Правовые аксиомы, презумпции, фикции и юридические конструкции как элементы юридической техники. Презумпция знания закона и принцип несущественности юридической ошибки в уголовном праве россии горячев, илья николаевич Правовая определенность после обнарод

ПРЕЗУМПЦИЯ ЗНАНИЯ ЗАКОНА

А. БЫЧКОВ

Александр Бычков, аспирант кафедры адвокатуры, нотариата, гражданского и арбитражного процесса РГТЭУ, г. Москва.

Выражение "Незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение" является общеизвестным. Отсутствие у граждан или руководителей организаций точного представления о конкретных правовых последствиях своих действий или бездействия не освобождает их от ответственности за их совершение (несовершение). Если правовые акты приняты в установленном законом порядке, каждый обязан их знать и соблюдать. Вместе с тем и государство, принимающее правовые акты, обязано следовать принципу правовой определенности и не издавать их произвольно.

Неуважительная причина

В одном деле суд отказал в восстановлении пропущенного процессуального срока на подачу кассационной жалобы на судебный акт, поскольку заявитель не представил доказательств наличия уважительных причин пропуска срока, которые могли бы послужить основанием для его восстановления. Довод заявителя о том, что он не знал о том, что вправе был обжаловать решение суда независимо от мнения и волеизъявления других лиц, участвующих в деле, не может являться основанием к отмене определения суда, поскольку незнание закона не является уважительной причиной (Определение Московского городского суда от 30.09.2011 по делу N 33-27226).
Аналогичным образом в другом деле суд указал, что пропуск заявителем срока на подачу жалобы на постановление о привлечении к административной ответственности является основанием для отказа в принятии жалобы к рассмотрению. Вместо подачи жалобы в суд заявитель оспорил указанное постановление в прокуратуре. Незнание порядка обжалования постановлений по делам об административных правонарушениях не свидетельствует о том, что заявитель не мог своевременно подать жалобу в суд, поскольку он не был лишен возможности воспользоваться юридическими услугами. Незнание закона не является для граждан уважительной причиной нарушения требований закона (Определение Московского городского суда от 30.06.2011 по делу N 7-1476).
Часто приходится слышать в адрес органов государственной власти упреки в том, что они своевременно не известили о том, что изменилось законодательство или существует какая-нибудь льгота. В большинстве случае такие претензии безосновательны, потому что некоторые льготы и права реализуются только при наличии заявления от гражданина. Так, супруга умершего мужа обратилась в суд с иском к управлению соцзащиты населения Липецкой области и к нотариусу о признании отказа в совершении нотариального действия незаконным и признании права собственности на денежные вклады в порядке наследования. Она указала, что ее муж, умерший в 2010 году, с 2001 года являлся почетным донором России, однако с января 2005 по 2010 год не получал полагающихся ему ежегодных денежных выплат. Суд в заявленных требованиях истице отказал, поскольку права, предоставляемые лицам, награжденным нагрудным знаком "Почетный донор России", по наследству не переходят. В отношении довода истицы, что наследодатель не знал о своем праве на получение выплат как донору, вследствие чего не обращался за их получением, а органы социальной защиты его не уведомили, суд указал на то, что закон не возлагает на орган социальной защиты такой обязанности по информированию граждан об имеющихся у них правах (Определение Липецкого областного суда от 11.01.2012 по делу N 33-60/2012).
В еще одном деле покупатели по договору купли-продажи приобрели долю в уставном капитале ООО, а в скором времени это общество было ликвидировано за нарушения законодательства. Полагая, что такая ликвидация является существенным изменением обстоятельств, покупатели требовали в суде расторгнуть договор купли-продажи и взыскать с продавца обратно деньги. Суд в удовлетворении их требований отказал, поскольку в силу положений ст. 61 ГК РФ юридическое лицо может быть ликвидировано по решению суда в случае осуществления неоднократных или грубых нарушений закона или иных правовых актов. Знание закона презюмируется, следовательно, стороны по договору купли-продажи долей не могли не предвидеть, что за нарушение законодательства общество может быть привлечено к ответственности. Таким образом, исходя из принципа разумности действий участников гражданского оборота, стороны по сделке должны и могли предвидеть, что за период предоставленной покупателю отсрочки платежа по договору купли-продажи общество, осуществляющее финансово-хозяйственную деятельность, может быть привлечено к ответственности за нарушение законодательства (Постановление ФАС СЗО от 24.05.2004 по делу N А56-21598/03).

Правовая определенность после обнародования

"Правовая определенность - это ясность относительно наличия прав и обязанностей в конкретном правоотношении. Возможность иметь точное представление о своем юридическом статусе является одним из естественных прав человека" (Романец Ю. Правовая определенность или безнаказанность? // ЭЖ-Юрист. 2011. N 49).
В соответствии с неоднократно выраженной в решениях КС РФ правовой позицией изменение законодателем ранее установленных правил предоставления населению льгот и компенсаций должно осуществляться таким образом, чтобы соблюдался принцип поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, предполагающий правовую определенность, сохранение разумной стабильности правового регулирования, недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм и предсказуемость законодательной политики, в том числе в социальной сфере. С тем чтобы участники соответствующих правоотношений могли в разумных пределах предвидеть последствия своего поведения и быть уверенными в неизменности своего официально признанного статуса, приобретенных прав, действенности их государственной защиты (Постановления от 16.12.1997 N 20-П, от 24.05.2001 N 8-П, от 19.06.2002 N 11-П, от 23.04.2004 N 9-П, Определения от 04.12.2003 N 415-О, от 15.02.2005 N 17-О, от 01.12.2005 N 521-О и др.).
Правовая определенность поддерживается в том числе путем обнародования принимаемых законов и создания возможности ознакомления с его содержанием. Как указал КС РФ, требование обнародования нормативного правового акта от имени государства компетентным органом публичной власти обусловлено общепризнанным принципом правовой определенности, на основе которого устанавливаются отношения государства и индивида, и означает всеобщее оповещение о том, что данный нормативный правовой акт принят и подлежит действию в изложенном аутентичном содержании. Только в этом случае на лиц, подпадающих под его действие, распространяется общеправовая презумпция, в силу которой незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Неопределенность же относительно того, действует или не действует нормативный правовой акт, не может обеспечить единообразие в его соблюдении, исполнении и применении и, следовательно, порождает противоречивую правоприменительную практику, создает возможность злоупотреблений и произвола, ослабляет гарантии защиты конституционных прав и свобод, ведет к нарушению принципов равенства и верховенства права (Постановление КС РФ от 27.03.2012 N 8-П).
Таким образом, необходимо регулярно осуществлять мониторинг правовой информации, чтобы быть в курсе последних изменений и нововведений. Такую информацию можно получить на официальном интернет-портале правовой информации www.pravo.gov.ru, из печатных СМИ и других источников.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Теория государства и права, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

§ 5 Презумпция знания закона

Презумпция знания закона по своему происхождению связана с появлением первых законов и означает, что, преступив законодательный запрет, нельзя отговариваться неведением. С позиции теории права она понимается так, что, по общему правилу, незна­ние закона лицом, его нарушившим, не является оправдывающим обстоятельством, или предполагается, что все должны знать писанный закон, или незнание закона не оправды­вает правонарушения, или «никто не может отговариваться незнанием закона». Несмотря на общеизвестность указанных формул, действие указанного презумптивного предположе­ния вызывает споры, так как не в полной мере исследованы его юридические предпосыл­ки, природа и последствия.

Что же является основным условием действия презумпции знания законов? Если исходить из того, что основой правопорядка являются законы, которые должны применять­ся и соблюдаться, то, следовательно, они должны быть общедоступны и доведены до все­общего сведения. Таким образом, основой социализации нормативных предписаний явля­ется познание права, достаточно широкое осведомление участников общественных отношений о действующем и новом законодательстве, достигаемое путем различных меро­приятий, связанных с опубликованием законов. Без этого «предположение об известности закона теряет обоснованность, так как граждане в этом случае просто-напросто не могут знать ни о факте издания закона, ни о его содержании, и не могут, следовательно, соблюдать его». Можно, сделать вывод о том, что юридическая предпосылка презумпции знания закона состоит в обязательном официальном опубликовании нормативного акта.

Включение в объем презюмирования знаний о конкретных предписаниях нормативных актов позволяет говорить не просто о знании законов, а о пред­положении такового, поскольку не исключены случаи незнания лицом отдельных юриди­ческих положений. Официальное опубликование закона и наличие реальной возможности ознакомиться с содержанием конкретных правовых норм позволяют предполагать высокую степень вероятности знания норм права гражданами.

Указанная презумпция действует в отношении граждан, как обязанность знать и со­блюдать законы, в отношении правоприменителя дополнительно как обязанность правиль­но применять законы, для законодателя - как требование соблюдать принципы нормотвор­чества и надлежащим образом официально опубликовывать законы.

С этих позиций представляется правильным определение презумпции знания закона как предположения, что «надлежащим образом опубликованный закон известен всем и с момента вступления в силу подлежит соблюдению всеми».

Соблюдение презумпций знания закона правоприменителем выражается в точном толковании и применении норм уголовного права, в частности, о действии закона во време­ни, допустимости обратной силы закона.

Презумптивное предположение о знании закона косвенно закреплено в сг.9 и 10 УК 1996г., содержащей запрет ретроактивного действия уголовного закона, ухудшающего по­ложение лица, которое не могло и не знало нового предписания правовой нормы.

Вопрос о презумпции знания закона, как правило, возникает в сфере уголовной от­ветственности и связан с проблемой сознания преступником противоправности своих дей­ствий. Высказывается точка зрения, согласно которой осознание лицом общественной опасности деяния включает и осознание его противоправности, которая отдельно не должна охватываться осознанием правонарушителя.

Таким образом, в уголовном праве презумпция знания закона представляет собой предположение о том, что любое лицо, совершая деяние, осведомлено о его противоправности, и ссылка на незнание закона не освобождает граждан от уголовной ответственности. При этом гражданин может не знать детально текста Уголовного кодекса, но должен знать закрепленное в законе отношение государства, общества к деяниям и реакцию, которая в силу закона применяется к нарушителям правового запрета. Материально-правовое зна­чение презумпции состоит в том, что она является основанием, общим условием уголовной ответственности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Значение презумпций в праве сложно переоценить. Презумпции используются тогда, когда иными способами установить какой-либо факт не представляется возможным. Подобная правовая неопределенность может привести к торможению механизма правового регулирования, вплоть, например, до остановки гражданского оборота.

Кроме того, многие презумпции выступают в роли принципов права, ведущих, руководящих начал правового регулирования, установленных государством. Они показывают на отношение государства к человеку (например, презумпция добропорядочности граждан).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Конституция Российской Федерации (принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 г.) // Российская газета от 25 декабря 1993 г. N 237.;

1. Уголовный кодекс РФ от 13.06.1996 N 63-ФЗ (принят ГД ФС РФ 24.05.1996) по состоянию на 20 сентября 2008 года

Уголовно-процессуальный кодекс РФ (УПК РФ) от 18.12.2001 N 174-ФЗ.;

Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. Д.Н. Козака, Е.Б. Мизулиной, - М.: Юристъ, 2002 г.;

Алиев Т. Т., Белоносов В. О., Громов Н. А. Принцип Презумпции приговора, вступившего в законную силу / Т. Т. Алиев, В. О. Белоносов, Н. А. Громов. //Российский судья. -2003. - №7. - С. 18 – 24.;

Бабаев В. К. Презумпции законные и фактические. //Сборник аспирантских работ. Выпуск 8. - Свердловск, 1969. -С. 54 - 57.;

Бабаев В. К. Презумпции в российском праве и юридической практике. //Проблемы юридической техники. -Нижний Новгород, 2000. -С. 323 - 330.;

Бабаев В. К. К вопросу о понятии правовых презумпций. //Сборник аспирантских работ. Выпуск 7. -Свердловск, 1968. -С. 188 - 192.;

С большими трудностями принцип презумпции невиновности воспринимается и в настоящее время. Так, 67% из опрошенных автором диссертации 114 дознавателей и следователей органов внутренних дел Санкт-Петербурга расценивают данный принцип как важный принцип уголовного судопроизводства, но не имеющий практического значения в их деятельности в связи с отсутствием толкования о его применении, а 7% из них относятся к данному принципу негативно.

Существуют также и теоретические проблемы, связанные с принципом презумпции невиновности в уголовном судопроизводстве. Одна из них заключается в том, что одновременно с указанным принципом уголовно-процессуальное законодательство предусматривает институт прекращения уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям на стадии предварительного расследования (в связи с примирением сторон, в связи с изменением обстановки, в связи с деятельным раскаянием и др.), когда лицо фактически признается виновным в совершении преступления не судебным приговором, а решением дознавателя, следователя, прокурора.

В то же время, презумпция невиновности является не только уголовно-процессуальным, но и международно-правовым и конституционным принципом. В качестве международно-правового принципа он закреплен в основополагающих международных актах о правах человека (ч. 1 ст. 11 Всеобщей декларации прав человека 1948 г., ч. 2 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г., ч. 2 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и т.д.). В качестве конституционного принципа презумпция невиновности закреплена в ст. 49 Конституции РФ, а также во многих других конституциях зарубежных стран.

Конституционно-правовой характер принципа презумпции невиновности обусловил в настоящее время ее распространение и на другие отрасли российского законодательства (ст. 5.1. Кодекса РФ об административных правонарушениях; п. 6 ст. 108 Налогового кодекса РФ; ст. 6 ФЗ «О содержании под стражей обвиняемых и подозреваемых в совершении преступлений» от 21 июня 1995 г.).

Таким образом, презумпция невиновности - это не только уголовно-процессуальный, но и международно-правовой и конституционный принцип, распространяющийся не только на обвиняемого, но и на каждого человека, являясь принципом общеправового статуса личности. Защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод в свою очередь входит в содержание назначения уголовного судопроизводства (п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ), Исходя из вышеизложенного, реализация принципа презумпции невиновности на стадии предварительного расследования в современных условиях построения правового государства приобретает особое значение

Уголовно-правовой аспект

Статья 8 УК РФ в качестве единственного основания уголовной ответственности признает совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК. Это, мягко говоря, не совсем соответствует действительности, поскольку сам законодатель за счет избыточности оценочной лексики расширяет пределы усмотрения правоприменителей в части установления основания уголовной ответственности и квалификации преступлений (подробнее об усмотрении правоприменителей см: [Аарон Барак, 1999; Рарог, 2000, с. 39]).

Дело в том, что при описании признаков составов конкретных преступлений законодатель применяет два различных подхода к выбору терминологии.

Первый состоит в том, что используются точные термины, значение которых равно их понятийному содержанию, т. е. прямому и однозначному соотношению с обозначаемым явлением.

Второй заключается в использовании терминов оценочного характера, определяемых юристами как оценочные понятия. Они широко применяются законодателем при определении многих признаков многих составов преступлений – предмета преступления, общественно опасного действия или бездействия, общественно опасных последствий, способа совершения преступления. Только при описании общественно опасных последствий в качестве конструктивного либо квалифицирующего признака состава преступления законодатель использовал оценочные понятия "тяжкие последствия", "крупный ущерб", "значительный ущерб", "существенный вред" и т. п., не раскрывая эти признаки, в 39% статей Особенной части УК РФ, а в некоторых из них – и не единожды (например, в ст.ст. 167, 293 УК РФ).

В доктрине уголовного права практически общепризнано, что наличие оценочных понятий в уголовном законодательстве неизбежно, т. к. объективно обусловлено динамизмом общественных отношений, изменчивостью экономической и социальной обстановки в стране, многообразием форм человеческого поведения и его результатов. По мнению В. В. Питецкого, оценочные понятия представляют собой специфическую форму отражения правовых явлений, посредством которой в ряде случаев создаются оптимальные условия для реализации воли законодателя; в них закрепляются наиболее общие признаки, свойства, качества, связи и отношения разнообразных предметов, явлений, действий, процессов [Питецкий, 1979, с. 1].

Однако думается, что в ситуации законодательной неопределенности решение вопроса о преступности или непреступности деяния, о степени его общественной опасности оказывается в полной зависимости от воззрений правоприменителя.

Закрепляя принципы законности и вины, Уголовный кодекс исходит из того, что преступность деяния определяется только уголовным законом, а лицо подлежит уголовной ответственности только за то деяние, в отношении которого установлена его вина, и объективное вменение не допускается. Содержание же оценочных признаков состава преступления в значительной (или полной?) мере определяется каждым правоприменителем с учетом обстоятельств конкретного дела, исходя из своего правосознания и жизненного опыта, основываясь на знании уголовного права, практики его применения, а также разъяснений Пленумов Верховных Судов РФ, РСФСР и СССР.

В целом при сохранении оценочной лексики можно обозначить четыре уголовно-правовых способа решения проблемы единообразного применения уголовного закона:

Аутентическое толкование.

Обязательное судебное толкование (на уровне Конституции РФ и Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" признать постановления Пленума Верховного Суда РФ руководящими и обязательными для всех правоприменителей).

Введение в Общую часть УК РФ статьи "Основные понятия, содержащиеся в настоящем Кодексе".

Увеличение количества примечаний к статьям Особенной части, содержащих определения понятий, используемых в них.

При отказе от оценочной лексики возможно казуистическое описание признаков конкретных составов преступлений.

Каждое из названных решений имеет свои плюсы и минусы, анализ которых выходит за рамки темы настоящей статьи.

Уголовно-процессуальный и криминалистический аспекты

Кроме вышеназванных нарушений уголовного закона, наличие оценочной лексики в составе терминов УК РФ реально обусловливает нарушение норм УПК РСФСР, в частности требование всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, а также в части предмета доказывания.

Покажем это на примере составов преступлений, общественно опасные последствия в которых сформулированы при помощи оценочных понятий "значительный ущерб" (п. "г" ч. 2 ст.158, п. "г" ч. 2 ст.159, п. "г" ч. 2 ст.160, п. "д" ч. 2 ст.161, ч. 1 ст.167 УК РФ) и "существенный вред" (ч.1 ст.330 УК РФ).

Анализ 200 уголовных дел, предусмотренных названными статьями, показал, что в реальной действительности оценка правоприменителями "значительности ущерба" или "существенности вреда" производится в большинстве случаев (64%) только по стоимости имущества (похищенного, уничтоженного или поврежденного, изъятого в результате самоуправных действий). Иные фактические данные, такие, как количество предметов, их значимость для потерпевшего, позволяющие квалифицировать деяние по указанным признакам, принимаются во внимание редко (в 19% случаев). Еще реже учитывается материальное положение потерпевшего (17% случаев).

При этом, определяя "значительность ущерба" или "существенность вреда", правоприменители исходят в основном из показаний потерпевшего (в 96% случаев), не располагая никакими иными доказательствами. По 2% уголовных дел нет вообще никаких доказательств – даже показаний потерпевшего о том, что ему причинен значительный ущерб. И только в 2% уголовных дел доказательствами "значительности ущерба" являются показания потерпевшего и показания свидетелей. Ни по одному из изученных дел не имеется документального подтверждения "значительности ущерба" или "существенности вреда", например, справок о составе семьи потерпевшего, количестве иждивенцев, о доходах потерпевшего и членов его семьи.

Таким образом, установление конструктивного (статьи 167 и 330 УК РФ) или квалифицирующего признака (статьи УК, предусматривающие причинение значительного ущерба гражданину) состава преступления находится в полной зависимости от усмотрения правоприменителя, если не сказать больше – потерпевшего.

Более того, наличие рассматриваемых оценочных признаков на практике ведет к объективному вменению. Только по 2% изученных дел имеются доказательства умысла обвиняемого на причинение именно значительного ущерба или существенного вреда. В подавляющем большинстве уголовных дел (98%) по усмотрению правоприменителей умысел в отношении указанных признаков не входил в предмет доказывания. Представляется, что по делам данной категории принцип субъективного вменения предполагает по минимуму знание обвиняемым материального положения потерпевшего.

О чем свидетельствует приведенный анализ практики? Во-первых, о том, что правоприменители ориентируются в основном на количественные стоимостные параметры, а доказательствами по делу служат в основном только показания потерпевшего, ничем более не подтвержденные; во-вторых, игнорируются требования ст.ст. 20 и 68 УПК РСФСР; в третьих, не существует методики расследования преступлений с оценочными признаками состава.

Известно, что ни один учебник криминалистики, ни одно практическое пособие для следователей не содержат рекомендаций по расследованию дел данной категории. Возможно, настало время для разработки отдельного направления в криминалистике – методики расследования преступлений, составы которых содержат оценочные признаки.

Общий вывод состоит в том, что оценочные понятия значительно расширяют пределы усмотрения правоприменителей и существенно снижают степень реализации принципов законности, вины, равенства граждан перед законом. Представляется, что их количество в УК РФ должно быть сведено до минимума. Может быть, следует подумать о полном отказе от ряда оценочных понятий (подобных рассмотренным выше) в уголовном праве.

В настоящей статье автор доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой гражданского права и гражданского процесса КазГЮА А. ДИДЕНКО делает попытку рассмотреть явления из общей теории гражданского права: фикции и презумпции. В советский и постсоветский период специальных работ, посвященных правовым фикциям, было очень мало, презумпциям - несколько больше. Поиск по интернету дал нам небольшое количество статей и несколько диссертаций по этим вопросам.

Информацию о взглядах ученых XIX века на юридические фикции и презумпции я даю главным образом по обстоятельной работе Г.Ф. Дормидонтова «Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций» (Казань, 1895). Научная логика и эрудиция авторов того периода - Д. Мейера, Р. Иеринга, Г. Муромцева и других настолько высока, что ее трудно превзойти в рамках чисто догматического правового анализа, можно только заимствовать результаты такого анализа. Что же касается существа рассмотренных ими явлений, то время дало новые факты для того, чтобы можно было увидеть неизвестные ранее грани проблемы. В ХХ веке эти факты появились в области философии, которая продвинулась в уяснении смысла знака и символа, в экономической жизни, породившей неизвестные прежде фикции, например, бездокументарные ценные бумаги, в социальной жизни, давшей миру социалистическую систему, относившуюся к любым фикциям в общественной жизни либо настороженно, либо отрицая их существование вообще, в теории гражданского права - о методе гражданского права, вине как условии ответственности, оценочных понятиях, в теории права - о соотношении базиса и надстройки и др. Поэтому наша цель - наметить новые подходы в связи с изменившимися реалиями.

Фикции и презумпции представляют собой правовую конструкцию, которая позволяет признавать юридическими фактами либо вовсе не существующие, либо лишь вероятно существующие факты .

Каковы основные причины, вызывающие необходимость в использовании этой конструкции?

Я полагаю, что и сегодня не вызывает сомнений точность наблюдения в отношении фикций Р. Иеринга, считавшего, что причиной их возникновения является формализм древнего права, с одной стороны, и закон юридической экономии, иначе, логической бережливости, правило которого гласит, что для того, что может быть достигнуто данными средствами и понятиями, нет надобности в создании новых, с другой стороны. Установление многих презумпций также служило целям упрощения процесса доказывания, то есть техническим задачам законодательства.

Однако подлинное предназначение фикций и презумпций не просто не сводится к законодательной технике, важность которой в их содержании отрицать, безусловно, нельзя. Их глубинное значение состоит в том, что в них ощущается живое дыхание принципов частного права. Разве презумпция признания владельца имущества собственником это лишь вопрос законодательной техники, а не прямой реализации принципа равенства форм собственности?! Или разве презумпция вины в ее нынешнем истолковании не есть осуществление принципа свободы предпринимательской деятельности и, соответственно, ответственности за ее результаты?! Даже фикция прекращения обязательства при наступлении некоторых обстоятельств несет на себе не только техническую нагрузку, но касается границ действия важнейшего гражданско-правового принципа - свободы договора. Не будем уже говорить о презумпции знания закона, обеспечивающего стабильность правовых отношений. На различных этапах истории нашей страны презумпции служили выполнению крупных экономических и политических задач. Наиболее зримо это прослеживается на примере презумпции государственной собственности. Тогда, когда она применялась после войны в отношении трофейного, брошенного и другого имущества, то это имело разумное объяснение. За этими пределами презумпция госсобственности служила центральной политической задаче советского общества - всемерному огосударствлению экономики. Презумпция права собственности фактического владельца пришла на смену презумпции госсобственности, что делает ее адекватной требованиям рыночной экономики.

Таким образом, презумпции и фикции в гражданском праве являются форпостом гражданско-правовых принципов.

Презумпции и фикции представляются определенного рода условностью. Но в понятийном смысле, во избежание путаницы, от использования этого термина лучше отказаться. Дело в том, что условность представляет собой обычай, чаще всего связанный с нравственными правилами. Если, допустим, в некотором обществе традиционно принято, что люди, занимающие определенные должности или общественное положение, не могут выступать представителями в суде, то это является условностью, нарушение которой может вызвать порицание со стороны той или иной общественной группы (партии, профессионального или религиозного сообщества). Когда такая условность перемещается в область права (например, запрет для судей, следователей, прокуроров, депутатов представительных органов быть представителями в суде - ст.60 ГПК РК), она перестает быть условностью, а становится обычной правовой нормой, лишь генетически связанной с той или иной условностью. Таким образом, мы выводим все юридические нормы, включая фикции и презумпции, за пределы понятия условность.

Фикции и презумпции, как это может ни показаться, на первый взгляд, странным, лучшую питательную среду имеют в достаточно развитых и стабильных правовых системах. Давно было замечено, что две наиболее практические во всемирной истории нации (римляне и англичане) охотно допускали помощь воображения в деле правосоздания. Добавим, что в Древнем Риме и в Англии законодательство эволюционировало в течение столетий. Однако включением в механизм правового регулирования искусственных конструкций могут преследоваться принципиально различные цели. Фикции, основанные на аксиомах прецедентного права, и фикции, покоящиеся на аксиомах романо-германской правовой семьи, имеют больше различий, чем общих признаков, поэтому они нуждаются в обособленном анализе, подобно тому, как геометрия Евклида, будучи основана на одних аксиомах, а Лобачевского - на других, представляют разные науки, требующие различных методов изучения. Так, фикции, вводимые в английском праве, преследовали три цели. Первая цель - смягчение жестокости норм средневекового уголовного права, вторая - расширение перечня приказов суду, третья - дать судьям возможность обходить требования общего права о подсудности дел. Континентальному праву эти цели не были присущи. Мы в дальнейшем будем иметь в виду служебную роль фикций в сфере романо-германского права.

Излишне говорить, что история России, Советского Союза и постсоветских государств в ХХ веке не имела ни стабильной, ни развитой правовой системы. Прерывистость (дискретность) исторического развития заставляла прибегать не к фикциям, а к реальному упорядочению отношений. Нехватка норм восполнялась не фикциями, а революционным правосознанием, аналогией права и закона.

Фикции. Юридические фикции сходны с такой математической категорией, как мнимые величины - не существующие в действительности, но позволяющие решать самые разнообразные прикладные и теоретические задачи. Среди специалистов устоялась парадигма, что под юридической фикцией понимается прием, состоящий в нормативно-правовом признании существующими в действительности несуществующих фактов или, напротив, несуществующими существующих. Понятие парадигмы означает принятую модель или образец. Парадигма свидетельствует о том, что имеется класс фактов, особенно показательных для вскрытия сути вещей. Она направляет исследование, и хотя отдельные свойства парадигмы могут разными исследователями пониматься по-своему, но в общей ее концепции взгляды совпадают. Парадигма фикции позволяет глубже раскрыть роль искусственных построений в правовом регулировании, определить их границы, установить соотношение с близкими правовыми понятиями. Признание парадигмы фикции не мешает возникновению несовпадающих взглядов в ее интерпретации.

Задачи, решаемые применением фикций, разнообразные .

Множество примеров использования фикций с совершенно ясной практической целью дает римское право. Возьмем римский брак cum manu - под властью мужа. Гегель заметил: «Мы не находим у римлян семейных отношений, основанных на любви и на чувстве, но вместо доверия проявляется принцип суровости, зависимости и подчинения. В сущности брак в его строгом и формальном виде вполне имел характер вещного отношения: жена принадлежала мужу, и брачная церемония основывалась на соemptio в той форме, в какой эта формальность могла соблюдаться и при всякой другой покупке». Сoemptio означала покупку жены у ее paterfamilias. Как и всякая покупка она совершалась в форме manсipatio в присутствии 5 свидетелей, весовщика. Жених произносил соответствующую формулу, а затем передавал металл домовладыке невесты. Помимо формы соemptio, брак мог быть установлен путем usu, т.е. фактически брачным сожительством в течение года. Во всех этих случаях мы имеем применение к семейным отношениям фикций: продажи, виндикации, давности, которые позволяли решать вопросы, возникающие в семейных отношениях в Древнем Риме, другими способами не решаемые вовсе, либо решаемые более сложным путем.

Классическим примером фикции является правило, относящееся к условным сделкам, когда сторона, которой наступление условия невыгодно, недобросовестно воспрепятствовала наступлению условия, то условие признается наступившим, и, напротив, когда наступлению условия недобросовестно содействовала сторона, которой наступление условия выгодно, то условие признается ненаступившим (п. 3 ст. 150 ГК).

В законодательстве отсутствуют какие-либо термины, определенно указывающие на то, что перед нами фикция. Ближе всего к этому значению слово «считается», которое часто используется в законодательстве. Этот термин может обозначать фикцию или презумпцию, или используется в значении определенного вывода, итога. Когда утверждается, что договор заключен или расторгнут при определенных условиях, то делается логический вывод о том, что данное последствие обязательно наступает при наличии тех или иных фактов. При использовании этого термина для обозначения фикции наличие определенных фактов не ведет к определенному выводу, здесь законодатель дает установку: «пусть будет так, хотя это не так». Вот некоторые нормы, которые, на наш взгляд, относятся к разряду фикций.

Претензии кредиторов, не удовлетворенные из-за недостаточности имущества ликвидируемого юридического лица, а также не заявленные до утверждения ликвидационного баланса, считаются погашенными (ст. 51 ГК). С момента возбуждения конкурсного производства сроки всех долговых обязательств несостоятельного должника считаются истекшими (ст. 55 ГК). Сделка, подтвержденная выдачей жетона, билета или иного обычно принятого подтверждающего знака, признается заключенной в устной форме, если иное не установлено законодательством (ст. 151 ГК). Молчание признается выражением воли совершить сделку в случаях, предусмотренных законодательством или соглашением сторон (ст. 151 ГК). Если извещение об отзыве оферты поступило ранее или одновременно с самой офертой, оферта считается не полученной (ст. 395 ГК). Молчание не является акцептом, если иное не вытекает из законодательного акта, обычая делового оборота или из прежних деловых отношений сторон (ст. 396 ГК). Если извещение об отзыве акцепта поступило лицу, направившему оферту, ранее или одновременно с самим акцептом, акцепт считается не полученным (ст. 396 ГК). В случаях, когда своевременно направленное извещение об акцепте получено с опозданием, акцепт не считается опоздавшим, если сторона, направившая оферту, немедленно не уведомит другую сторону о получении акцепта с опозданием (ст. 397 ГК).

Во всех перечисленных нормах признается существующим факт, которого в действительности нет.

Законодательству также известны родственные фикциям способы регулирования общественных отношений - символы и символические действия. Символы чаще применяются в публичном праве (гимн, флаг, клятва, сигнал SOS, поднятие белого флага и т.п.). В частном праве, я думаю, к ним могут быть отнесены определенные жесты участников торгов на бирже, конклюдентные действия. Символ всегда символизирует, обозначает нечто, это внешний образ реального намерения. Фикция же не скрывает за собой никакой реальности. В силу этого обстоятельства мы относим жетон или билет, подтверждающие совершение сделки, не к символам (знакам), указывающим на форму сделки, а к фикциям, ибо у сделки, подтверждаемой жетоном или билетом, нет ни устной, ни письменной формы. Они подтверждают волю на совершение сделки, и в этом смысле они - символы, но не форму сделки, по отношению к которой они - фикция. Закон с равным основанием мог установить, что жетон и билет являются подтверждением не устной, а письменной формы сделки, и это было бы такой же фикцией, как и подтверждение устной формы сделки.

Иногда утверждается, что при молчаливом изъявлении воли последнее вовсе не имеет место, а допускается лишь как фикция. Cum tacent clamant, - воскликнул Цицерон в первой речи против Катилины. Действительно, молчание в ряде жизненных ситуаций может кричать. В праве значение молчания иное. М.И. Брагинский указывает, что существует единая для всего гражданского права презумпция того, что молчание вообще не является юридическим фактом.

Наиболее распространен взгляд на презумпцию как на предположение, основанное на вероятности. Высокая вероятность существования (или отсутствия) того или иного факта - наиболее надежный ориентир для законодателя, стремящегося определить своими правилами лучшие пути к поиску и установлению истины. Для большинства презумпций такой взгляд соответствует действительности. Но у законодателя могут быть и иные веские мотивы для установления какой-либо презумпции. Это могут быть соображения, связанные с определенными законодательными удобствами, экономической разумности и др. Распределяя, к примеру, бремя доказывания вины в отдельных обязательствах, законодатель может исходить не из более высокой вероятности наличия вины нарушителя, а из того, что другой стороне гораздо проще обеспечить доказательственную базу.

Презумпции, как почти столетие назад писал известный русский процессуалист Е.В. Васьковский, бывают двоякого рода. Одни из них имеют безусловное значение и не могут быть опровергаемы, они называются необходимыми или неопровержимыми, другие же допускают опровержение посредством доказывания несоответствия их, в том или ином случае, действительности, это - просто юридические презумпции. Пункт 5 ст. 71 ГПК считает установленным без доказательства (если в рамках надлежащей правовой процедуры не будет доказано обратное) такое обстоятельство, как знание лицом закона. Таким образом, ныне в нашем законодательстве это опровержимая презумпция, в то время как многие другие правовые системы знание закона рассматривают как неопровержимую презумпцию. Примером неопровержимой презумпции может служить презумпция наличия оснований обязательства и действительности обязательства, удостоверенного ценной бумагой. Отказ от исполнения обязательства, удостоверенного ценной бумагой, со ссылкой на отсутствие основания обязательства либо на его недействительность не допускается (п. 2 ст. 133 ГК).

Иллюстрациями презумпций могут служить следующие гражданско-правовые нормы.

Третьи лица вправе считать подлинной выданную для совершения действий в их отношении доверенность, направленную доверителем поверенному по факсимильной и иной связи, без посредства официальных органов связи (ст. 167 ГК). Договор предполагается возмездным, если из законодательства, содержания или существа договора не вытекает иное (ст. 384 ГК). Изделие считается изготовленным запатентованным способом, пока не доказано иное (ст. 992 ГК). Лицо, указанное в заявке в качестве автора, считается автором, пока не доказано иное. В качестве доказательств могут привлекаться лишь факты и обстоятельства, существовавшие до возникновения права (ст. 994 ГК). Закон об авторском праве и смежных правах устанавливает, что при отсутствии иного доказательства автором произведения считается лицо, указанное в качестве автора на оригинале или экземпляре произведения, а также что при опубликовании произведения анонимно или под псевдонимом (за исключением случая, когда псевдоним автора не оставляет сомнения в его личности) издатель, имя или наименование которого обозначено на произведении, при отсутствии доказательств иного, считается представителем автора (ст. 9).

При невозможности установить день получения последних сведений об отсутствующем началом безвестного отсутствия считается первое число месяца, следующего за тем, в котором были получены последние сведения об отсутствующем, а при невозможности установить этот месяц - первое января следующего года (ст. 28 ГК). Днем смерти лица, объявленного умершим, считается день вступления в законную силу решения суда об объявлении его умершим. В случаях объявления умершим лица, пропавшего без вести при обстоятельствах, угрожавших смертью или дающих основание предполагать его гибель от несчастного случая, суд может признать днем смерти этого лица день его предполагаемой гибели (ст. 31 ГК).

Презумпция является предположением. Но к предположениям относятся и другие человеческие эманации. В сфере науки - это гипотезы. Гипотезы делятся на научные и рабочие. Те и другие являются средством решения проблемы или ориентирования при разрешении проблемной ситуации. Гипотеза - инструмент науки, элемент научного знания и научного творчества. Презумпция может основываться на гипотезе наибольшей адекватности, вероятности существования факта, но ее целью является не решение научной проблемы, а распределение бремени доказывания.

Таит ли в себе презумпция возможность вынесения судебного решения, не соответствующего истине? Постановка такого вопроса обусловлена наличием лишь вероятности существования фактов, закрепленных презумпцией, а не их действительным существованием, что и позволяет говорить о том, что презумпция объективно заключает в себе возможность несоответствия судебного решения реальным фактам. Однако подобный подход не соответствует подлинному назначению презумпций. Презумпция вовсе не предполагает наделять суд правом основывать на ней решение при недостаточности фактов, ее назначение состоит в том, чтобы дать сторонам исходную точку для ведения спора в условиях действия принципа состязательности гражданского процесса. Суд оценивает все полученные доказательства: прямые и косвенные, презумптивные и выносит решение, которое может оказаться не соответствующим имеющимся фактам, но отнюдь не в силу вероятностного характера презумпции, а по причинам, лежащим в сфере оценки доказательств.

Проиллюстрируем данное утверждение. Предположим, что лицо не является действительным автором произведения, но его имя указано в качестве автора на экземпляре произведения. Заинтересованный субъект предъявляет требование об опровержении этого факта и о признании за ним права авторства. В процессе рассмотрения спора истцу не удается представить убедительных доказательств своего авторства, и суд выносит решение об отказе в иске. Решение суда не соответствует действительному положению вещей. Но является ли причиной такого несоответствия презумпция авторства ответчика? Представим себе, что эта презумпция в законе не предусмотрена. В отличие от предшествующей ситуации ответчик, также не являясь автором, но чье имя указано на экземпляре произведения как автора, не будет предполагаться автором. Акценты в процессе доказывания будут несколько смещены. Имя на экземпляре произведения уже будет не свидетельством авторства, а одним из доказательств, пусть и существенных, авторства. Может быть, здесь возникает хорошая почва для споров с участием талмудистов и начетчиков, как прежде именовали подобных спорщиков, о разнице между названными двумя приемами доказательств, но практического значения в этом споре мы не видим. При всех тех же доказательствах, которые были представлены сторонами в предыдущем примере, суд также вынесет решение об отказе в иске, и решение так же будет противоречить действительному авторству. Значит, дело не в той или иной презумпции или ее отсутствии, а в совокупности доказательств, их оценке. Аналогичным образом дело обстоит и с другими презумпциями. Данная ситуация напоминает включение в процесс научного исследования научных и рабочих гипотез. Отталкиваясь в изучении того или иного явления от научной гипотезы, оказавшейся впоследствии ошибочной, все последующее построение оказывается ошибочным. Рабочая (экспериментальная) гипотеза является заведомо временным предположением и дает исследователю возможность ориентироваться в проблемной ситуации. Даже будучи ошибочной, рабочая гипотеза не предопределяет ошибку в итоговом результате.

Презумпции схожи с фикциями в том отношении, что и те и другие основываются на предположении . Главное же отличие между ними состоит в том, что при установлении фикции существующим предполагается заведомо не существующий факт, а при установлении презумпции предполагается существующим факт, относительно которого неизвестно, имеет ли он место в данном конкретном случае.

Интересно рассуждение по этому поводу Г. Муромцева: «Источник презумпций заключается в невозможности для судьи во всех случаях добираться путем правильного исследования до истины, вследствие чего право и указывает судье руководиться в некоторых случаях предположениями, выведенными на основании вероятности из данных опыта жизни. Ничего общего не имеют с этим фикции. Необходимость их существования есть только кажущаяся, и логический прием, составляющий их содержание, не естественный, а искусственный; презумпцию создает рассудок, фикцию воображение». Г.Ф. Дормидонтов подверг критике эту мысль. Он полагал, что отрицать родственную связь презумпций и фикций невозможно, поскольку и презумпции, и фикции временный продукт исторического развития права, некоторые презумпции, при которых не допускается доказательства противного, очень близки к фикциям. Г.Ф. Дормидонтов задает риторический вопрос: разве только трудность исследования истины приводит к тому, что все законодательства исходят из предположения, что дитя, рожденное в браке, законно?! Поскольку аргумент подобного рода (когда общее суждение опровергается противоречащим ему отдельным фактом) встречается и в современной науке, мы хотели бы отметить следующее. При всем огромном значении различного рода классификаций, проводимых на эмпирическом этапе познания правовой действительности, они не отличаются той жесткостью, которая свойственна классификациям в естественнонаучных дисциплинах. Прагматическая направленность правовых норм предполагает существование множества исключений, не умещающихся в сложившиеся схемы. Поэтому исследователю правовых феноменов важно установить тенденцию. Г. Муромцев отметил именно тенденцию, состоящую в том, что при установлении презумпции следует руководствоваться стремлением облегчить поиск истины.

Презумпция вины. Общим правилом о презумпции вины в гражданском праве является норма п. 1 ст. 359 ГК: «Должник отвечает за неисполнение и (или) ненадлежащее исполнение обязательства при наличии вины, если иное не предусмотрено законодательством или договором. Должник признается невиновным, если докажет, что он принял все зависящие от него меры для надлежащего исполнения обязательства». ГК РК продублировал в этой норме Основы гражданского законодательства 1991 г. (п. 1 ст. 71). ГК России добавил существенное уточнение к данной норме: меры, которые следовало предпринять лицу для надлежащего исполнения обязательства, должны соответствовать степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота (ст. 401 ГК РФ).

В нашу задачу не входит специальное рассмотрение вины в гражданском праве. Отметим лишь то важное, что относится к предмету нашего рассмотрения. Презумпции чаще всего относятся к единичным фактам или нескольким ясно обозначенным фактам, которые надо доказывать или опровергать. Так, если между продавцом и покупателем возникает спор, принял или нет покупатель товары, переданные ему с нарушением ассортимента, то покупатель будет опровергать презумпцию принятия тем, что он в 15-дневный срок сообщил продавцу об отказе в приемке (п. 4 ст. 421 ГК); при споре о том, имело ли место пожертвование или обычное дарение, жертвователь должен будет опровергать презумпцию дарения, доказывая факт существования оговорки об использовании имущества по определенному назначению (п. 3 ст. 516 ГК). Иногда презумпции относятся к оценочным понятиям, которые в силу своей природы очерчивают неопределенный круг фактов, о чем будет сказано ниже. Наконец, они могут относиться к понятиям или явлениям, научный или законодательный взгляд на которые подвержен значительным изменениям, и в связи с этим, даже при сохранении той же самой презумпции, доказыванию или опровержению могут подлежать другие факты или иной их объем. Именно так и произошло с презумпцией вины, законодательный подход к содержанию которой существенно изменился, равно как и меняется доктрина по этому вопросу.

В советский период концентрированная идея доктрины презумпции вины выражалась в следующей мысли: «Истец обязан доказать, что понес убытки, вызванные поведением ответчика, иначе для предъявления иска не было бы вообще никаких оснований. Но нельзя требовать от истца представления доказательств по поводу психических переживаний ответчика - относительно того, действовал ли он виновно или невиновно. При этой линии бремя доказывания переносится на ответчика, который, добиваясь отклонения предъявленного иска, должен доказать свою невиновность». Таким образом, ответчик, доказывая свою невиновность, должен был увязать представляемые им факты со своими психическими переживаниями, то есть со своим отношением к совершенному противоправному действию. Презюмировалась и опровергалась общественная опасность нарушителя. Таким образом, главенствующим был публичный элемент, что полностью согласовывалось с государственной политикой опубличивания гражданского права.

Сегодня развивается иное, нам наиболее близкое, направление в изучении вины, наиболее развернуто излагаемое и защищаемое В.В. Витрянским. Оно состоит в отходе от уголовно-правового психологического подхода к вине в праве гражданском.

В соответствии с этим направлением для оценки вины должника не имеют никакого значения индивидуальные качества должника и тем более его «психические переживания» в связи с совершенным им правонарушением. Вместо этого используется абстрактная модель ожидаемого поведения в той или иной ситуации разумного и добросовестного участника имущественного оборота. Факт вины равен факту нарушения, которого должник имел возможность не совершать. То есть на первый план выдвигается объективный критерий невиновности.

Основываясь на изложенном понимании вины, факты, опровергающие презумпцию виновности нарушителя, должны лежать в плоскости доказательства отсутствия факта нарушения, наличия непреодолимой силы (для предпринимателей), которая послужила причиной нарушения обязательства (причем законодатель дает ориентир границ непреодолимой силы, называя факты, на которые нельзя ссылаться как на обстоятельства непреодолимой силы: отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, работ и услуг, в России к ним добавлено еще и отсутствие денег). Кроме того, законодательством и договором могут быть предусмотрены иные основания ответственности. Например, при контрактации производитель сельскохозяйственной продукции, не исполнивший обязательство либо ненадлежащим образом исполнивший обязательство, несет ответственность при наличии его вины (ст. 481 ГК). Здесь уже могут доказываться как непреодолимая сила, так и случай.

Презумпции и оценочные понятия. Оценочными являются такие понятия, посредством которых законодатель предоставляет субъектам реализации правовых норм в процессе такой реализации (использовании, исполнении, соблюдении, применении норм права) самим определять меру, отделяющее одно правовое состояние от другого, либо правовое состояние от неправового. К таким понятиям относятся: добросовестность, разумность, справедливость, существенность, нормальное использование, надлежащий срок, возможность, сравнимые обстоятельства, систематичность, грубость и многие другие.

Одна из функций оценочных понятий - опора на них в процессе доказывания тех или иных фактов. Хотя все оценочные понятия носят вероятностный характер в силу присутствия в них элемента субъективности, не все из них могут рассматриваться в качестве презумпций. Те оценочные понятия, которые дают усмотрение суду, например право уменьшить неустойку при явной несоразмерности размера неустойки и убытков, презумптивную функцию не выполняют. К презумпциям относятся, на мой взгляд, оценочные понятия, которые умещаются в формулу: считается, что субъект, сделав (или не сделав) что-то, действовал (бездействовал) в соответствии с содержанием оценочного понятия (разумно, грубо, явно, достоверно и т.д.). Оценочные понятия могут определять те факты, которые подлежат доказыванию, но при этом оценочное понятие не увязывает называемые факты с какими бы то ни было предположениями об их существовании. Например, систематичность или грубость нарушения, допущенные должником, должны быть прямо доказаны кредитором; презумпция систематичности или грубости действий должника в законе отсутствует. Иногда на презумптивное значение отдельного оценочного понятия указывает сам закон: ст. 8 ГК гласит, что добросовестность, разумность и справедливость действий участников гражданских правоотношений предполагается. В других случаях так позволяет считать смысл нормы. Например, если во время выполнения работы станет очевидным, что она не будет выполнена надлежащим образом, заказчик вправе назначить подрядчику разумный срок для устранения недостатков (ст. 627 ГК) - тем самым назначенный срок предполагается разумным, что подрядчик может опровергать; или закон говорит, что указания доверителя должны быть конкретными, правомерными и осуществимыми (ст. 847 ГК), из чего можно сделать вывод именно о таком характере данных доверителем указаний, но также и о возможности опровержения этих фактов поверенным.

Итак, оценочные понятия, несмотря на высокую вероятность соответствия действительности фактов, характеризующих поведение участников правоотношения, являются презумпциями, только если за ними прямо закреплено законодательством такое значение или это вытекает из смысла правовых норм.

Больше новостей в Telegram-канале . Подписывайся!

А. Презумпция знания процессуального закона представляет собой разновидность широко известной общеправовой презумпции - презумпции знания закона. В современном праве презумпция знания закона имеет длительную историю. Она была сформулирована и применялась еще римскими юристами, находя выражение в формулах: ignorantia juris, quod quisque tenetur scire non excusat (незнание закона, знание которого предполагается, не служит извинением для лица, нарушившего закон), nemo ignorantia juris recusare potest (никто не может отговариваться незнанием закона) и nemo censetur ignorare legem (никто не считается незнающим закон).

Презумпция знания закона в римском праве не носила абсолютный характер, в отношении некоторых категорий лиц имелись специальные изъятия. Так, в отношении женщин по причине imbecilitas sexus (неразумности пола) действовала правовая привилегия, согласно которой они могли ссылаться на незнание закона *(273) . Подобная привилегия была установлена и в отношении солдат. Исходя из своего особого статуса в римском обществе, они также имели право отговариваться незнанием закона *(274) .

Презумпция знания закона имеет давние традиции и в российском праве. Такие известные отечественные юристы, как Н. Рождественский *(275) и Д.И. Мейер *(276) , писали о ней еще до судебной реформы 1864 г.

Согласно общему правилу, презумпция знания закона распространяет свое действие только на опубликованный закон. Предполагается, что он известен всем и с момента его вступления в силу подлежит обязательному исполнению. В связи с тем что презумпция знания закона в современном обществе носит абсолютный характер и распространяет свое действие на всех членов общества, в литературе ставится вопрос о степени вероятности этой презумпции. В.К. Бабаев считает, что эта презумпция является высоковероятной и большинство граждан действительно знает закон *(277) . Однако такая точка зрения, как правило, не находит поддержки в процессуальной науке *(278) . Другую позицию занимает В.И. Каминская, она считает, что презумпция знания закона является квазипрезумпцией и на самом деле реально знает закон меньшинство граждан *(279) .

Значительный теоретический и практический интерес представляет вопрос о том, является ли презумпция знания закона опровержимой или она носит неопровержимый характер. По этому поводу существуют две точки зрения. В.И. Каминская, не мотивируя свою позицию, утверждает, что презумпция знания закона неопровержима *(280) . Такие авторы, как М.С. Строгович, В.П. Воложанин, И.Л. Петрухин, А.А. Тилле, В.К. Бабаев, И.А. Либус *(281) и др., считают, что рассматриваемая презумпция в исключительных случаях может быть опровергнута.

В связи с этим особую актуальность презумпция знания закона приобретает в сфере ответственности, особенно уголовной. В зависимости от того, знало ли лицо, привлекаемое к ответственности, о противоправности своих действий, ставится вопрос о его виновности. При этом само незнание закона должно носить объективный характер, т.е. лицо, привлекаемое к ответственности, в силу ряда внешних обстоятельств реально не имело возможности ознакомиться с вступившим в силу законом. В качестве примера из судебной практики наиболее часто приводится следующий случай.

10 февраля 1941 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР "О запрещении продажи, обмена и отпуска на сторону оборудования и материалов и об ответственности по суду за эти незаконные действия" *(282) . 19 февраля 1941 г. начальник карьера в Кала-ИМаре Зорин продал совхозу "Туркмен каракуль" 3420 килограмм каменного угля. Приговором линейного суда Ашхабадской железной дороги за указанные действия Зорин был осужден на два года лишения свободы. Определением Железнодорожной коллегии Верховного Суда СССР приговор был оставлен в силе. Однако, как установило следствие, Зорин не знал об издании указа, так как на карьере не было радиоустановки, а газеты с его текстом были получены только 22 февраля. Пленум Верховного Суда СССР, рассматривавший это дело, признал Зорина невиновным и указал, что обвиняемый освобождается от уголовной ответственности за действия, предусмотренные в качестве преступления новым законом, так как в момент совершения этих действий он не знал о его существовании и не мог с ним ознакомиться *(283) .

Б. Презумпция знания процессуального закона по сравнению с общей презумпцией имеет ряд особенностей. Презумпция знания закона, как видно из приведенного выше примера, обладает материальными свойствами, а факты, опровергающие ее, включаются в предмет доказывания и исследуются судом. В результате доказательственной деятельности презумпция знания закона может быть опровергнута, что существенно влияет на итоговое постановление суда.

Презумпция знания процессуального закона материальными свойствами не обладает и не влияет на предмет доказывания. Она относится к знанию гражданами норм судебной процедуры и связанного с ними комплекса прав и обязанностей. По нашему мнению, презумпция знания процессуального закона является неопровержимой. В процессе осуществления правосудия относительно знания норм процессуального закона не может возникнуть ситуация, подобная той, которая случилась с начальником карьера Зориным. Это объясняется тем, что лицу, желающему подать иск и возбудить гражданское производство, необходимо для начала ознакомиться с правилами подсудности, требованиями, предъявляемыми к исковому заявлению, и уплатить госпошлину. Знание процессуального закона для истца выступает в качестве необходимой предпосылки обращения в суд за судебной защитой. Ответчик, получив повестку и адресованный ему иск, всегда имеет время ознакомиться с действующим процессуальным законом и подготовить свои возражения по сути предъявленных ему требований. Задачу ознакомления с процессуальным законом для граждан облегчает еще и тот факт, что все судебные процедуры сведены в один закон - процессуальный кодекс. Кроме того, стороны имеют право пользоваться помощью представителей, которые, как правило, имеют юридическое образование и могут профессионально разъяснить своим доверителям содержание процессуального закона, а также их права и обязанности.

Однако необходимо отличать реальное знание процессуального закона от формального. В связи с этим интересен вопрос о начале действия рассматриваемой презумпции. При ответе на него необходимо исходить из наличия у гражданина процессуального статуса, т.е. является ли он в данный момент участником судопроизводства или нет. В случае, если гражданин не является участником гражданского судопроизводства, в его отношении действует общая презумпция знания закона, которая по своему объему охватывает все законодательство (включая знание гражданского процессуального, арбитражного процессуального и уголовно-процессуального закона). Когда гражданин вступил в процессуальные правоотношения и стал участником судопроизводства, с момента возбуждения гражданского дела в его отношении начинает действовать презумпция знания конкретного процессуального закона.

Презумпция знания процессуального закона имеет отличие от презумпции знания закона и по субъектному составу. Если общая презумпция действует в отношении всех граждан, то специальная действует только в отношении лиц, наделенных определенным процессуальным статусом (истец, ответчик, прокурор, эксперт, переводчик и др.), предусмотренным ГПК РФ и АПК РФ. В связи с этим необходимо отметить, что судьи субъектами презумпции знания закона (процессуального закона) не являются. В их отношении действует уже не презумпция, а процессуальная аксиома jura novit curia (судьи знают закон) *(284) .

Не все исследователи признают существование презумпции знания процессуального закона. Например, А.В. Цихоцкий считает, что существует обратная презумпция - презумпция незнания процессуального закона. В качестве подтверждения своей позиции он приводит следующие аргументы:

При обращении в суд не требуется указывать правовые основания своих требований (ст. 126 ГПК РСФСР, в настоящее время ч. 2 ст. 131 ГПК РФ);

Устанавливая основания для отмены судебного решения, законодатель допускает возможность опираться на такую правовую презумпцию, как неправильное применение судом правовой нормы в силу незнания о ее существовании (ст. 306 ГПК РСФСР);

Функция суда по разъяснению процессуальных прав и обязанностей сторон может быть реализована только в условиях действия презумпции незнания лицом содержания процессуальных норм (ст. 155 ГПК РСФСР, в настоящее время ст. 165 ГПК РФ) *(285) .

В качестве возражений можно указать на то, что ст. 126 ГПК РСФСР (ч. 2 ст. 131 ГПК РФ) касается обоснованности исковых требований и не затрагивает знания процессуального закона. Статья 306 ГПК РСФСР была адресована суду, который, как было указано выше, не является субъектом действия презумпции знания процессуального закона. Кроме ст. 155 ГПК РСФСР (ст. 165 ГПК РФ) существует еще целый ряд статей (ч. 2 ст. 162, ч. 1 ст. 164, ст. 171, ч. 2 ст. 173, ч. 1 ст. 176, ст. 193 ГПК РФ и др.), где указана обязанность суда разъяснять сторонам и другим лицам, участвующим в деле, их права и обязанности. Однако это не создает презумпцию незнания процессуального закона.

В любой системе, где есть субъекты, действия которых могут привести к ущербу или проигрышу (управление автомобилем, игра и др.), обязательным условием ее функционирования является знание субъектами определенных норм или правил. Модели ознакомления с правилами могут быть двух типов: разрешительная (через обучение и экзамен, как это происходит с водителями транспортных средств) или предположительная (когда формально считается, что субъект знает правила, а о реальном их знании он должен позаботиться самостоятельно). Законодатель относительно знания участниками гражданского (арбитражного) процесса норм процессуального законодательства использует вторую, предположительную модель. Он понимает, что существует разница между реальным и формальным знанием закона. Поэтому, исходя из начал справедливости, законодатель в исключительных случаях устанавливает дублирующий механизм в виде обязанности судьи напоминать и разъяснять действие процессуального закона.

Если же предположить, что в судопроизводстве действует презумпция незнания процессуального закона, то вся деятельность по осуществлению правосудия была бы крайне затруднена. Суду пришлось бы вначале выяснять реальное знание процессуального закона участниками судопроизводства (тестирование, опрос), затем производить их обучение с учетом уровня незнания и в итоге закреплять (протоколировать) усвоение закона. Такой процессуальный порядок выразился бы в резком замедлении всех процедур и создал бы прямые предпосылки для необъективности суда.

В. Рассматривая презумпцию знания процессуального закона в качестве процессуального средства системы гражданского судопроизводства, можно обнаружить ее структурный характер. Она создает необходимое формальное допущение и тем самым является одним из важнейших условий функционирования всей процессуальной системы. Презумпция знания процессуального закона безусловно стимулирует и понуждает участников судопроизводства к реальному знанию закона, но данную функцию вряд ли можно назвать в полном смысле процессуальной. Кроме того, презумпция знания процессуального закона оптимизирует всю структуру процессуальной деятельности участников судопроизводства и самого суда. Она упрощается, формализуется, приобретает логически завершенные очертания. Однако качество оптимизации рассматриваемой презумпции также больше относится к структурным, а не к функциональным ее характеристикам.

Функциональные свойства презумпции знания процессуального закона проявляются главным образом в виде воздействия на лиц, участвующих в деле после совершения ими процессуальных действий. Участники судопроизводства несут процессуальные риски или ответственность независимо от того, знают ли они реально процессуальный закон или нет. Исходя из изложенного, процессуальную функцию презумпции знания процессуального закона можно назвать функцией возложения на участников судопроизводства риска неблагоприятных последствий за свои процессуальные действия.

Правовые презумпции и аксиомы - не законодательные нормы, а специфические разновидности правил (принципов), выработанных в ходе длительного развития юридической теории и практики. Будучи продуктом опыта, они играют важную регулятивно-организующую роль в сфере правотворчества, правоприменения, судебной, прокурорской и следственной деятельности, оказывают влияние на становление и развитие правосознания, упрочение законности.

Область их применения обширна. В сущности, это тоже социальные регуляторы, но весьма своеобразные. Как приемы правового регулирования они оказываются полезными и необходимыми при возникновении различных "нестандартных ситуаций". Но ими пользуются и при обычном, нормальном функционировании правовой системы.

Правовые аксиомы

Правовые аксиомы - самоочевидные истины, не требующие доказательств. Их значение в том, что они отражают уже установленные и достоверные знания. Это "простейшие юридические суждения эмпирического уровня, сложившиеся в результате многовекового опыта социальных отношений и взаимодействия человека с окружающей средой" (Г.Н. Манов).

Наука опирается на них как на исходные, проверенные жизнью данные. В общей теории права аксиоматических положений много:

1. 1. кто живет по закону, тот никому не вредит;
   2. нельзя быть судьей в своем собственном деле;
   3. что не запрещено, то разрешено;
   4. всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого;
   5. люди рождаются свободными и равными в правах;
   6. закон обратной силы не имеет;
   7. несправедливо наказывать дважды за одно и то же правонарушение;
   8. да будет выслушана вторая сторона;
   9. гнев не оправдывает правонарушения;
   10. один свидетель - не свидетель;
   11. если обвинение не доказано, обвиняемый оправдан;
   12. показания взвешивают, а не считают;
   13. тот, кто щадит виновного, наказывает невиновных;
   14. правосудие укрепляет государство;
   15. власть существует только для добра и др.

Все эти аксиомы играют важную регулятивную, прикладную и познавательную роль.

Правовые презумпции

Правовые презумпции - закрепленные в предположения о наличии или отсутствии юридических фактов. Эти предположения основаны на связи с реально происходящими процессами и подтверждены предшествующим опытом (В.К. Бабаев).

Презумпция означает предположение о существовании (или наступлении) каких-либо фактов, событий, обстоятельств. В основе презумпции - повторяемость жизненных ситуаций. Раз нечто систематически происходит, то можно предположить, что при аналогичных условиях оно повторилось или повторяется и на этот раз. Такой вывод не достоверный, а вероятный. Следовательно, презумпции носят предположительный, прогностический характер. Тем не менее они служат важным дополнительным инструментом познания окружающей действительности. Презумпции выступают в качестве средства, помогающего установлению истины. В этом их научная и практическая ценность.

Характерные черты правовых презумпций:

1. 1. разновидность общих презумпций;
   2. прямо или косвенно отражаются в нормативных актах, ;
   3. обусловлены потребностями юридического опосредования общественных отношений;
   4. действуют только в правовой сфере.

Наиболее характерные презумпции:

• • знания закона (правознакомства);
  • невиновности;
  • справедливости закона;
  • истинности и обоснованности приговора;
  • ответственности родителей за вред, причиненный их несовершеннолетними детьми;
  • предположения о том, что фактический владелец вещи является ее собственником, что принадлежность следует за главной вещью;
  • позже изданный закон отменяет предыдущий во всем том, в чем он с ним расходится;
  • никто не может передать другому больше прав, чем имеет сам;
  • специальный закон отменяет действие общего;
  • к невозможному не обязывают;
  • кто не отрицает, признает;
  • не все, что законно, то нравственно, и др.

Презумпция знания закона (правознакомства) . Априори предполагается, что каждый член общества знает (или по крайней мере должен знать) законы своей страны. Незнание закона не освобождает никого от ответственности за его нарушение. Во всех правовых системах исходят из того, что не может в качестве оправдания ссылаться на свою юридическую неосведомленность - это не будет принято во внимание, хотя заведомо ясно, что ни один человек не в состоянии познать все действующие в данном обществе правовые нормы и акты. Однако иная посылка была бы здесь крайне опасной. При этом само собой разумеется, что законы должны быть официально опубликованы, чтобы граждане имели объективную возможность с ними знакомиться и соотносить свое поведение с их требованиями. Институт промульгации (публичное объявление, доведение до всеобщего сведения) закреплен в Конституции РФ (ч. 3 ст. 15).

Презумпция невиновности , согласно которой каждый гражданин предполагается честным, добропорядочным и ни в чем не виновным, пока не будет в установленном порядке доказано иное, причем бремя доказывания лежит на тех, кто обвиняет, а не на самом обвиняемом. Данное положение закреплено в международных пактах о правах человека, получило отражение в Конституции РФ (ст. 49).

Любая презумпция принимается за истину, она действует до тех пор, пока не доказано обратное.

Отличие версий и гипотез от презумпций

От презумпций необходимо отличать версии и гипотезы, которые тоже представляют собой предположения.

Версия - это одно из нескольких предположений, касающихся фактов и обстоятельств конкретного дела. Сфера действия версии ограничена рамками расследуемого преступления. Правда, в общественно-политическом лексиконе слово "версия" нередко употребляется и в более широком смысле.

Гипотеза есть предположение, выдвигаемое в процессе исследования какого-либо явления и требующее теоретического обоснования и проверки практикой. Если презумпция, аккумулируя в себе предшествующий опыт, постоянно находит жизненное подтверждение своей правильности (что, конечно, не исключает случаев несоответствия отдельным ситуациям), то гипотеза с самого начала базируется на строго научных положениях, которые не должны противоречить истинным знаниям в данной области.

Юридические фикции

Фикция в переводе с латыни - выдумка, вымысел, нечто реально не существующее.

В юриспруденции юридическая фикция - это особый прием, который заключается в том, что действительность подводится под некую формулу, ей не соответствующую или даже вообще ничего общего с ней не имеющую, чтобы затем из этой формулы сделать определенные выводы.

Это необходимо для некоторых практических нужд, поэтому фикции закрепляются в праве. Фикция противостоит истине, но принимается за истину. Фикция никому не вредит. Напротив, она полезна.

Один из видных юристов прошлого, Р. Иеринг, охарактеризовал фикции как "юридическую , освященную необходимостью... технический обман". Фикции широко использовались еще римскими юристами.

В качестве типичного примера фикции из российского законодательства обычно приводится положение о признании лица безвестно отсутствующим , которое гласит:

"Гражданин может быть по заявлению заинтересованных лиц признан судом безвестно отсутствующим, если в течение года в месте его жительства нет сведений о месте его пребывания. При невозможности установить день получения последних сведений об отсутствующем началом исчисления срока для признания безвестного отсутствия считается первое число месяца, следующего за тем, в котором были получены последние сведения об отсутствующем, а при невозможности установить этот месяц - первое января следующего года" (ст. 42 ГК РФ).

Аналогичную ситуацию имеет в виду ст. 45 ГК РФ (объявление гражданина умершим).

З.М. Черниловский отмечает, что смысл юридических фикций выражается вводными словами: "как бы", "как если бы", "допустим". Он приводит любопытный пример взаимосвязи фикции и презумпции из французского права, которое предусматривает, что в случае одновременной гибели мужа и жены в результате авиационной или автомобильной катастрофы муж считается умершим первым, его имущество переходит к жене, а от нее - к ее родственникам. Основанная на медицинской статистике презумпция большей живучести женщин превращается в данном случае в юридическую.

Юридическая конструкция

Юридические конструкции - один из сложных приемов правотворческой техники.

Юридическая конструкция - это создаваемая с помощью абстрактного мышления модель общественного отношения (его типовая схема), элементы которой жестко увязаны между собой.

Это умозрительные построения, выработанные юридической наукой на основе использования и организации тех или иных элементов прав или обязанностей. В правотворческой технике они используются для облегчения исследования и анализа явлений права.

Цель установления юридических конструкций:

• • сведение воедино нормативных положений и основных решений, связанных с тем или иным конкретным вопросом, областью деятельности или правовой проблемой.

Юридические конструкции представляют собой один из важнейших элементов правотворческой техники права:

1. 1. являются способом упорядочения общественных отношений и придания им при анализе точности и четкости;
   2. дают возможность теоретически осмыслить массу феноменов в целях последующего их распределения в законах в соответствии с четко сформулированными идеями;
   3. позволяют идентифицировать и классифицировать юридические явления путем определения их так называемой юридической природы.

Признаки юридической конструкции:

• • Если в понятии и дефиниции, которая его разъясняет, объединяются однородные явления, предметы, действия, их результаты и т.д. по многим присущим им существенным признакам (например, - это выборные представители народа от разных избирательных округов), то в конструкции предметом обобщения являются разнородные явления (кража, бандитизм, получение взятки, изнасилование и т.п.). Отсюда следует, что выделить общие признаки у этих ситуаций не представляется возможным.
  • Юридические конструкции - это обобщения различных сложных явлений, элементов юридической деятельности не по признакам, а по их внутренней структуре или строению (например, структура правоотношения, структура иска).
  • В отличие от понятия, которое тоже есть результат обобщения, юридическая конструкция - обобщение более глубокое (в юридической конструкции, помимо элементов, ее составляющих, находят отражение связи между этими элементами различных явлений юридических фактов или общественных отношений).
  • В юридической конструкции находят отражение не любые связи, а лишь типичные, т.е. всегда имеющие место, если речь идет об аналогичных юридических фактах, правовых ситуациях, общественных отношениях.

Непременным атрибутом юридической конструкции является наличие в ней разнородных элементов (частей). Содержание каждой конструкции состоит из набора таких элементов, свойственного только данному отражаемому в ней виду общественных отношений.

Конструкция договора, например, состоит из следующих элементов:

1. 1. стороны договора;
   2. предмет договора;
   3. права и обязанности сторон;
   4. санкции за невыполнение обязательств.

Если мы в нормативном акте не отразим один из этих элементов договорных отношений (допустим, санкции), конструкция не будет иметь правового характера.

Правомерно поступают многие люди (учатся, трудятся, женятся, воспитывают детей, приобретают имущество и т.п.), но независимо от того, в чем выражается их правомерное поведение, мы всегда можем определить, кто поступает в соответствии с нормами права (т.е. субъект), какую выгоду он извлекает из своего поведения (т.е. объект), в каких действиях выражается правомерное поведение (т.е. объективная сторона) и присутствует ли при этом осознание своего поведения как полезного, нужного (т.е. субъективная сторона). Все это вместе составляет конструкцию правомерного поведения.

Если в дефиниции отражаются общие признаки однородных явлений, предметов, действий и т.д., т.е. их существенные свойства, то в юридической конструкции, помимо элементов, ее составляющих, находят отражение связи между этими элементами различных явлений юридических фактов или общественных отношений. Так, в юридической конструкции «необходимая оборона» нужно установить связь между защитой личности и прав обороняющегося от опасного для жизни насилия и причинением вреда посягающему (ст. 37 УК РФ).

Характер связей между элементами общественного отношения, явлениями всегда жесткий; отсутствие хотя бы одного элемента приводит к разрушению конструкции в целом.

Юридическая конструкция «субъективное право» состоит из следующих элементов:

• • право на активные действия;
  • право требования;
  • право притязания.

Если убрать право притязания, субъективное право станет незащищенным. Если в этой конструкции лишить субъекта права на активные действия, субъективное право станет фикцией. Если удалить из конструкции субъективного права второе звено (право требования), реализация интереса управомоченного лица ставится под угрозу.

Таким образом, обозначенные пять признаков свидетельствуют о том, что любая юридическая конструкция есть не что иное, как системно-структурное построение правового материала на основе обобщений, присущих сходным ситуациям, действиям, поведению, или, иначе, - она есть их модель (образец, стандарт).

Примеры юридических конструкций:

1. 1. общие юридические конструкции, которые используются во всех отраслях права (например, субъективного права, юридической обязанности, законодательства);
   2. конструкции прямой демократии, представительной демократии, легитимности, федерализма и др. (конституционное право);
   3. конструкция общего интереса, породившая понятие публичной власти (административное право). Здесь приходится оперировать конструкциями административных актов, консультативных заключений, государственных служащих, мер по поддержанию общественного порядка, предоставления общественных услуг и проч.;
   4. конструкции бюджетного финансирования государственных органов, прямые налоги, косвенные налоги, налоговые сборы, пошлины и др. (финансовое право);
   5. конструкция собственности (гражданское право).

Другие конструкции имеют характер дополняющих, т.е. развиваются как ответвления от одной базовой концепции. Таковыми являются конструкции

• • государственной, муниципальной, совместной, интеллектуальной собственности;
  • договора (купли-продажи, аренды и др.);
  • злоупотребления правами;
  • движимое имущество, недвижимое имущество;
  • вещные права, личные права, интеллектуальные права;
  • взаимозаменяемые вещи, незаменяемые вещи;
  • возмещение вреда, и проч.;
  • конструкции обществ с ограниченной ответственностью, акционерных обществ, акций, облигаций и проч. (предпринимательское право);
  • конструкции коллективного договора, трудового контракта, приема на работу, увольнения и проч. (трудовое право);
  • конструкции состава преступления; должностные преступления, военные преступления, экономические преступления, смягчающие обстоятельства, отягчающие обстоятельства, крайняя необходимость, необходимая оборона (уголовное право);
  • конструкции признания государства, международного соглашения, международного обычая, нейтралитета, состояния войны и др. (международное право).

Если задаться целью, можно дать полный список существующих юридических конструкций, но только на определенный период времени, ибо право постоянно развивается и количество юридических конструкций не остается неизменным. На взгляд непосвященного в тонкости права человека любая юридическая конструкция - это тайна за семью печатями. Однако изучение различных отраслей права помогает со временем воспринимать эти категории как нечто несложное и вполне доступное.

Значение юридических конструкций

1. 1. становятся возможны типизация ситуаций, требующих правового регулирования, и создание новых юридических конструкций как способа реализации интеллектуальных возможностей человечества, в частности возможности производить обобщения;
   2. позволяют осуществить законодательную экономию за счет повышения степени абстрактности права; облегчают восприятие и изучение всего многообразия явлений права, так как упрощают все это множество частных случаев юридической практики;
   3. юридические конструкции способствуют концентрированному выражению содержания права (созданная модель - это своего рода лекало, она позволяет сразу урегулировать целый ряд жизненных ситуаций);
   4. выполняют функцию классификации при регламентации различных юридических ситуаций и проявлений права в жизни общества. В целом они являются факторами точности и четкости при регулировании юридических феноменов;
   5. оказывают благотворное влияние на правоприменительную деятельность, повышая ее производительность. Исследование юридического дела по заранее определённым позициям (элементам юридической конструкции) гораздо быстрее приведет к искомому результату.

Таким образом, презумпции, фикции, аксиомы как бы дополняют собой классические правовые нормы и служат важным подспорьем в регулировании сложных взаимоотношений между людьми. Как мы видели, именно они помогают выходить из наиболее затруднительных ситуаций и .