Главная Ходатайство Ч 4 ст 35 конституции рф. Институт права собственности в гк рф и в конституции рф. Право хозяйственного ведения, оперативного управления, пожизненного наследуемого владения: как они определяются в Гражданском кодексе РФ

Ч 4 ст 35 конституции рф. Институт права собственности в гк рф и в конституции рф. Право хозяйственного ведения, оперативного управления, пожизненного наследуемого владения: как они определяются в Гражданском кодексе РФ

1. Право частной собственности охраняется законом.

2. Каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами.

3. Никто не может быть лишен своего имущества, иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения.

4. Право наследования гарантируется.

1. Статья 35 является продолжением и юридическим обеспечением статьи 8 Конституции, установившей принципиально важную правовую норму о при знании и равенстве защиты частной собственности наряду с государственной, муниципальной и иными формами собственности.

Во-первых, право частной собственности как важнейшее право человека и гражданина вводится в систему российского права Конституцией. Никакой другой нормативный акт, от какого бы органа государства он ни исходил, подобной юридической силой не наделен.

Во-вторых, право частной собственности находится под охраной закона. Все иные нормативные акты, выполняющие функцию охраны права частной собственности, должны соответствовать закону. Речь в данном случае идет как о федеральных законах, так и о законах субъектов Российской Федерации. В законах субъектов Федерации не могут содержаться положения, ограничивающие право частной собственности, предусмотренное федеральным законодательством.

Нормы статьи 35 получают развитие в гражданском, административном, природоресурсном законодательстве, законодательстве об охране окружающей среды, уголовном и ином законодательстве, охраняющем право частной собственности. Основные нормы, определяющие структуру и правовой режим функционирования права частной собственности, содержатся в гражданском законодательстве, прежде всего в ГК РСФСР, в Законе РСФСР от 24 декабря 1990 г. «О собственности в РСФСР» и нормативных правовых актах о приватизации государственной и муниципальной собственности.

2. Часть вторая статьи 35 раскрывает правосубъектность и содержание права частной собственности. Согласно данной норме, каждый может иметь имущество в собственности. Под словом «каждый» понимается гражданин Российской Федерации независимо от его возраста, а также иностранный гражданин и любое лицо, не имеющее гражданства какого-либо государства.

В части второй статьи 35 определяются и способы осуществления индивидом права собственности в отношении, принадлежащего ему имущества. Он может это делать как единолично, так и совместно с другими лицами. В первом случае индивид выступает в качестве собственника как физическое лицо. Во втором случае он становится участником общей собственности или же является участником отношений собственности в составе организации, называемой юридическим лицом. Общая собственность индивидов широко применяется в практике. Это, например, собственность супругов на имущество, совместно нажитое в период брака, собственность членов фермерского хозяйства, собственность граждан, имеющих на праве собственности квартиры в жилом доме, на объекты совместного пользования (коридоры, лифты, чердачные помещения, внеквартирные жилищные сооружения и т.д.). В настоящее время все большее распространение получает участие индивидов в различного рода организациях на правах членов в кооперативах, партнеров в товариществах на имущество, находящееся на балансе организации, принадлежащее самим организациям. Лица же, являющиеся их участниками, наделены правом совместного владения, пользования и распоряжения указанным имуществом в соответствии с учредительными документами (договорами, уставами и положениями), на основании которых организации осуществляют свою деятельность.

В части второй статьи 35 указываются основные правомочия, входящие в содержание права частной собственности. Таковыми являются правомочия собственника по владению, пользованию и распоряжению, принадлежащим ему имуществом. Собственник вправе совершать в отношении своего имущества любые действия, не противоречащие закону. Он может использовать имущество для осуществления любой предпринимательской деятельности, не запрещенной законом. Осуществление права собственности не должно нарушать права и охраняемые законом интересы других лиц, вести к нанесению ущерба здоровью граждан и окружающей среде. Лицо вправе иметь в собственности любое имущество производственного, потребительского, социального, культурного и иного назначения, за исключением имущества, которое в соответствии с законом и международными договорами Российской Федерации не может ему принадлежать по соображениям государственной и общественной безопасности.

За пределами действия статьи 35 находятся объекты интеллектуальной собственности. Охрана интеллектуальной собственности осуществляется в соответствии со статьей 44 Конституции.

3. В части третьей статьи 35 устанавливаются юридические гарантии права частной собственности.

Прежде всего, собственнику гарантируется, что он не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Под лишением имущества следует понимать принудительное прекращение права собственности на конкретное имущество, а не простое изъятие имущества из владения собственника на основании закона, как, например, это может иметь место при противоправном перемещении через таможенную границу запрещенных к ввозу или вывозу товаров.

Прекращение права собственности на имущество возможно либо в форме вынесения судом решения (например, при отчуждении для государственных нужд) или приговора (как санкции за совершенное преступление), предшествующего изъятию имущества из владения собственника, либо в форме вынесения судом решения по жалобе собственника после того, как изъято имущество на основании решения уполномоченного органа государственной власти. Во втором случае решением суда или подтверждается правомерность акта органа государственной власти о прекращении права собственности на изымаемое имущество, или же такой акт признается незаконным и изъятое имущество возвращается собственнику.

Право индивидов на обжалование решений и действий (или бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц в суд, предусмотренное частью второй статьи 46 Конституции, полностью распространяется и на отношения, связанные с незаконным отчуждением имущества, принадлежащего на праве частной собственности отдельному лицу. В части третьей статьи 35 содержится еще одна важная гарантия права частной собственности. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения. Данное возмещение выражается в форме выплаты лицу, лишаемому права собственности, компенсации, соответствующей рыночной стоимости имущества на момент его отчуждения, и возмещения ему полных убытков, если таковые имеются.

4. В часть четвертую статьи 35 включена норма о гарантии права наследования имущества, составляющего частную собственность гражданина. Наследуемое после смерти собственника имущество переходит к его наследникам по закону или завещанию по правилам, предусмотренным ГК.

1. Право частной собственности охраняется законом.

3. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения.

4. Право наследования гарантируется.

Комментарий к Статье 35 Конституции РФ

1. В Конституции 1993 г. впервые появились такие понятия, как право частной собственности, свобода экономической деятельности, недобросовестная конкуренция, монополизация, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, предпринимательская деятельность, имущество, интеллектуальная собственность, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, защита чести, доброго имени и т.д. Все эти понятия генетически связаны с гражданским правом. Ряд конституционных норм и принципов воспроизводят нормы гражданского права и, наоборот, нормы ГК зачастую воспроизводят конституционные положения. Конституционная гарантия права частной собственности, содержащаяся в ч. 3 ст. 35 Конституции, более детально регламентируется в нормах ст. 279 -283 ГК . А нормы ч. 2 п. 2 ст. 1 ГК близки по своему юридическому содержанию конституционной норме, содержащейся в ч. 3 ст. 55 Конституции.

Конечно, эти нормы однородны, в известном смысле гомогенны, но не тождественны. Норма Конституции всегда занимает более высокое положение в иерархии правовых норм. Она, в отличие от отраслевых норм, всегда характеризуется большей юридической насыщенностью, т.е. более значительной плотностью юридического содержания, что создает возможность многообразных юридических интерпретаций с учетом изменения жизненных обстоятельств или субъективного правопонимания. Конституционные нормы предопределяют содержание однородных отраслевых норм, порой корректируя их в процессе правоприменения.

Такие конституционные понятия, как право частной собственности, неприкосновенность частной жизни, состязательность и т.д., могут быть названы смежными (с отраслевыми) конституционно-правовыми понятиями, поскольку их содержание в конституционном праве может не совпадать с содержанием одноименных отраслевых понятий.*(442)

В решении Федерального Конституционного Суда Германии по делу Люта*(443) содержится идея о том, что конституционные нормы и принципы должны определять порядок истолкования судами общей юрисдикции обычных законов. По мнению ФКС, Основной закон ФРГ установил "объективный порядок ценностей", под влиянием которого оказались как публичное, так и частное право. В указанном решении отмечается, что "положение частного права должно согласовываться с данной системой ценностей и каждое из них должно быть истолковано в духе этой системы". Обычные суды должны проводить создаваемые ими в процессе истолкования обычных законов правоположения в соответствии с установленной Основным законом системой ценностей.

Включение в текст Конституции ст. 35 имеет важные последствия для развития гражданского права. В частности, вряд ли можно оспорить общедозволительную природу конституционной нормы, содержащейся в ч. 2 ст. 35, в соответствии с которой каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами. Причем в конституционной норме нет указания на то, что виды и содержание вещных прав должны быть исчерпывающим образом определены в законе. Это обстоятельство может иметь решающее значение для разрешения теоретического спора о том, носит ли перечень вещных прав в ГК исчерпывающий характер*(444).

Положения ст. 35 находятся в системно-логических связях с другими положениями Конституции, образуя при этом своеобразные нормативные комплексы, создающие новый кумулятивный эффект в правовом регулировании. Сложение конституционных положений в определенный комплекс порождает, по сути дела, новые нормативные предписания. Так, взятая в совокупности с принципом свободы экономической деятельности ст. 35 создает совершенно иное представление об объектах и назначении права частной собственности. На основе данного конституционного комплекса коренным образом изменилось гражданско-правовое регулирование ограничения объектов права собственности, которое в прежнем гражданском законодательстве (ГК РСФСР 1964 г.) носило столь обширный характер, что приводило к такому новому качеству, как строго потребительский характер права личной собственности граждан. В соответствии с п. 2 ст. 213 ГК РФ 1994 г. не подлежат ограничению количество, а также стоимость объектов права собственности граждан.

В настоящее время в соответствии с комментируемой статьей ГК предусматривает, что: собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом (п. 1 ст. 209); он вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц (п. 2 ст. 209); в собственности граждан может находиться любое имущество, за исключением отдельных видов имущества, которое в соответствии с законом не может принадлежать гражданам. Количество и стоимость имущества, находящегося в собственности граждан, не ограничиваются, за исключением случаев, когда такие ограничения установлены законом в целях, предусмотренных п. 2 ст. 1 ГК (п. 1 и 2 ст. 213). С учетом нового конституционного и гражданского законодательства в настоящее время нет ограничений по предельным размерам жилых строений, возводимых на садовых земельных участках. Строительство на садовых и дачных земельных участках унифицированно регулируется строительными нормами и правилами (см. Постановление КС РФ от 14.04.2008 N 7-П*(445)).

Обязанность по охране права частной собственности является конституционной обязанностью государства (ч. 1 ст. 35). Эта обязанность исполняется прежде всего путем принятия законов (как федеральным государством, так и субъектами РФ). Но какие правовые последствия могут возникнуть, если государство в течение достаточно долгого времени не принимает мер по охране с помощью закона права частной собственности?

В жалобе в Конституционный Суд РФ нескольких акционерных обществ оспаривалась конституционность нормы п. 8 ч. 1 ст. 33 КЗоТ РФ. По мнению заявителей, данная норма в той мере, в какой ею запрещается увольнение работника за совершение по месту работы хищения имущества, не являющегося государственным или общественным, противоречит Конституции, ее ч. 2 ст. 8 и ч. 1 ст. 35. Конституционный Суд применил положения ст. 8 и ч. 1 ст. 35 Конституции, из которых следует, что все субъекты права собственности должны иметь одинаковые возможности защиты своего имущества (объектов собственности), как правило, без каких-либо привилегий или ограничений. По сути дела, новое нормативное положение образовалось из совместного действия конституционных положений ст. 8 и ч. 1 ст. 35, которые при этом создают своеобразный синергетический эффект. В Постановлении от 24.02.2004 N 3-П*(446) Конституционный Суд отметил, что положение ч. 1 ст. 35 Конституции о том, что право частной собственности охраняется законом, предполагает конституционную обязанность законодателя обеспечить неприкосновенность права частной собственности, в том числе путем установления надлежащих юридических процедур принятия решений общим собранием акционеров.

Несмотря на то что в ч. 1 комментируемой статьи содержится норма о том, что охраняется законом право частной собственности, Конституционный Суд исходит в своей практике из более широкой интерпретации данной нормы, полагая, что под защитой Конституции находится широкий спектр вещных прав. Конституционная обязанность государства охранять право частной собственности не ограничивается деятельностью по законодательному регулированию. С учетом такой социальной ценности, как добросовестное владение, Суд обосновал необходимость того, чтобы и суды как органы государства участвовали в поиске разумного баланса между правом частной собственности и добросовестным владением, которое, по его мнению, изложенному в Постановлении от 21.04.2003 N 6-П*(447) является субъективным вещным правом.

В ст. 12 ГК названо 11 способов защиты нарушенных субъективных гражданских прав. Например, для защиты права собственности можно воспользоваться таким способом, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права, и пресечение действий, нарушающих право, т.е. можно воспользоваться виндикационным или негаторным иском (ст. 302, 305 ГК). Другим способом защиты является признание оспоримой сделки недействительной по правилам ст. 167 ГК. При этом отдаваемый судами общей юрисдикции приоритет такому способу защиты, как признание сделки недействительной, влекущему реституцию, по сути дела, означает прособственническую правовую позицию этих судов. Арбитражные суды в большей степени оказались склонны отдавать приоритет такому способу защиты, как виндикационный иск, занимая в результате провладельческую позицию, защищая добросовестных владельцев.

Конституционный Суд не воспринял ни идею о том, что добросовестный владелец является собственником, ни противоположную ей идею о том, что незаконное добросовестное владение - это фактическое состояние, а не субъективное право. Обычно Суд не торопится высказывать свое мнение по проблеме, дискутируемой в доктрине. Что же заставило Суд в данном случае сделать исключение? По всей видимости, осознание того, что проблема состоит в поиске очень тонкого баланса между законными интересами как собственника, так и добросовестного приобретателя. Если исходить из того, что у собственника - полноценное субъективное право, а владение добросовестного приобретателя - это лишь фактическое состояние, то поиск такого баланса заведомо обречен на провал. В таком случае бесполезно пытаться применить конституционный принцип соразмерности и пропорциональности (ч. 3 ст. 55 Конституции), всегда предполагающий поиск баланса равнозащищаемых ценностей.

2. В упомянутом Постановлении 21.04.2003 N 6-П Конституционный Суд пришел к выводу, что по смыслу ч. 2 комментируемой статьи во взаимосвязи со ст. 8, 34, 45, 46 и ч. 1 ст. 55 Конституции, права владения, пользования и распоряжения имуществом обеспечиваются не только собственникам, но и иным участникам гражданского оборота. В тех случаях, когда имущественные права на спорную вещь, возникшие на предусмотренных законом основаниях, имеют другие, помимо собственника, лица - владельцы и пользователи вещи, этим лицам также должна быть гарантирована государственная защита прав. К числу таких имущественных прав, по мнению Суда, относятся и права добросовестных приобретателей.

На первый взгляд, это положение может показаться крайне спорным. Толкуя конституционную норму ч. 2 ст. 35, Конституционный Суд в качестве самостоятельных имущественных прав рассматривает собственность (которая предполагает обладание такими правомочиями, как владение, пользование и распоряжение) и владение. Получается, что ст. 35 Конституции гарантирует государственную защиту не только субъективного конституционного права частной собственности, но и широкого спектра различных имущественных прав. Очевидно, что такое истолкование очень напоминает интерпретацию конвенционной нормы об уважении собственности, содержащейся в ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европейским Судом по правам человека.

Однако не повлечет ли такая интерпретация и государственную защиту владения, скажем, вора? Нет. Есть одна принципиальная деталь, на которой, собственно, и построены все последующие логические рассуждения Суда: о добросовестных владельцах как обладателях именно имущественного права можно говорить только с учетом того, что они являются участниками "гражданского оборота". При внимательном изучении текста Постановления КС РФ от 21.04.2003 N 6-П становится понятным, почему и в Определении КС РФ от 27.11.2001 N 202-О*(448) признание прав добросовестными приобретателями нерастаможенных автомобилей увязывается с их приобретением "в ходе оборота". Оговорка о гражданском обороте во многом объясняет, почему в результате судебного решения состояние фактического незаконного владения превращается в субъективное имущественное право добросовестного владельца.

По всей видимости, не случайно Конституционный Суд утверждает, что добросовестный владелец обладает субъективным правом, называя его достаточно абстрактно имущественным правом. С нашей точки зрения, это имущественное право является новым вещным правом. В силу обладания этим правом добросовестный владелец приобретает возможность непосредственно воздействовать на вещь и отражать посягательство на свое право со стороны третьих лиц. При этом непосредственное воздействие на вещь не следует понимать только как физическое обладание вещью. Владение добросовестного приобретателя, в отличие от простого держания, предполагает определенную меру имущественной власти. Не препятствует признанию рассматриваемого субъективного права вещным то обстоятельство, что оно ограничено во времени в отличие от большинства абсолютных прав. В конце концов временный характер права пожизненного наследуемого владения не мешает признавать его вещным.

Очевидной особенностью права добросовестного владения является специфика основания его возникновения. В отличие от других вещных прав непременным условием для его возникновения является наличие в сложном юридическом составе, влекущем возникновение данного права, судебного решения, в силу которого оно и возникает. Пока не состоится судебное решение в пользу добросовестного владельца, его состояние определяется как незаконное добросовестное владение. При этом в силу ограничений на виндикацию у добросовестного приобретателя появляется субъективное имущественное право. Обязательность наличия судебного акта обусловливается тем, что установление добросовестности - это акт правосудия, которое в силу ч. 1 ст. 118 Конституции осуществляется только судом. Новое имущественное право добросовестного приобретателя возникает и в случае истечения срока давности по виндикационному иску (ст. 199 ГК). Добросовестность владения должна подтверждаться судом с помощью определенных юридических фактов.

Итак, Конституционный Суд в Постановлении от 21.04.2003 N 6-П признал имущественное право добросовестного приобретателя. В резолютивной части Постановления зафиксировано, что положения ст. 167 ГК в их конституционно-правовом истолковании означают, что они не могут распространяться на добросовестного приобретателя, если это непосредственно не оговорено законом. Значит ли это, что Суд не считает возможным применение ст. 167 ГК в случае, если жилое помещение или иное имущество истребуется собственником у любого добросовестного приобретателя? Можно ли понять это Постановление как явно выраженный приоритет имущественного права добросовестного приобретателя над правом собственности? Полагаем, что такое понимание Постановления КС РФ носило бы чрезмерно прямолинейный характер. И если раньше суды общей юрисдикции пренебрегали применением гражданско-правовых норм, ограничивающих право собственников на виндикацию, отдавая предпочтение применению положений ст. 167 ГК, предусматривающих реституцию, то "буквальное" понимание данного Постановления опасно как иная крайность. К сожалению, превратное понимание правовой позиции Конституционного Суда можно встретить и в литературе.*(449)

На самом деле Конституционный Суд не высказал мнение о приоритете имущественного права добросовестного приобретателя, обеспечиваемого с помощью норм об ограниченной виндикации (ст. 302 ГК). В п. 3 мотивировочной части Постановления КС РФ подтверждается, что ГК в соответствии с вытекающими из Конституции основными началами гражданского законодательства (п. 1 ст. 1 ГК) не ограничивает гражданина в выборе способов защиты нарушенного права и не ставит использование общих гражданско-правовых способов защиты в зависимость от наличия специальных, вещно-правовых способов; граждане и юридические лица в силу ст. 9 ГК вправе осуществить этот выбор по своему усмотрению.

Право на выбор способа государственной защиты прав и свобод можно вывести и из основного содержания конституционного права, предусмотренного ст. 45 Конституции. Реституция, как справедливо отметил К.И. Скловский, по своей юридической природе очень своеобразное требование: не являясь ни вещным, ни обязательственным, оно имеет сильный публично-правовой элемент, т.е. это не чисто частноправовое средство защиты.*(450) Виндикация, напротив, представляет собой типично частно-правовое средство защиты. А поэтому применение реституции с ее значительным публично-правовым элементом не всегда позволяет обеспечить баланс законных интересов собственника и добросовестного приобретателя.

Для того чтобы обеспечить искомое равновесие в определенных случаях, предпочтительным является применение виндикации. Собственники, стороны в договоре, третьи лица, добросовестные приобретатели - все это участники гражданского оборота. Исходя из общеправового принципа справедливости, защита прав собственника и имущественного права добросовестного приобретателя должна осуществляться на основе соразмерности и пропорциональности, с тем чтобы был обеспечен баланс прав и законных интересов всех участников гражданского оборота. Осуществляя регулирование оснований возникновения и прекращения права собственности и других вещных прав, договорных и иных обязательств, оснований и последствий недействительности сделок, федеральный законодатель должен предусматривать такие способы и механизмы реализации имущественных прав, которые обеспечивали бы защиту не только собственникам, но и добросовестным приобретателям как участникам гражданского оборота (п. 2 мотивировочной части Постановления КС РФ от 21.04.2003 N 6-П).

С целью установить, в каких случаях приоритет должен отдаваться защите права собственника, а в каких - праву добросовестного приобретателя, Конституционный Суд предложил судам использовать в качестве объективного критерия (теста) два конституционных принципа: а) соразмерности и пропорциональности и б) стабильности гражданского оборота. Ключевое для понимания смысла правовой позиции Суда положение заключается в следующем.

Права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного п. 1 и 2 ст. 167 ГК. То есть если между собственником имущества и добросовестным приобретателем не было заключено сделки, то последнего надо рассматривать как третье лицо, к которому нельзя предъявлять иск о признании сделки недействительной и о применении последствий признания сделки недействительной. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные ст. 302 ГК основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества добросовестным приобретателем, выбытие имущества из владения собственника помимо его воли др.).

Иное истолкование положений п. 1 и 2 ст. 167 ГК означало бы, что собственник имеет возможность прибегнуть к такому способу защиты, как признание всех совершенных сделок по отчуждению его имущества недействительными, т.е. требовать возврата полученного в натуре, не только когда речь идет об одной (первой) сделке, совершенной с нарушением закона, но и когда спорное имущество было приобретено добросовестным приобретателем на основании последующих (второй, третьей, четвертой сделок и т.д.). Таким образом, появляется объективный критерий - количество заключенных сделок между собственником и добросовестным приобретателем. Цепочка этих сделок - это часть гражданского оборота, стабильность которого должна поддерживаться как конституционным, так и гражданским законодательством. При наличии в этой цепочке нескольких звеньев интересы добросовестного приобретателя начинают перевешивать право собственника, ибо в интересе приобретателя объективируется идея стабильности гражданского оборота.

Использование положения ч. 2 ст. 35 Конституции как предусматривающего государственное признание и защиту такого имущественного права, как право добросовестного владельца, оказалось необходимым для того, чтобы суды, применяя ст. 167 ГК, обладая достаточной степенью дискреции, в каждом конкретном случае самостоятельно решали вопрос, какой способ защиты целесообразно применить, исходя из необходимости поиска разумного баланса между законными интересами собственника и добросовестного владельца. С помощью конституционно-правового истолкования ст. 167 ГК Конституционный Суд продемонстрировал значимость мегапринципа частного права - обеспечения стабильности, предсказуемости и надежности гражданского оборота. В противном случае для широкого круга добросовестных приобретателей, проявляющих при заключении сделки добрую волю, разумную осмотрительность и осторожность, будет существовать риск неправомерной утраты имущества, которое может быть истребовано у них в порядке реституции. Подобная незащищенность вступает в противоречие с конституционными принципами свободы экономической деятельности и свободы договоров, дестабилизирует гражданский оборот, подрывает доверие его участников друг к другу, что несовместимо с принципами правового государства.

Свое развитие правовая позиция Конституционного Суда, в соответствии с которой Конституцией гарантируется не только право собственности, но и иные вещные (имущественные) права, получила в Постановлении от 13.12.2001 N 16-П*(451). Согласно ч. 3 комментируемой статьи никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Раскрывая конституционно-правовой смысл понятия "имущество", использованного в данной статье, Суд пришел к выводу, что им охватываются не только право собственности, но и вещные права (Постановления от 16.05.2000 N 8-П и от 03.07.2001 N 10-П *(452)). Следовательно, ч. 3 ст. 35 Конституции гарантируется защита не только права собственности, но и таких имущественных прав, как право постоянного (бессрочного) пользования или пожизненного наследуемого владения земельным участком. Данная конституционная гарантия, адресованная прежде всего собственникам, во всяком случае не может толковаться как отрицающая государственную защиту других признанных имущественных прав граждан и умаляющая в какой-либо мере возможности такой защиты для законных землепользователей. На этом основано и действующее гражданско-правовое регулирование: согласно ГК имущество как объект вещного права, в частности принадлежащее лицу на праве постоянного (бессрочного) пользования или пожизненного наследуемого владения, включая земельные участки, подлежит защите по правилам, действующим также применительно к праву собственности (ст. 216, 279, 283, 304 и 305).

Такой подход, как указал Конституционный Суд в Постановлении от 16.05.2000 N 8-П, корреспондирует толкованию понятия "свое имущество" Европейским Судом по правам человека, лежащему в основе применения им ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Европейский Суд исходит из того, что каждый имеет право на беспрепятственное пользование и владение своим имуществом, в том числе в рамках осуществления вещных прав, также подлежащих защите на основании указанного Протокола (решения от 23 сентября 1982 г. по делу "Спорронг и Лоннрот (Sporrond and Lonnroth) против Швеции", от 21 февраля 1986 г. по делу "Джеймс и другие (Games and Others) против Соединенного Королевства", а также содержащее ссылки на них решение от 30 мая 2000 г. по делу "Карбонара и Вентура (Cardonara and Ventura) против Италии"). Таким образом, по смыслу ч. 1 ст. 17, ч. 3 ст. 35 и ч. 1 ст. 55 Конституции во взаимосвязи с соответствующими международно-правовыми нормами, в отношении права постоянного (бессрочного) пользования или пожизненного наследуемого владения земельными участками действует механизм защиты, гарантируемый и .

3. В ч. 3 комментируемой статьи содержатся две конституционные гарантии неприкосновенности права частной собственности - судебная и стоимостная. Судебная гарантия состоит в том, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Стоимостная гарантия предполагает, что принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения.

Что касается судебной гарантии неприкосновенности права частной собственности, то Суд ввел в оборот понятия предварительного и последующего судебного контроля, обратив внимание на различие в механизмах защиты права собственности применительно к юридическим лицам (последующий судебный контроль) и к физическим лицам (предварительный судебный контроль) (см. Постановление от 17.12.1996 N 20-П*(453)). В основе Постановления КС РФ от 20.05.1997 N 4-П, касавшегося Таможенного кодекса *(454), лежит идея о том, что концепция права частной собственности, включая ее конституционные гарантии, должна выводиться из самой Конституции, а не только из норм гражданского законодательства, уровень которого ниже. Границы юридических гарантий права частной собственности не должны определяться только на базе частноправового регулирования. Следовательно, используемые в Конституции понятия "имущество", "лишение имущества" могут быть шире по объему, нежели гражданско-правовые понятия "имущество" и "утрата права собственности". На основе этой методологической посылки Суд обосновал ряд правовых позиций.

Прежде всего, Конституционный Суд определил сферу применения судебной гарантии права собственности, которая применяется как в частно-правовой, так и в публично-правовой сфере, т.е. в отношениях между органами государства, с одной стороны, и юридическими и физическими лицами - с другой. Публичный интерес обеспечения экономической безопасности обусловливает необходимость в рамках публично-правовых отношений задействовать специфические механизмы судебной защиты. И если в частно-правовой сфере судебная гарантия права частной собственности предполагает наличие только предварительного судебного контроля (т.е. одно частное лицо может лишить имущества другое лицо только по суду), то в сфере публично-правовых отношений возможен как предварительный, так и последующий судебный контроль.

Что касается отношений, возникающих между таможенными органами и лицами, нарушающими таможенное законодательство, что влечет конфискацию (т.е. санкцию за нарушение таможенных правил) определенного имущества, то Конституционный Суд признал достаточным лишь последующий судебный контроль. По мнению Суда, вынесение таможенными органами постановления о конфискации имущества при наличии гарантии последующего судебного контроля за законностью конфискации не противоречит требованиям ст. 35 Конституции. Однако из Постановления не следует, что в публично-правовой сфере во всех случаях достаточен лишь последующий судебный контроль.

Для разрешения возникшего конституционно-правового спора Суд истолковал конституционное понятие "лишение имущества" и установил, что судебная гарантия применяется при наличии следующих предпосылок: 1) данное имущество является частной собственностью; 2) оно должно быть "своим", т.е. принадлежать лицу на законном основании; 3) такое имущество не могут составлять вещи, которые по закону изъяты из оборота; 4) субъектом упомянутой конституционной гарантии является только собственник, но не любое иное лицо, в чьем владении, распоряжении или пользовании оказалось это имущество, хотя бы и на законном основании; 5) лишение собственника принадлежащего ему имущества производится принудительно, т.е. вопреки его воле и согласию; 6) лишение имущества означает переход права собственности на него к другому собственнику (государству, муниципальному образованию, юридическому или физическому лицу); 7) не признается лишением предварительное изъятие (арест) в качестве превентивной меры в целях обеспечения заявленного требования о передаче этого имущества в собственность другого лица (в том числе государства, муниципального образования).

О возможности законодателя использовать либо последующий, либо предварительный судебный контроль при лишении имущества Конституционный Суд высказывался в 17 своих решениях, что позволяет сформулировать определенные общие выводы. Во-первых, Суд признал, что сферой применения "судебной гарантии" ч. 3 ст. 35 Конституции являются не только эпизодические административно-правовые отношения, возникающие при лишении собственника его имущества, но и систематически возобновляемые налоговые отношения. Во-вторых, данная гарантия не распространяется на случаи лишения имущества, которое не является "своим", в силу того, что владение этим имуществом запрещено или противоправно по каким-либо причинам (Определение КС РФ от 03.12.1998 N 201-О). В-третьих, судебный контроль за лишением имущества собственника может реализовываться законодателем в двух формах: а) как последующий судебный контроль и б) как предварительный судебный контроль. При этом выбор одной из этих форм не является абсолютной дискрецией законодателя, поскольку должен предопределяться природой возникающих правоотношений. В Определении КС РФ от 10.03.2005 N 97-О*(455) сформулирован очень важный общий вывод: если возникают публично-правовые отношения, приводящие к изменению юридической судьбы вещи, т.е. имеет место не временное изъятие имущества, меняется титул собственника, то допустим только предварительный судебный контроль.

Природа возникающих при лишении собственника его имущества правоотношений во многом зависит от того, что является их объектом. В литературе отмечается, что объекты права собственности становятся все более неосязаемыми. К ним начинают относить, помимо привычных вещей, акции и облигации, банковские вклады, страховые полисы, товарные знаки, патенты и даже деловую репутацию.*(456)

Отчуждение имущества у частного собственника без возмещения стоимости вообще недопустимо. Конституционный Суд Постановлением от 16.05.2000 N 8-П признал не соответствующими Конституции, ее ч. 3 ст. 35, ч. 1 ст. 46 и ч. 2 и 3 ст. 55, положения п. 4 ст. 104 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" в той части, в какой они по смыслу, придаваемому им сложившейся правоприменительной практикой, позволяют передавать муниципальным образованиям жилищный фонд социального назначения, детские дошкольные учреждения, объекты коммунальной инфраструктуры, жизненно необходимые для региона, без выплаты должникам-собственникам, находящимся в процедуре конкурсного производства, разумной, справедливой компенсации, обеспечивающей баланс между публичными и частными интересами.*(457)

Вопрос о том, какой должна быть стоимость отчуждаемого для государственных нужд имущества частных собственников, приобретает принципиальное значение. Что означает равноценное возмещение? Надо ли оценивать экономическую ценность изымаемой вещи исходя из существующей ценности по рыночным ценам или же необходимо принимать во внимание ту экономическую ценность от эксплуатации вещи, которая в будущем может возрасти (т.е. с учетом будущей потенциально более высокой стоимости)?

При определении размера компенсации необходимо учитывать многие конституционные ценности. Право частной собственности призвано защищать только разумный эгоизм. При определении размера компенсации необходимо также учитывать потребности всего общества в развитии транспорта, средств связи и т.д. Компенсация не должна достигать таких размеров, чтобы всякие публично-значимые инновации становились экономически невыгодными в силу высоких затрат на компенсацию за изъятие имущества. Развитие технического прогресса не может стопориться в силу права частной собственности. Необходимо принимать во внимание также то обстоятельство, что источник выплаты компенсации частным собственникам - это не какие-то "закрома Родины", а налоговые поступления, которыми облагаются все другие собственники.

В Конституции определены важнейшие критерии возмещения при принудительном отчуждении имущества для государственных нужд - оно должно быть равноценным. Между тем Европейский Суд по правам человека допускает возможность снижения размера возмещения, в результате которого оно уже не будет "равноценным". В решении от 23 сентября 1982 г. по иску "Спорронг и Лоннрот против Швеции" (Sporrong and Lonnroth v. Srueden) Европейский Суд указал, что суды должны определять, "было ли соблюдено справедливое равновесие между требованиями интересов общества и необходимыми условиями защиты основных прав личности.*(458)

Сравнение этих двух различных способов определения размера возмещения при отчуждении имущества для публичных нужд позволяет сделать вывод о том, что предусмотренная в ч. 3 ст. 35 Конституции норма о возмещении построена на частноправовых принципах неприкосновенности собственности и обеспечения восстановления нарушенных прав, в то время как правовая позиция Европейского Суда исходит из того, что отношения, возникающие при отчуждении имущества у частных собственников, представляют собой сферу прежде всего публичного права.

Возможны и такие ситуации, когда, приняв закон, государство вводит такой правовой режим, таким образом устанавливает порядок владения, пользования и распоряжения имуществом, что, не изымая имущество юридически, фактически приводит к изменению экономической структуры, т.е. фактически изымает собственность. В практике Федерального Конституционного Суда Германии возникло дело, когда проверялся нормативный акт, устанавливающий для собственников зданий, являющихся памятниками старины, такой объем затрат на содержание этих зданий, что они оказывались вынужденными продавать свое имущество. Последствия такого законодательного регулирования фактически могут быть такими же, что и при национализации имущества без выплаты компенсации.

Понятие лишения имущества в конституционном праве РФ может иметь смысл, отличный от его традиционной интерпретации в гражданском праве, превращаясь в автономное правовое понятие конституционного права. Две конституционные гарантии ч. 3 ст. 35 входят в состав комплексного межотраслевого института неприкосновенности собственности, образуя его конституционно-правовую основу. Гражданско-правовой принцип неприкосновенности собственности (п. 1 ст. 1 ГК) в определенном смысле обладает более широким нормативным содержанием, поскольку означает обеспечение собственникам возможности использовать принадлежащее им имущество в своих интересах, не опасаясь его произвольного изъятия или запрета либо ограничений в использовании.*(459) Действие гражданско-правового принципа неприкосновенности собственности исключает возможность неосновательного присвоения чужого имущества (гл. 60 ГК). С другой стороны, "автономность" понятия "лишение имущества" помимо воли собственника в конституционном праве может означать, что оно охватывает случаи, ситуации, не находящиеся в орбите гражданско-правового принципа неприкосновенности собственности. С точки зрения гражданского права лишение может иметь место в случаях физического воздействия на объект собственности, в то время как с точки зрения конституционного права лишение части собственности может иметь место и без физического воздействия. Примером может служить случай устройства рядом с элитным домом кладбища, в результате чего стоимость квартир резко снижается. Закон может возложить на собственников объектов недвижимости, относящихся к памятникам старины, такие обязанности по их сохранению и содержанию, что они будут вынуждены произвести их отчуждение. Несоразмерное перенесение бремени несения расходов, возникающих в целях достижения какого-либо общего, публичного блага, на индивида - собственника приводит к лишению собственности в конституционно-правовом смысле.

В отличие от гражданско-правового принципа неприкосновенности собственности, который призван защищать субъектов вещных прав, с точки зрения конституционного права нет разумных оснований для отказа распространения конституционных гарантий права частной собственности и на интеллектуальные права. Так, права на товарный знак, по смыслу п. 2 ст. 132 ГК , входят в состав имущества организации. Следовательно, лишить правообладателя этих прав может только суд (ч. 3 ст. 35 Конституции). Палата по патентным спорам является не судебным органом, а значит полномочиями по лишению права на это имущество обладать не может.

В соответствии с ч. 1 комментируемой статьи право частной собственности охраняется законом. В силу ч. 1 ст. 44 Конституции интеллектуальная собственность охраняется законом. Конституция возлагает на федерального законодателя обязанность посредством принятия законов равным образом обеспечить охрану и частной, и интеллектуальной собственности. Право на товарный знак является имущественным правом и в конституционно-правовом смысле представляет собой такое имущество, которого никто не может быть лишен иначе, как по решению суда (ч. 3 ст. 35 Конституции).

Ряд решений Конституционного Суда, основанные на применении конституционных гарантий ч. 3 ст. 35, свидетельствуют о появляющейся в судебной доктрине сдержанности при решении, по сути дела, экономических вопросов. В Постановлении от 24.02.2004 N 3-П*(460) о дробных акциях содержится общий вывод о том, что судебный контроль призван обеспечивать защиту прав и свобод акционеров, а не проверять экономическую целесообразность решений, принимаемых советом директоров и общим собранием акционеров, которые обладают самостоятельностью и широкой дискрецией при принятии решений в сфере бизнеса. Следовательно, суды, осуществляя контроль, не должны оценивать экономическую целесообразность принятых решений, поскольку в силу рискового характера предпринимательской деятельности существуют объективные пределы в возможности судов выявлять наличие в ней деловых просчетов.

Конституция не исключает ограничение права частной собственности ч. 3 ст. 55 и лишение этого права ч. 3 ст. 35, однако возможность перераспределения собственности уравновешивается конституционно-правовым принципом неприкосновенности частной собственности. Конституционный Суд РФ в ряде своих постановлений пришел к выводу, что данный принцип может быть выведен из совокупности конституционно-правовых положений и включает в свое нормативное содержание конституционные гарантии обеспечения частным собственникам возможности свободного использования принадлежащего им имущества, стабильности отношений собственности, недопустимости произвольного лишения имущества либо несоразмерного ограничения права собственности.

Конституционный Суд РФ расширил границы применения гарантии неприкосновенности права частной собственности, содержащиеся в ч. 3 ст. 35 Конституции, поскольку определил, что принудительное отчуждение имущества возможно при условии предварительного и равноценного возмещения не только при отчуждении имущества для государственных нужд, но и в тех случаях, когда оно осуществляется в определенных публичных целях - "общего для акционерного общества блага" (Постановление от 24.02.2004 N 3-П).

Несмотря на то что пока в практике Суда неприкосновенность собственности рассматривается только как конституционный принцип, вполне допустимо утверждать, что системно-логическое единство (комплекс) взаимосвязанных конституционных положений, содержащихся в ч. 1 ст. 1 - о правовом государстве, в ч. 1 ст. 35, в ст. 45 и ч. 1 ст. 55, образуют конституционно-правовой институт неприкосновенности собственности, распространяющийся как на право частной, так и на право публичной собственности.

4. Конституционное право частной собственности по своему содержанию предполагает возможность распоряжения объектами права частной собственности (ст. 35, ч. 2). Конституционной гарантией этого права является положение о том, что право наследования гарантируется (ч. 4 ст. 35). Комментируемая норма существенно отличается от аналогичной нормы ранее действовавшей Конституции РСФСР 1978 г., в которой закреплялось положение об охране государством права наследования и не упоминалось о гарантии права наследования. Федеральным законом от 26.11.2001 N 147-ФЗ введена в действие часть третья ГК, состоящая из двух разделов - разд. V "Наследственное право" и разд. VI "Международное частное право".

Положение ч. 4 комментируемой статьи применялось Конституционным Судом в ряде решений, в частности в Постановлении от 16.01.1996 N 1-П "По делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 560 Гражданского кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина А.Б. Наумова"*(461), в Определении от 09.12.1999 N 209-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Куркиной Елены Анатольевны на нарушение ее конституционных прав статьей 535 ГК РСФСР"*(462).

1. Положения ст. 35 производны от нормы ч. 2 ст. 8 Конституции.
Признавая и защищая частную собственность, государство берет на себя обязанность обеспечить ее охрану путем принятия соответствующих законов.
Статья 35 основывается на общепризнанных принципах международного права, содержащихся в ст. 17 Всеобщей декларации прав человека и ст. 1 Протокола N 1 от 20 марта 1952 г. к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.).
Субъектами права частной собственности могут быть граждане (физические лица) и юридические лица, созданные гражданами (или с их участием) в качестве коммерческих организаций. Все субъекты права частной собственности равны перед законом и судом (см. комментарий к ст. 19).
Под охраной права частной собственности следует понимать обеспечение нормального, беспрепятственного развития отношений частной собственности. Эти положения ч. 1 комментируемой статьи получают развитие в гражданском, природоресурсном, административном, уголовном и ином законодательстве. Основные нормы, направленные на охрану права частной собственности, содержаться в гражданском законодательстве и, главным образом, в ГК, специальные статьи которого посвящены вопросам защиты права собственности (ст. 301-304, 306 ГК). В зависимости от вида нарушений могут применяться различные способы защиты интересов собственников. Гражданско-правовые способы защиты определены в ст. 12 ГК. Уголовно-правовые меры защиты предусмотрены в ст. 158-168 УК.
2. В ч. 2 ст. 35 Конституции ясно выражена позиция государства, нацеленная на всемерное поощрение и развитие частной собственности. Как основа развивающегося гражданского общества и материальная база рыночного хозяйства, собственность граждан создается и приумножается за счет их доходов от участия в производстве и иного распоряжения своими способностями к труду, от предпринимательской деятельности, ведения собственного хозяйства и доходов от средств, вложенных в кредитные учреждения, акции и другие ценные бумаги, приобретения имущества по наследству и по иным основаниям, не противоречащим закону. В частной собственности может находиться любое имущество:
- земельные участки;
- жилые дома, квартиры, дачи, садовые дома, гаражи, предметы домашнего хозяйства и личного потребления;
- денежные средства, акции, облигации и другие ценные бумаги;
- средства массовой информации;
- предприятия как имущественные комплексы, используемые для осуществления предпринимательской деятельности, а также здания, сооружения, оборудование, инвентарь, сырье, продукция и пр.;
- любое другое имущество производственного, потребительского, социального, культурного и иного назначения, за исключением отдельных видов имущества, которое в соответствии с законом не может принадлежать гражданам или юридическим лицам.
Количество и стоимость имущества, находящегося в частной собственности, не ограничиваются, за исключением случаев, когда такие ограничения установлены законом в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Например, согласно ст. 3 Федерального закона от 21 декабря 2001 г. N 178-ФЗ "О приватизации государственного и муниципального имущества".
Приватизации не подлежит имущество, отнесенное федеральными законами к объектам гражданских прав, оборот которых не допускается (объектам, изъятым из оборота), а также имущество, которое в порядке, установленном федеральными законами, может находиться только в государственной или муниципальной собственности.
Традиционно в отечественном законодательстве право собственности определялось через так называемую триаду правомочий: право владения (т.е. фактического обладания вещью), право пользования (т.е. извлечения пользы, выгоды) и право распоряжения (т.е. совершения юридически значимых действий в отношении принадлежащего имущества). Закрепляя данные правомочия, Конституция не ограничивает их никакими пределами. Таким образом, в комментируемой статье устанавливается конституционное правило, согласно которому собственник вправе совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия с целью извлечения из него пользы, выгоды, в том числе определять его юридическую судьбу: продавать, дарить, сдавать с аренду, отдавать в залог и т.п.
Эти правомочия собственник может осуществлять как единолично, так и совместно с другими лицами. Под "другими лицами" следует понимать физических и юридических лиц. На базе своего имущества собственники вправе создавать коммерческие и некоммерческие организации (см. комментарий к ст. 34).
Право собственности может быть ограничено лишь с соблюдением ч. 3 ст. 55 Конституции. Правомочия владения, пользования и распоряжения имуществом регулируются нормами гражданского законодательства.
3. Лишение лица его имущества возможно только по решению суда. Под лишением следует понимать принудительное прекращение права собственности, т.е. лишение лица права владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом.
Термин "решение" в ч. 3 ст. 35 Конституции имеет собирательное значение. Им обозначаются акты судебного органа, изданные как в форме решения по гражданскому делу, так и в форме приговора по уголовному делу.
Исчерпывающий перечень оснований принудительного изъятия у собственника имущества содержится в п. 2 ст. 235 ГК.
Принудительное лишение имущества может проводиться вследствие ненадлежащего поведения собственника. К таким случаям относятся обращение взыскания на имущество по обязательствам собственника; отчуждение имущества, которое в силу закона не может принадлежать данному лицу; выкуп бесхозяйственно содержимых культурных ценностей; конфискация (ст. 237, 238, 240, 243 ГК).
Лишение собственника имущества возможно и в силу причин, не зависящих от его поведения. С такими причинами законодатель связывает государственные или муниципальные нужды. Последние не называются в ч. 3 ст. 35. Однако представляется, что в данном случае под государственными нуждами следует понимать государственный или общественный интерес, поэтому понятием "государственные нужды" в ч. 3 ст. 35 охватываются и нужды муниципальные. Принудительное отчуждение имущества для этих нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения. К таким случаям ГК относит: отчуждение недвижимого имущества в связи с изъятием участка, на котором оно находится (ст. 239 ГК); реквизицию (ст. 242 ГК); национализацию (п. 2 ст. 235 ГК). Изъятие имущества по этим основаниям производится возмездно с возмещением собственнику убытков в порядке, установленном ст. 239-243, 306 ГК.
Лицо, имущество которого реквизировано, вправе при прекращении действия обстоятельств, в связи с которыми произведена реквизиция, требовать по суду возврата ему сохранившегося имущества (п. 3 ст. 242 ГК).
Из смысла комментируемой статьи вытекает, что любое принудительное изъятие имущества, в том числе и для государственных нужд, может производиться только по решению суда. Это общее правило, на наш взгляд, не учитывает ситуации чрезвычайного характера, когда требуется оперативное принятие соответствующих мер, например, в случаях стихийных бедствий, аварий, эпидемий, эпизоотий и при иных обстоятельствах, носящих чрезвычайный характер. Не случайно в ст. 242 ГК предусмотрено, что в этих случаях принудительное изъятие у собственника имущества (реквизиция) производится по решению государственных органов.
4. Наследование теснейшим образом связано с институтом собственности, особенно частной собственности. Под наследованием понимается переход имущества умершего физического лица (наследодателя). Наследование осуществляется по закону и по завещанию. Это значит, что наследодатель вправе передать свое имущество по завещанию любым физическим или юридическим лицам, Российской Федерации, ее субъектам, муниципальным образованиям.
При отсутствии завещания наследование осуществляется по закону.
В целях охраны интересов малолетних и нетрудоспособных наследников умершего устанавливается обязательная доля наследственного имущества, ниже которой доля такого наследника не должна снижаться. Это условие должно соблюдаться независимо от содержания завещания.
С учетом сказанного можно сделать вывод о том, что в ч. 4 ст. 35 Конституции гарантируется:
- право наследодателя завещать любое принадлежащее ему на праве собственности имущество;
- право наследодателя свободно определять круг наследников;
- право наследников наследовать любое причитающееся им (по закону или по завещанию) наследственное имущество;
- право малолетних и нетрудоспособных наследников на обязательную долю наследственного имущества.
Законом могут устанавливаться некоторые ограничения в отношении наследования отдельных видов имущества, нахождение которых в обороте не допускается (объекты, изъятые из оборота) либо допускается по специальному разрешению (объекты, ограниченно оборотоспособные).
Например, в случае получения гражданином по наследству огнестрельного нарезного оружия, принадлежащего охотнику-промысловику, право собственности такого наследника может быть прекращено в силу ст. 238 ГК.

Право частной собственности является одной из основ конститу-ционного строя Российской Федерации и составляет основу рыноч-ной экономики.

Субъектами права частной собственности являются как физиче-ские, так и юридические лица. Круг субъектов, а также назначение частной собственности не ограничено, за исключением случаев, предусмотренных законом.

Реализация имущественных прав осуществляется на основе принципов неприкосновенности собственности и свободы договора, предполагающих равенство, автономию воли и имущественную само-стоятельность участников гражданско-правовых отношений, недопу-стимость вмешательства в частные дела со стороны иных субъектов.

Конституция России закрепляет, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. При этом прину-дительное отчуждение имущества для государственных нужд мо-жет быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения.

К сожалению, Конституция Российской Федерации не содержит положений о социальной функции собственности, в частности о том, что пользование ею должно одновременно служить общему благу (как в ФРГ и др. государствах), что не позволяет органам государственной

власти влиять на проводимую частными собственниками (речь идет о крупных частных собственниках) политику в отношении использова-ния собственности.

Одной из важных гарантий права частной собственности выступа-ет право наследования. Право наследования обеспечивает гарантиро-ванный государством переход имущества, принадлежащего умершему (наследодателю), к другим лицам (наследникам). Право наследования предполагает, с одной стороны, право на распоряжение своим имуще-ством со стороны наследодателя, а с другой стороны, право наследни-ков на принятие наследства. В соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации наследование осуществляется по завещанию и по закону.

В силу особой значимости в Конституции Российской Федерации в качестве самостоятельного права определено право частной соб-ственности граждан и их объединений на землю.

Конституция России закрепляет право частной собственности на землю только за гражданами и их объединениями. В то же время Земельный кодекс Российской Федерации предусматривает возмож-ность приобретения права собственности на землю за иностранными гражданами, лицами без гражданства и иностранными юридическими лицами.

Владение, пользование и распоряжение землей и другими при-родными ресурсами осуществляются их собственниками свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов иных лиц.

Основные законодательные акты:

Гражданский кодекс Российской Федерации;
Земельный кодекс Российской Федерации.

1. Право частной собственности охраняется законом.

4. Право наследования гарантируется.

(1) Постановление от 16 января 1996 года № 1-П по делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 560 ГК РСФСР

(Собрание законодательства Российской Федерации 1996. № 4. Ст. 408)

Заявитель: гражданин А. Б. Наумов (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: положение частей первой и второй статьи 560 ГК РСФСР, согласно которому в случае смерти члена колхозного двора наследование в имуществе двора не возникает.

Позиция заявителя: оспариваемая норма нарушает конституционное право наследования, гарантируемое статьей 35 (часть 4) Конституции РФ.

Итоговый вывод решения: оспариваемое положение не соответствует Конституции РФ, ее статьям 35 (части 2 и 4) и 55 (часть 3).

Мотивы решения. Статья 560 ГК РСФСР, хотя формально и не была признана утратившей силу, не подлежит применению, поскольку законодательству, принятому после вступления в силу действующей Конституции РФ, правовой режим колхозного двора не известен. Однако, как показывает практика, положения статьи продолжают применяться, что затрагивает охраняемое государством конституционное право наследования .

Статья 35 (часть 4) Конституции РФ не провозглашает абсолютной свободы наследования. Она, как и некоторые другие права и свободы, может быть ограничена законодателем, но только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (статья 55 (часть 3) Конституции РФ), то есть при условии, что ограничения носят обоснованный и соразмерный характер.

Право наследования, предусмотренное статьей 35 (часть 4) Конституции РФ и более подробно урегулированное гражданским законодательством, обеспечивает гарантированный государством переход имущества, принадлежавшего умершему (наследодателю), к другим лицам (наследникам). Это право включает в себя как право наследодателя распорядиться своим имуществом, так и право наследников на его получение. Право наследования в совокупности двух названных правомочий вытекает и из статьи 35 (часть 2) Конституции РФ, предусматривающей возможность для собственника распорядиться принадлежащим ему имуществом, что является основой свободы наследования.

Нормы частей первой и второй статьи 560 ГК РСФСР, не отменяя права наследования, допускают открытие наследства лишь при прекращении колхозного двора, в том числе после смерти последнего его члена. Специальный порядок открытия наследства в колхозном дворе, отличный от общих норм наследственного права, ставил субъективное право наследования в зависимость от не имеющих отношения к индивиду условий (а именно - от прекращения существования колхозного двора в различных формах), характер которых делал субъективное право практически нереализуемым.

При этом право члена колхозного двора составить завещание на долю в имуществе двора формально сохранялось. Однако при наличии других членов двора после смерти завещателя наследство в колхозном дворе не открывалось, а завещание на долю имущества колхозного двора объявлялось недействительным. Таким образом, условия, введенные законодателем, лишали наследодателей и наследников возможности осуществлять свободное волеизъявление по завещанию и принятию наследства либо отказу от него. Установление такого рода условий искажало основное содержание права наследования.

Особое мнение по данному делу представил судья Н. В. Витрук.

(2) Постановление от 20 мая 1997 года № 8-П по делу о проверке конституционности пунктов 4 и 6 статьи 242 Таможенного кодекса РФ

(Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 21. Ст. 2542)

Предмет рассмотрения: положения Таможенного кодекса РФ, предусматривающие право таможенных органов осуществлять наряду с другими видами взысканий конфискацию товаров и транспортных средств в качестве объектов нарушения таможенных правил.

Заявитель: Новгородский областной суд (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Позиция заявителя: нормы Таможенного кодекса РФ в части, касающейся права таможенных органов применять в административном порядке конфискацию товаров и транспортных средств, являющихся непосредственными объектами правонарушений, посягают на право частной собственности и противоречат статье 35 (часть 3) Конституции РФ.

Итоговый вывод решения: пункты 4 и 6 статьи 242 и статью 280 Таможенного кодекса РФ в части, касающейся права таможенных органов выносить постановление о конфискации имущества как санкции за совершенное правонарушение, при наличии гарантии последующего судебного контроля за законностью и обоснованностью такого решения соответствуют Конституции РФ.

Мотивы решения. Конституционное положение о том, что никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда, касается частных собственников - физических и юридических лиц и принадлежащего им имущества, если оно не изъято из оборота. Лишение лица принадлежащего ему имущества в виде конфискации есть принудительное прекращение права собственности. По смыслу приведенного положения части 3 статьи 35 Конституции РФ, конфискация имущества может быть применена к указанным частным собственникам - физическим и юридическим лицам лишь после того, как суд вынесет соответствующее решение. Статья 35 Конституции РФ, закрепляя гарантии охраны частной собственности законом и возможности лишения имущества не иначе как по решению суда , распространяет их как на сферу гражданско-правовых отношений, так и на отношения государства и личности в публично-правовой сфере.

Акт суда является итогом решения вопроса о лишении лица его имущества. До вынесения судебного решения государственные органы могут осуществлять установленные законом меры административно-правового характера (изъятие, конфискация и т. д.). Если лицо не согласно с изъятием имущества в виде административного решения о конфискации, оно имеет возможность оспорить его правильность в суде. Возможность обжалования в суд решений и действий органов государственной власти и их должностных лиц есть общая гарантия, вытекающая из статьи 46 (часть 2) Конституции РФ. Для лиц, нарушивших таможенное законодательство и в отношении которых компетентные государственные органы применяют санкции за совершенное правонарушение, право на использование конституционной гарантии защиты частной собственности посредством суда сохраняется, но эта защита будет иметь место на основе последующего судебного контроля. Одним из видов прекращения права собственности на имущество по основаниям, предусмотренным законом, является конфискация, то есть безвозмездное изъятие имущества с обращением его в доход государства как санкция за совершение преступления или иного правонарушения (подпункт 6 пункта 2 статьи 235, пункт 1 статьи 243 Гражданского кодекса РФ). При этом изъятие имущества и принятие компетентными органами решения о его конфискации само по себе не является прекращением права собственности. Оно прекращается в результате реального исполнения такого решения и факта перехода имущества в собственность государства.

Имущество, в отношении которого вынесено соответствующее постановление о конфискации, обращается в собственность государства лишь по истечении срока обжалования в вышестоящие таможенные органы или в суд (статья 370 Таможенного кодекса РФ). Подача жалобы приостанавливает исполнение постановления таможенного органа о наложении взыскания за нарушение таможенных правил, в том числе в виде конфискации (статья 376 Таможенного кодекса РФ). По смыслу статьи 378 Таможенного кодекса РФ, в случае подачи жалобы постановление о конфискации имущества может быть исполнено не ранее принятия судом решения об отклонении жалобы и признании вынесенного постановления законным и обоснованным.

(3) Постановление от 11 марта 1998 года № 8-П по делу о проверке конституционности статьи 266 Таможенного кодекса Российской Федерации, части второй статьи 85 и статьи 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях

(Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 12. Ст. 1458)

конфискация как мера юридической, административной ответственности; превентивное изъятие (арест) материальных объектов собственности; судебные гарантии права частной собственности при аресте имущества; последующий судебный контроль; истребование имущества не иначе как по судебному решению.

Заявители: граждане М. М. Гаглоева и А. Б. Пестряков (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: положения оспоренных кодексов, которые предоставляют уполномоченным органам исполнительной власти РФ право конфискации имущества граждан в качестве санкции за совершенные правонарушения.

Позиция заявителей: установление конфискации имущества по решению административных органов в качестве меры административного взыскания как допускающее изъятие имущества без судебного решения противоречит статьям 35 (часть 3) и 55 (часть 3) Конституции РФ, закрепляющим гарантии права частной собственности.

Итоговый вывод решения: не соответствуют Конституции РФ, ее статьям 19 (части 1 и 2), 35 (части 1 и 3) и 55 (часть 3), статья 266 Таможенного кодекса РФ постольку, поскольку она предусматривает в качестве меры административной ответственности конфискацию товаров и транспортных средств, назначаемую без судебного решения и являющуюся несоразмерной деянию, указанному в данной статье.

Не соответствуют Конституции РФ, ее статьям 35 (части 1 и 3) и 55 (часть 3), часть вторая статьи 85 и статья 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях в той мере, в какой они в их взаимосвязи допускают применение конфискации без судебного решения. Предусмотренная частью второй статьи 85 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях конфискация во всяком случае может применяться только в судебном порядке. Этим не затрагиваются полномочия административных органов, указанных в статье 222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях, по наложению других, помимо конфискации, административных взысканий, предусмотренных частью второй его статьи 85.

Мотивы решения. Конфискация как вид административного взыскания состоит в принудительном безвозмездном обращении в собственность государства имущества, явившегося орудием или средством совершения либо непосредственным предметом правонарушения, то есть имущества, использование которого либо запрещено, либо противоправно по другим причинам.

От конфискации как меры юридической ответственности за совершенное правонарушение, приводящей к лишению собственника прав на определенное имущество, отличается изъятие (арест) материальных объектов собственности как процессуальная мера обеспечения производства по делам об административных правонарушениях и нарушениях таможенных правил, применяемая в том числе для обеспечения последующей конфискации, она тоже в определенной степени ограничивает право собственника владеть, пользоваться и распоряжаться им, но не порождает перехода права собственности к государству и производится без судебного решения, что не препятствует последующему обжалованию этой меры в суде.

Согласно ранее выраженной позиции, акт суда является итогом решения вопроса о лишении лица его имущества (см.: Постановление от 20 мая 1997 года № 8-П ). Соответственно, только с вынесением судебного решения о конфискации она применяется как мера юридической ответственности, влекущая утрату собственником его имущества. Диспозиция статьи 266 Таможенного кодекса (ТК) не позволяет провести разграничение конфискации в качестве санкции за противоправное поведение и обеспечительными мерами вне связи с противоправным поведением.

Незавершение таможенной процедуры, являющееся, согласно статье 266 Таможенного кодекса, основой для конфискации, может иметь место и при отсутствии противоправного поведения нарушителя, то есть по другим причинам, в том числе объективного характера. Однако оспариваемые положения ТК, не позволяя провести такое разграничение, не исключают произвольное применение конфискации имущества в случаях, когда противоправное деяние отсутствует, то есть без законных оснований, что представляет собой ограничение конституционного права частной собственности.

Некоторые нарушения таможенной процедуры , предусмотренные ТК в качестве самостоятельных видов деяний, не связаны со столь суровыми санкциями, как конфискация перемещаемого через границу имущества, и влекут лишь наложение штрафа, что нарушает конституционный принцип равенства при привлечении к юридической ответственности.

Данная норма не устанавливает заранее точные условия, невыполнение которых влечет конфискацию как меру ответственности за нарушение режима склада временного хранения, носит отсылочный характер, то есть требует конкретизации, в том числе подзаконными актами, и таким образом позволяет вводить ограничения конституционного права собственности не только законом.

Гарантии права собственности предоставляются в отношении имущества, которое принадлежит субъектам права собственности на законных основаниях. Право частной собственности, не являясь абсолютным, может быть ограничено законом, но сама возможность ограничений и их характер определяются в соответствии с Конституцией РФ. Введение ответственности за административный проступок и установление конкретной санкции, ограничивающей конституционное право, должно отвечать требованиям справедливости, быть соразмерным конституционно закрепленным целям и охраняемым законным интересам, а также характеру совершенного деяния. Названные выше недостатки, содержащиеся в статье 266 ТК, ведут к ограничениям конституционного права частной собственности, которые являются несправедливыми, несоразмерными и к тому же недопустимыми с точки зрения требований к законной форме такого рода ограничений.

Предписание статьи 35 Конституции РФ о лишении имущества не иначе как по решению суда является обязательным во всех случаях, когда встает вопрос о применении санкции в виде конфискации имущества. До вынесения судебного решения должностные лица вправе изымать у нарушителя вещи и документы, налагать арест на имущество, задерживать транспортные средства и т. д. именно потому, что все подобные меры, не являясь санкцией за совершенное правонарушение, имеют лишь обеспечительный характер и не связаны с лишением имущества, что не исключает возможности их судебного обжалования на всех стадиях административного производства. Однако поскольку до вынесения судами решения о применении конфискации как меры ответственности не могут считаться установленными ни само деяние, ни виновное его совершение; органы, рассматривающие дела об административных правонарушениях, должны обеспечивать соблюдение судебной процедуры для решения вопросов обжалования применения такой санкции, как конфискация имущества.

статья 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, предусматривающая право каждого при определении его прав и обязанностей в каком-либо гражданском процессе на справедливое и публичное разбирательство дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона.

(4) Постановление от 14 мая 1999 года № 8-П по делу о проверке конституционности положений части первой статьи 131 и части первой статьи 380 Таможенного кодекса РФ

(Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. № 21. Ст. 2669)

Правовые категории в Постановлении: право частной собственности; право на свободное использование своих способностей и имущества для осуществления предпринимательской и иной не запрещенной законом деятельности; противоправное использование имущества; соразмерность ограничения права.

Заявители: закрытое акционерное общество «Сибирское агентство “Экспресс”», гражданин С. И. Тененев, а также фирма «Y. & G. Reliable Services, Inс» (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: положения Таможенного кодекса, запрещающие пользоваться и распоряжаться товарами и транспортными средствами, в отношении которых таможенное оформление не завершено, за исключением случаев, оговоренных в статье (часть первая статьи 131), и согласно которым конфискация товаров, транспортных средств и иных предметов, в отношении которых вынесено постановление о конфискации, производится независимо от того, являются ли они собственностью лица, совершившего нарушение таможенных правил, а также независимо от того, установлено это лицо или нет (часть первая статьи 380).

Позиция заявителей: оспоренные нормы нарушают право частной собственности, право на свободное использование своего имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, а также гарантии свободного перемещения товаров и свободы экономической деятельности и, следовательно, противоречат Конституции РФ, ее статьям 8, 15, 34, 35 и 55 (часть 3).

Итоговый вывод решения: оспоренные положения соответствуют Конституции РФ.

Мотивы решения. По смыслу статьи 35 Конституции РФ во взаимосвязи с ее статьями 8, 17 (часть 3), 34, 55 (часть 3), 56 (часть 3), 57 и 71 (пункт «в»), право частной собственности в своем конкретном содержании, включая определение оснований и порядка его возникновения, а также объем его охраны, регулируется законом и может быть им ограничено. При этом как сама возможность ограничений, так и их характер должны определяться законодателем не произвольно, а в соответствии с Конституцией РФ, в том числе с ее статьей 55 (часть 3).

В целях защиты суверенитета и экономической безопасности Российского государства, прав и законных интересов граждан, обеспечения единого экономического пространства законодатель, устанавливая таможенную территорию Российской Федерации, таможенную границу и соответствующий порядок перемещения, контроля и оформления товаров и транспортных средств, а также обложения таможенными платежами и их уплаты и т. п., может предусматривать административные меры принудительного характера, а также конкретные составы правонарушений и соответствующие санкции. Однако все такого рода меры, как связанные с ограничением права собственности , должны отвечать требованиям справедливости, быть соразмерны конституционно закрепленным целям и охраняемым законным интересам, а также характеру совершенного деяния. Такие меры допустимы, если они основываются на законе, служат общественным интересам и не являются чрезмерными.

Осуществление прав пользования и распоряжения перемещаемым имуществом (в частности, заключение договора купли-продажи) вопреки требованиям части первой статьи 131 Таможенного кодекса РФ, то есть без выполнения всех необходимых обязанностей, связанных с перемещением товаров и транспортных средств через таможенную границу и выбором таможенного режима, фактически означало бы их выпуск в свободное обращение без таможенного оформления и контроля, что в конечном счете разрушило бы таможенный режим, сделало бы невозможным само таможенное регулирование и достижение тех конституционно защищаемых ценностей и целей, для которых оно предназначено, со всеми вытекающими последствиями, в том числе криминогенного характера.

Федеральным законом могут устанавливаться ограничения на пользование и распоряжение товарами и транспортными средствами, которые ввезены на таможенную территорию Российской Федерации, находятся под таможенным контролем и в отношении которых еще не осуществлено таможенное оформление. При этом речь идет не о лишении лица перемещаемого имущества, а о соблюдении специального, разрешительного порядка перемещения товаров и транспортных средств через таможенную границу . Эта административная мера принудительного характера направлена на защиту конституционных ценностей, таких как суверенитет и экономическая безопасность Российской Федерации, права и законные интересы граждан, законные интересы отечественных производителей и потребителей, жизнь и здоровье человека, окружающая природная среда и др., что само по себе не может рассматриваться как недопустимое ограничение конституционных прав и свобод и не нарушает требований Конституции РФ.

Федеральный законодатель вправе допустить конфискацию имущества , явившегося орудием или средством совершения либо непосредственным объектом таможенного правонарушения , независимо от того, находятся ли соответствующие товары и транспортные средства в собственности совершившего его лица, а также независимо от того, установлено это лицо или нет. В противном случае организаторы незаконного перемещения товаров получили бы возможность переложить всю ответственность на неплатежеспособных лиц или лиц, проживающих за границей, что подрывало бы правопорядок в сфере таможенного регулирования и несовместимо с его целями и задачами.

Оспариваемое положение статьи 380 Таможенного кодекса РФ не может рассматриваться как препятствие для судебной защиты прав и законных интересов собственника конфискуемого имущества, не являющегося нарушителем таможенных правил.

Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: Международная конвенция об упрощении и гармонизации таможенных процедур; Конвенция о договоре международной перевозки грузов; Таможенный кодекс Европейского Сообщества, согласно которому все необходимые меры, включая конфискацию и продажу, предпринимаются в отношении товаров, которые не могут быть выданы, поскольку по основаниям, вменяемым декларанту, отсутствовала возможность начать или продолжить досмотр грузов в срок, отведенный для этого таможенными органами; поскольку документы, подлежащие представлению до того, как товары могут быть предъявлены для необходимой таможенной процедуры, не были представлены; поскольку в установленный срок не были сделаны платежи либо не представлены гарантии в обеспечение импортных или экспортных пошлин; поскольку на них распространяются запреты или ограничения; а также в отношении товаров, которые не были вывезены в разумный срок после завершения таможенного оформления (статья 75); Конвенция о защите прав человека и основных свобод (статья 1 Протокола № 1), в соответствии с которой каждое физическое или юридическое лицо имеет право беспрепятственно пользоваться своим имуществом; никто не может быть лишен своего имущества кроме как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права; предыдущие положения ни в коей мере не ущемляют право государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами и для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов.

(5) Постановление от 16 мая 2000 года № 8-П по делу о проверке конституционности отдельных положений пункта 4 статьи 104 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»

(Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 21. Ст. 2258)

Правовые категории в Постановлении: процедура банкротства; частные и публичные интересы; конкурсная масса; конкурсное производство; имущественные отношения должника и кредиторов; разумная и справедливая компенсация за изъятие имущества из конкурсной массы; принудительное отчуждение имущества в публичных целях при условии предварительного и равноценного возмещения; распределение между разными уровнями публичной власти функций социального государства.

Заявитель: компания «Timber Holdings International Limited» (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: положения пункта 4 статьи 104 Федерального закона, согласно которым не включаемое в конкурсную массу имущество должника, относящееся к жилищному фонду социального использования, детским дошкольным учреждениям и объектам коммунальной инфраструктуры, жизненно необходимым для региона, подлежит передаче соответствующему муниципальному образованию по фактическому состоянию без каких-либо дополнительных условий, в том числе без какой-либо компенсации собственнику-должнику, что затрагивает имущественные отношения между должником и кредиторами и их законные интересы.

Позиция заявителя: исключение того или иного имущества должника из конкурсной массы и передача его муниципальному образованию отражается в конечном счете на полноте удовлетворения требований кредитора, лишая его части причитающихся ему денежных средств. Такое изъятие означает, по существу, не что иное, как принудительное - в силу закона - отчуждение частной собственности без предварительного и равноценного возмещения, что противоречит требованиям статьи 35 (часть 3) Конституции РФ.

Итоговый вывод решения: оспоренные нормативные положения не противоречат Конституции РФ в той части, в какой они предусматривают передачу муниципальным образованиям жилищного фонда социального использования, детских дошкольных учреждений, жизненно необходимых для региона, объектов коммунальной инфраструктуры, с тем чтобы обеспечить их использование в соответствии с целевым назначением.

Оспоренные нормативные положения в той части, в какой они позволяют в процедуре конкурсного производства передавать соответствующим муниципальным образованиям вышеуказанные объекты без выплаты собственникам разумной, справедливой компенсации, не соответствуют Конституции РФ, ее статьям 35 (часть 3), 46 (часть 1) и 55 (части 2 и 3).

Законодателю надлежит предусмотреть порядок выплаты разумной и соразмерной компенсации должникам, находящимся в процедуре конкурсного производства, и механизм реализации связанных с этим решений федеральных органов государственной власти, приводящих к увеличению расходов бюджетов разных уровней.

Мотивы решения. Отношения, связанные с обеспечением функционирования и сохранения целевого назначения объектов, указанных в законе, носят публично-правовой характер, так как эти объекты используются не только в частных интересах, но и в интересах населения, подлежащих защите со стороны государства. Это дает законодателю право определять, что те или иные объекты, необходимые для жизнеобеспечения населения, в процессе конкурсного производства подлежат передаче соответствующему муниципальному образованию, что является реализацией распределения между разными уровнями публичной власти закрепленных в статье 7 Конституции РФ функций социального государства.

Исключение названных объектов из конкурсной массы и передача их муниципальным образованиям является допустимым ограничением права частной собственности должника, которое осуществляется в целях защиты прав и законных интересов других лиц (статья 55 (часть 3) Конституции РФ).

Однако при этом должны учитываться также частные интересы, в том числе интересы должника и кредиторов в рамках конкурсного производства. В соответствии со статьей 35 (часть 3) Конституции РФ «никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда; принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения». Согласно ранее выраженной правовой позиции, используемое в статье 35 Конституции понятие «имущество» в его конституционно-правовом смысле охватывает, в частности, вещные права и права требования (см.: Постановление от 17 декабря 1996 года № 20-П ). В контексте данного дела это означает, что права требования кредиторов и их законные интересы также подлежат защите в соответствии со статьей 35 (часть 3) Конституции РФ и при проведении конкурсного производства в процедуре банкротства.

Согласно правовой позиции Европейского Суда по правам человека, лишение собственности без предоставления разумной компенсации (с учетом ее стоимости), как правило, представляет собой несоразмерное ограничение, которое не может считаться оправданным. Анализ же сложившейся правоприменительной практики свидетельствует о том, что оспариваемые предписания понимаются конкурсными управляющими и арбитражными судами как исключающие какую-либо компенсацию собственнику при уменьшении конкурсной массы, что представляет собой чрезмерное и произвольное ограничение права собственности, умаляет конституционное право частной собственности, и поэтому данные положения противоречат статьям 3 (часть 3) и 55 (части 2 и 3) Конституции РФ.

Закрепленная в Конституции равная защита частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности должна в том числе отвечать принципу справедливости. Данному принципу не отвечало бы предоставление компенсации в полном объеме в связи с изъятием имущества в публичных целях и его передачей муниципальным образованиям , что было бы несоразмерным в силу особого целевого назначения этого имущества и его обремененности расходами. Соразмерность компенсации служит справедливому балансу публичных и частных интересов. Это предполагает выплату должникам-собственникам разумной компенсации за имущество, изъятое в публичных интересах.

Оспариваемые положения по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, исключают реальную судебную защиту прав должников-собственников и конкурсных кредиторов, поскольку способствуют тому, что в процедуре последующего судебного обжалования решений об изъятии в качестве превентивной меры указанного в них имущества не проверяется значение передаваемых объектов как жизненно важных для решения.

Исходя из безвозмездной передачи этих объектов, оспариваемая норма не предполагает и возможность рассмотрения в суде споров, возникающих между должником, кредиторами и государством по поводу размера компенсации в связи с изъятием имущества. Поэтому оспариваемые положения также противоречат статьям 35 (часть 3) и 46 (часть 1) Конституции РФ.

Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: статья 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которой никто не может быть лишен своего имущества кроме как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права; решение Европейского Суда по правам человека от 23 сентября 1982 года по делу Sporrong and Lonnroth, Series A no. 52, para. 69; решение от 21 февраля 1986 года по делу James and Others, Series A no. 98, paras. 50, 54; решение от 8 июля 1986 года по делу Lithgow and Others, Series A no. 102, paras. 109, 122, согласно которым лишение собственности без предоставления разумной компенсации с учетом ее стоимости, как правило, представляет собой несоразмерное вмешательство, которое не может считаться оправданным; статья 1 Протокола № 1 к Конвенции не рассматривается как предоставляющая право на получение полной компенсации, поскольку при определенных фактических обстоятельствах учет публичных интересов, связанных с необходимостью обеспечения большей социальной справедливости, может обусловливать выплату возмещения ниже рыночной стоимости.

(6) Постановление от 3 июля 2001 года № 10-П по делу о проверке конституционности положений подпункта 3 пункта 2 статьи 13 Федерального закона «О реструктуризации кредитных организаций» и пунктов 1 и 2 статьи 26 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций»

(Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 29. Ст. 3058)

Правовые категории в Постановлении: права и свободы человека и гражданина; возможность ограничения прав и свобод только федеральным законом; право на свободное использование своего имущества; право иметь имущество в собственности.

Предмет рассмотрения: положения оспариваемых Федеральных законов в части введения и продления моратория на удовлетворение требований граждан-вкладчиков по обязательствам банков, находящихся в процессе реструктуризации.

Заявители:

Позиция заявителей: заявители, чьи иски о взыскании сумм вкладов и процентов на эти суммы по договорам банковского вклада, обязательства по которым не были выполнены банками, удовлетворены судами общей юрисдикции, но соответствующие судебные решения не были исполнены, утверждают, что содержащиеся в оспариваемых Федеральных законах нормы нарушают их конституционные права, гарантируемые статьями 19 (часть 1), 34, 35, 46 (части 1 и 2) и 55 (часть 3) Конституции РФ.

Итоговый вывод решения: не соответствуют Конституции РФ, ее статьям 35 (части 1, 2 и 3), 46 (часть 1) и 55 (часть 3), положения подпункта 3 пункта 2 статьи 13 Федерального закона «О реструктуризации кредитных организаций» и находящиеся в системной связи с ними положения пунктов 1 и 2 статьи 26 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций» в той мере, в какой ими не предусматриваются субъект, управомоченный на введение моратория на удовлетворение требований граждан-вкладчиков к кредитной организации, находящейся в процессе реструктуризации, основания продления такого моратория, а также чрезмерно ограничиваются права граждан-вкладчиков и ущемляется право на судебную защиту.

Мотивы решения. По своей правовой природе мораторий на удовлетворение требований граждан-вкладчиков по обязательствам банка, возникшим до момента его перехода под управление Агентства, представляет собой ограничение прав значительного числа граждан-вкладчиков, которое должно носить сбалансированный характер, учитывающий не только интересы банков-должников, но и интересы этих граждан. Такой баланс интересов - исходя из того, что финансовое, кредитное регулирование относится к ведению Российской Федерации (пункт «ж» статьи 71 Конституции РФ), - должен устанавливаться федеральными органами государственной власти в соответствии с их конституционно-правовым статусом.

Кроме того, поскольку мораторий означает публично-правовое вмешательство в частноправовые отношения, правовое регулирование отношений, затрагиваемых введением моратория на удовлетворение требований кредиторов кредитных организаций, должно основываться на общеправовом принципе соразмерности и пропорциональности вводимых ограничений, с тем чтобы исключалось произвольное ухудшение условий договора для гражданина-вкладчика, являющегося, как правило, экономически слабой стороной в договоре банковского вклада. В связи с этим действующее законодательство в части установления механизма компенсации ущерба, причиняемого кредиторам введением моратория на удовлетворение их требований, нуждается в совершенствовании (см.: Постановление от 12 марта 2001 года № 4-П ).

Непропорциональный, чрезмерный характер введенных законом ограничений прав граждан-вкладчиков проявляется, в частности, в том, что в силу пункта 2 статьи 26 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций» в течение срока действия моратория приостанавливается исполнение исполнительных документов по всем имущественным взысканиям, за исключением исполнения исполнительных документов, выданных на основе решений о взыскании задолженности по заработной плате, выплат вознаграждений по авторским договорам, а также о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, и морального вреда, вступивших в законную силу до момента назначения временной администрации. Тем самым законодатель, установив исчерпывающий перечень требований, на которые действие моратория не распространяется, не учел должным образом баланс интересов граждан-вкладчиков и банков, не предусмотрел надлежащий механизм компенсации ущерба, причиненного гражданам-вкладчикам, чем - вопреки предписаниям статьи 55 (часть 3) Конституции РФ - чрезмерно ограничил их права, закрепленные статьей 35 Конституции РФ.

(7) Постановление от 30 июля 2001 года № 13-П по делу о проверке конституционности положений подпункта 7 пункта 1 статьи 7, пункта 1 статьи 81 Федерального закона «Об исполнительном производстве»

(Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 32. Ст. 3412)

Правовые категории в Постановлении: судебные гарантии права собственности; исполнение судебных решений; принцип юридической ответственности; последующий судебный контроль за наложением штрафных санкций в виде взыскания исполнительского сбора.

Заявители: Арбитражный суд Воронежской области, Арбитражный суд Саратовской области и ОАО «Разрез “Изыхский”» (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: взаимосвязанные положения оспоренного Федерального закона о полномочии судебного пристава-исполнителя выносить постановление о взыскании исполнительского сбора, размере этого сбора, порядке взыскания и распределения взысканной по исполнительному документу суммы, а также об отнесении такого постановления к исполнительным документам.

Позиция заявителей: полномочие судебного пристава выносить указанное постановление и отнесение этого акта к исполнительным документам, а также размер и порядок взыскания исполнительского сбора несоразмерно ограничивают и нарушают право на судебную защиту, право собственности и противоречат статьям 34 (часть 1), 35 (часть 3), 46 (часть 1), 55 (части 2 и 3) и 57 Конституции РФ.

Итоговый вывод решения: не противоречит Конституции РФ положение подпункта 7 пункта 1 статьи 7 Федерального закона «Об исполнительном производстве», в силу которого выносимое постановление судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора относится к исполнительным документам, поскольку такое постановление выносится на основании и во исполнение исполнительного документа суда или иного уполномоченного органа, и может быть обжаловано в судебном порядке, что влечет обязательное приостановление исполнительного производства.

Не противоречит Конституции РФ положение пункта 1 статьи 81 Федерального закона «Об исполнительном производстве», согласно которому в случае неисполнения исполнительного документа без уважительных причин в срок, установленный для добровольного исполнения указанного документа, судебный пристав – исполнитель выносит постановление, по которому с должника взыскивается исполнительский сбор в размере 7 % от взыскиваемой суммы или стоимости имущества должника, - постольку, поскольку федеральный законодатель вправе установить такого рода взыскание в качестве санкции (меры административной ответственности) за неисполнение исполнительного документа, выдаваемого судами и другими уполномоченными органами, а установленный этим положением размер взыскания (7 % от взыскиваемой суммы) представляет собой лишь допустимый его максимум, верхнюю границу, и с учетом характера совершенного правонарушения, размера причиненного вреда, степени вины правонарушителя, его имущественного положения и иных существенных обстоятельств может быть снижен правоприменителем.

Не соответствует Конституции РФ, ее статьям 19 (части 1 и 2), 35 (часть 3), 45 (часть 1), 46 (части 1 и 2), 55 (часть 3), положение пункта 1 статьи 81 Федерального закона «Об исполнительном производстве», согласно которому в случае неисполнения исполнительного документа без уважительных причин в срок, установленный для добровольного исполнения указанного документа, судебный пристав-исполнитель выносит постановление, по которому с должника взыскивается исполнительский сбор в размере 7 % от взыскиваемой суммы или стоимости имущества должника, - постольку, поскольку оно в силу своей формальной неопределенности в части, касающейся оснований освобождения должника от уплаты исполнительского сбора, допускает его применение без обеспечения должнику возможности надлежащим образом подтверждать, что нарушение установленных сроков исполнения исполнительного документа, обязывающего его передать взыскиваемые денежные средства, вызвано чрезвычайными, объективно непредотвратимыми обстоятельствами и другими непредвиденными, непреодолимыми препятствиями, находящимися вне его контроля, при соблюдении им той степени заботливости и осмотрительности, какая требовалась от него в целях надлежащего исполнения обязанности, вытекающей из предписаний пункта 1 статьи 81 Федерального закона «Об исполнительном производстве».

Не соответствует Конституции РФ, ее статьям 18, 19 (части 2 и 3), 35 (части 2 и 3), 45 (часть 1), 46 (часть 1) и 55 (часть 3), положение пункта 1 статьи 77 Федерального закона «Об исполнительном производстве», на основании которого из денежной суммы, взысканной судебным приставом-исполнителем с должника, исполнительский сбор оплачивается в первоочередном порядке, а требования взыскателя удовлетворяются в последнюю очередь.

Мотивы решения. Закрепляя нормы, направленные на обеспечение своевременного исполнения судебных и иных актов , федеральный законодатель вправе предусмотреть и санкции – в том числе штрафного характера – за их нарушение. Однако такого рода санкции должны отвечать требованиям Конституции РФ, в том числе соответствовать принципу юридического равенства, быть соразмерными конституционно защищаемым целям и ценностям, исключать возможность их произвольного истолкования и применения.

Исполнительскому сбору как штрафной санкции присущи признаки административной штрафной санкции: он имеет фиксированное, установленное Федеральным законом денежное выражение, взыскивается принудительно, оформляется постановлением уполномоченного должностного лица, взимается в случае совершения правонарушения, а также зачисляется в бюджет и во внебюджетный фонд, средства которых находятся в государственной собственности. Из этого следует, что в качестве штрафной санкции административного характера исполнительский сбор должен отвечать вытекающим из Конституции РФ требованиям, применяемым к такого рода мерам юридической ответственности. В частности, при наличии уважительных причин должник может подвергаться такому взысканию.

Установление конкретных размеров штрафных санкций за нарушение правил принудительного исполнения судебных и иных актов является прерогативой законодателя. Однако размер штрафного взыскания - поскольку такое взыскание связано с ограничением конституционного права собственности - во всяком случае должен отвечать критерию соразмерности, вытекающему из статьи 55 (часть 3) Конституции РФ.

Юридическая сила постановления, выносимого судебным приставом-исполнителем в порядке статьи 81 Федерального закона «Об исполнительном производстве», обусловлена его природой как особого рода самостоятельного правоприменительного акта, издаваемого в порядке административной юрисдикции с целью пресечения правонарушений, совершаемых в процессе принудительного исполнения судебных и иных решений. Следовательно, положение подпункта 7 пункта 1 статьи 7 названного Федерального закона, на основании которого выносимое в порядке пункта 1 его статьи 81 постановление судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора является исполнительным документом, не нарушает вытекающих из Конституции РФ требований, предъявляемых к такого рода актам.

Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: положения Всеобщей декларации прав человека (пункт 2 статьи 29), Международного пакта о гражданских и политических правах (пункт 3 статьи 12), Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (статья 4), а также положение части первой статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которым государство имеет право обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами и для обеспечения уплаты налогов или других сборов и штрафов.

(8) Постановление от 21 апреля 2003 года № 6-П по делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса РФ

(Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. № 17. Ст. 1657)

Правовые категории в Постановлении: право собственности; свобода экономической деятельности; добросовестное приобретение; выявление конституционного смысла закона; коллизия конституционных прав.

Заявители: ряд граждан (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: общие положения пунктов ГК РФ о последствиях недействительности сделки в части, устанавливающей обязанность каждой из сторон возвратить все полученное по сделке.

Позиция заявителей: оспариваемые положения не позволяют добросовестным приобретателям защитить свои имущественные права, тем самым нарушаются права и свободы, гарантированные статьями 2, 8, 17 (часть 1), 18, 19 (часть 1), 35 (часть 2) и 40 (часть 1) Конституции РФ.

Итоговый вывод решения: не противоречат Конституции РФ содержащиеся в пунктах 1 и 2 статьи 167 ГК РФ общие положения о последствиях недействительности сделки в части, касающейся обязанности каждой из сторон возвратить другой все полученное по сделке, поскольку данные положения - по их конституционно-правовому смыслу в нормативном единстве со статьей 302 ГК РФ - не могут распространяться на добросовестного приобретателя, если это непосредственно не оговорено законом.

Конституционно-правовой смысл указанных положений, выявленный Конституционным Судом в настоящем Постановлении, является обязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике.

Мотивы решения. Гражданский кодекс РФ - в соответствии с вытекающими из Конституции РФ основными началами гражданского законодательства (пункт 1 статьи 1 ГК РФ) - не ограничивает гражданина в выборе способа защиты нарушенного права и не ставит использование общих гражданско-правовых способов защиты в зависимость от наличия специальных, вещно-правовых, способов; граждане и юридические лица в силу статьи 9 ГК РФ вправе осуществить этот выбор по своему усмотрению. ГК РФ предусмотрено, что собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения (статья 301). Согласно пункту 1 его статьи 302, если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель ), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли.

Следовательно, права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного пунктами 1 и 2 статьи 167 ГК РФ. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные статьей 302 ГК РФ основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя (безвозмездность приобретения имущества добросовестным приобретателем, выбытие имущества из владения собственника помимо его воли и др.). Иное истолкование положений пунктов 1 и 2 статьи 167 ГК РФ означало бы, что собственник имеет возможность прибегнуть к такому способу защиты, как признание всех совершенных сделок по отчуждению его имущества недействительными, то есть требовать возврата полученного в натуре не только когда речь идет об одной (первой) сделке, совершенной с нарушением закона, но и когда спорное имущество было приобретено добросовестным приобретателем на основании последующих (второй, третьей, четвертой и т. д.) сделок. Тем самым нарушались бы вытекающие из Конституции РФ установленные законодателем гарантии защиты прав и законных интересов добросовестного приобретателя.

Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: Конвенция о защите прав человека и основных свобод, в соответствии с которой право каждого физического и юридического лица на уважение принадлежащей ему собственности и ее защиту (и вытекающая из этого свобода пользования имуществом) не ущемляет право государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами (статья 1 Протокола № 1 в редакции Протокола № 11).

(9) Постановление от 31 мая 2005 года № 6-П по делу о проверке конституционности Федерального закона «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств»

(Собрание законодательства. 2005. ¹ 23. Ст. 2311)

Правовые категории в Постановлении: обязанность страховать риск гражданской ответственности; гарантии прав потерпевших; делегирование законодательных полномочий; право собственности; право на объединение; соразмерность ограничения прав.

Заявители: Государственное Собрание – Эл Курултай Республики Алтай, Волгоградская областная Дума, группа депутатов Государственной Думы РФ (в порядке части 2 статьи 125 Конституции РФ), гражданин С. Н. Шевцов (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: находящиеся в системной связи положения Федерального закона «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств», предусматривающие обязательное страхование риска гражданской ответственности владельцев транспортных средств путем заключения договора обязательного страхования как необходимого условия владения, пользования и распоряжения транспортным средством, а также определяющие условия и порядок осуществления обязательного страхования.

Позиция заявителей: устанавливаемая оспариваемым Законом всеобщая обязанность по страхованию риска гражданской ответственности владельцев транспортных средств (под угрозой применения к ним мер административно-правовой ответственности и при наличии запрета использования транспортных средств в случае неисполнения данной обязанности) является ограничением права собственности, права свободно использовать свое имущество для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, а также нарушением конституционного принципа недопустимости издания законов, отменяющих или умаляющих права и свободы человека и гражданина.

Итоговый вывод решения: положения оспариваемого Закона, закрепляющие обязанность страхования владельцами транспортных средств своей гражданской ответственности и недопустимость использования на территории Российской Федерации транспортных средств, владельцы которых не исполнили эту обязанность, и положения, наделяющие Правительство РФ полномочием по установлению предельных уровней страховых тарифов и предоставляющие право получения лицензии на страхование гражданской ответственности владельцев транспортных средств только страховым организациям, входящим в профессиональное объединение страховщиков, не противоречат Конституции РФ.

Положение оспариваемого Закона, допускающее произвольное определение Правительством РФ условий договора обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств, не соответствует статье 19 и части 1 статьи 45 Конституции Российской Федерации.

Признание данной нормы противоречащей Конституции РФ не предполагает утрату юридической силы принятыми в соответствии с ней нормативно-правовыми актами Правительства РФ и заключенными на их основе договорами обязательного страхования. Это не освобождает Правительство РФ от необходимости устранить положения таких актов, расходящиеся с принципами повышенной защиты прав потерпевшего.

Мотивы решения. Закрепленное Конституцией РФ право собственности может быть ограничено законодателем с учетом основных конституционных ценностей. Принадлежащее лицу право собственности предполагает не только возможность реализации этим лицом правомочий владения, пользования и распоряжения имуществом, но и возложение на него дополнительных обязанностей и обременений, в том числе с учетом повышенной опасности имущества для окружающих. Установление обязательности страхования риска гражданской ответственности владельцев транспортных средств обусловлено конституционно закрепленным требованием особой защиты таких значимых для всего общества неотчуждаемых благ, как жизнь и здоровье человека, охрана его имущества, поскольку закрепление в ГК РФ повышенной ответственности владельцев транспортных средств само по себе еще не является гарантией возмещения вреда потерпевшим. Возлагая на владельцев транспортных средств обязанность страховать риск гражданской ответственности в пользу лиц, которым может быть причинен вред, законодатель реализует одну из функций Российской Федерации как социального правового государства, создавая адекватный механизм защиты прав потерпевших, являющихся, как следует из ранее сформулированной правовой позиции Конституционного Суда, наименее защищенными из всех участников правоотношения по обязательному страхованию (см.: Постановление от 26 декабря 2002 года № 17-П). Закрепление данной обязанности в законе не может рассматриваться как нарушение требований равноправия и справедливости и несоразмерное ограничение конституционных прав граждан.

Одно из положений оспариваемого Закона передает Правительству РФ полномочия по установлению типовых условий договора обязательного страхования, что само по себе не противоречит Конституции. Вместе с тем из конституционных принципов правового государства, равенства и справедливости вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы и ее согласованности с системой действующего правового регулирования. В соответствии с правовой позицией Конституционного Суда указанное требование распространяется и на те правовые нормы, которыми законодатель делегирует Правительству РФ те или иные полномочия (см.: Постановление от 6 апреля 2004 года № 7-П). Однако в данном случае законодатель, не закрепив критерии определения условий договора обязательного страхования, оставив их на усмотрение Правительства, допустил возможность произвольного толкования их объема и содержания, а значит, ограничения прав и свобод граждан актом Правительства, что противоречит Конституции.

Что касается вопроса о конституционности наделения законодателем Правительства РФ полномочием по установлению предельных уровней страховых тарифов, то его решение зависит от правовой природы таких тарифов. Тот факт, что нарушение владельцем транспортного средства обязанности по обязательному страхованию влечет административную ответственность, не является основанием для признания страховой премии, рассчитанной с учетом коэффициентов страховых тарифов и уплачиваемой за страхование, налоговым платежом, а лишь подтверждает специфику института обязательного страхования, имеющего общезначимые цели и основывающегося на приоритетности охраны жизни, здоровья и имущества потерпевших. Страховые тарифы являются не налоговыми платежами, а ценовыми ставками, которые определяют цену по гражданско-правовому договору обязательного страхования. Их унификация органом государственной власти обусловлена публичной целью обязательного страхования гражданской ответственности и направлена на обеспечение конституционного принципа равенства. С учетом того, что законодатель ввел сущностные характеристики и минимальные сроки действия страховых тарифов, обеспечивающие страхователям соблюдение принципа равенства и режима правовой определенности, предоставление Правительству РФ полномочия по регулированию страховых тарифов, неналоговых по своей природе, не может рассматриваться как произвольное и нарушающее Конституцию РФ.

Устанавливаемая оспариваемым Законом норма, признающая право получения страховщиком лицензии на страхование гражданской ответственности владельцев транспортных средств только за страховыми организациями – членами профессионального объединения страховщиков, направлена на согласование частной экономической инициативы с потребностью в предоставлении публично значимых услуг должного качества. Федеральный законодатель, стремясь обеспечить баланс частного и публичного начал в экономической сфере, вправе возложить на субъекты экономической деятельности, действующие не только в интересах получения прибыли, но и в целях удовлетворения общественных потребностей, обязанность быть членами соответствующего профессионального объединения.

(10) Постановление от 16 июля 2008 года № 9-П по делу о проверке конституционности положений статьи 82 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации

(Собрание законодательства Российской Федерации. 2008. № 30 (ч. 2). Ст. 3695)

Правовые категории в Постановлении: право частной собственности; основания ограничения права частной собственности; временное изъятие имущества у собственника; отчуждение имущества без согласия собственника; конституционные гарантии судебной защиты частной собственности.

Заявитель: гражданин В. В. Костылев (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: взаимосвязанные положения подпункта «в» пункта 1 части второй и части четвертой статьи 82 УПК РФ как позволяющие осуществлять реализацию изъятого в качестве вещественного доказательства имущества в виде предметов, которые в силу громоздкости или иных причин не могут храниться при уголовном деле, в том числе большие партии товаров, хранение которых затруднено или издержки по обеспечению специальных условий хранения которых соизмеримы с их стоимостью, по постановлению дознавателя, следователя или судьи.

Позиция заявителя: оспариваемые положения допускают лишение собственника принадлежащего ему имущества, признанного вещественным доказательством по уголовному делу, без судебного решения, чем нарушаются закрепленные в статье 35 (часть 3) Конституции РФ гарантии права собственности.

Итоговый вывод решения: взаимосвязанные положения подпункта «в» пункта 1 части второй и части четвертой статьи 82 УПК РФ, предусматривающие, что вещественные доказательства в виде предметов, которые в силу громоздкости или иных причин не могут храниться при уголовном деле, в том числе большие партии товаров, хранение которых затруднено или издержки по обеспечению специальных условий хранения которых соизмеримы с их стоимостью, передаются для реализации на основании постановления дознавателя, следователя или судьи, не соответствуют Конституции РФ, ее статьям 35 (части 1 и 3), 46 и 55 (часть 3), поскольку эти законоположения позволяют лишать собственника или законного владельца его имущества, признанного вещественным доказательством, без вступившего в законную силу приговора, которым решается вопрос об этом имуществе как вещественном доказательстве, и – в случае, когда спор о праве на имущество, являющееся вещественным доказательством, подлежит разрешению в порядке гражданского судопроизводства, – до вступления в силу соответствующего решения суда.

Мотивы решения. В соответствии с Конституцией РФ признание, соблюдение и защита права частной собственности, относящегося к основным правам, неотчуждаемым и принадлежащим человеку от рождения, составляет обязанность государства. Конституционные гарантии судебной защиты частной собственности распространяются как на сферу гражданско-правовых отношений, так и на отношения государства и личности в публично-правовой сфере. Это означает, что в случаях изъятия имущества у собственника, независимо от оснований такого изъятия (в том числе для обеспечения производства по уголовному делу), поскольку оно носит принудительный характер и предполагает наличие спора о праве на данное имущество, в обязательном порядке должен осуществляться эффективный судебный контроль.

Конституция РФ, наделяя федерального законодателя определенной дискрецией при регулировании права собственности, а также связанных с ним отношений по владению, пользованию и распоряжению имуществом (статья 71, пункты «в», «о»), закрепляет в статье 55 (часть 3), что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Из данной нормы во взаимосвязи со статьями 8, 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 34 и 35 Конституции вытекает, что ограничения права собственности, равно как и свободы предпринимательской и иной экономической деятельности, могут вводиться федеральным законом, если только они необходимы для защиты других конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, отвечают требованиям справедливости, разумности и соразмерности (пропорциональности), носят общий и абстрактный характер, не имеют обратной силы и не затрагивают само существо данного конституционного права.

Конституционный Суд пришел к выводу, что по смыслу статьи 35 Конституции РФ во взаимосвязи со статьей 55 (часть 3) возможные ограничения права собственности в целях защиты публичных интересов могут обусловливаться, в частности, необходимостью обеспечения производства по уголовному делу, для чего лица, производящие дознание и предварительное следствие, наделяются полномочиями по применению соответствующих обеспечительных мер, связанных с изъятием имущества. По вопросу о допустимости изъятия имущества у собственника или законного владельца по решению государственного органа или должностного лица, осуществляющих предупреждение, пресечение или раскрытие правонарушения, Конституционный Суд подтвердил сформулированную им ранее правовую позицию, согласно которой временное изъятие имущества, представляющее собой процессуальную меру обеспечительного характера и не порождающее перехода права собственности на имущество, не может расцениваться как нарушение конституционных прав и свобод, в том числе как нарушение права собственности, при том что лицам, в отношении которых применяются подобного рода меры, сопряженные с ограничением правомочий владения, пользования и распоряжения имуществом, обеспечивается закрепленное статьей 46 (часть 2) Конституции РФ право обжаловать соответствующие решения и действия в судебном порядке (см.: постановления от 20 мая 1997 года № 8-П; от 11 марта 1998 года № 8-П ).

Вместе с тем, наряду с положениями, закрепляющими порядок и условия временного – лишь на период проведения предварительного расследования или судебного разбирательства по уголовному делу – хранения вещественных доказательств, приобщенных к уголовному делу, статья 82 УПК РФ содержит положения, позволяющие до завершения производства по делу окончательно определять судьбу вещественных доказательств. Так, в соответствии с пунктом 3 части второй данной статьи вещественные доказательства в виде изъятых из незаконного оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, а также предметов, длительное хранение которых опасно для жизни и здоровья людей или для окружающей среды, после проведения необходимых исследований передаются для их технологической переработки или уничтожаются, о чем составляется протокол в соответствии с требованиями статьи 166 УПК РФ.

Конституционный Суд подтвердил сформулированный им ранее вывод, что данная мера направлена – в отличие от хранения вещественных доказательств – не на создание условий для принятия обоснованного и мотивированного решения по существу уголовного дела, а на обеспечение защиты здоровья, прав и законных интересов