Чезаре беккариа о преступлениях и наказаниях трактат. О преступлении и наказании. «О преступлениях и наказаниях»

Екатерина II в образе законодательницы России. Гравюра Елисея Кошкина по оригиналу Михаила Козловского. 1793 год ГМИИ им. А. С. Пушкина

В 1766 году императрица Екатерина II объявила о созыве Комиссии для составления нового Уложения, то есть свода законов Российской империи. В качестве руководства для этой комиссии она в следующем, 1767 году написала «Большой наказ» — трактат об основных функциях государства. Оригинального в «Наказе» не было почти ничего: это была компиляция идей ведущих мыслителей эпохи Просвещения.

«О духе законов» Шарля Луи Монтескьё. 1748 год Bibliothèque nationale de France

Основных источников у Екатерины было два. Первый — «О духе законов» Монтескьё , откуда русская императрица позаимствовала классификацию политических систем (деспотия, монархия, демократическая и аристократическая республики) и идею разделения власти. Второй источник — небольшая книга «О преступлениях и наказаниях» итальянца Чезаре Беккариа, откуда была взята идея гуманизации правосудия.

Первое издание книги Беккариа вышло в 1764 году, когда автору было 26 лет. Уже один тот факт, что спустя всего два года с небольшим русская императрица использовала ее, готовя реформы в своем обширном государстве, свидетельствует о том, какой силой обладала эта книга и как быстро она приобрела огромную популярность во всей Европе. Да и не только в Европе: американские просветители, будущие отцы-основатели США, тоже были внимательными читателями Беккариа и спустя два десятилетия использовали многие его идеи при составлении первых законов нового государства.

Екатерина даже звала Беккариа в Россию, но тот не поехал, предпочтя внешне скучную жизнь в своем родном Милане. Он был человек нервозный, чувствительный, привязанный к своей семье и друзьям по просветительскому кружку. Беккариа преподавал экономику, занимал важные посты в Высшем экономическом совете Ломбардии и в казначействе.

Чезаре Беккариа. Портрет из книги «О преступлениях и наказаниях». 1858 год britishlibrary/Flickr

Итак, что же за идеи изложил Чезаре Беккариа в своей небольшой книжке?

Принцип справедливости

«Под справедливостью я понимаю ту необходимую связь, благодаря которой поддерживается единство отдельных частных интересов и без которой произошел бы возврат к первобытному дообщественному состоянию. Всякое наказание, выходящее за рамки необходимости сохранять эту связь, является несправедливым уже по самой своей природе».

Чезаре Беккариа. «О преступлениях и наказаниях», глава II

Эта идея, выведенная Беккариа, является новой интерпретацией закона талиона (равного возмездия) — древнейшего принципа, известного человечеству по меньшей мере со времен Хаммурапи и наиболее полно выраженного библейской формулой «око за око, зуб за зуб». Попросту говоря, закон талиона подразумевает месть, тогда как беккарианский принцип справедливости — восстановление нарушенного порядка и исправление преступника. Беккариа поясняет в другом месте:

«…целью наказания является не истязание и доставление мучений человеку и не стремление признать несовершившимся преступление, которое уже совершено. <...> Цель наказания… заключается не в чем ином, как в предупреждении новых деяний преступника, наносящих вред его согражданам, и в удержании других от подобных действий. Поэтому следует применять такие наказания и такие способы их использования, которые, будучи адекватны совершенному преступлению, производили бы наиболее сильное и наиболее длительное впечатление на души людей и не причиняли бы преступнику значительных физических страданий».

Чезаре Беккариа. «О преступлениях и наказаниях», глава XII

Екатерина II в своем «Наказе» (гл. VIII, ст. 83) настаивает, что следует «не столько наказывать преступления, как предупреждать оные».

Еще одна мысль Беккариа относительно принципа справедливости ныне признается фундаментальной в большинстве мировых юридических систем: неотвратимость и скорость наказания больше способствует предотвращению преступлений, чем его жестокость.

Составной частью беккарианского принципа справедливости является принцип соразмерности наказания преступлению: «…суровость наказания должна зависеть от тяжести преступления». Эта идея не оригинальна: соразмерность наказания преступлению проистекает из того же принципа талиона и прописана во многих древних законах (например, в английской Великой хартии вольностей 1215 года).

В действующем Уголовном кодексе РФ (ст. 6) принцип справедливости сформулирован так: «…наказание должно соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного».

Принцип справедливости, присутствующий в современной юриспруденции в беккарианской интерпретации, восходит к «золотому правилу нравственности», известному в большинстве мировых религий и этических систем и лучше всего сформулированному христианской максимой: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6:31).

Принцип законности

«…Наказания за преступления могут быть установлены только законом. Назначать их правомочен лишь законодатель… Ни один судья (являясь членом данного общества) не может в соответствии с принципом справедливости самолично выносить решения о наказании другого члена того же общества».

Чезаре Беккариа.

Этот принцип выведен из теории разделения властей Монтескьё: дает законы одна институция (законодательная власть), а наказывает за их неисполнение — другая (судебная власть). Принцип законности ограничивает произвол судей, не позволяя им по собственному разумению определять преступность и наказуемость того или иного деяния. Этот принцип в действующем УК РФ также зафиксирован (ст. 3): «Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом».

Толкование законов не может быть демократичным (это, по Беккариа, привело бы к «мелочному деспотизму большинства») и не может быть отдано на откуп судьям; оно — прерогатива верховной власти. Екатерина II в своем «Наказе», следуя мысли Беккариа, провозглашает: «…кто же будет законный оных [законов о наказаниях] толкователь? Ответствую на сие: Самодержец, а не судья…»

Принцип гуманности

«Если бы даже удалось доказать, что жестокость наказаний не противоречит непосредственно общественному благу и самой цели предупреждения преступлений, что она лишь бесполезна, то и в этом случае жестокость не только явилась бы отрицанием завоеваний в области морали просвещенного разума, предпочитающего царить среди свободных людей, а не скопища рабов, жестокосердие которых увековечено постоянным страхом, но и справедливости, и самой сути общественного договора».

Чезаре Беккариа. «О преступлениях и наказаниях», глава III

Особое место в юридической философии Беккариа занимает вопрос о пытках. Он категорически настаивает на том, что от них следует отказаться.

Во-первых, пытка фактически является наказанием, назначаемым до официального признания вины (а Беккариа, конечно, безусловный сторонник презумпции невиновности). Во-вторых, Беккариа отвергает старинное убеждение, что человек по природе более склонен лгать, нежели говорить правду, и лишь пытка «избавляет» его от этой склонности. Наконец, в-третьих, применение пытки ставит невиновного в худшее положение, нежели виновного: первый оговорит себя и будет осужден, а даже если этого не случится и его оправдают, никто уже не возместит ему перенесенных страданий.

К моменту выхода книги Беккариа пытки были официально отменены лишь в одной континентальной европейской стране — Пруссии (это был первый официальный указ короля-просветителя Фридриха II после восшествия на престол в 1740 году). Их повсеместное применение часто обосновывалось авторитетом Бенедикта Карпцова — крупнейшего немецкого юриста XVII века и отчаянного религиозного фанатика, считавшего всякое преступление восстанием против Бога и установленного Им миропорядка. Основывая свою юридическую философию не на Библии, а на общественном договоре, Беккариа каждой буквой в своей книге критиковал витийства Карпцова, глубоко укорененные в европейском праве его времени.

Несмотря на то что в России XVIII века активно применялись пытки, на идею «кротости наказаний» особо упирала в своем «Наказе» Екатерина II:

«…в тех странах, где кроткие наказания, сердце граждан оными столько же поражается, как в других местах — жестокими. Сделался вред в государстве чувствительный от какого непорядка? Насильное правление хочет внезапно оный исправить и… установляет жестокое наказание, которым зло вдруг прекращается. Воображение в людях действует при сем великом наказании так же, как бы оно действовало и при малом; и как уменьшится в народе страх сего наказания, то нужно уже будет установить во всех случаях другое».

Принцип гуманности записан в действующем УК РФ (ст. 7): «Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, не могут иметь своей целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства». Тот же принцип зафиксирован Восьмой поправкой к Конституции США: «…жестокие и необычные наказания не должны назначаться». Пытки в современном российском праве квалифицируются как уголовно наказуемое деяние (УК РФ, ст. 117, ч. 2, п. «д» — от трех до семи лет лишения свободы).

Принцип равенства перед законом

«…обязательства, пронизывающие все общество от престола до хижины и действующие одинаково как в отношении самого могущественного, так и беднейшего его члена, свидетельствуют о всеобщей заинтересованности в соглашениях, признанных полезным большинством их участников. И нарушение хотя бы одного из этих обязательств было бы чревато наступлением анархии». Беккариа особо подчеркивает (гл. XXI): «…наказания должны быть одинаковы как для первого, так и для последнего из граждан».

Чезаре Беккариа. «О преступлениях и наказаниях», дополнение к главе III

Примечательно, что этот принцип Екатерина в своем «Наказе» пропустила. Позднее, в 1785 году, изданная ею Жалованная грамота дворянству провозглашала (ст. 15): «Телесное наказание да не коснется до благородного» (отсюда пушкинское определение «непоротые дворяне»). Для простого народа телесные наказания по уголовным делам сохранялись вплоть до Великих реформ Александра II.

В действующем УК РФ (ст. 4) значится: «Лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств».

Суд присяжных

«…Для признания человека виновным требуется такая достоверность  Т о есть доказанность преступления. , которой руководствуется каждый в важнейших делах своей жизни. <…> Поэтому я считаю наилучшими те законы, которые предусматривают наряду с основным судьей заседателей, назначаемых жребием, а не по выбору, ибо в этом случае незнание, которое судит, руководствуясь здравым смыслом, является более надежной гарантией, чем знание, которое судит субъективно, опираясь на собственное мнение».

Чезаре Беккариа. «О преступлениях и наказаниях», глава XIV

Принцип «суда равных» был известен еще античным Греции и Риму. Он зафиксирован (правда, только для знати) в Великой хартии вольностей, действовал (тоже, конечно, с оговорками) и в средневековой Священной Римской империи. Однако в европейских бюрократических абсолютистских государствах XVI-XVIII веков, в том числе в державе Габсбургов (в нее входил и Милан, где жил Беккариа), суды присяжных последовательно вытеснялись коронными судами Коронный суд — коллегия судей, назначаемых верховной властью («короной»), в отличие от выборного мирового суда и суда присяжных, избираемых жребием. и разнообразными трибуналами Трибунал — чрезвычайный суд, компетенция которого ограничена определенным кругом дел, определенной территорией и/или определенным временем. , в том числе инквизиционными. Беккариа протестует против этой тенденции, поскольку, по его мнению, суд присяжных ограничивает произвол властей и способствует поддержанию порядка и справедливости.

Отмена смертной казни

Важнейшая и, вероятно, самая радикальная из идей Беккариа. Ей посвящена особая глава — XXVIII, самая пространная в книге. Примечательно, что аргументы Беккариа против смертной казни — не моральные («убивать всегда плохо»), а вполне утилитарные, в просветительском духе. Их, в общем, два. Первый исходит из все той же теории общественного договора. Согласно этой теории, граждане делегируют государству часть своих прав, чтобы оно, государство, охраняло их безопасность и порядок. Других источников прав у государства быть не может. Права на убийство ни у какого человека нет — стало быть, и у государства ему взяться неоткуда. Второй аргумент заключается в том, что если человека, совершающего тяжкое преступление, не останавливает угроза пожизненного заключения, то и угроза лишения жизни его не остановит.

Беккариа в своих рассуждениях то и дело ссылается на исторический опыт. Любопытно, что единственный раз он упоминает о России именно в главе о смертной казни: он ставит в пример всем прочим государям императрицу Елизавету Петровну, которая пообещала никого не казнить в свое царствование  С 1741 по 1761 год. — и сдержала обещание (правда, формальной окончательной отмены смертной казни это не означало и после Елизаветы казни в Россию вернулись).

Различие предварительного задержания и тюремного заключения

«Обвиняемый, подвергшийся заключению и впоследствии оправданный, не должен носить бремя бесчестия. <...> …В нынешней уголовной системе идея насилия и власти, по общему мнению, превалирует, по-видимому, над идеей справедливости, потому что в одну и ту же камеру сажают без разбора и обвиняемых, и осужденных, потому что содержание подсудимого в тюрьме стало скорее наказанием, чем предварительным заключением».

Чезаре Беккариа. «О преступлениях и наказаниях», глава XXIX

Попросту говоря, Беккариа вводит ныне общепринятое различение собственно тюрьмы и следственного изолятора. Предварительное заключение — не наказание, а лишь вынужденная мера, чтобы предотвратить побег обвиняемого или, скажем, его линчевание. Это различение тщательно проговаривает в своем «Наказе» и Екатерина II (гл. Х, ст. 167-174).

Беккариа в своих рассуждениях о заключении под стражу идет еще дальше:

«…за контрабанду табака нельзя заключать в ту же тюрьму, в которой содержатся убийцы или разбойники».

Чезаре Беккариа. «О преступлениях и наказаниях», глава XXXIII

В этом уже узнается современное различение общего и строгого режимов содержания под стражей. Для XVIII века это была идея утопическая: такого разнообразия тюрем Европа тогда не знала.

Мы перечислили лишь основные идеи Беккариа. Книга «О преступлениях и наказаниях» содержит множество других, как то: введение судебного механизма защиты чести и достоинства для предотвращения дуэлей; отмена долговой тюрьмы и долгового рабства; отказ от тайных обвинений и анонимных доносов и т. д.

Беккариа проповедовал простоту, ясность и рамочный характер законов в противоположность запутанности и мелочной регламентации, характерной для прежней юриспруденции. Он подчеркивал:

«Невозможно свести бурлящую деятельность людей к геометрической строгости без исключений и неясностей. Подобно тому, как неизменные и простейшие законы природы не препятствуют отклонениям в движении планет, человеческие законы так же не могут при бесконечных и диаметрально противоположно направленных силах притяжения наслаждения и боли предупредить столкновения и нарушения в жизни общества. Однако именно об этом мечтают ограниченные люди, захватившие власть. Запрещать множество безразличных действий не значит предупреждать преступления, которые этими действиями не могут быть порождены. Наоборот, такие запреты лишь способствуют совершению новых преступлений и произвольно определяют, что есть добродетель и что есть порок, понятия вечные и неизменные. Что бы с нами стало, если бы возникла необходимость запретить нам все, что может привести к преступлению? Тогда пришлось бы лишить человека возможности пользоваться чувствами».

Чезаре Беккариа. «О преступлениях и наказаниях», глава XLI

Для предотвращения преступлений Беккариа рекомендовал не только наказывать за них, но и способствовать развитию наук и просвещения, награждать добродетели, уделять больше внимания воспитанию детей (тут он обращал особое внимание читателей на «Эмиля» Руссо). Словно желая доказать, что не склонен к излишней сентиментальности, Беккариа рекомендовал отказаться от института помилования: милосердие, по его мнению, должно быть институционализировано в законах, а не быть прихотью судьи или правителя.

Еще при жизни Беккариа увидел реализацию многих своих идей. В частности, в 1786 году Великое герцогство Тосканское стало первым в мире государством, полностью отменившим смертную казнь, причем герцог Петр Леопольд I обосновывал это решение аргументами, предложенными Беккариа. Во многих европейских странах не без влияния его книги стали отменять пытки (в Дании — в 1770 году, в России — в 1774-м, в Австрии и Польше — в 1776-м). В первом пакете поправок к Конституции США (Билль о правах, принят в 1791 году) и в законах революционной Франции тоже были узнаваемы многие беккарианские принципы. В России же они в XVIII веке так и не нашли практического воплощения: затея Екатерины II с Уложенной комиссией провалилась. И тем не менее беккарианская философия права пустила у нас глубокие корни. То, что критиковал Беккариа в современных ему западноевропейских законах, так или иначе проявлялось и в законах русских.

Беккариа умер в 1794 году, на 57-м году жизни. Ныне он считается основателем криминологии и пенологии — юридических наук о преступлениях и наказаниях, о причинах преступности и способах борьбы с нею. 

Просвещение всегда было, есть и будет важнейшей ступенью в культурном развитии любой страны. Ещё в XVII веке применялась смертная казнь, например, за колдовство - бездоказательное деяние. Просто потому, что пересматривать систему уголовного права никто и не думал. Ведь всегда проще действовать по налаженной схеме, не так ли?

играет важнейшую роль в развитии уголовного права и судебного процесса. В эти годы взгляды на преступления и наказания, устанавливающиеся столетиями, подверглись жёсткой реформации. Устаревшие теории о необходимости сурового возмездия даже за лёгкие правонарушения стали казаться бессмысленными.

Здесь нужно отдать должное человеку, написавшему целую книгу о неразумности существующей уголовной системы, подвергнув жёсткой критике действия правоохранительных органов и методы работы инквизиции. Это итальянский мыслитель, имя которого - Чезаре Беккариа. В возрасте 25 лет он написал трактат, заставивший переосмыслить истинное значение преступления и наказания.

Кто такой Беккариа?

Родился и жил в Милане. Чезаре Беккариа Бонесано (15.03.1738 г. - 28.11.1794 г.) - итальянский мыслитель, публицист и правовед, великий гуманист и реформатор права. Беккариа окончил юридический факультет, но после обучения занялся литературной деятельностью. В 1764 году в свет вышла книга-памфлет «О преступлениях и наказаниях», которая определила его место в мировой истории уголовного права и законодательства.

Чезаре Беккариа «О преступлениях и наказаниях»

В своей книге деятель Просвещения не просто рассуждал о несправедливости наказания, произволе феодального правосудия и нерациональной жестокости в судебной практике. Беккариа обосновывал каждое слово и всячески доказывал, почему такие меры неприемлемы. Он призывал заняться искоренением феодальных порядков, в частности, отменить пытки, так как в данном случае, скорее, невиновный согласится с инкриминируемыми ему деяниями, чем закоренелый бандит.

Вместо жестоких судебных порядков и произвола, Чезаре Беккариа не просто предложил гуманные и справедливые меры рассмотрения преступления и назначения наказания. Изложенные им принципы представляли уголовное законодательство наиболее рациональным. Беккариа считал, что только после отмены привилегий дворянства и духовенства, когда все люди будут равны перед законом, а также методом сокращения уголовных репрессий, исключив наказания за колдовство, ересь и подобное, можно будет добиться эффективного судопроизводства.

Влияние трактата на уголовную политику

Книга оказала большое влияние на судебно-правовую систему. Идеи молодого гуманиста перевернули мышление европейского сообщества в XVIII веке и вот уже на протяжении более 200 лет являются идеологическими в области построения уголовной политики.

Несложно догадаться, что после выхода в свет данной книги поднялся шум. Сторонники старых судебных порядков были категорически против преобразований системы уголовного наказания. Но именно шумиха обратила внимание Европы на изданный трактат. У Чезаре Беккариа были как союзники, так и противники, всячески доказывавшие невозможность применения нового режима в реальности.

Спор продолжался долго, и только трезвая оценка криминалистов помогла установить истинную ценность трактата. Учёные признали его мощнейшим рычагом, сдвинувшим с места изжившее себя старое уголовное законодательство, взамен начав закладывать фундамент нового. Чезаре Беккариа перевернул понимание как о преступлениях, так и наказаниях, как о судебном процессе, так и о досудебной практике.

Молодой правовед начинает свою книгу с достаточно жёстких «замечаний» относительно законодательства того времени, состоявшего из веками наслаивающихся друг на друга законов, отчего оно было неясным и противоречивым. Поправки были более чем серьёзными. Теперь преступление не считалось деянием против Бога, но стало ущербом, нанесённым обществу, за что каждый должен был нести ответственность.

Второй важный момент - одно наказание не может применяться за два абсолютно разных преступления. Целью является не кара или месть, а искупление вины. В продолжении автор приводит классификацию преступлений, начиная с тяжёлых, заканчивая лёгкими.

Его криминологические идеи также выражались в следующем:

1. Преступление гораздо важнее предотвратить. Беккариа предлагал серьёзно заниматься просветительством и воспитывать в людях уважение к закону.
2. В досудебной практике не должно применяться насилие. Пытки влекут за собой признание вины невиновным, следовательно, настоящий преступник остаётся безнаказанным.
3. Доказательная база. Здесь особенное внимание уделяется свидетельским показаниям, которые могут давать все вменяемые люди. Степень правдивости определяется методом оценки выгоды говорить правду или ложь.
4. Суд присяжных. Именно Чезаре Беккариа выдвинул идею о привлечении заседателей из числа простых граждан, считая открытые заседания гарантией справедливого вердикта.

О смертной казни

Отдельное внимание уделяется отмене смертной казни. Беккариа считал её неправомерной, так как происходит борьба общества с человеком, когда толпа по каким-то своим причинам считает уничтожение второго полезным и необходимым. А это неправильно.

Смертная казнь в понимании Чезаре является мощным потрясением для психики человека, но мимолётным. Гораздо поучительнее суровости - продолжительность. Только когда человек лишается свободы и превращается в рабочее животное, трудом искупая свою вину перед обществом, можно удержать других от совершения преступлений.

Отмена смертной казни и замена её пожизненным заключением - вот что действительно впечатляет. Ни один человек, будучи в здравом уме, не пойдёт на полную и вечную потерю свободы, какие бы блага ему ни предлагали взамен. Боязнь провести жизнь за решёткой удержит от совершения преступления даже самого решительного человека.

В заключение

Издание книги «О преступлениях и наказаниях» помогло Беккариа занять своё место в истории 18 века. Он смог изменить самую суть судебной практики, отдалив её от религии и философии. Именно благодаря ему существует такое понятие, как презумпция невиновности.

Беккариа добрался до сущности преступлений, обосновал важность соразмерности совершённого деяния и наказания за него, необходимость отказа от пыток и смертной казни. Великий деятель Просвещения, он сделал уголовное наказание справедливым, а его учения легли в основу криминологических теорий в уголовных кодексах многих стран мира.

Беккариа Чезаре

О ПРЕСТУПЛЕНИИ И НАКАЗАНИИ

К ТОМУ, КТО ЧИТАЕТ

Разрозненные отрывки законов античного народа-завоевателя, собранные воедино по велению императора, правившего двенадцать веков тому назад в Константинополе, в дальнейшем были перемешаны с лонгобардскими обычаями и погребены в томах темных и путаных комментариев частных лиц. Они-то и составляют те освященные традицией мнения, которые в большей части Европы все еще называются законами. И как это ни прискорбно, до сих пор любое мнение Карпцова, любой древний обычай, упомянутый Кларусом, любая пытка, с возмутительным злорадством подсказанная Фаринацием, считаются законами. И именно ими ничтоже сумняшеся руковод-ствуются те люди, которым следовало бы с трепетом душевным подходить к решению людских жизней и судеб. Эти законы, являющиеся наследием времен самого жесткого варварства, и служат предметом исследования в данной книге в той их части, которая касается уголовной системы. Причем я беру на себя смелость рассказать о недостатках этих законов языком, не доступным для непросвещенной и необузданной толпы тем, кому доверено общественное благо. Поиск истины в ее первозданном виде и независимость от общепринятых суждений, характерные для написания этого сочинения, - результат благосклонного и просвещенного правления, под сенью которого живет автор. Правящие нами великие монархи, благодетели человечества, любят выслушивать правду, изрекаемую безвестным философом с твердостью, но без фанатизма, свойственного тем, кто прибегает к насилию или обману, однако чужд разума. Что ж до упомянутых выше недостатков, то они, если тщательно взвесить все обстоятельства, являют собой не что иное, как обличение и упрек прошлому, а не нынешнему веку и его законодателям.

А посему желающему удостоить меня своей критикой следовало бы сперва хорошо уяснить себе, что цель данного сочинения заключается не в умалении, а в возвышении роли законной власти, если только она воздействует на людей скорее убеждением, чем насилием, мягкостью и человеколюбием, оправдывая свое назначение в глазах всех. Злонамеренная критика против моего сочинения основана на недоразумении и заставляет меня прервать на мгновение мои рассуждения с просвещенными читателями, чтобы раз и навсегда покончить с ошибками, которыми чревато трусливое рвение, и клеветой, порожденной злобной завистью.

Есть три источника моральных и политических принципов, лежащих в основе поведения людей: божественное откровение, законы природы и общественные договоры. Они не равнозначны, и первый источник отличается от двух других конечной целью. Но их роднит общая черта - направленность на достижение счастья при жизни на земле. Рассмотрение общественных отношений, основанных на третьем источнике, отнюдь не умаляет роли отношений, обусловленных двумя первыми. Но так как эти два источника, несмотря на божественность и неизменность своей природы, по вине людского рода бесконечно искажались ложным пониманием религии и превратным толкованием порока и добродетели в развращенных умах, то представляется необходимым рассматривать их отдельно от тех явлений, которые возникают исключительно в результате соглашений между людьми, заключаемых непосредственно или подразумеваемых, независимо от того, вызвано это необходимостью или осознанием общей пользы. С этой идеей неизбежно согласятся все религиозные секты и системы морали, ибо всегда будут поощряться усилия, направленные на то, чтобы заставлять самых упрямых и недоверчивых разделять те принципы, которые побуждают людей к жизни в обществе. Таким образом, существует три вида добродетелей и пороков: религиозные, природные и общественные. Они никогда не должны противоречить друг другу. Но не все последствия и обязанности, вытекающие из одного вида добродетелей и пороков, характерны и для других. Не все, предписываемое божественным откровением, предписывается законами природы и не все, предписываемое этими законами, предписывается законами общества. Однако исключительно важно выделить то, что вытекает непосредственно из общественного договора, явно или молчаливо заключенного между людьми, поскольку этот договор очерчивает сферу действия правопорядка, который регулирует человеческие взаимоотношения без особой на то санкции Всевышнего. Следовательно, идея общественной добродетели может считаться, без ущерба для ее достоинств, изменчивой. Природная же добродетель, не будь она запятнанной темными людскими страстями и глупостью, должна была бы вечно оставаться чистой и прозрачной. Лишь идея религиозной добродетели всегда неизменна, ибо она прямой результат божественного откровения и Богом сохраняется в первозданном виде.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Республики Казахстан

Каспийский общественный университет

Кафедра частноправовых дисциплин

Чезаре Беккариа: правовед и гуманист

Студента 3 курса

группы ЗПВ 46-09-1 р

Алексеева Дениса

Научный руководитель:

Саматова Г.Б.

Алматы 2011

1. Краткий биографический очерк

2. «О преступлениях и наказаниях»

3. Чезаре Беккариа о смертной казни

4. Заключение

Список литературы

1. Краткий биографический очерк

Чезаре Беккариа (Cesare Beccaria) -- знаменитый публицист, родился в Милане 15 марта 1738 г., по праву первородства наследовал титул маркиза Бенесано, учился в университете в Павии, где в 1758 г. получил степень доктора прав. Родина Б. подпала под власть Австрии и, по словам самого Беккарии, в Милане при населении в 120000 жителей едва ли можно было найти 20 человек, ценивших просвещение. При всеобщей апатии, при склонности к спокойствию самого Беккариа и при его недоверчивости к собственным силам он едва ли выступил бы на литературное поприще, если бы не нашел глубокого сочувствия и поддержки в тесном кружке просвещенных людей, который под названием «IlCaffй» (кофейного) сгруппировался в Милане вокруг братьев Верри. Кружок этот горячо интересовался всеми вопросами своего бурного времени и даже издавал журнал, который, под тем же названием «IlCaffй», печатался в Брешии, так как сотрудники избегали местной цензуры и тщательно скрывали свои имена.

В то время Вольтер и энциклопедисты во Франции выдвинули в печати на первый план вопросы о веротерпимости и об отмене пытки. Процесс Жана Калласа в Тулузе (1762), увековеченный защитой Вольтера, поднял все литературные силы против изуверства и уголовных законов, которые его поддерживали. По плану энциклопедистов атака должна была открыться сразу и по возможности во всех пунктах Европы. Миланский кружок получил приглашение принять участие в предполагаемом походе, и по единодушному решению его членов 25-летний Беккариа должен был написать сочинение о преступлениях и наказаниях. Через 10 месяцев труд был доведен до конца, и 10 апр. 1764 г. рукопись сочинения «Deidelitti e dellepenne» была отправлена для напечатания в типографию Обера в Ливорно, так как в Тоскане была при Леопольде почти полная свобода печати. Первое издание вышло в свет в августе 1764 г. и быстро разошлось в Италии. Опасаясь преследований, от которых его спасли только общественное мнение и покровительство миланского наместника, Беккариа некоторые мысли старался излагать туманно.

В первые же два года после издания книга Б. появилась на французском, немецком, английском и голландском языках. Из этих переводов особенно замечателен французский перевод аббата Мореллэ, который придал трактату Б. другой порядок изложения, принятый впоследствии и самим Беккариа в дальнейших изданиях своей книги. При общераспространенности французского языка перевод Мореллэ распространил идеи Беккариа по всей Европе.

Трактат «О преступлениях и наказаниях» имел огромный резонанс в Европе, он существенно повлиял на умы общественности и государственных деятелей того времени, что способствовало проведению первых либеральных реформ правосудия и уголовного права в просвещенных монархиях Австрии, Пруссии, Швеции, Тосканы (отмена пыток, сокращение применения смертной казни, утверждение принципа законности).

В 1786 идеи Беккариа легли в основу первого современного уголовного кодекса, который был издан в Тоскане Великим Герцогом Леопольдо. В частности, в нём впервые в Европе была полностью упразднена смертная казнь. Екатерина II вызвала его в Россию, и он даже решился ехать, но д"Аламберт был против этой поездки; ее не допустило и австрийское правительство, учредив для Беккариа в 1769 г. кафедру политической экономии в Милане, где он и умер 28 ноября 1794 г.

2. «О преступлениях и наказаниях»

Беккариа открывает свою книгу гневным описанием запутанного законодательства того времени, представлявшего собой туманную компиляцию изданных на протяжении веков законов, с трудом увязывающихся друг с другом. Развивая тему европейского Просвещения - борьбы с традицией и с прошлым, Беккариа говорит о радикальном характере изменений, затронувших различные социальные сферы, в особенности экономику; о том, как ветер новых идей сметает устаревшие традиции везде, но не в сфере уголовного права, которое по-прежнему остается в полнейшем запустении.

Фундамент, на котором автор возводит свои идеологические построения, заключается в основополагающей концепции доктрины Просвещения - Социальном контракте. Общество базируется на изначальном соглашении, согласно которому индивид добровольно жертвует в пользу коллектива частью своей личной свободы. Эти “жертвы” суммируются и составляют в итоге суверенитет, которым обладает и распоряжается государство. Пример:

“...люди, раньше независимые и жившие в одиночку, объединились в общество, устав от постоянных войн и бесполезности свободы, в сохранности которой нет никакой уверенности”

Продолжая свою мысль, Беккариа заявляет, что государство обязано защищать собственный суверенитет, являющийся хранилищем личных свобод, от посягательств отдельных лиц, пытающихся взять обратно свою часть свобод. Отсюда вытекает необходимость наказаний и право монарха карать за преступления.

“Только необходимость заставила людей уступить часть своей собственной свободы, посему очевидно, что всякий желает положить в общее хранилище возможно меньшую ее долю, - ровно столько, сколько требуется, чтобы обязать других защищать себя. Совокупность этих наименьших долей образует право наказания”

Право наказания вытекает из обязанности монарха защищать возникшее на основе соглашения общественное объединение, в интересах входящих в него индивидов. Из этих принципов, утверждает Беккариа, следует бесспорная прерогатива законов устанавливать наказания за совершенные преступления, и законодателем не может быть никто иной, кроме государя, поскольку именно он представляет собой все общество. На судью, являющегося частью общества, возлагается обязанность применять на практике закон, не имея возможности ужесточать предусмотренные в законе наказания. Задача судьи заключается исключительно в том, чтобы удостоверить факт нарушения отдельными индивидами общественного соглашения.

“Судье не усваивается даже власть интерпретировать уголовные законы, по той же причине, что он не является законодателем”.

Беккариа в своем труде постоянно возвращается к возможности нарушения отдельными лицами изначального соглашения, оставляя за ними исключительные права. Он останется до конца убежденным сторонником идеи просвещенного правления, благодаря действительной эффективности реформ, проводимых австрийской короной в миланском государстве. В Ломбардии сотрудничество просветителей и власти было не призрачной иллюзией, но реальностью.

Поправки, внесенные Беккариа в привычный ход мысли, были весьма серьезны: благодаря теории общественного соглашения, преступление больше не является прегрешением против Бога, но нарушением общественно принятой договоренности, а следовательно - ущербом, нанесенным обществу. Продолжая, Беккариа приводит классификацию преступлений, от самых тяжелых, разрушающих самое общество, до самых мелких, наносящих незначительный вред отдельным его представителям.

“Некоторые преступления моментально разрушают общество или тех, кто его представляет; другие ущемляют личную безопасность гражданина, создавая угрозу его жизни, имуществу или чести; иные же противны тому, к чему каждого обязывает закон или от чего удерживает, исходя из соображения общественного блага”.

Следовательно, наказания не могут быть одинаковыми за любые преступления, но должна быть определенная соразмерность, поскольку цель наказания заключается не в каре для преступника и не в принудительном искуплении им совершенного греха, а в том, чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред согражданам и удержать других от совершения того же. Беккариа также полагает, что разумная мера наказания за совершенное преступление может стать сдерживающим от совершения других преступлений фактором.

“Если за два преступления, наносящие различный вред обществу, назначается одинаковое наказание, то отсутствуют побуждения, препятствующие совершению более значительного преступления…”

Он доказывает полную бесполезность смертной казни для общества: если цель любого наказания заключается в удержании индивидов от совершения преступления, то жестокое зрелище приведения в исполнение смертного приговора не достигает желаемого результата. Не суровость наказания, продолжает Беккариа, а его продолжительность оказывает наибольшее влияние на души людей. Зрелище смертной казни может вызывать у присутствующих негодование, сострадание или ужас, но эти чувства и впечатления вскоре забудутся, в то время, как постоянное, год за годом, напоминание, в лице людей, выплачивающих трудом на благо общества нанесенный в результате совершения преступления ущерб, намного сильнее воздействует на человеческую совесть и удерживает граждан от совершения действий, которые могут заставить их самих влачить столь жалкое существование.

“Наиболее крепкой уздой, удерживающей от совершения преступлений, является не ужасное, но мимолетное зрелище казни злодея, а длительный и печальный пример человека, лишенного свободы и превращенного в тягловую скотину, возмещающего своим трудом вред, нанесенный им обществу”.

Подтверждением его теории, считает Беккариа, может служить история: за века зрелище жестоких сцен казни не смогло удержать людей от совершения преднамеренных преступлений.

Несмотря на жесткую позицию относительно того, что наказание не должно никогда становиться местью за нанесенное обществу зло, автор все же приводит одно исключение из правила. На практике он допускает и даже считает смертную казнь необходимый, если подсудимым является государь, не исполняющий свой долг по отношению к подданным. В этом случае они получают право наказать монарха.

Неприемлемы, утверждает Беккариа, пытки обвиняемого во время суда над ним, поскольку, таким образом, наказание осуществляется еще до того, как будет доказана его виновность. Когда еще есть сомнение в том, действительно ли был нанесен вред обществу, оно не может лишить подсудимого своего покровительства:

“Не новой является следующая дилемма: преступление доказано или не доказано; если доказано, то за него можно назначить только то наказание, которое предусмотрено законом, и пытка является бесполезной, поскольку в этом случае не требуется признания преступником собственной вины; если же преступление не доказано, то нельзя истязать невиновного, коим по закону считается всякий, чьи преступления не доказаны”.

Практика пыток может привести к еще более страшному злу: осуждению невинных и оправданию преступников. И действительно, физически здоровому и крепкому организму легче вынести муки, вызванные пыткой. Таким образом, если злодей наделен от природы крепким телосложением, у него есть шанс быть оправданным за отсутствием признания вины, в то время, как невиновный, но не обладающий крепким здоровьем и мускулатурой, вполне возможно признается в преступлении, которого он не совершал, только ради того, чтобы палач прекратил невыносимые мучения.

XIII глава “О преступлениях и наказаниях” также посвящена важности показаний свидетелей на судебном процессе. Каждый человек имеет право на дачу свидетельских показаний, пишет Беккариа, достаточным условием является психическая вменяемость свидетеля. Степень правдивости или ложности показаний легко проверить: достаточно оценить, насколько свидетель заинтересован в том, чтобы сказать правду или солгать.

“Степень доверия должна уменьшаться обратно пропорционально ненависти, дружеским или иным тесным связям, существующим между ним [свидетелем] и преступником”.

Беккариа также утверждает, что принятие окончательного решения не должно быть исключительно в компетенции одного судьи, и что, наряду с судьей, должно предусматриваться присутствие “заседателей”, выбираемых по жребию среди простых граждан. Он предлагает ввести судебную коллегию, члены которой в момент принятия решения должны руководствоваться исключительно “здравым смыслом, который более надежен, чем знания судьи, склонного всюду видеть преступников и все подгонять под искусственную схему, усвоенную им со студенческой скамьи”.

Согласно Беккариа, судебные заседания должны быть открытыми, именно свободный доступ публики на заседания суда является гарантом справедливости его работы.

После того как совершено преступление, и арестован гражданин, подозреваемый в совершении данного преступления, он по необходимости помещается под стражу. При этом предварительное заключение должно быть, по возможности, непродолжительным, а судебный процесс - проходить без проволочек. В противном случае, мы имеем дело с нанесением двойного ущерба: с одной стороны - обвиняемому, который находится в течение неоправданно долгого времени в томлении и мучительных сомнениях относительно своей судьбы; а с другой - обществу, поскольку чем больше временной промежуток, отделяющий преступление от наказания, тем меньше смысла в этом наказании, так как не достигается основная его цель. А цель наказаний, полагает автор, заключается в том, чтобы продемонстрировать человеческому сообществу печальные последствия преступных деяний, а следовательно, удержать других граждан от повторения этого губительного опыта.

Беккариа не уточняет, какова должна быть, согласно закону, максимальная продолжительность предварительного содержания под стражей, ограничиваясь призывом к ускорению судебных процедур в целом.

Очевидно, такая щепетильность Беккариа была продиктована его уверенностью в том, что лишая свободы гражданина, виновность которого не доказана, нарушаются гарантии общественного договора, пришедшего на смену естественному состоянию человека. И действительно, если общество берет на себя обязательство по защите прав отдельных граждан, то незаконный арест является ущемлением этих прав со стороны государства.

3. Чезаре Беккариа о смертной казни

Чезаре Беккариа в своей работе «Преступления и наказания» исследует вопрос и о применении смертной казни. Автор спрашивает:

«Что это за право убивать себе подобных, присвоенное людьми? Оно несомненно не является тем правом, на котором основаны верховная власть и законы. Смертная казнь не может быть правом и не является таковым. Она является борьбой нации с гражданином, считающей необходимым или полезным уничтожить его жизнь.

Не суровость, а продолжительность наказания производит наибольшее впечатление на душу человека, потому что на чувства наши легче и устойчивее воздействуют более слабые, но повторяющиеся впечатления, чем сильные, но быстро проходящие потрясения. И подобно тому, как в силу привычки человек говорит, ходит и действует, так и нравственные идеи закрепляются в душе только благодаря длительным и повторяющимся впечатлениям.

Наиболее крепкой уздой, сдерживающей от преступления, является не ужасное, но мимолетное зрелище казни злодея, а длительный и бедственный пример, - когда человек, лишенный свободы и превращенный в рабочее животное, своим трудом возмещает вред, нанесенный им обществу. Такое частое, а потому и действующее напоминание (я сам буду так долго влачить жалкое существование, если совершу подобное преступление) - гораздо сильнее, чем мысль о смерти, всегда представляющаяся людям в туманном отдалении.

Как ни сильно впечатление, производимое смертной казнью, оно подлежит быстрому забвению, свойственному человеку даже в наиболее важных делах, в особенности под влиянием страстей.

Чтобы быть справедливым, наказание не должно превышать меру строгости, достаточную для удержания людей от преступлений. Нет такого человека, который обдуманно согласился бы на полную и вечную потерю своей свободы, - какие бы выгоды ему не сулило преступление. Пожизненное рабство, заменяющее смертную казнь, явилось бы поэтому, достаточно суровым наказанием, чтобы удержать от преступления даже самого решительного человека» - приходит к выводу автор.

беккариа правовед гуманистический правосудие

Заключение

Новаторские устремления авторов журнала “Кафе” нашли свое воплощение в 60-70-е годы восемнадцатого столетия, годы, ставшие вершиной гармонии между монаршей волей и желаниями реформаторов. В этот период находят свое воплощение реформы административной, налоговой и экономической систем.

Но время плодотворного сотрудничества между монархом и подданными было быстротечно. В отличие от Марии Терезии, всегда относившейся с уважением к институтам местных автономий империи, Иосиф II в 80-е годы восемнадцатого столетия стал проводить политику административной централизации власти, что привело к упразднению ряда местных магистратур и исчезновению государственной миланской автономии. И тогда, сотрудничество между интеллектуалами и государственной властью стало невозможным, и между реформаторами и монархией возникла невосполнимая пропасть, которая только продолжала увеличиваться в последущие десятилетия. Новые веяния французской революции впоследствии будут способствовать сближению отсталого дворянства Ломбардии с передовыми умами той эпохи на почве общей неприязни к австрийскому правлению.

Лишение миланской аристократии власти, скомпрометировав с одной стороны отношения между центральным правительством (Веной) и периферией (Миланом), с другой - способствовало роспуску миланского Сената, который был ни чем иным, как реакционным пережитком прошлого, и в руках которого была сосредоточена реальная власть на протяжении последних столетий. Эта цитадель обскурантизма, управляемая юрисконсультами - непримиримыми консерваторами, представителями общественной элиты, была всегда против любых изменений в сфере уголовного права. Они были в ужасе от одной идеи о возможности отмены пыток, боясь роста преступности. И только после роспуска, указом от 11 сентября 1789 г., Сената практика пыток была окончательно отменена в миланском государстве. За несколько лет до этого, в 1785 году, вышел императорский указ, согласно которому смертной казнью наказывалось одно единственное преступление - организация государственного мятежа. По сути, это является ярким примером того, насколько сильно идеи Беккариа и его последователей затронули наиболее просвещенные умы той эпохи.

Книга Беккариа появилась на свет именно в тот момент, когда уже повсеместно ощущалось стремление к более гуманному и справедливому правосудию, и стала отражением духа того времени.

Беккариа изменил самую суть судебной практики, не только лишив ее религиозно-философского налета, но и дав обвиняемым ряд основополагающих гарантий, среди которых не последнее место занимает презумпция невиновности вплоть до доказательства вины.

Подходы Чезаре Беккариа к сущности наказания, о соразмерности наказания, совершенному преступлению, отказ от пыток в ходе проведения дознания, отказ от смертной казни и др. положены в основу всех современных криминологических теорий и нашли свое отражение в уголовных кодексах многих стран.

Список литературы

1. Беккариа Ч. «О преступлениях и наказаниях» Сост. и предисл. B.C. Овчинского. -- 2004

2. Беккария Чезаре // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.) -- СПб., 1890--1907

3. Ф.М. Решетников «Беккариа». М., 1987

4. Холыст Б. «Криминология. Основныепроблемы» 1989

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Биография Чезаре Беккариа. Действующее право и реальная правовая действительность уголовной юстиции во времена Ч. Беккариа. Процесс написания главного труда Беккария – трактата "О преступлениях и наказаниях". Основные идеи книги, ее историческое значение.

статья , добавлен 07.04.2015


Основы правоохранительной деятельности в период Средневековья. Принципы противодействия преступности. Периоды в развитии криминологической науки. Основные идеи классической школы уголовного права. Позиция Ч. Беккариа по отношении значимости наказания.

реферат , добавлен 10.01.2017


Форма древнерусского государства. Социальные группы населения в Киевской Руси. Формирующиеся виды собственности. "Русская правда" о преступлениях и наказаниях. Проблемы образования государственности у восточных славян. Формирование древнерусского права.

презентация , добавлен 17.02.2013


Основные каноны классической рациональности, отраженные в работах немецких, французских, английских правоведов конца XVIII – первой половины XIX вв. Коннотации, не характерные для классической юридической рациональности, отраженные в российских трудах.

реферат , добавлен 25.07.2013


Проблематика современного российского уголовного права. Наука уголовного права и ее отношение с уголовным правом. Влияние принципов уголовного права на все институты уголовного права, его методов, принципов и задач на правоприменительную практику.

курсовая работа , добавлен 20.11.2010


Шарль Монтескьё - французский писатель, правовед и философ, один из авторов принципов политического либерализма как государственной идеологии. Теория "разделения властей" и влияние правовых идей Монтескьё на конституционное законодательство США, Франции.

реферат , добавлен 12.06.2012


Источники и этапы развития исламского деликтного права. Особенности учений о преступлениях и наказаниях, основанных на положениях шариата. Модели влияния классического исламского деликтного права на правовые системы современных исламских государств.

статья , добавлен 14.08.2017


История развития законодательства о преступлениях в сфере правосудия. Криминологическая характеристика преступлений против правосудия. Незаконное задержание, заключение, содержание под стражей. Принуждение к даче показаний и фальсификация доказательств.

курсовая работа , добавлен 10.09.2010


Влияние принципов международного права на формирование нормативного содержания международного уголовного права. Принципы законности, справедливости, гуманизма и вины. Уголовная политика Республики Казахстан в области борьбы с международной преступностью.

курсовая работа , добавлен 21.02.2014


Становление и стадии возбуждения уголовного дела. Порядок рассмотрения сообщений о преступлениях. Понятие и юридическая сущность поводов и оснований возбуждения уголовного дела. Порядок приема заявлений, явки с повинной и сообщений о преступлениях.

Чезаре Беккариа (1738-1794) - выдающийся итальянский просветитель,родился в Милане. Он окончил иезуитскую школу. Его основная работа -- "О преступлениях и наказаниях" была опубликована в 1764 г. сначала тайно и вызвала как ожесточенные нападки церковников, так и широкое признание просвещенных людей того времени, в том числе императрицы Марии-Терезии. Она претендовала на "просвещенный абсолютизм" и стала покровительствовать Беккариа, предоставив ему кафедру в Милане, а затем ряд государственных должностей.

Это сочинение, принесшее ему широкую известность, проникнуто в духе просветительства верой в человеческий разум, свободолюбием, идеями гуманизма и законности.

Законы суть условия, на которых люди, существовавшие до того независимо и изолированно друг от друга, объединились в общество. Устав воевать и радоваться бесполезной и хрупкой свободе, прочность которой никто не гарантировал, они поступились частью ее, чтобы пользоваться ею сообща, спокойно и безопасно. Совокупность всех частей свободы, пожертвованных на общее благо, составила верховную власть народа, а суверен стал законным ее хранителем и распорядителем. Но такой коллективной уступки прав ему было недостаточно. Их необходимо было защитить от посягательств и, в первую очередь, от посягательств частных лиц, ибо каждый стремился не только возвратить собственную долю, но и присвоить себе долю другого. Потребовалось воздействовать на чувства, чтобы воспрепятствовать эгоистическим поползновениям души каждого отдельного индивида ввергнуть законы общества в пучину первобытного хаоса. Это воздействие на чувства служит наказанием нарушителям законов. Я говорю "воздействовать на чувства", ибо, как показал опыт, массы не в состоянии ни усвоить твердые правила поведения, ни противостоять всеобщему закону разложения, проявление которого наблюдается и в мире физических явлений, и в сфере морали. Побудить их к усвоению первых и противостоять разрушительной силе второго возможно, лишь воздействуя непосредственно на чувства.

Беккариа, в частности, глубоко возмущен тем положением, при котором за одни и те же проступки богатый и бедный подвергаются разным наказаниям. Порицая какие бы то ни было сословные привилегии, он категорически заявляет, что там, где знатные и власть имущие отделываются пустяками, а простой народ несет всю тяжесть суровых кар, "разрушаются все понятия о справедливости и долге и на их место становится право сильного".

Почему так случилось, что на одном полюсе оказались могущество и счастье, а на другом - лишь унижение и нищета? У Беккариа имеется на сей счет проницательная догадка. Он указывает на материальные корни социальной несправедливости. Право собственности - вот что оставляет в удел большей части человечества одно только нищенское существование.

Право собственности -- "ужасное и, может быть, не необходимое право". Однако дальше констатации этого Беккариа не идет. Он не помышляет об уничтожении частной собственности, довольствуясь пожеланием постепенного уравнения материального положения людей. Не выступает он и за радикальное переустройство общества. Все его надежды связаны с просвещенным монархом, заботящимся о своих подданных, об устранении нищеты и неравенства, покровительствующим наукам и искусству, образованности и нравственности народа. Такой монарх, считал Беккариа, издаст справедливые и мудрые законы, перед которыми все будут равны, которые будут строго соблюдаться и обеспечат права человека.

Развивая идею законности, Беккариа утверждал, что свобода гражданина -- в его праве делать все, что не противоречит законам, что сами власти должны строго соблюдать законы. Без этого не может существовать "законное общество". Вот почему посягательство на безопасность и свободу граждан является одним из тяжких преступлений. Только законы могут устанавливать наказания, и право их издания принадлежит только суверену как представителю всего общества. Сам суверен может издавать лишь общие законы, но не может судить за их нарушения. Это задача суда, выясняющего факты. Наказание же, определяемое судом, не может выходить за пределы, установленные законом, иначе оно несправедливо и не соответствует условиям общественного договора.

Для предотвращения преступлений и оздоровления общества Беккариа не предлагает переустройства жизни на совершенно новых принципах. Он предпочитает говорить об устранении нищеты и постепенном уравнении всех граждан как в нравственных, так и в материальных выгодах, доставляемых обществом; высказывается за всеобщее просвещение и хорошее воспитание; пишет о простых, мудрых законах и равенстве перед ними всех людей, о необходимости строгой законности и точном соблюдении обязательных гарантий прав личности.

Беккариа различает справедливость божественную, естественную и человеческую. Первые две -- основаны на божественных и естественных законах. Человеческая справедливость базируется на общественном договоре, устанавливающем пределы власти государства. Она изменчива. Ее критерием должно быть общее благо. Основанные на ней законы государства должны иметь в виду возможно большее счастье для возможно большего числа лиц. Но невежественные представления о справедливости, полагал Беккариа, привели к тому, что законы государства являются оружием в руках незначительного меньшинства. Они несправедливы, закрепляют сословные привилегии, неравенство перед уголовным законом, право сильного и связанные с ним произвол и насилие. Беккариа резко критиковал современную ему юриспруденцию, при которой законами считаются изречения римских и средневековых юристов, а уголовное право опирается на вековые предрассудки. Существующие законы, писал он, "служат только для прикрытия насилия", помогают приносить народ "в жертву ненасытному идолу деспотизма".

Первый вывод, заключается в том, что наказания за преступления могут быть установлены только законом. Назначать их правомочен лишь законодатель, который олицетворяет собой все общество, объединенное общественным договором. Ни один судья (являясь членом данного общества) не может в соответствии с принципом справедливости самолично выносить решения о наказании другого члена того же общества. Наказание более суровое, чем предписанное законом, справедливо, но это уже другое наказание. И, следовательно, судья не может, даже под предлогом ревностного служения общественному благу, увеличивать меру установленного в законе наказания гражданину, нарушившему этот закон.

Второй вывод состоит в том, что каждый член общества связан с этим обществом. А оно, в свою очередь, равным образом связано с каждым из своих членов договором, обязывающим в силу своей природы обе стороны. Тот факт, что обязательства, пронизывающие все общество от престола до хижины и действующие одинаково, как в отношении самого могущественного, так и беднейшего его члена, свидетельствуют о всеобщей заинтересованности в соглашениях, признанных полезными большинством их участников. И нарушение хотя бы одного из этих обязательств было бы чревато наступлением анархии. Верховная власть, говорящая от имени всего общества, компетентна принимать законы общего характера, обязывающие всех. Но она не может судить о том, нарушил ли кто-либо общественный договор, так как в подобном случае народ разделится на две партии: одна партия -- партия верховной власти -- будет утверждать, что договор нарушен, а другая партия, -- партия обвиняемого, будет это отрицать. И потому необходимо, чтобы некто третий установил истинное положение дел. Нужен судья, решения которого не подлежали бы обжалованию и состояли бы в простом подтверждении или отрицании отдельных фактов.

Третий вывод касается жестокости наказаний. Если бы даже удалось доказать, что жестокость наказаний не противоречит непосредственно общественному благу и самой цели предупреждения преступлений, что она лишь бесполезна, то и в этом случае жестокость не только явилась бы отрицанием завоеваний в области морали просвещенного разума, предпочитающего царить среди свободных людей, а не скопища рабов, жестокосердие которых увековечено постоянным страхом, но и справедливости, и самой сути общественного договора.

Лучше предупреждать преступления, чем наказывать. В этом - главная цель всякого хорошего законодательства, которое является искусством вести людей к возможно большему счастью или к возможно меньшему несчастью, если говорить об общем итоге добра и зла в жизни. Но употреблявшиеся до сих пор средства по большей части были неверными и противоречащими поставленной цели.

Большая часть законов - не что иное, как привилегии, т. е. подать, наложенная на всех в пользу немногих.

Для того чтобы предупредить преступления нужно сделайте так, утверждал Беккария, чтобы законы были ясными, простыми, чтобы вся сила нации была сосредоточена на их защите и чтобы ни одна часть этой силы не направлялась на их уничтожение. Сделать так, чтобы законы меньше покровительствовали сословиям, чем самим людям. Сделать так, чтобы люди боялись их и только их. Страх перед законами благодетелен, но страх человека перед человеком гибелен и порождает преступления. Порабощенные люди всегда более сластолюбивы, распутны и жестоки, чем свободные люди. Эти думают о науках, об интересах нации, видят великое и подражают ему. Те, довольные настоящим, стараются забыть свое унизительное положение в шумном беспутстве. Для них, привыкших к неопределенности исхода всех событий, исход их преступлений представляется загадочным, что еще более благоприятствует страстям, вызывающим преступления. В нации, склонной под влиянием климата к лени, неопределенность законов поддерживает и усиливает лень и глупость. Силы нации, склонной к наслаждениям, но деятельной, благодаря таким законам растрачиваются на мелкие козни и плутни, сеящие во всех сердцах недоверие, обращающие измену и притворство в основу мудрости. В нации сильной и мужественной такие законы будут в конце концов уничтожены, но только после многих колебаний от свободы к рабству и от рабства к свободе.

Исходя из изложенных теоретических посылок Беккариа в своей книге "О преступлениях и наказаниях" обосновывает идеи, положенные в основу "классической теории" уголовного права. Он утверждал, что причина преступности лежит в социальных условиях -- нищете людей и столкновении их интересов, порождаемых человеческими страстями. Нужно отличать преступления действительные от преступлений мнимых и произвольных. И целью наказания должно являться предупреждение новых преступлений и исправление преступников. Для этого наказание должно быть публичным, наименьшим из возможных в каждом конкретном случае, соразмерным преступлению и установленным в законе. Вот почему Беккариа протестовал против применения широко распространенных в эпоху феодализма пыток, мучительных наказаний и призывал к ограничению применения смертной казни. Он отстаивал равенство всех перед законом и возможность наказания человека только за те деяния, которые определены законом как преступные. Легко заметить, что эти идеи Беккариа нашли отражение в таких исторически важных конституционных документах, как французские Декларации прав человека и гражданина конца XVIII в., а также в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве Франции начала XIX в.

Аргументация Беккариа в пользу отмены смертной казни заслуживает особого внимания как практически первое в истории теоретически убедительное выступление такого рода.

Смертная казнь для большинства является зрелищем, у некоторых она вызывает чувство сострадания, смешанное с негодованием. Оба эти чувства больше занимают душу зрителей, чем спасительный ужас, на который рассчитывает закон. Но при умеренных и длящихся наказаниях господствует последнее чувство, так как оно является единственным. Предел, который законодатель должен поставить суровости наказания, по-видимому, находится там, где сострадание начинает преобладать над всеми другими чувствами зрителей казни, совершаемой скорее для них, чем для преступника.

Чтобы быть справедливым, наказание не должно превышать меру строгости, достаточную для удержания людей от преступлений. Нет такого человека, который обдуманно согласился 6ы на полную и вечную потерю своей свободы, - какие 6ы выгоды ни сулило ему преступление. Пожизненное рабство, заменяющее смертную казнь, явилось 6ы поэтому достаточно суровым наказанием, чтобы удержать от преступления и самого решительного человека. Прибавлю: оно даже страшнее, чем смертная казнь. Очень многие взирают на смерть с твердостью и спокойствием: кто из фанатизма, кто из тщеславия, почти всегда сопровождающего человека за порог могилы, кто делая последнюю отчаянную попытку - или погибнуть или прекратить свои бедствия. Но ни фанатизм, ни тщеславие не устоят перед цепями и кандалами, перед ударами палки, перед ярмом и железной клеткой; при этом отчаявшийся на преступление увидит, что его страдания не кончатся, а только начнутся. Наш дух способен скорее выдержать насилие и самые крайние, но преходящие страдания, чем длительное и непрерывное томление, потому что он может в первом случае напрячь себя, так сказать, на одно мгновение, но всей его упругой силы не хватит, что6ы перенести второе. Каждый урок, который преподается народу выполнением, смертной казни, предполагает новое преступление. При пожизненном рабстве достаточно одного преступления, чтобы дать многочисленейшие и длящиеся примеры. Необходимо чтобы люди часто видели проявление могущества законов, то смертная казнь должна применяться через небольшие промежутки времени. Следовательно, преступления должны совершаться часто; следовательно, чтобы это наказание было полезно, необходимо, чтобы оно не производило на людей всего того впечатления, которое оно должно было 6ы произвести, т.е. оно должно быть одновременно и полезным и бесполезным. Мне скажут, говорил Бекарриа, что вечное рабство столь же мучительно, как и смертная казнь, и поэтому одинаково жестоко. На это я отвечу, что если сложить все злосчастные минуты рабства, то последнее, быть может, окажется даже более жестоким. Но эти минуты распылены на пространство целой жизни, тогда как вся сила воздействия смертном казни проявляется в одно мгновение. В том и заключается преимущество рабства как наказания, что оно более ужасает того, кто его наблюдает, чем того, кто ему подвергнут. Первому все злосчастные переживания представляются во всей их совокупности; несчастья настоящей минуты отвлекают второго от мыслей о будущих страданиях. Первому воображение рисует все страдания в увеличенном виде, переносящий эти страдания находит и силу и утешение, которые неведомы зрителям, в которые они не верят, наделяя окрепший дух несчастного своей чувствительностью.

Идеи Беккариа были восприняты классическим направлением в уголовно-правовой науке и уголовным законодательством, закрепившим такие прогрессивные принципы, как равенство перед законом, "нет преступления и нет наказания без указания о том в законе", соответствие тяжести наказания тяжести совершенного преступления.

Значение идей, развитых в труде "О преступлениях и наказаниях" (1764), выходит далеко за пределы проблем уголовного права и судопроизводства. Эти идеи защищают такие универсальные ценности, как свобода, честь и достоинство человека, общественный порядок, обеспечиваемый прежде всего не репрессиями, грубой силой, но справедливыми законами, самодисциплиной и высоким сознанием индивидов. Они - весомый вклад Беккариа в разработку европейскими просветителями теории правового государства, принципов либерализма. Подобный вклад не мог не сделать мыслитель, убежденный в том, что самым лучшим является социальный строй, при котором достигается максимальное счастье для наибольшего числа людей.

политический беккариа преступление наказание