2 п по делу о. Законодательная база российской федерации

Злоупотребление доминирующим положением путем договорной и ценовой дискриминации хозяйствующих субъектов Представляется необходимым ввести определение «дискриминация» в понятийный аппарат Закона о защите конкуренции и сформулировать позицию по спорам, связанным с дискриминацией хозяйствующих субъектов в сфере антимонопольного законодательства, путем принятия Пленумом Верховного Суда РФ постановления или информационного письма

Что бы ты ни делал в текущий момент, помни, что конкуренцию тебе составляют люди, занимающиеся любимым делом. Если ты свою работу не любишь, то конкуренты тебя просто съедят.

Мэтьюз Э. Живи легко. М.: Эксмо, 2012. С. 115.

О дискриминации хозяйствующих субъектов в сфере антимонопольного законодательства говорится много. Однако данное понятие в Законе не содержится, предусмотрен лишь термин "дискриминационные условия".

В силу статьи 4 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции" (далее - Закон о защите конкуренции) дискриминационные условия - условия доступа на товарный рынок, условия производства, обмена, потребления, приобретения, продажи, иной передачи товара, при которых хозяйствующий субъект или несколько хозяйствующих субъектов поставлены в неравное положение по сравнению с другим хозяйствующим субъектом или другими хозяйствующими субъектами.

В юридической литературе отмечается, что ограничение доступа на рынок - это совершение различных действий, вследствие которых другие хозяйствующие субъекты лишаются доступа к товарному рынку или же такой доступ становится возможным лишь при условии выполнения невыгодных или неприемлемых для них требований.

Комментарий к Российской Федерации (постатейный) / Под ред. Г.А. Есакова. М.: Проспект, 2012. С. 249; СПС "КонсультантПлюс".

8) создание дискриминационных условий.

Считается, что предприятие злоупотребляет доминирующим положением, если оно пытается сохранить свое место на рынке, препятствуя деятельности других конкурентов или контролируя соседний рынок.

Практикум по доминирующему положению и злоупотреблению доминирующим положением // Дидактические материалы TACIS. М., 1998.

По направлениям воздействия злоупотребления доминирующим положением можно объединить в две основные группы нарушений: злоупотребления по отношению к контрагентам по договору - поставщикам и потребителям; злоупотребления по отношению к субъектам, действующим на рынке, - реальным и потенциальным конкурентам.

Князева И.В. Антимонопольная политика в России: Учеб. пособие. М.: Омега-Л, 2006. С. 244; Конкурентное право Российской Федерации: Учеб. пособие / Под ред. Н.И. Клейн, Н.Е. Фонаревой. М.: Логос, 1999. С. 44, 46.

Как отмечает М.В. Кратенко, запрещается дискриминационная политика доминирующего хозяйствующего субъекта, его "избирательный" подход к контрагентам. Дискриминация, сопутствующая злоупотреблению доминирующим положением, может проявляться как в отношении контрагента по сделке, так и в отношении потребителей.

Кратенко М.В. Злоупотребление свободой договора: частноправовые и публично-правовые аспекты: Монография. М.: Волтерс Клувер, 2010. С. 116; СПС "КонсультантПлюс".

И.В. Ершова и Г.Д. Отнюкова указывают, что действия (бездействие) хозяйствующих субъектов, занимающих доминирующее положение на рынке товара, запрещенные антимонопольным законодательством, могут быть отнесены как к договорным, так и к внедоговорным видам монополистической деятельности. При этом договорные виды связаны, например, с заключением договора, одной из сторон которого является доминирующий хозяйствующий субъект, и направлены на дискриминацию контрагента по договору. Внедоговорные виды направлены на ущемление интересов заранее неопределенного круга хозяйствующих субъектов.

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Российское предпринимательское право" (отв. ред. И.В. Ершова, Г.Д. Отнюкова) включен в информационный банк согласно публикации - Проспект, 2011.

Российское предпринимательское право: Учебник / Отв. ред. И.В. Ершова, Г.Д. Отнюкова. М.: ТК Велби; Проспект, 2008. С. 503.

Обширная группа злоупотреблений доминирующим положением связана с нарушением принципа свободы договора: навязыванием невыгодных условий договора, отказом и уклонением от заключения договора.

Навязывание невыгодных условий договора

Согласно пункту 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции запрещаются действия (бездействие) занимающего доминирующее положение хозяйствующего субъекта, результатом которых являются или могут являться недопущение, ограничение, устранение конкуренции и (или) ущемление интересов других лиц, в том числе следующие действия (бездействие):

3) навязывание контрагенту условий договора, не выгодных для него или не относящихся к предмету договора (экономически или технологически не обоснованные и (или) прямо не предусмотренные федеральными законами, нормативными правовыми актами Президента Российской Федерации, нормативными правовыми актами Правительства Российской Федерации, нормативными правовыми актами уполномоченных федеральных органов исполнительной власти или судебными актами требования о передаче финансовых средств, иного имущества, в том числе имущественных прав, а также согласие заключить договор при условии внесения в него положений относительно товара, в котором контрагент не заинтересован, и другие требования).

В договорах, в которых одной из сторон является в большей или меньшей степени монополизированное предприятие, - отмечает И.А. Зенин, - волеизъявление их контрагентов становится чистой фикцией: условия договоров разрабатываются монополиями, а другой стороне остается лишь принять их.

Зенин И.А. Гражданское и торговое право зарубежных стран. М., 2008. С. 95 - 96.

Перечень злоупотреблений доминирующим положением, предусмотренный статьей 10 Закона о защите конкуренции, не является исчерпывающим, что подтверждается пунктом 12 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее - ВАС РФ) от 30.03.1998 N 32 "Обзор практики разрешения споров, связанных с применением антимонопольного законодательства".

Организация оспорила в арбитражном суде предписание антимонопольного органа о прекращении действий по навязыванию заключения договора.

Арбитражный суд первой инстанции заявленные требования удовлетворил, указав, что предписание не соответствует Закону о защите конкуренции, который не содержит в числе оснований для выдачи предписания действий по навязыванию заключения договора. По мнению суда, в данном случае речь идет о действиях хозяйствующего субъекта (группы лиц), занимающих доминирующее положение, по навязыванию условий договора, не выгодных контрагенту.

Апелляционная инстанция решение отменила, поскольку перечень нарушений антимонопольного законодательства, приведенный в указанной статье, не является исчерпывающим. Антимонопольный орган вправе применить к хозяйствующему субъекту меры воздействия и в случаях, прямо не названных в Законе, если действия этого субъекта ограничивают конкуренцию и ущемляют интересы других хозяйствующих субъектов и граждан, то есть отвечают общему определению понятия "злоупотребление доминирующим положением", данному в антимонопольном Законе.

По мнению Д.А. Петрова, закрытость перечня условий, которые запрещено навязывать хозяйствующим субъектам, осуществляющим торговую деятельность, и которые предусмотрены в пункте 2 части 1 статьи 13 Федерального закона от 28.12.2009 N 381-ФЗ "Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации", может быть преодолена за счет открытости перечня видов антиконкурентного поведения, содержащегося в части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции" .

Петров Д.А. Навязывание условий договора как вид злоупотребления доминирующим положением // Юрист. 2010. N 11. С. 33; СПС "КонсультантПлюс".

Разъясняя часть 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции, Пленум ВАС РФ в пункте 4 Постановления от 30.06.2008 N 30 "О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением судами антимонопольного законодательства" указал, что, оценивая действия доминирующих на рынке субъектов как злоупотребление доминирующим положением, следует учитывать положения статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), части 2 статьи 10, части 1 статьи 13 Закона о защите конкуренции и, в частности, определять, были совершены данные действия в допустимых пределах осуществления гражданских прав либо ими налагаются на контрагентов неразумные ограничения или ставятся необоснованные условия реализации контрагентами своих прав. Данное правило должно применяться и к такому нарушению, как навязывание условий договора.

На наш взгляд, суду при возложении на хозяйствующего субъекта обязанности заключить договор с отдельными покупателями следует выяснить, имеет ли организация возможность оказать данные услуги, носит ли для нее оказание данных услуг систематический характер, отвечает ли заключаемый договор признакам публичного договора.

Закон о защите конкуренции (подпункт "и" пункта 2 части 1 статьи 23) допускает возможность вынесения антимонопольным органом предписания о заключении, изменении или расторжении договоров. По нашему мнению, данное предписание может быть вынесено лишь в отношении тех договоров, которые ограничивают не только права конкретного хозяйствующего субъекта - контрагента по сделке, но и права других участников рынка, к примеру влияют на общие условия обращения товара на рынке, ограничивают доступ на рынок других конкурентов.

Кроме того, ВАС РФ указывает, что антимонопольный орган не вправе требовать включения в договор условий, которые не предусмотрены законодательством, в целях уравнивания ответственности организации, занимающей доминирующее положение на рынке, и потребителя (пункт 16 Обзора практики разрешения споров, связанных с применением антимонопольного законодательства, содержащегося в информационном письме Президиума ВАС РФ от 30.03.1998 N 32).

Вестник ВАС РФ. 1998. N 5.

При рассмотрении вопроса о навязывании хозяйствующим субъектом, занимающим доминирующее положение на рынке, невыгодных условий договора контрагенту необходимо принимать во внимание в том числе переписку между ними. Справедливо указание, что, если стороной договора является хозяйствующий субъект, занимающий доминирующее положение на рынке, у другой стороны имеется возможность оспорить положения договора в судебном порядке. В случаях, когда контрагенты подписывают договор, не оспаривают его или в результате переговоров стороны изменяют его условия, отсутствуют основания для признания одного хозяйствующего субъекта навязывающим невыгодные условия договора другому и тем самым нарушающим требования антимонопольного законодательства, даже если первый из них занимает доминирующее положение на рынке (Постановления Федерального арбитражного суда (далее - ФАС) Северо-Западного округа от 19.05.2006 по делу N А56-31342/2005, ФАС Центрального округа от 08.11.2007 по делу N А08-1477/07-26). Пр и этом суды принимают во внимание положения статьи 421 ГК РФ о свободе договора.

Все указанные в статье судебные акты приведены в СПС "КонсультантПлюс".

Данный вывод подтверждается также следующими примерами.

Для констатации злоупотребления доминирующим положением (в том числе навязывания условий договора. - Прим. авт.) необходимо определить, вышел ли хозяйствующий субъект за пределы осуществления прав, разумны ли ограничения, налагаемые им, несут ли совершенные во вред действия выгоду другим лицам. Действия по ограничению конкуренции предполагают нанесение вреда. Вместе с тем предположение вредоносности действия автоматически не означает его противоправности. Право такого лица представить доказательства допустимости действий (бездействия) сопряжено с обязанностью антимонопольного органа доказать обратное - их неправомерность и недопустимость (Постановление ФАС Северо-Западного округа от 09.10.2009 по делу N А13-3938/2009).

Само по себе несогласие хозяйствующего субъекта с редакцией договора, предложенной контрагентом, нельзя расценивать как обстоятельство, свидетельствующее о навязывании невыгодных условий договора, а факт разногласий не доказывает недопущение, ограничение, устранение конкуренции либо ущемление чьих-либо прав в смысле статьи 10 Закона о защите конкуренции. Разногласия, возникшие при заключении договора со стороной, для которой заключение договора обязательно, являются гражданско-правовым спором хозяйствующих субъектов, порядок разрешения которого установлен и 446 ГК РФ (Постановления ФАС Западно-Сибирского округа от 16.07.2009 N Ф04-4102/2009(10363-А46-23) и ФАС Северо-Кавказского округа от 25.03.2009 по делу N А53-21076/2008).

Навязывание условий договора в виде повышенного размера арендной платы усматривается в другом примере из судебной практики.

Между юридическими лицами ежегодно заключались договоры субаренды подъездных путей. Новый договор субаренды, заключенный между сторонами, предусматривал более высокий размер арендной платы по сравнению с ранее установленным. В связи с данным обстоятельством субарендатор в одностороннем порядке отказался от договора и обратился в антимонопольный орган за защитой нарушенных прав.

Антимонопольный орган признал установленную арендатором величину платы за субаренду подъездного железнодорожного пути монопольно высокой и выдал обществу предписание о перечислении в федеральный бюджет дохода, полученного в результате нарушения антимонопольного законодательства.

При этом антимонопольный орган отметил, что арендатор занимает доминирующее положение на рынке услуг аренды железнодорожных подъездных путей на территории промплощадки и устанавливает монопольно высокую арендную плату; субарендатор в связи с отсутствием у него иных способов организации доставки основного сырья вынужден пользоваться услугой аренды подъездных железнодорожных путей.

Арбитражный суд указал, что подъездные железнодорожные пути являются путями необщего пользования. Их владелец в силу закона не обязан заключать рассматриваемый договор субаренды.

В материалах дела отсутствуют данные об обращении общества-субарендатора как пользователя услуг железнодорожного транспорта к обществу-арендатору с предложением об ином предусмотренном законом способе урегулирования отношений в целях решения проблемы доставки грузов (сырья) и заключении соответствующего договора.

Следовательно, довод антимонопольного органа о том, что для субарендатора заключение упомянутого договора субаренды является единственной возможностью воспользоваться железнодорожным путем для доставки сырья, признан судом необоснованным (Постановление Президиума ВАС РФ от 05.12.2007 N 10660/07).

Необходимо также отметить, что антимонопольный орган в приведенном случае посчитал нарушающими законодательство действия арендатора железнодорожных путей, который сам ограничен в правах по отношению к данному имуществу.

Согласно письму Федеральной антимонопольной службы от 15.07.2010 N ИА/22313 "О разъяснении части 1 статьи 13 Федерального закона "Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации" навязыванием контрагенту условий договора является направление хозяйствующим субъектом, осуществляющим торговую деятельность, договора с невыгодными для контрагента условиями, которые правомерно контрагентом оспариваются, однако данная организация отказывается или уклоняется от согласования и принятия предложений контрагента.

Полагаем, что суд при рассмотрении такого нарушения антимонопольного законодательства, как навязывание невыгодных условий договора, должен определить, имеется ли у заявителя возможность получить товар (услугу), минуя предполагаемого нарушителя, и какие действия были предприняты заявителем в данном направлении.

Действия торговой сети можно квалифицировать как дискриминационные, если доказано, что одни поставщики поставлены в заведомо неравное положение относительно других поставщиков. В спорных договорах поставки была предусмотрена обязанность поставщиков осуществлять обратный выкуп нереализованного товара надлежащего качества. Федеральный закон "Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации" прямо не относит данное условие к дискриминационным, значит, его дискриминационный характер обязан доказать антимонопольный орган. Однако таких документов в дело не представлено. Также отмечено, что Законом действительно установлен запрет навязывания условий об обратном выкупе товаров, для которых такой выкуп не является обязательным, но в данном споре это нарушение антимонопольный орган не вменял (Постановление ФАС Уральского округа от 21.09.2011 по делу N А47-10047/2010).

Определяя условия договора как дискриминирующие, суд исходил из того, что они ставят истца в неравное положение по сравнению с другими хозяйствующими субъектами. При этом судом не исследовался вопрос, имел ли истец возможность и предпринимались ли им попытки заключения договоров с иными возможными поставщиками сырья и на каких условиях он осуществлял предпринимательскую деятельность в период, предшествующий заключению спорного договора (Постановление ФАС Московского округа от 04.12.2001 N КГ-А40/6424-01).

При рассмотрении спора по существу судами обеих инстанций не было установлено, имело ли место со стороны хозяйствующего субъекта, занимающего доминирующее положение на рынке, навязывание условий договора энергоснабжения покупателю, совершало ли общество какие-либо действия по принуждению к заключению договора на невыгодных для потребителя условиях, уклонялось ли от урегулирования разногласий, предпринимал ли покупатель меры по судебной защите своих интересов в порядке, предусмотренном статьей 445 ГК РФ (Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 30.06.2005 N Ф04-4118/2005(12636-А03-23)).

И.В. Князева указывает, что незаконными должны признаваться требования энергоснабжающей организации от своих будущих абонентов перед заключением договора энергоснабжения заключить с ней договоры на строительство ТЭЦ, условия, обязывающие абонентов оплачивать реконструкцию средств связи, проводимую по инициативе телефонной станции.

Князева И.В. Указ. соч. С. 247.

Как отмечает Н.П. Кабытов, правонарушения, совершенные субъектом, занимающим доминирующее положение на рынке, и направленные на ограничение самостоятельности других хозяйствующих субъектов, создание дискриминационных условий их деятельности, носят характер формального состава, то есть отсутствие вреда, причиненного данными действиями, не является основанием для освобождения хозяйствующего субъекта от ответственности и от устранения нарушения законодательства о защите конкуренции.

Кабытов Н.П. Практика рассмотрения споров об обжаловании решений и предписаний антимонопольных органов // Закон. 2008. N 2. С. 67 - 73; СПС "КонсультантПлюс".

По мнению И.А. Ульянова, "квалификация" договора, заключенного на невыгодных условиях с доминирующим хозяйствующим субъектом, в качестве незаконного и признание его недействительным, во-первых, не очевидны (только одна сторона договора действует незаконно); во-вторых, вряд ли способны обеспечить конкурентные интересы контрагента доминирующего субъекта (он нередко заинтересован в том, чтобы договорные отношения сохранились, но в измененном виде) . Однако мы считаем, что признание договора незаконным не препятствует сторонам заключить новый договор на измененных условиях.

Ульянов И.А. Предписание как правовая форма воздействия антимонопольного органа на договорные отношения хозяйствующих субъектов // Законодательство. 2011. N 2. С. 46.

Н.Ю. Четвергова обращает внимание, что злоупотребление доминирующим положением не может стать результатом договора, поскольку злоупотребление доминирующим положением имеет односторонний характер даже в тех случаях, когда проявляется в навязывании контрагенту невыгодных для него условий договора. Следовательно, данный автор выделяет односторонний характер злоупотребления доминирующим положением.

Четвергова Н.Ю. Правовая охрана конкурентной среды в Российской Федерации и Европейском союзе: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 10.

Полагаем, что проверять возможность контрагента приобрести товар у иных хозяйствующих субъектов, действующих на рынке, необходимо во всех случаях. Иначе хозяйствующий субъект, занимающий доминирующее положение, будет лишен возможности самостоятельно устанавливать цены на товар, всякое его предложение по продаже товара будет рассматриваться как навязывание невыгодных условий, а доминирующее положение будет расцениваться как правонарушение. Данная позиция соответствует судебной практике ВАС РФ (Постановление Президиума ВАС РФ от 05.12.2007 N 10660/07).

Вестник ВАС РФ. 2008. N 2. С. 199 - 202.

Отказ или уклонение от заключения договора

Согласно пункту 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции запрещаются действия (бездействие) занимающего доминирующее положение хозяйствующего субъекта, результатом которых являются или могут являться недопущение, ограничение, устранение конкуренции и (или) ущемление интересов других лиц, в том числе следующие действия (бездействие):

5) экономически или технологически необоснованные отказ либо уклонение от заключения договора с отдельными покупателями (заказчиками) в случае наличия возможности производства или поставок соответствующего товара, а также в случае, если такой отказ или такое уклонение прямо не предусмотрены федеральными законами, нормативными правовыми актами Президента Российской Федерации, нормативными правовыми актами Правительства Российской Федерации, нормативными правовыми актами уполномоченных федеральных органов исполнительной власти или судебными актами.

То есть в силу названной нормы не допускается отказ от заключения договора с отдельными покупателями (заказчиками). Вместе с тем однозначно антиконкурентным является лишь отказ от заключения публичного договора. Уклонение хозяйствующего субъекта от заключения договора, не отнесенного к числу публичных, является поводом для гражданско-правового спора, а не для принятия мер по защите конкуренции.

В Постановлении Президиума ВАС РФ от 22.12.2009 N 6787/09 указано, что если организация включена в реестр хозяйствующих субъектов, имеющих на рынке определенного товара долю более 35 процентов, и занимает доминирующее положение на рынке данного товара, то она обязана заключить договор поставки товара с обратившимся к ней хозяйствующим субъектом при наличии технологической и экономической возможности поставки продукции. В рассмотренном случае заключение договора обязательно для хозяйствующего субъекта, занимающего доминирующее положение на рынке, независимо от того, является ли этот договор для него сделкой с заинтересованностью и имеется ли в отношении договора одобрение уполномоченного органа управления данного хозяйствующего субъекта.

Постановление размещено на сайте ВАС РФ 16.02.2010.

Если антимонопольный орган предполагает в действиях хозяйствующего субъекта (группы лиц) такое нарушение антимонопольного законодательства, как сокращение или прекращение производства товаров, на которые имеется спрос или заказы потребителей, при наличии безубыточной возможности их производства, то необходимо доказать не только сокращение производства в результате вышеуказанных действий, но и наличие в рассматриваемом случае заказов потребителей (Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 16.05.2002 по делу N А19-5076/01-36-Ф02-1207/02-С1).

При рассмотрении дела об оспаривании решения антимонопольного органа, которым акционерное общество признано нарушившим часть 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции путем злоупотребления доминирующим положением, выразившегося в необоснованном уклонении от подписания перечня средств измерения для коммерческого учета, суду следовало разрешить вопрос о доминировании общества на рынке электроэнергии, а также определить взаимосвязь между действиями акционерного общества по отказу смежному субъекту рынка в согласовании названного перечня и невозможностью конкурентам получить доступ на оптовый рынок электроэнергии (мощности) (Постановление Президиума ВАС РФ от 01.12.2009 N 1773/09).

Вестник ВАС РФ. 2010. N 3. С. 215.

Один лишь отказ генерального директора энергоснабжающей организации от заключения договора на транзит электроэнергии нельзя расценивать как ограничение доступа покупателя электроэнергии на рынок в целях ограничения конкуренции путем раздела рынка, устранения ограничения доступа на рынок, установления и поддержания единых цен и как совершение этих действий путем сговора и согласованных действий между руководителями организаций, занимающихся предпринимательской деятельностью.

Данный отказ от заключения договора нельзя признать и монополизацией рынка, поскольку он не влечет за собой принуждение общества - покупателя электроэнергии полностью или частично прекратить экономическую деятельность и является лишь ограничением прав сторон по предпринимательскому договору, что не противоречит требованиям гражданского законодательства Российской Федерации.

Возникшие между обществами отношения в связи с отказом одной из сторон от заключения договора являются предметом гражданско-правовых отношений (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 22.04.2003 N 25-о03-10).

В современных экономических условиях в России выделяются организации, занимающие доминирующее положение на рынке энергетических ресурсов. Как правило, договоры, заключаемые такими организациями с потребителями, являются публичными.

Согласно судебной практике у организации, занимающей доминирующее положение на рынке энергетических ресурсов, отсутствует возможность отказываться от заключения договора с конкретным потребителем при наличии возможности поставки указанного товара. В то же время данное правило не распространяется на заключение договора с покупателем, который приобретает энергетический ресурс в целях его дальнейшей перепродажи потребителям (Постановления Президиума ВАС РФ от 27.09.2005 N 4279/05 , от 12.07.2005 N 3007/05).

Вестник ВАС РФ. 2006. N 2. С. 62 - 64.

Вестник ВАС РФ. 2005. N 11. С. 63 - 66.

Суд пришел к выводу, что действия энергоснабжающей организации по отключению теплоснабжения в многоквартирном доме в связи с задолженностью управляющей домом организации правомерно признаны злоупотреблением доминирующим положением. Данными действиями нарушены права жителей дома - потребителей, которые не подлежат отключению даже в случае задолженности, а также жителей, такой задолженности не имеющей (Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 22.03.2010 по делу N А53-16423/2009).

Из данного примера можно сделать вывод, что антимонопольные запреты действуют лишь в отношениях между хозяйствующими субъектами. Если же один из них оказывает услуги потребителям, то к отношениям сторон антимонопольные запреты применяются со значительными исключениями. Наличие в статусе хозяйствующего субъекта так называемого потребительского элемента, к примеру у организаций жилищно-коммунального комплекса, ставит данные хозяйствующие субъекты с точки зрения закона в преимущественное положение по сравнению с хозяйствующими субъектами - поставщиками услуг.

Как отмечается в юридической литературе, к формам ограничений в самом процессе торговли относится частичный или полный отказ вести дела на обычных коммерческих условиях. Такой отказ можно рассматривать в качестве неотъемлемого права контрагентов, поскольку теоретически отказ продавать или покупать затрагивает только продавца и покупателя. Однако практически отказы часто используются для усиления других видов монополистической практики, таких как поддержание на определенном уровне цены при перепродаже или согласие о выборочном распределении товаров. Кроме того, отказ продавать также тесным образом связан с доминированием на рынке и применяется в качестве средства давления на предприятие.

Бокарева М.А., Бондарь Л.А., Васильева В.Ю. Монополизм и антимонопольное регулирование: опыт, проблемы, решения. М., 1991. С. 21.

Следует согласиться с мнением В.И. Крусса о том, что отказ от заключения договора есть бездействие, которое при определенных обстоятельствах является злоупотреблением правом. Н.П. Кабытов также полагает, что прямой отказ или уклонение от заключения договора с контрагентом относится к злоупотреблению доминирующим положением на рынке в форме бездействия.

Крусс В.И. Злоупотребление правом: Учеб. пособие. М.: Норма, 2010. С. 44.

Кабытов Н.П. Указ. соч. С. 67 - 73.

Зарубежный опыт по противодействию договорной дискриминации

Согласно статье 82 Договора, учреждающего Европейское сообщество (Рим, 25 марта 1957 года), статье 86 Договора об учреждении Европейского экономического сообщества (Рим, 25 марта 1957 года) злоупотребление одним или несколькими предприятиями своим доминирующим положением в общем рынке или на существенной части его запрещается как несовместимое с общим рынком в той мере, в какой от этого может пострадать торговля между государствами-членами.

Такие злоупотребления могут, в частности, состоять:

a) в навязывании, прямо или косвенно, несправедливых цен купли или продажи или других несправедливых условий торговли;

b) ограничении производства, рынков или технического развития в ущерб потребителям;

c) применении неодинаковых условий к равноценным сделкам с другими торговыми партнерами, ставя их таким образом в невыгодные условия конкуренции;

d) в том, что заключение контрактов обусловливается принятием партнерами дополнительных обязательств, которые по своему характеру или в соответствии с торговой практикой не связаны с предметом этих контрактов.

Как отмечают немецкие правоведы, в германском законе злоупотребление рыночной властью подразделяется на злоупотребления посредством ограничения (предприятие без надлежащего оправдания существенным образом ограничивает конкурентные возможности других предприятий) и злоупотребления посредством эксплуатации (навязывание контрагенту невыгодных условий договора) .

Подробнее см.: Базелер У., Сабов З., Хайнрих Й., Кох В. и др. Основы экономической теории: принципы, проблемы, политика. Германский опыт и российский путь: Учебник для вузов. СПб.: Питер, 2000. С. 217 - 218.

Концепция злоупотребления доминирующим положением в Европейском союзе включает в себя как действия доминирующих на рынке хозяйствующих субъектов, направленные на вытеснение конкурентов с товарного рынка, то есть "исключающие злоупотребления", так и действия, направленные на дискредитацию и эксплуатирование контрагентов, то есть "эксплуатирующие злоупотребления" .

Faull J., Nikpay A. The EC Law of Competition. Oxford University Press, 1999. P. 146.

Согласно материалам дела United Brands (1978) "предприятие, занимающее доминирующее положение... не может прекратить поставки его давнему клиенту, соблюдающему правила торговли" . Полагаем, что данное положение не может являться общим, то есть применимым ко всем случаям. По каждому делу необходимо учитывать совокупность обстоятельств.

См.: Право Европейского союза: правовое регулирование торгового оборота: Учеб. пособие / Под ред. В.В. Безбаха, А.Я. Капустина, В.К. Пучинского. М.: Зерцало, 2000. С. 124.

В антимонопольном праве Европейского союза используется термин "ограничение условиями, обязывание" - соглашения, в которых поставщик ставит покупку одного товара в зависимость от покупки другого означенного им товара. В случае, когда такие продажи товара не могут быть оправданы объективными свойствами товаров или торговыми обычаями, они могут квалифицироваться как злоупотребление доминирующим положением.

Беликова К.М. Правоприменительная практика Европейского союза и стран Южноамериканского общего рынка о вертикальных соглашениях, ограничивающих торговлю (на примере связывающих контрактов, отказа в продаже товара или предоставлении услуг, установления цен перепродажи) // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2006. N 3. С. 79.

Закон Китайской Народной Республики о защите от недобросовестной конкуренции от 1993 года также запрещает "связывающие продажи", то есть коммерческим предприятиям запрещено во время продажи товаров навязывать покупателю против его воли другую продажу или продажу на иных злонамеренных условиях.

См.: Бушев А.Ю., Макарова О.А., Попондопуло В.Ф. Коммерческое право зарубежных стран: Учеб. пособие. СПб.: Питер, 2003. С. 273.

Например, часто хозяйствующие субъекты привязывают продажи расходных материалов и запчастей друг к другу, а также к продажам основного оборудования. Как отмечает Л.М. Энтин, если фирма занимает доминирующее положение, привязывание одних товаров к другим всегда вызывает вопросы с точки зрения соблюдения правил конкуренции.

Европейское право. Право Европейского союза и правовое обеспечение защиты прав человека: Учебник / Отв. ред. Л.М. Энтин. М.: Норма, 2008. С. 895.

В Бразилии, согласно материалам одного из дел, предприятие сдавало в аренду копировальную технику лишь при условии покупки у него расходных материалов и запасных частей к данной технике. Суд установил доминирующее положение предприятия на рынках копировальной техники, технического обслуживания, расходных материалов и запасных частей. Предприятие не представило достаточных доказательств, что к копировальной технике подходят лишь расходные материалы и запасные части, производимые данным хозяйствующим субъектом. Суд признал указанные действия предприятия ограничивающими конкуренцию и незаконными.

Беликова К.М. Указ. соч. С. 86.

Практика сдачи в аренду оборудования с условием о последующем приобретении у арендодателя расходных материалов к нему признана незаконной и в США в деле International Salt Co. v. United States (1947). Суд потребовал только представления свидетельства того, что обвиняемая сторона обладала "достаточной экономической мощью на рынке для серьезного ограничения на рынке товаров, аналогичных сопутствующему" .

Гелхорн Э., Ковачич В.Е. Антитрестовское законодательство и экономика. Международный институт права США, 1995. С. 235.

Любопытно, что данная практика содержит в себе элементы нарушений двух видов: индивидуального (навязывание контрагенту вместе с основным дополнительного товара) и коллективного (вертикальное соглашение - поскольку дополнительный товар приобретается лишь у участника соглашения, ущемляются права конкурентов - поставщиков данного товара).

Кроме продажи дополнительных товаров, предприятие в целях монополизации рынка может устанавливать для своих контрагентов ограничительные условия деятельности, например не продавать товары на той территории, где действует сам производитель, или запрещать распространять продукцию своих конкурентов, или заключать с ними какие-либо договоры.

В Перу связывающие контракты рассматриваются антимонопольным органом как разновидность отказа в продаже товаров (услуг). По мнению данного органа, не всегда такой отказ можно встретить в чистом виде, ничем не обусловленным. Одна из разновидностей отказа в продаже товаров заключается в поставке товара при условии покупки иных товаров, "привязываемых" к основному товару. Таким образом, клиент, отказывающийся приобретать дополнительный к предмету договора товар, не получает основного товара, то есть имеет место отказ от его продажи. Стоит отметить, что связывающий контракт предполагает действия хозяйствующих субъектов по его заключению, в то время как отказ от продажи может выражаться в бездействии хозяйствующего субъекта.

Беликова К.М. Указ. соч. С. 87.

По делам La Technique Miniere v. Mashinenbau (1966) и Commercial Solvents v. Commission (1974) суд Европейских сообществ указал, что отказ в продаже товаров или предоставлении услуг нарушает антимонопольное законодательство только тогда, когда он исходит от предприятия, занимающего доминирующее положение. В случае, когда на рынке действуют альтернативные поставщики того же товара, отказ в продаже товаров не нарушает конкуренцию. То есть для признания отказа в продаже товаров незаконным всегда необходимо доказывать наличие у рассматриваемого предприятия экономической власти, злоупотребление ею и отсутствие альтернативных источников снабжения.

С 2009 года - суд Европейского союза.

Беликова К.М. Указ. соч. С. 84.

Следовательно, суд Европейского союза связывает доминирующее положение на рынке с экономической властью. Полагаем, что данное правило применимо и к другим видам индивидуальных антиконкурентных действий.

Дискриминация хозяйствующих субъектов путем установления монопольных цен

Особую разновидность индивидуальной монополистической практики представляют действия хозяйствующих субъектов, занимающих доминирующее положение, по установлению монопольно высоких и монопольно низких цен. По общему правилу в антимонопольных законодательствах государств с развитым правопорядком установление высокой цены товара не является незаконным, если при этом не происходит ограничение конкуренции.

В соответствии с пунктом 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции запрещаются действия (бездействие) занимающего доминирующее положение хозяйствующего субъекта, результатом которых являются или могут являться недопущение, ограничение, устранение конкуренции и (или) ущемление интересов других лиц, в том числе следующие действия (бездействие):

1) установление, поддержание монопольно высокой или монопольно низкой цены товара.

В Законе о защите конкуренции предусматривается установление как монопольно высокой (низкой) цены товара, так и установление необоснованно высокой (низкой) цены финансовой услуги. Последний вид правонарушения, по всей видимости, может совершать лишь финансовая организация.

Между тем финансовая организация включена в перечень хозяйствующих субъектов (статья 4 Закона о защите конкуренции), на нее распространяются общие требования о запрете злоупотребления доминирующим положением, соглашений и согласованных действий, нарушающих антимонопольное законодательство. На наш взгляд, представляется по меньшей мере странным введение самостоятельного термина "необоснованно высокая (низкая) цена финансовой услуги". Кроме того, в целях антимонопольного законодательства понятие "финансовая услуга" включено в понятие "товар" (статья 4 Закона о защите конкуренции). Возможность финансовой организации нарушать требования антимонопольного законодательства на товарном рынке также не исключается.

Согласно ответу руководителя Федеральной антимонопольной службы на письменное обращение автора настоящей статьи о разъяснении законодательства употребление различных терминов обусловлено тем, что критерии определения необоснованно высокой или низкой цены финансовой услуги отличаются от критериев, предусмотренных в статьях 6 и 7 Закона о защите конкуренции для определения монопольно высокой (низкой) цены товара. Установление монопольно высокой (низкой) цены товара влечет уголовную ответственность, предусмотренную статьей 178 Уголовного кодекса Российской Федерации, в то время как за установление необоснованно высокой (низкой) цены финансовой услуги такая ответственность не предусмотрена. Установление необоснованно высокой (низкой) цены финансовой услуги запрещается пунктом 7 части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции и может повлечь административную ответственность (статьи 14.31 и 14.31.1 Кодекса Российской Федерации об администрат ивных правонарушениях) .

Вместе с тем в нормах статей 6 и 7 Закона о защите конкуренции (монопольно высокая и монопольно низкая цена товара) отсутствует указание на то, что данные нормы не применяются в отношении финансовых организаций, в связи с чем мнение антимонопольного органа о том, что финансовая организация, занимающая доминирующее положение, не может быть привлечена к уголовной ответственности за установление и поддержание монопольно высокой (низкой) цены товара, не соответствует букве закона.

С учетом изложенного представляется необходимым указать в Законе о защите конкуренции, что положения статей 6 и 7 Закона о монопольно высоких (низких) ценах не применяются в отношении финансовых организаций, либо допустить возможность привлечения финансовых организаций к ответственности за установление как монопольных, так и необоснованных цен. В последнем случае требуется разъяснение Верховного Суда Российской Федерации.

Необоснованно высокая (низкая) цена финансовой услуги - цена финансовой услуги (или финансовых услуг), которая установлена занимающей доминирующее положение финансовой организацией, существенно отличается от конкурентной цены финансовой услуги, и (или) затрудняет доступ на товарный рынок другим финансовым организациям, и (или) оказывает негативное влияние на конкуренцию. Думается, что решающим критерием необоснованности будет ситуация, когда цена услуги не подтверждена издержками.

Одним из наиболее важных критериев монопольно высокой цены является тот факт, что она установлена хозяйствующим субъектом, занимающим доминирующее положение. Таким образом, в первую очередь для того, чтобы определить, является ли цена монопольно высокой, необходимо установить, занимает ли хозяйствующий субъект, ее установивший, доминирующее положение.

Недопустимо смешивать понятия "высокая или низкая цена товара" и "монопольно высокая или монопольно низкая цена товара". Данные понятия различаются: монопольные цены устанавливаются субъектами, занимающими доминирующее положение на рынке определенных товаров. Само по себе установление высокой или низкой цены товара в условиях конкурентного рынка допустимо и по российскому антимонопольному законодательству, так как устанавливается одним из конкурентов с учетом качества товара, его технических характеристик и прочего.

В ряде случаев ценообразование не подлежит признанию монопольно высоким (низким).

По одному из дел арбитражный суд отметил, что биржевая цена складывается из спроса и предложения и не может быть монопольно высокой, поскольку предлагается покупателями и продавцом не устанавливается. Биржевая торговля является рыночным механизмом формирования цен (Постановление ФАС Московского округа от 18.06.2008 N КГ-А40/4906-08).

Перевозчик, взимая провозную плату по тарифу международного сообщения, самостоятельно тариф не устанавливал, а являлся субъектом, в обязанности которого входит взимание уже установленного тарифа применительно к международной перевозке. Следовательно, его действия не подпадают под нарушение установленного нормативными актами порядка ценообразования (Постановление Президиума ВАС РФ от 07.06.2005 N 14896/04).

Вестник ВАС РФ. 2005. N 10. С. 47.

Снижение платы за услугу по использованию инфраструктуры железнодорожного транспорта в отношении контрагента и обращение в уполномоченный орган государственной власти с предложениями по расчету тарифа автоматически не освобождают от ответственности за совершение административного правонарушения, касающегося злоупотребления доминирующим положением на товарном рынке (Постановление Президиума ВАС РФ от 31.01.2012 N 12074/11).

Вестник ВАС РФ. 2012. N 5. С. 302.

Если размер платы за технологическое присоединение не регулируется органом государственной власти, то взимание такой платы обществом не может рассматриваться как нарушение им требований антимонопольного законодательства (Постановление Президиума ВАС РФ от 15.03.2006 N 11696/05).

Вестник ВАС РФ. 2006. N 7. С. 122 - 123.

Если цена товара превышает сумму необходимых расходов для его производства и реализации и прибыли, то даже в отсутствие сопоставимого рынка товаров имеются основания полагать, что данная цена является монопольно высокой (Постановление ФАС Московского округа от 29.02.2008 N КА-А40/14297-07).

В соответствии с позицией суда организация-монополист не вправе устанавливать цены по своему усмотрению. Она должна учитывать требования Закона о защите конкуренции и определенного нормативными правовыми актами порядка ценообразования. В случае отсутствия данного порядка изменение цены должно подтверждаться экономическими расчетами (Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 30.07.2009 N Ф04-4561/2009(11933-А27-32)).

Поскольку авиакомпания не представила экономического, технологического или иного обоснования установления различных цен (тарифов) на предоставление услуг VIP-зала аэропорта для пассажиров, вылетающих рейсами авиакомпании, и других пассажиров, суд пришел к выводу о нарушении авиакомпанией пункта 6 части 1 статьи 10 Закона о защите конкуренции. При этом суд не принял в качестве такого обоснования пояснения представителей авиакомпании, что одной из причин повышения тарифов на услуги VIP-зала для пассажиров, вылетающих рейсами других авиаперевозчиков, являлось финансирование реконструкции аэропорта за счет собственных средств авиакомпании, в том числе полученных от реализации услуг VIP-зала. По мнению суда, именно это обстоятельство свидетельствовало о злоупотреблении хозяйствующим субъектом своим доминирующим положением (Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 04.09.2009 по делу N А21-382/2009).

Антимонопольный орган посчитал действия торговой сети по установлению разных наценок при продаже товаров одной группы, приобретенных у различных поставщиков, созданием дискриминационных условий для поставщиков и производителей товара. Антимонопольный орган выдал торговой сети предписание об устранении допущенных нарушений, которое последняя оспорила в арбитражном суде.

Суды признали предписание незаконным. В договорах поставки, заключенных между торговой сетью и поставщиками товара, не содержатся условия об установлении наценок определенного размера при дальнейшей реализации товаров. Поскольку после приобретения товара у поставщиков торговая сеть приобретает на него право собственности, она вправе установить наценки на товары одной группы самостоятельно (за исключением регулируемых государством цен). Для подтверждения факта дискриминации необходимо было определить положение каждого поставщика на рынке, установить, как дифференциация сроков оплаты повлияла на положение поставщиков на рынке (Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 17.01.2012 по делу N А79-742/2011).

Как отмечают Н.И. Клейн и Н.Е. Фонарева, цена товара на рынке, равно как и иные общие условия обращения товаров на нем, определяется спросом и предложением и не может быть установлена кем-либо из участников рынка на монопольно высоком или монопольном низком уровне, поскольку в этом случае продавцы и покупатели легко переключатся на других контрагентов, а хозяйствующий субъект, попытавшийся установить такую цену, понесет убытки.

Конкурентное право Российской Федерации... С. 24.

С.Б. Авдашева указывает, что для установления монопольно низкой цены (признания ценообразования хищническим) необходимо выполнить три условия: 1) доказать хищническое намерение (в последнее время рациональность хищнического намерения); 2) доказать факт установления цены ниже уровня средних показателей издержек и факт убытка; 3) доказать высокую вероятность последующего возмещения убытков (то есть показать рациональность хищнического ценообразования). Наименьшая граница рыночной доли, достаточная, по мнению аналитиков, для осуществления успешного хищничества, составляет как минимум 60 процентов.

Авдашева С.Б. Политика поддержки конкуренции: антимонопольное регулирование и реструктуризация в отраслях естественных монополий: Учеб. пособие. М.: Новый учебник, 2004. С. 63 - 64.

Основанием для признания цены монопольно низкой является потенциальная возможность сокращения в результате установления цены числа не входящих с покупателями или продавцами товара в одну группу лиц хозяйствующих субъектов на соответствующем товарном рынке.

Пузыревский С. Развитие антимонопольного законодательства // Хозяйство и право. 2009. N 11. С. 18.

Зарубежный опыт противодействия ценовой дискриминации

Зарубежное законодательство (в частности, Закон Шермана 1890 года, статья 82 Договора об учреждении Европейского экономического сообщества от 1957 года) предусматривает незаконными действия хозяйствующего субъекта, занимающего доминирующее положение, по установлению монопольно высокой, монопольно низкой цены товара.

Ограничение конкуренции, как считают законодатели США, обязательно приведет к искажению ценовых пропорций в будущем, так как не позволит ценам быстро реагировать на изменение рыночной ситуации.

Авдашева С.Б. Указ. соч. С. 46 - 47.

По мнению антимонопольных органов США, для признания действий дискриминацией в ценах необходимо, чтобы: 1) было осуществлено две или более сделок; 2) с учетом требования разумности сделки были совершены в близкие промежутки времени; 3) предметом сделки были товары первой необходимости; 4) предметом договора были товары, сходные по сорту и качеству; 5) существовала разница в ценах; 6) продавцом было одно и то же лицо; 7) покупателями были разные лица (два и более); 8) товары предназначались для использования, потребления или перепродажи на территории США; 9) результатом сделки мог быть причинен вред конкуренции; 10) сделка удовлетворяла условиям торговой сделки.

См.: Беликова К.М., Безбах В.В. Конкурентная политика США на примере запрета ценовой дискриминации: основные положения и практика применения Закона Робинсона-Петмана // Юридический мир. 2006. N 7, 8; СПС "КонсультантПлюс".

Завышенное ценообразование определяется Европейским судом как "не обоснованное никакими экономическими причинами установление слишком высокой цены на товары" .

См.: Князева И.В. Указ. соч. С. 236.

По одному из дел согласно позиции Верховного суда США рыночная доля в 50 процентов применительно к конкретному случаю не позволяет продавцу устанавливать монопольно высокую цену. Скидки, распространяющиеся на небольшую группу покупателей, не дают возможности вытеснить конкурента с рынка. Благодаря низким барьерам входа у продавцов отсутствует возможность укрепления рыночной власти.

См.: Шерер Ф.М., Росс Д. Структура отраслевых рынков. М.: Инфра-М, 1997; Методы определения монопольно высокой (низкой) цены и монопольной прибыли / Под ред. А.Е. Шаститко. М.: ТЕИС, 2001.

В странах англосаксонской системы права установление монопольно низких цен именуется хищнической монополизацией. В США были выдвинуты несколько признаков незаконного снижения цен (хищническое ценообразование), которое выходит за рамки добросовестной конкуренции и способствует вытеснению конкурента с рынка и (или) установлению и поддержанию барьеров входа. Признаками такого ценообразования считаются: высокий уровень концентрации на рынке; относительная устойчивость спроса в сочетании с высокими барьерами входа для потенциальных конкурентов; резкое снижение цены, которое привело к выходу с рынка нескольких конкурентов; повышение цен после ухода конкурентов с рынка.

Авдашева С.Б. Указ. соч. С. 47.

Под хищнической монополизацией в США понимается систематическое назначение цен ниже стоимости продукции с целью устранения конкурентов и тому подобные действия. В Великобритании так называемое хищническое установление цены - одна из форм ценовой дискриминации, представляющая собой длительное поддержание цены на уровне, позволяющем устранить с рынка конкурентов.

Кузнецов А.П., Гаврилова А.В. Правовая регламентация конкуренции и монополистической деятельности в Великобритании и США // Налоги (газета). 2006. N 17; СПС "КонсультантПлюс".

Подробнее см.: Еременко В.И. Антимонопольное законодательство зарубежных стран. М.: ВНИИПИ, 1997. С. 86 - 89.

Поддержание монопольно низкой цены должно быть достаточно длительным, вследствие чего наступает вытеснение конкурентов с рынка, то есть происходит ограничение конкуренции. Так, в Канаде действия фармацевтической компании, бесплатно поставлявшей в течение года лекарство больницам, были признаны нарушением антимонопольного законодательства. Данные действия были направлены на устранение конкуренции, поскольку лишили возможности других продавцов реализовывать лекарство. Полагаем, что действия компании-нарушителя по бесплатной поставке лекарства больницам и отказ от прибыли являются неразумными с точки зрения торгового оборота и направленными на ограничение конкуренции.

Там же. С. 86 - 89.

Согласно судебной практике США невозможно установить факт хищнического ценообразования только из-за того, что цены назначаются ниже определенного уровня издержек, так как узнать этот уровень в каждом отдельном случае весьма трудно. Следовательно, важно выяснить намерение хозяйствующего субъекта, устанавливающего данную цену.

Авдашева С.Б. Указ. соч. С. 48.

Истец, доказывающий вред конкуренции, причиняемый установлением низких цен его конкурентом, должен доказать, что цены, которые он оспаривает, ниже издержек его конкурента. Истец должен продемонстрировать, что у конкурента была разумная перспектива или согласно Закону Шермана 1890 года опасная возможность невозмещения вложений при цене ниже издержек производства. Таким образом, продажа товара без получения прибыли является правом хозяйствующего субъекта, и лишь по данному основанию установленная им цена не может быть признана хищнической.

См.: Беликова К.М., Безбах В.В. Указ. соч.

По мнению П. Джоскоу и А. Клеворик, снижение цен можно квалифицировать как хищничество, только если оно действительно привело к существенному повышению рыночной власти использовавшей его компании.

Joskow P.L., Klevorik A.K. A Framework for Analyzing Predatory Pricing Policy // Yale Law Journal. 1979. Desember.

Профессора С. Фишер, Р. Дорнбуш и Р. Шмалензи отмечают, что мелкие товаропроизводители, участвующие в свободной индивидуальной конкуренции, могут быть охарактеризованы как ценополучатели, так как они принимают рыночную цену как данную и находящуюся вне их контроля... Монополисты не принимают цену как данную. Их можно охарактеризовать как ценопроизводителей. Поскольку малые предприятия принимают цену как данную и не могут контролировать ее, их соглашения между собой об установлении цен не могут ограничить конкуренцию. Следовательно, с экономической точки зрения главной особенностью монополии является контроль над ценой товара.

Фишер С., Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономика / Пер. с англ. М.: Дело, 1999. С. 198.

В судебной практике Германии применяется доктрина "теневых цен", которые гипотетически складывались бы на рынке при действии на нем классического механизма ценообразования и которые при сопоставлении с фактическими позволили бы выявить факт "лидерства в ценах" и размеры их завышения. Картельное ведомство ФРГ вправе устанавливать верхний предел цены, по которой будет продаваться товар. Из содержания российского антимонопольного Закона подобное право антимонопольного органа не усматривается.

Бокарева М.А., Бондарь Л.А., Васильева В.Ю. Указ. соч. С. 20.

См.: Базелер У. и др. Указ. соч. С. 220.

На практике встречается и навязывание невыгодных условий договора в части установления цены перепродажи товара. Согласно одному из дел, рассмотренных Комиссией Европейского союза, крупный европейский автомобильный концерн на протяжении определенного времени требовал от своих дилеров не предоставлять покупателям скидок при продаже автомобилей определенной марки. В случае несоблюдения требований концерн угрожал дилерам расторжением контрактов. Комиссия Европейского союза расценила данные действия как фиксацию розничных цен и ограничение конкуренции. При этом концерн нарушил права дилеров на самостоятельное установление цен и права потребителей на определение цены в результате переговоров с дилером.

Доводы концерна о желании подобными требованиями поддержать прибыльность компании и имидж товарного знака были отклонены. Дилеры, принявшие участие в антиконкурентных действиях, избежали ответственности, поскольку действовали под принуждением.

Беликова К.М. Указ. соч. С. 82.

Из данного примера считаем возможным сделать вывод, что хозяйствующий субъект, нарушающий антимонопольное законодательство, в частности посредством навязывания цен, должен не просто требовать установления указанных им цен, но и совершать действия, направленные на реализацию данного требования, например ограничивать контрагентов в поставках товара, создавать для них барьеры к доступу на рынок либо угрожать совершением таких действий. При этом положение нарушителя на рынке должно свидетельствовать о том, что угроза совершения подобных действий является реальной и осуществимой.

Завышенные цены наносят ущерб потребителям, в то время как заниженные (ниже себестоимости) могут быть направлены на вытеснение более слабых конкурентов, которые не имеют возможности хотя бы некоторое время удерживать такие цены. При этом полагаем, что повышение цен является нарушением антимонопольного законодательства лишь в том случае, если они превышают разумные пределы прибыли и у потребителя отсутствует возможность приобрести товар у другого хозяйствующего субъекта, действующего на данном рынке.

Конкурентная политика ЕЭС в едином рынке / Отв. ред. Ю.А. Борко. М.: Международно-издательская группа "Право", 1995. С. 25.

В заключение хотелось бы отметить, что понятие дискриминации в антимонопольном праве и законодательстве используется широко. Практически всякое антиконкурентное правонарушение приводит к дискриминации хозяйствующих субъектов. В связи с этим представляется необходимым ввести определение "дискриминация" в понятийный аппарат Закона о защите конкуренции и сформулировать позицию по спорам, связанным с дискриминацией хозяйствующих субъектов в сфере антимонопольного законодательства, путем принятия Пленумом Верховного Суда Российской Федерации постановления или информационного письма.

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ РЯДА ПОЛОЖЕНИЙ УСТАВА (ОСНОВНОГО ЗАКОНА) АЛТАЙСКОГО КРАЯ

Конституционный Суд Российской Федерации в составе председателя В.А. Туманова, судей Э.М. Аметистова, М.В. Баглая, Н.Т. Ведерникова, Н.В. Витрука, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, В.Д. Зорькина, А.Л. Кононова, В.О. Лучина, Т.Г. Морщаковой, Ю.Д. Рудкина, Н.В. Селезнева, В.Г. Стрекозова, О.И. Тиунова, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

с участием главы администрации Алтайского края Л.А. Коршунова, заместителя главы администрации Алтайского края, начальника государственно-правового управления администрации Алтайского края В.П. Колесовой, доктора юридических наук В.В. Невинского - представителей стороны, обратившейся с запросом в Конституционный Суд Российской Федерации; председателя Алтайского краевого Законодательного Собрания А.А. Сурикова, доктора юридических наук С.А. Авакьяна - представителей стороны, принявшей оспариваемый акт,

руководствуясь статьей 125 (пункт "б" части 2) Конституции Российской Федерации, подпунктом "б" пункта 1 части первой статьи 3, пунктом 1 части второй статьи 21, статьями 36, 84, 85 и 86 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",

рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности ряда положений Устава (Основного Закона) Алтайского края.

Поводом к рассмотрению дела явился запрос администрации Алтайского края о проверке конституционности положений статей 44, 45, абзаца 2 части четвертой статьи 71, абзацев 11 и 12 статьи 73, статьи 77, частей второй и третьей статьи 81, части первой статьи 82, части второй статьи 83, части второй статьи 84, статьи 85 и части второй статьи 87 Устава (Основного Закона) Алтайского края.

Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации указанные в запросе нормы.

Заслушав сообщение судьи - докладчика М.В. Баглая, объяснения представителей сторон, выступления специалиста - начальника управления Администрации Президента Российской Федерации по работе с территориями А.И. Казакова, а также приглашенного на заседание председателя Комитета Совета Федерации по делам Федерации, Федеративному договору и региональной политике В.Г. Тарасенко, исследовав представленные документы и материалы, Конституционный Суд Российской Федерации установил:

1. Оспариваемые в запросе администрации Алтайского края положения Устава (Основного Закона) Алтайского края регламентируют вопросы образования краевых органов государственной власти, разграничения их полномочий и порядка взаимодействия и по существу составляют единый блок. Поскольку Конституция Российской Федерации относит эти вопросы к совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти субъектов Российской Федерации, запрос в соответствии с требованиями части второй статьи 85 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" является допустимым.

2. Согласно части третьей статьи 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд Российской Федерации принимает постановления только по предмету, указанному в обращении, и лишь в отношении той части акта, конституционность которой подвергается сомнению. В запросе администрации Алтайского края оспариваются положения одиннадцати статей Устава Алтайского края. По мнению заявителя, эти нормы не соответствуют Конституции Российской Федерации, так как установленная ими система органов государственной власти края противоречит основам конституционного строя, принципу разделения властей и вытекающей из него самостоятельности органов государственной власти, не обеспечивает право граждан участвовать в управлении делами государства, в частности, в выборах главы исполнительной власти края, нарушает единство системы органов государственной власти, а также установленный Конституцией Российской Федерации порядок правового регулирования вопросов, относящихся к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской Федерации.

3. Из Конституции Российской Федерации следует, что субъекты Российской Федерации вправе устанавливать свою систему органов государственной власти путем принятия собственных нормативных актов. Однако такие акты должны соответствовать основам конституционного строя и общим принципам организации представительных и исполнительных органов государственной власти (статья 77, часть 1), другим положениям Конституции Российской Федерации и конкретизирующим их федеральным правовым актам. Государственная власть в субъектах Российской Федерации должна опираться на принципы демократического федеративного правового государства с республиканской формой правления (статья 1, часть 1), единства системы государственной власти (статья 5, часть 3), а также осуществления государственной власти на основе разделения законодательной, исполнительной и судебной властей и вытекающей из этого самостоятельности их органов (статья 10).

Разделение властей закрепляется в Конституции Российской Федерации в качестве одной из основ конституционного строя для Российской Федерации в целом, т.е. не только для федерального уровня, но и для организации государственной власти в ее субъектах.

Разделение единой государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную предполагает установление такой системы правовых гарантий, сдержек и противовесов, которая исключает возможность концентрации власти у одной из них, обеспечивает самостоятельное функционирование всех ветвей власти и одновременно - их взаимодействие.

Органы законодательной и исполнительной власти в пределах своей компетенции действуют независимо друг от друга, каждая власть формируется как самостоятельная, а полномочия одной власти по прекращению деятельности другой допустимы только при условии сбалансированности таких полномочий, обеспечиваемой на основе законодательных решений. Для организации системы государственной власти в Российской Федерации существенное значение имеет конституционное положение, согласно которому в пределах Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации образуют единую систему исполнительной власти в Российской Федерации (статья 77, часть 2), что должно обеспечиваться при конституировании органов государственной власти субъектов Российской Федерации.

4. Заявитель оспаривает конституционность статей 44, 45 и абзаца 11 статьи 73 Устава, которые определяют компетенцию Законодательного Собрания по установлению порядка образования в крае внебюджетных и валютных фондов, утверждению положения об этих фондах, а также установлению порядка пользования кредитами на хозяйственные и социальные цели.

Компетенция органов государственной власти субъектов Российской Федерации устанавливается на основе правила, вытекающего из статьи 77 (часть 1) Конституции Российской Федерации, согласно которому полномочия органов государственной власти субъектов Российской Федерации, не затрагивающие конституционные основы и прерогативы федерального законодателя, определяются ими самостоятельно. Исходя из этого правила установление Законодательным Собранием порядка образования названных фондов, утверждение соответствующих положений и отчетов об исполнении не могут квалифицироваться ни как нарушение Конституции Российской Федерации, ни как вмешательство в управленческую деятельность администрации края, так как по существу речь идет о реализации представительной властью своих бюджетных полномочий, что само по себе не нарушает общего баланса полномочий законодательных и исполнительных органов.

Кроме того, отнесение к компетенции Законодательного Собрания установления порядка образования в крае внебюджетных и валютных фондов соответствует Закону Российской Федерации от 15 апреля 1993 года "Об основах бюджетных прав по формированию и использованию внебюджетных фондов представительных и исполнительных органов государственной власти республик в составе Российской Федерации, автономной области, автономных округов, краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга, органов местного самоуправления" (статья 22).

Соответствует Конституции и законодательству Российской Федерации и положение статьи 45 Устава о том, что администрация края пользуется кредитами в порядке, установленном Законодательным Собранием. Постановлением Алтайского краевого Законодательного Собрания от 2 октября 1995 года в статью 45 Устава внесено изменение, уточняющее, что порядок получения и выдачи кредитов на хозяйственные и социальные цели устанавливается федеральными законами и законами края (а не Законодательным Собранием). Такое изменение, не затрагивая по существу содержания статьи, текстуально делает ее более точной с точки зрения соответствия Конституции и законодательству Российской Федерации.

5. Предметом запроса является также статья 77 Устава, согласно которой деятельность Законодательного Собрания не может быть приостановлена или досрочно прекращена решением любого органа государственной власти Российской Федерации и края; приостановление деятельности Законодательного Собрания, его постоянных комитетов и комиссий возможно лишь по решению самого Законодательного Собрания; прекращение полномочий Законодательного Собрания возможно в связи с истечением срока полномочий его депутатов или в установленных случаях - по решению самого Законодательного Собрания.

По мнению заявителя, предписания данной статьи выводят Законодательное Собрание из-под юрисдикции Российской Федерации. Между тем в Уставе зафиксировано, что правовые основы осуществления государственной власти в крае устанавливаются Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, Уставом и законами края, а организация и осуществление государственной власти в крае основываются на общих принципах организации и осуществления государственной власти в Российской Федерации. Ничто в статье 77 Устава не указывает на иное.

В то же время Конституция Российской Федерации не содержит указаний в отношении права федеральных органов государственной власти прекращать или прерывать деятельность законно избранных представительных органов субъектов Российской Федерации в силу презумпции соответствия этой деятельности Конституции и законодательству Российской Федерации. Для разрешения споров в сфере компетенции органов законодательной власти Российской Федерации и ее субъектов Конституция Российской Федерации и федеральные законы предусматривают использование согласительных процедур, обращение в соответствующие суды, другие правовые механизмы.

Часть первая статьи 77 Устава исключает также возможность роспуска Законодательного Собрания главой администрации края. Такая мера при определенных условиях может выступать в качестве одного из противовесов, способствующих балансу полномочий исполнительной и законодательной властей. Законодатель, предусматривая или не предусматривая ее, должен исходить из сбалансированности полномочий этих властей.

6. По утверждению заявителя, закрепленная в Уставе организация системы органов государственной власти в Алтайском крае не соответствует статье 10 Конституции Российской Федерации, не создает достаточной системы сдержек и противовесов между исполнительной и законодательной властью, не обеспечивает баланса между ними. В связи с этим им оспаривается ряд статей Устава, которые Конституционный Суд Российской Федерации оценивает как по отдельности, так и в совокупности.

Согласно абзацу 2 части четвертой статьи 71 Устава право подписывать законы края предоставлено председателю Законодательного Собрания.

Конституция Российской Федерации относит принятие законов к исключительному ведению законодательных органов. Одновременно она предусматривает право вето и промульгацию (подписание и обнародование) федеральных законов главой государства как существенный элемент законотворческой процедуры, обеспечивающий разделение властей, как гарантию от возможных ошибок. В результате закон, принятый органом государственной власти, обретает силу правового акта единой государственной власти. Принятие и промульгация законов одним и тем же органом нарушили бы баланс властей в сфере законотворчества. Все это существенно и для законодательного процесса на уровне субъекта Российской Федерации, где промульгация в принципе осуществляется главой администрации. Глава администрации тем самым приобретает право вето в отношении принятых законодательными органами законов, а также право подписать и обнародовать закон. Устав может уравновесить эти полномочия путем закрепления порядка преодоления вето главы администрации и его обязанности подписать закон при выполнении определенных условий.

Абзац 12 статьи 73 Устава относит к компетенции Законодательного Собрания утверждение схемы управлением краем и структуры администрации, внесение в них изменений и дополнений (аналогичное полномочие содержится в также оспариваемой части второй статьи 81 Устава). Данное положение не противоречит Конституции Российской Федерации и соответствует Закону Российской Федерации от 5 марта 1992 года "О краевом, областном Совете народных депутатов и краевой, областной администрации", согласно которому схема управления краем и структура органов краевой администрации утверждаются представительным органом власти (пункт 7 статьи 44, пункт "а" части первой статьи 48).

Часть третья статьи 81, часть первая статьи 82, часть вторая статьи 83, часть вторая статьи 84, статья 85 и часть вторая статьи 87 Устава, по мнению заявителя, содержат положения, которые нарушают баланс властей в пользу законодательной власти, неправомерно ограничивают полномочия исполнительной власти. Заявитель выделяет следующие положения: глава администрации избирается Законодательным Собранием; Законодательное Собрание утверждает структуру Совета администрации и основных руководителей администрации и может выразить недоверие им, отстранить от должности не только главу администрации, но и значительный круг должностных лиц администрации, а именно первого заместителя главы администрации, руководителей краевых органов - внутренних дел, юстиции, финансов, социальной защиты населения, по управлению государственным имуществом края; глава администрации обязан ежегодно представлять Законодательному Собранию доклад о своей деятельности и деятельности исполнительной власти края.

Конституционный принцип единства государственной власти требует, чтобы субъекты Российской Федерации в основном исходили из федеральной схемы взаимоотношений исполнительной и законодательной власти. Поскольку согласно Конституции Российской Федерации законодательная и исполнительная ветви власти являются самостоятельными, недопустимо, выходя за пределы, предусмотренные Конституцией Российской Федерации, закреплять в Уставе нормы, ставящие исполнительную власть в подчиненное по отношению к представительному органу положение. Это противоречило бы и статье 77 (часть 2) Конституции Российской Федерации, так как создавало бы препятствия для реализации ее положения о том, что по определенным полномочиям федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации образуют единую систему исполнительной власти.

Конституция Российской Федерации не содержит прямого указания в отношении порядка избрания глав исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации. Однако она предусматривает в статье 3 (часть 2), что народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти. Из смысла этой статьи в ее взаимосвязи со статьей 32 Конституции Российской Федерации, закрепляющей право граждан избирать органы государственной власти, вытекает, что высшее должностное лицо, формирующее орган исполнительной власти, получает свой мандат непосредственно от народа и перед ним ответственно. Поскольку федеративное устройство Российской Федерации основано на единстве системы государственной власти (статья 5, часть 3 Конституции Российской Федерации), органы государственной власти в субъектах Российской Федерации формируются на тех же принципах, что и федеральные. Федеральный закон от 6 декабря 1994 года "Об основных гарантиях избирательных прав граждан Российской Федерации" называет в числе избираемых гражданами должностных лиц главу исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации (статья 2).

Порядок формирования исполнительной власти субъектов Российской Федерации на основе прямого избрания глав администраций предусматривается в большинстве принятых уставов субъектов Российской Федерации. В Уставе Алтайского края (статья 83 в редакции от 2 октября 1995 года) установлено иное: главу администрации избирает Законодательное Собрание; им может быть избран гражданин Российской Федерации, отвечающий предусмотренным требованиям. Тем самым Законодательное Собрание превращено в своеобразную избирательную коллегию, решение которой подменяет прямое волеизъявление избирателей. Такой порядок избрания не соответствует Конституции Российской Федерации и действующему законодательству. Избранный в таком порядке глава администрации не может считаться легитимным независимым представителем исполнительной власти, поскольку ни законодательная, ни исполнительная власть не вправе определять одна для другой ее представителя, в том числе в федеральных органах.

Эти требования, вытекающие из самостоятельности исполнительной и законодательной властей и обосновывающие независимое формирование их органов, отражены в статье 95 (часть 2) Конституции Российской Федерации, согласно которой в Совет Федерации входят по два представителя от каждого субъекта Российской Федерации: по одному от представительного и исполнительного органов государственной власти. Такое раздельное представительство становится бессмысленным, если оба представителя - председатель Законодательного Собрания и глава администрации - избраны одним и тем же органом.

Конституционный принцип самостоятельности исполнительной власти субъекта Российской Федерации неизбежно оказывается нарушенным, если вводится право представительного органа утверждать структуру Совета администрации (абзац 2 части первой статьи 82 Устава). Определение этой структуры относится к полномочиям главы администрации, поскольку он несет ответственность за деятельность исполнительной власти. По этой же причине нельзя ограничивать главу администрации в праве освобождать от должности указанных в части третьей статьи 81 Устава должностных лиц без согласия Законодательного Собрания. Не может быть истолковано иначе как ограничение полномочий главы администрации право представительного органа выражать недоверие должностным лицам администрации (статья 85 Устава), если решение о недоверии понимается как основание для обязательного ухода в отставку соответствующих должностных лиц. Сбалансированность полномочий и стабильность двух властей могут быть достигнуты только в том случае, если полномочия одного органа уравновешиваются адекватными полномочиями другого. Возможные злоупотребления правом отправлять администрацию в отставку сдерживаются, когда глава администрации обладает правом роспуска представительного органа. Законодатель должен решать эти вопросы в их взаимосвязи, обеспечивая сотрудничество и взаимное доверие двух властей.

Заявитель оспаривает конституционность части второй статьи 84 Устава, которая предусматривает возможность отстранения от должности главы администрации края на основании решений судов общей юрисдикции или краевого арбитражного суда, подтверждающих наличие в его действиях признаков грубого нарушения Конституции Российской Федерации, федеральных законов, Устава, законов края. Однако освобождение главы администрации от должности на может основываться на судебном решении о наличии лишь неких "признаков" какого-либо нарушения, поскольку это делает основания освобождения по существу неопределенными. Кроме того, в силу статьи 49 (часть 1) Конституции Российской Федерации заключение прокурора о наличии в действиях главы администрации признаков преступления может служить основанием лишь для временного отстранения его от должности.

Предусмотренная частью второй статьи 87 Устава обязанность главы администрации ежегодно представлять Законодательному Собранию доклад о своей деятельности и деятельности исполнительной государственной власти края не соответствует принципу разделения властей в той мере, в какой этим вводится общая подотчетность исполнительной власти по всем вопросам ее компетенции власти законодательной, с правом последней давать какие-либо указания или принимать решения, непосредственно влекущие ответственность должностных лиц исполнительной власти. В связи с этим не может рассматриваться как нарушающее принцип разделения властей представление докладов, посланий и других сообщений, имеющих информационный характер.

Таким образом, установленный Уставом порядок наделения полномочиями главы администрации и других должностных лиц в совокупности с правом отстранения их от должности, введением обязанности главы администрации по представлению Законодательному Собранию ежегодных докладов о деятельности исполнительной власти края, ограничением самостоятельности исполнительной власти при осуществлении возложенных на нее задач, наделением представительного органа власти функциями, выходящими за пределы законотворчества, создает явный дисбаланс в полномочиях властей, перевес законодательной власти, приводит к осуществлению представительным органом не свойственных ему функций в сфере исполнительной власти.

На основании изложенного и руководствуясь частями первой и второй статьи 71, частями первой, второй, третьей и пятой статьи 72, статьями 75 и 87 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации постановил:

1. Признать соответствующими Конституции Российской Федерации следующие нормы Устава (Основного Закона) Алтайского края: статью 44; статью 45 (в редакции от 2 октября 1995 года); абзацы 11 и 12 статьи 73; статью 77; часть вторую статьи 81; часть вторую статьи 84 при условии, что она предполагает освобождение главы администрации от должности лишь на основании вступившего в силу решения суда о незаконности его действий или решений либо временное его отстранение от должности до вынесения приговора по обвинению в совершении преступления; статью 85 как не устанавливающую обязательность ухода в отставку должностных лиц, которым Законодательное Собрание выразило недоверие; часть вторую статьи 87 постольку, поскольку она не вводит общую подотчетность исполнительной власти по всем вопросам ее компетенции власти законодательной, с правом последней давать какие-либо указания или принимать решения, непосредственно влекущие ответственность должностных лиц исполнительной власти.

2. Признать не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статье 10, следующие нормы Устава (Основного Закона) Алтайского края: абзац 2 части четвертой статьи 71 в части, предусматривающей полномочие председателя Законодательного Собрания подписывать законы края; часть третью статьи 81 в части, требующей согласия Законодательного Собрания на освобождение от должности перечисленных в ней должностных лиц; абзац 2 части первой статьи 82.

Признать часть вторую статьи 83 Устава (Основного Закона) Алтайского края не соответствующей Конституции Российской Федерации, ее статьям 3 (часть 2), 5 (часть 3), 10 и 77.

3. Согласно частям первой и второй статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление является окончательным, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.

4. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в "Собрании законодательства Российской Федерации", "Российской газете", а также официальных изданиях органов государственной власти Алтайского края.

Конституционный Суд Российской Федерации

ОСОБОЕ МНЕНИЕ
СУДЬИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Н.В. ВИТРУКА ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ
ОТДЕЛЬНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ УСТАВА (ОСНОВНОГО ЗАКОНА)
АЛТАЙСКОГО КРАЯ

Администрация Алтайского края оспаривает конституционность отдельных положений, содержащихся в статьях 44, 45, 71, 73, 81 - 85, 87 Устава (Основного Закона) Алтайского края, полагая, что Законодательное Собрание края, его председатель наделяются рядом несвойственных им полномочий, что нарушает конституционный принцип разделения властей, их самостоятельность, соответствующий механизм сдержек и противовесов.

При проверке конституционности ряда положений Устава Алтайского края (как и любого другого субъекта Российской Федерации) необходимо учитывать следующие правовые позиции и вытекающие из них требования.

1. Принцип разделения властей означает не только самостоятельность каждой из ветвей государственной власти (законодательной, исполнительной и судебной) в пределах своих полномочий, но и их взаимодействие м сотрудничество, что обусловлено единством государственной власти, необходимостью обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина, защиты других основ конституционного строя.

Однако модели организации государственной власти на основе принципа разделения властей разнообразны. Различия возможны в полномочиях органов законодательной и исполнительной властей, в формах их взаимодействия между собой, что обусловлено формой правления (их модели весьма разнообразны), федеративной формой государственного устройства. Субъекты Российской Федерации самостоятельны в определении организации государственной власти при соблюдении основ конституционного строя, общих принципов организации представительных и исполнительных органов государственной власти, установленных федеральным законом (часть 1 статьи 77 Конституции Российской Федерации). Соблюдение основ конституционного строя и общих принципов, установленных федеральным законом, не означает шаблонизацию, копирование федеральной схемы взаимоотношений законодательной и исполнительной властей, установление единообразия для всех субъектов Российской Федерации.

При отсутствии федерального закона субъекты Российской Федерации вправе устанавливать собственную организацию государственной власти самостоятельно, соблюдая требования Конституции Российской Федерации. Более того, практика конституционно-уставного регулирования данной сферы общественных отношений есть своеобразный правовой эксперимент, позволяющий опробовать разнообразный опыт конструирования системы органов государственной власти в субъектах Российской Федерации на основе действия принципа разделения властей и в дальнейшем учесть накопленный опыт в развитии и совершенствовании конституций республик, уставов краев и областей как субъектов Российской Федерации.

Необходимость допуска разнообразия в построении системы органов государственной власти в субъектах Российской Федерации на основе принципа разделения властей диктуется и другим обстоятельством. Конституция Российской Федерации и тем более реальная действительность дают основания считать, что сами субъекты Российской Федерации разнообразны. Они отличаются не только по названиям, но и по своей государственно-правовой сути, а следовательно, и по своему статусу. Это республики, признанные государствами, края и области, города федерального значения - Москва и Санкт-Петербург (Москва одновременно имеет статус столицы Российской Федерации), автономные области, автономные округа (часть из которых находится в составе краев и областей). Все субъекты Российской Федерации между собой равноправны, как гласит часть 4 статьи 5 Конституции Российской Федерации, лишь во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти. Выравнивание правового статуса субъектов Российской Федерации (не говоря об их фактическом положении в экономике, в социальной сфере и т.д.) есть объективная тенденция. В этих условиях ускорение в унификации структуры государственной власти в субъектах Российской Федерации преждевременно и может сыграть негативную роль в реализации принципа реального федерализма. Об этом свидетельствует и практика разнообразия в установлении разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации.

С учетом сказанного Конституционный Суд может подстерегать опасность опережения им федерального законодателя, известного ограничения его возможностей, забегания вперед в развитии и сочетании принципов унификации и разнообразия (индивидуализации) в организации представительных и исполнительных органов государственной власти в субъектах Российской Федерации, что может иметь отрицательные последствия для установления подлинного федерализма.

2. При оценке конституционности отдельных положений Устава Алтайского края следует подходить к ним системно, комплексно, при учете всех норм, содержащихся в Уставе. С точки зрения действия принципа разделения властей в этом отношении заслуживает особого внимания статья 87 Устава Алтайского края о взаимодействии главы администрации края с краевым Законодательным Собранием. В ней содержатся инструменты системы сдержек и противовесов, предотвращения перекосов в балансе законодательной и исполнительной властей. Оспариваемые администрацией Алтайского края положения Устава Алтайского края с точки зрения их конституционности в своей основе не носят глобальный характер, со всей определенностью свидетельствующих о нарушении конституционного принципа разделения властей. Более того, эти положения Устава не могут быть оценены на предмет их конституционности, исходя лишь из принципа разделения властей. Здесь должны быть учтены и другие конституционные принципы - народовластия, обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина, гласности и открытости всех органов государственной власти.

И еще один немаловажный фактор. Законодатель на федеральном уровне, равно как и законодательные органы государственной власти в субъектах Российской Федерации учитывают стратегические цели организации государственной власти и другие не правовые факторы (социально-экономические, политические, духовные, традиции, национальные и иные особенности населения и др.), то есть исходят из принципа целесообразности в рамках конституционности. Конституционный Суд, согласно закону, непосредственно в своем решении не может исходить их принципа целесообразности, но иметь в виду последствия своих решений может и должен. Поэтому Конституционный Суд в своей деятельности, видимо, не исключает принципа самоограничения и не всегда должен стремиться к опережению либо к подмене законодателя.

3. По ряду оспариваемых положений Устава Алтайского края предусмотрено принятие соответствующих законов края (часть 3 статьи 81, статья 83 и др.). Это также осложняет проверку Конституционным Судом оспариваемых положений Устава, так как в эти положения Конституционный Суд вынужден вкладывать тот смысл, который может быть не воспринят при принятии закона края. Иными словами, Конституционный Суд должен в известном смысле угадывать волю законодателя в крае (области).

Относительно конкретных оспариваемых положений Устава Алтайского края:

1. Определение полномочий, порядка формирования, основ организации и деятельности администрации Алтайского края, его главы составляет прерогативу Законодательного Собрания края. По нашему мнению, требования части второй статьи 77 Конституции Российской Федерации о единой системе исполнительной власти в Российской Федерации относятся лишь к полномочиям указанных органов государственной власти, затрагивающих пределы ведения Российской Федерации и полномочия Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации. Однако такого единства системы нет по отношению к исключительной компетенции субъектов Российской Федерации. Тем более данное конституционное положение не устанавливает один, единственный порядок формирования исполнительной власти в субъекте Российской Федерации, его главы. Возможны и различные способы избрания (выборов) главы администрации края. Данный вопрос может и не быть предметом федерального закона об общих принципах организации представительных и исполнительных органов государственной власти в субъектах Российской Федерации. При избрании главы администрации края краевым Законодательным Собранием на альтернативной основе тайным голосованием, как это предусмотрено частью второй статьи 83 Устава, не нарушается принцип народовластия, а также принцип прямых выборов в государственные органы субъектов Российской Федерации, так как перечень государственных органов, формирование которых осуществляется на основе прямых выборов, дается в конституциях республик, в уставах краев (областей). Даже при формировании органов местного самоуправления тем же Уставом Алтайского края допускается, что глава администрации может наряду с избранием непосредственно населением избираться соответствующим представительным органом местного самоуправления либо даже назначаться соответствующим представительным органом местного самоуправления по контракту по результатам конкурса (см. часть 2 статьи 101 Устава). И это положение Устава не оспаривается администрацией края.

Установление особого порядка избрания (выборов) главы администрации края - высшего должностного лица в системе органов исполнительной власти края - прерогатива самого края как субъекта Российской Федерации в лице его Законодательного Собрания. По данному вопросу нет каких-либо установлений либо ограничений федерального закона, федеративного договора. Признание данного положения Устава не соответствующим Конституции Российской Федерации означает по существу оценку степени демократизма порядка избрания главы администрации края, но не его правовую оценку с точки зрения конституционных положений и ведет к подмене законодателя на федеральном уровне, ибо только он может учитывать действие принципа целесообразности, характер и степень демократизма того или иного порядка избрания главы администрации края.

Вполне возможно, что федеральный закон может и унифицировать порядок формирования исполнительных органов государственной власти в субъектах Российской Федерации, в частности, установит прямое избрание не только президентов республик, но и глав администраций краев и областей.

2. Не вызывает сомнений относительно конституционности положения Устава Алтайского края об утверждении краевым Законодательным Собранием структуры администрации края. Не противоречит этому исходному положению и утверждение Законодательного Собрания края структуры Совета администрации как важнейшего коллегиального органа краевой администрации (квазиправительства) (абзац 2 статьи 82 Устава). Ведь никого не удивляет определение на основе федерального конституционного закона порядка деятельности Правительства Российской Федерации (часть 2 статьи 114 Конституции Российской Федерации), который включает и установление его структуры.

3. Подписание закона края главой Законодательного Собрания (абзац 2 части 4 статьи 71 Устава) не ущемляет и не противоречит конституционному принципу разделения властей, не создает дисбаланса в пользу законодательного органа, его председателя. Глава администрации края обладает широкими полномочиями в законотворческом процессе, имеет разнообразные правовые средства и рычаги влияния на этот процесс в целях изменения содержания принимаемого закона. Так, глава администрации края вправе участвовать в открытых и закрытых сессиях Законодательного Собрания; предлагать вопросы для включения в повестку сессии краевого Законодательного Собрания; вносить на рассмотрение краевого Законодательного Собрания проекты законов края и правовых нормативных актов, принимаемых краевым Законодательным Собранием; выступать с докладом или содокладом по вопросам повестки дня сессии краевого Законодательного Собрания; делегировать на сессии краевого Законодательного Собрания представителей администрации края с правом внеочередного выступления по обсуждаемому вопросу. Принятые Законодательным Собранием законы края и иные правовые акты направляются главе администрации края, который вправе в месячный срок со дня их получения обратиться в краевое Законодательное Собрание с предложением об их приостановлении, отмене, внесении изменений и дополнений, а также обжаловать их в судебном порядке (части 1 и 4 статьи 87 Устава).

4. Законодательное Собрание, как и любой представительный орган, имеет право контроля за соблюдением законов. Это право Законодательного Собрания, закрепленное в части второй статьи 61 Устава Алтайского края, не оспаривает администрация края. Пределы полномочий по осуществлению контроля за соблюдением законов различны. Они не могут противоречить принципу разделения властей при соблюдении обязательного требования: полномочия по контролю не должны затрагивать оперативную, исполнительно-распорядительную (управленческую) деятельность администрации края и ее структур. Это требование соблюдено в Уставе Алтайского края. В свете сказанного назначение и освобождение от должности первого заместителя главы администрации края, руководителя краевых органов внутренних дел, юстиции, финансов, социальной защиты населения, по управлению государственным имуществом главой администрации края с согласия Законодательного Собрания (часть 3 статьи 81 Устава) вряд ли можно трактовать как ущемление прав главы администрации края, равно как и выражение недоверия Законодательным Собранием указанным должностным лицам, что является основанием для ухода в отставку этих лиц (статья 85 Устава), но не основанием их освобождения от должностей на основе выраженного им недоверия со стороны Законодательного Собрания. Такое же недоверие (ходатайство об отставке) указанным лицам может быть выражено в коллективном обращении (петиции) жителей края (часть 2 статьи 57 Устава).

Законодательное Собрание края вправе систематически получать информацию о деятельности исполнительной власти края. Поэтому вполне логично положение части второй статьи 87 Устава о ежегодном представлении главой администрации края Законодательному Собранию доклада о своей деятельности и деятельности исполнительной государственной власти, что, естественно, не означает полную подотчетность администрации края Законодательному Собранию, в том числе оценку деятельности администрации края, ее главы на основе вышеуказанных докладов с последующими организационными выводами со стороны Законодательного Собрания.

Понятие самостоятельности исполнительной власти нельзя доводить до полной ее изолированности, что противоречит принципу единства государственной власти в крае (области). Приведенные выше положения Устава Алтайского края соответствуют конституционным принципам народовластия (нашедшего подтверждение и в части 2 статьи 57 Устава), гласности, уважения прав и свобод человека и гражданина и не противоречат принципу разделения властей и не создают дисбаланса властей. Эти уставные положения тем более соответствуют реалиям современной действительности, требующей укрепления тесного взаимодействия и сотрудничества всех властей на федеральном уровне и в субъектах Российской Федерации во имя ценностей, закрепленных в статье 2 Конституции Российской Федерации.

Постановление Конституционного Суда РФ от 12 апреля 1995 г. N 2-П
"По делу о толковании статей 103 (часть 3), 105 (части 2 и 5), 107 (часть 3), 108 (часть 2), 117 (часть 3) и 135 (часть 2) Конституции Российской Федерации"

Именем Российской Федерации

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.А.Туманова, судей Э.М.Аметистова, М.В.Баглая, Н.Т.Ведерникова, Г.А.Гаджиева, Ю.М.Данилова, В.Д.Зорькина, А.Л. Кононова, В.О.Лучина, Т.Г.Морщаковой, В.И.Олейника, Ю.Д.Рудкина, Н.В.Селезнева, В.Г. Стрекозова, О.И.Тиунова, О.С.Хохряковой, Б.С.Эбзеева, В.Г.Ярославцева,

с участием представителей Государственной Думы, направившей запрос в Конституционный Суд Российской Федерации, - В.Г.Вишнякова, С.А.Зенкина, О.О.Миронова, а также приглашенных в заседание представителей: от Совета Федерации - Е.Б.Мизулиной, от Президента Российской Федерации - Е.К.Глушко, от Центральной избирательной комиссии Российской Федерации - О.К.Застрожной,

Давая разъяснение понятия "общее число депутатов Государственной Думы", следует исходить из того, что согласно статье 3 (часть 1) Конституции Российской Федерации носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. Часть 2 этой статьи устанавливает, что народ осуществляет, свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. В свою очередь Конституции Российской Федерации предусматривает, что граждане Российской Федерации имеют право участвовать в управлении делами государства как непосредственно, так и через своих представителей.

Представительным и законодательным органом Российской Федерации, представляющим весь многонациональный народ России и все субъекты Российской Федерации, является Федеральное Собрание, состоящее из Совета Федерации и Государственной Думы ( и часть 1 статьи 95 Конституции Российской Федерации).

Определяя численный состав Совета Федерации (по два представителя от каждого субъекта Российской Федерации) и Государственной Думы (450 депутатов), Конституция Российской Федерации одновременно возлагает на законодательную власть и главу государства обязанность создать условия для замещения мандатов представителей субъектов Российской Федерации в Совете Федерации и депутатских мандатов в Государственной Думе (пункт "а" статьи 84 , часть 2 статьи 96 Конституции Российской Федерации), Конституционное требование о численном составе палат Федерального Собрания Российской Федерации должно быть обеспечено.

Конституционная характеристика Федерального Собрания как органа народного представительства, предполагает, что возможная неполнота состава его палат не должна быть значительной, ибо в противном случае его представительный характер может быть поставлен под сомнение.

Право принимать регламент охватывает и право устанавливать для принятия решений по вопросам внутренней деятельности правила определения большинства голосов не от общего числа депутатов, а от числа избранных депутатов.

В статье 103 (часть 3) Конституции сказано, что "постановления Государственной Думы принимаются большинством голосов от общего числа депутатов Государственной Думы, если иной порядок принятия решений не предусмотрен Конституцией Российской Федерации". При этом именно Конституция Российской Федерации в статье 101 (часть 4) , сводящееся к тому, что все постановления Государственной Думы должны приниматься большинством голосов от общего числа депутатов Государственной Думы, когда под "общим числом" понимается число депутатов, установленное для Государственной Думы частью 3 статьи 95 Конституции, то есть 450 депутатов (так называемое законное число), было бы недопустимым вторжением в полномочия палаты решать вопросы внутреннего распорядка и принимать Регламент.

2. Что касается самого запроса Государственной Думы о толковании части 3 статьи 103 Конституции, то производство по делу в соответствии со статьей 68 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" следует прекратить ввиду недопустимости запроса в этой части.

При решении вопроса о допустимости запросов о толковании Конституции необходимо разумное самоограничение судебной власти, с тем чтобы Конституционный Суд не оказался вовлеченным в политический процесс законотворчества.

Правила допустимости обращений о толковании Конституции основываются на принципе разделения властей ( Конституции) и на принципе связанности Конституционного Суда компетенцией иных органов (часть 3 статьи 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации").

Не может считаться допустимым обращение в Конституционный Суд, если в нем содержится просьба дать толкование терминов (понятий) Конституции , глав Конституции либо Конституции в целом. Предметом обращения могут быть только "положения Конституции", а основанием рассмотрения дела в Конституционном Суде может быть только "обнаружившаяся неопределенность в понимании Конституции РФ" (часть 2 статьи 36 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации") в конкретной ситуации.

Конституционный Суд может рассматривать только обращения о толковании положений Конституции , предполагающие постановку конкретного конституционно-правового вопроса, касающегося только определенных норм (положений) Конституции, и исключающие возможность рассмотрения запросов о толковании понятий, глав Конституции, Конституции в целом. Подобные пределы полномочий Конституционного Суда по толкованию Конституции в процедуре части 5 статьи 125 Конституции необходимы ввиду потенциальной опасности того, что Президент, Правительство или палаты Федерального Собрания могут попытаться решать политические вопросы через толкование Конституции Конституционным Судом, избегая принятия решений. Давая толкование в этих случаях, Конституционный Суд может быть вынужден высказать политическую позицию в условиях политического конфликта.

Недопустимы запросы в Конституционный Суд о толковании (в процедуре части 5 статьи 125 Конституции) понятий, раскрытых (конкретизированных) в действующих нормативных актах.

При неопределенности в их конституционности следует обращаться в Конституционный Суд в рамках процедур частей 2 , , 4 статьи 125 Конституции. Только при невозможности решения возникшего конституционно-правового вопроса в рамках этих процедур допустимо толкование Конституции в абстрактной форме.

Принцип презумпции конституционности актов предполагает только такой подход.

Положения действующего Регламента Государственной Думы также ограничивают возможности толкования статьи 103 Конституции Конституционным Судом.

Тем не менее Конституционный Суд не выявил мотивы обращения в Суд с просьбой о толковании конституционного понятия "общее число депутатов".

Эти конституционные термины (понятия) могут быть раскрыты: 1) в законах (к примеру, в федеральном законе о порядке подготовки, рассмотрения и принятия законов); 2) в регламентах палат Федерального Собрания (при решении вопросов, касающихся внутренних отношений палат).

В статье 86 Регламента Государственной Думы определено, что под общим числом депутатов Государственной Думы понимается их число, установленное частью 3 статьи 95 Конституции Российской Федерации, - 450 депутатов; под числом избранных депутатов Государственной Думы - число фактически избранных в Государственную Думу депутатов, за исключением тех депутатов, чьи полномочия на момент голосования прекращены в установленном порядке.

Осталось невыясненным, почему при действующем Регламенте Государственная Дума в запросе в Конституционный Суд излагает иную позицию в понимании понятия "общий состав депутатов", нежели та, которая закреплена в статье 86 Регламента.

Если Конституционный Суд будет давать толкование конституционных понятий (терминов), которые раскрыты законодателем в действующих нормативных актах, то возможно появление юридических коллизий, разрешение которых будет представлять большую сложность.

По изложенным основаниям, в соответствии с пунктом 2 статьи 43 и статьей 68 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" необходимо прекратить производство по запросу Государственной Думы в части, касающейся толкования статей 103 (часть 3) , 105 (части 2 и ), 107 (часть 3) , 108 (часть 2) и 117 (часть 3) Конституции Российской Федерации.

Действует Редакция от 01.01.1970

Наименование документ	ПОСТАНОВЛЕНИЕ Конституционного Суда РФ от 28.01.97 N 2-П "ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ЧАСТИ ЧЕТВЕРТОЙ СТАТЬИ 47 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РСФСР В СВЯЗИ С ЖАЛОБАМИ ГРАЖДАН Б.В.АНТИПОВА, Р.Л.ГИТИСА и С.В.АБРАМОВА"
Вид документа	постановление
Принявший орган	конституционный суд рф
Номер документа	2-П
Дата принятия	01.01.1970
Дата редакции	01.01.1970
Дата регистрации в Минюсте	01.01.1970
Статус	действует
Публикация	Документ в электронном виде ФАПСИ, НТЦ "Система" "Российская газета", N 33, 18.02.97 "Собрание законодательства РФ", 17.02.97, N 7, ст. 871 "Вестник Конституционного Суда РФ", N 1, 1997
Навигатор	Примечания

ПОСТАНОВЛЕНИЕ Конституционного Суда РФ от 28.01.97 N 2-П "ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ЧАСТИ ЧЕТВЕРТОЙ СТАТЬИ 47 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РСФСР В СВЯЗИ С ЖАЛОБАМИ ГРАЖДАН Б.В.АНТИПОВА, Р.Л.ГИТИСА и С.В.АБРАМОВА"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе председательствующего Н.Т. Ведерникова, судей Э.М. Аметистова, Ю.М. Данилова, В.Д. Зорькина, В.О. Лучина, В.И. Олейника, В.Г. Стрекозова, В.А. Туманова, О.С. Хохряковой,

с участием представителей граждан, обратившихся с жалобами в Конституционный Суд Российской Федерации, адвоката Н.Д. Писаревского и кандидата юридических наук В.М. Жуковского; представителя Совета Федерации Федерального Собрания - доктора юридических наук В.И. Власова,

руководствуясь статьей 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации, пунктом 3 части первой, частями второй и третьей статьи 3, пунктом 3 части второй статьи 22, статьями , , и Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации",

рассмотрел в открытом заседании дело о проверке конституционности части четвертой статьи 47 УПК РСФСР.

Поводом к рассмотрению дела явились индивидуальные жалобы граждан Б.В. Антипова, Р.Л. Гитиса и С.В. Абрамова на нарушение их конституционных прав положением части четвертой статьи 47 УПК РСФСР, согласно которому в качестве защитников при производстве по уголовным делам допускаются лишь адвокаты и представители профессиональных союзов и других общественных объединений.

Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли указанное положение УПК РСФСР Конституции Российской Федерации.

Заслушав сообщение судьи-докладчика В.И. Олейника, объяснения представителей сторон, заключение эксперта, выступления приглашенных в заседание представителей Министерства юстиции Российской Федерации, Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Министерства внутренних дел Российской Федерации, Федерального союза адвокатов России, Гильдии российских адвокатов, выступление полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации, исследовав имеющиеся материалы, Конституционный Суд Российской Федерации

1. Граждане Б.В. Антипов и Р.Л. Гитис, привлеченные в качестве обвиняемых по различным уголовным делам, заявили в ходе предварительного следствия ходатайства о допуске в качестве их защитников выбранных ими частнопрактикующих юристов, не являющихся членами коллегий адвокатов.

Следователями, осуществлявшими расследование по этим делам, в удовлетворении заявленных ходатайств было отказано со ссылкой на то, что часть четвертая статьи 47 УПК РСФСР (в редакции от 23 мая 1992 года) предусматривает возможность допуска в качестве защитников на предварительном следствии только лиц, состоящих в коллегиях адвокатов или являющихся представителями профсоюзных и иных общественных организаций по делам членов этих организаций. Лица, оказывающие юридическую помощь гражданам на основе лицензии, выдаваемой органами юстиции в соответствии с постановлением Правительства Российской Федерации от 15 апреля 1995 года N 344 , и доверенности не относятся ни к одной из названных категорий и потому, по мнению следственных органов, не могут допускаться на предварительное следствие в качестве защитников. К такому же выводу пришли прокурорские, а также судебные инстанции, признавшие решения следователей законными с точки зрения требований части четвертой статьи 47 УПК РСФСР.

Федеральным законом от 15 июня 1996 года часть четвертая статьи 47 УПК РСФСР была изложена в новой редакции, однако положение, согласно которому в качестве защитников допускаются лишь адвокаты и представители профессиональных союзов и других общественных объединений, в ней было сохранено. Отказ в допуске защитника, не являющегося членом коллегии адвокатов и не представляющего общественное объединение, со ссылкой на часть четвертую статьи 47 УПК РСФСР в ее новой редакции послужил причиной обращения в Конституционный Суд Российской Федерации гражданина С.В. Абрамова.

Учитывая, что указанные жалобы касаются одного и того же предмета, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь статьей 48 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", соединил дела по этим жалобам в одном производстве.

2. Часть четвертая статьи 47 УПК РСФСР предусматривает, что в качестве защитников допускаются: адвокат по предъявлении им ордера юридической консультации, представитель профессионального союза или другого общественного объединения, являющийся защитником, по предъявлении соответствующего протокола, а также документа, удостоверяющего его личность. В соответствии с частью пятой статьи 47 УПК РСФСР по определению суда или постановлению судьи в качестве защитников могут быть допущены близкие родственники и законные представители обвиняемого, а также другие лица. Из этого следует, что оспариваемая заявителями норма, устанавливая правила допуска защитников в уголовном судопроизводстве, определяет круг лиц, которые могут быть допущены в качестве защитников на стадии дознания и предварительного следствия, включая в него лишь адвокатов и представителей профессионального союза или иного общественного объединения.

Согласно статье 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения. Международного пакта о гражданских и политических правах предусматривает, что каждый при рассмотрении предъявленного ему обвинения вправе сноситься с выбранным им самим защитником и защищать себя через его посредство. Право гражданина на самостоятельный выбор адвоката (защитника) подтверждено постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 27 марта 1996 года по делу о проверке конституционности статей 1 и 21 Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 года "О государственной тайне" в связи с жалобами граждан В.М. Гурджиянца, В.Н. Синцова, В.Н. Бугрова и А.К. Никитина.

Однако по своему содержанию право на самостоятельный выбор адвоката (защитника) не означает право выбирать в качестве защитника любое лицо по усмотрению подозреваемого или обвиняемого и не предполагает возможность участия в уголовном процессе любого лица в качестве защитника. Закрепленное в статье 48 (часть 2) Конституции Российской Федерации право пользоваться помощью адвоката (защитника) является одним из проявлений более общего права, гарантированного статьей 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации каждому человеку, - права на получение квалифицированной юридической помощи. Поэтому положения части 2 статьи 48 Конституции Российской Федерации не могут быть истолкованы в отрыве и без учета положений части 1 этой же статьи.

3. Гарантируя право на получение именно квалифицированной юридической помощи, государство должно, во-первых, обеспечить условия, способствующие подготовке квалифицированных юристов для оказания гражданам различных видов юридической помощи, в том числе в уголовном судопроизводстве, и, во-вторых, установить с этой целью определенные профессиональные и иные квалификационные требования и критерии. Участие в качестве защитника в ходе предварительного расследования дела любого лица по выбору подозреваемого или обвиняемого может привести к тому, что защитником окажется лицо, не обладающее необходимыми профессиональными навыками, что несовместимо с задачами правосудия и обязанностью государства гарантировать каждому квалифицированную юридическую помощь.

Критерии квалифицированной юридической помощи в уголовном судопроизводстве, исходя из необходимости обеспечения принципа состязательности и равноправия сторон, закрепленного в статье 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, устанавливает законодатель путем определения соответствующих условий допуска тех или иных лиц в качестве защитников.

4. В настоящее время организационно-правовой формой деятельности адвокатов являются коллегии адвокатов, создаваемые на основании Положения об адвокатуре РСФСР, утвержденного Законом РСФСР от 20 ноября 1980 года, и в установленном им же порядке. В названном Положении формулируются и определенные профессиональные требования к адвокатам, призванные обеспечивать квалифицированный характер оказываемой ими юридической помощи с учетом высокой значимости для личности и общества в целом принимаемых в уголовном судопроизводстве решений.

Таким образом, положение части четвертой статьи 47 УПК РСФСР, предусматривающее допуск в качестве защитника по уголовному делу адвоката по предъявлении им ордера юридической консультации, не противоречит Конституции Российской Федерации.

Конституция Российской Федерации не содержит указания на критерии, соблюдение которых свидетельствует о должном уровне квалификации лиц, оказывающих гражданам юридическую помощь.

Определение таких критериев для лиц, допускаемых к оказанию юридической помощи по уголовным делам в качестве защитников подозреваемых и обвиняемых, относится к компетенции законодателя. Только законодатель вправе при условии обеспечения каждому обвиняемому (подозреваемому) права на получение квалифицированной юридической помощи и в интересах правосудия в целом предусмотреть возможность допуска в качестве защитников иных, помимо адвокатов, избранных самим обвиняемым лиц, в том числе имеющих лицензию на оказание платных юридических услуг.

5. Часть четвертая статьи 47 УПК РСФСР предусматривает, что в качестве защитника допускается не только адвокат, но и представитель профессионального союза или другого общественного объединения, предъявивший соответствующий протокол, а также документ, удостоверяющий его личность. При этом наличия у такого представителя юридического образования, каких-либо профессиональных знаний и опыта закон не требует, что ставит под сомнение возможность обеспечить обвиняемому (подозреваемому) право на получение квалифицированной юридической помощи в тех случаях, когда защитником на предварительном следствии является не адвокат, а представитель профсоюза или другого общественного объединения. Однако, поскольку заявителями такой вопрос не ставится, проверить конституционность этого положения части четвертой статьи 47 УПК РСФСР при рассмотрении данного дела Конституционный Суд Российской Федерации в силу части третьей статьи 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" не вправе.

6. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин Б.В. Антипов обосновывает неконституционность части четвертой статьи 47 УПК РСФСР также и тем, что оспариваемая норма допускает отстранение адвоката от участия в уголовном судопроизводстве в качестве защитника в связи с прекращением его членства в коллегии адвокатов, а гражданин С.В. Абрамов - тем, что в данной норме нет запрета отстранять от участия в деле защитника - представителя общественного объединения в связи с отзывом ранее принятого решения соответствующего общественного объединения о его направлении для участия в уголовном деле.

Анализ содержания части четвертой статьи 47 УПК РСФСР не дает оснований для вывода о том, что она не только устанавливает условия и порядок допуска тех или иных лиц в качестве защитников, но и регламентирует основания и порядок последующего отстранения от участия в уголовном судопроизводстве уже допущенных в него лиц. Обстоятельства, исключающие участие в деле адвоката, представителя общественного объединения в качестве защитника, предусмотрены в 71 конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление окончательно, не подлежит обжалованию, вступает в силу немедленно после его провозглашения и действует непосредственно.

3. Согласно статье 78 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" настоящее Постановление подлежит незамедлительному опубликованию в " Собрании законодательства Российской Федерации" и " Российской газете". Постановление должно быть также опубликовано в " Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации".

Конституционный Суд
Российской Федерации

На сайте «Zakonbase» представлен ПОСТАНОВЛЕНИЕ Конституционного Суда РФ от 28.01.97 N 2-П "ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ЧАСТИ ЧЕТВЕРТОЙ СТАТЬИ 47 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РСФСР В СВЯЗИ С ЖАЛОБАМИ ГРАЖДАН Б.В.АНТИПОВА, Р.Л.ГИТИСА и С.В.АБРАМОВА" в самой последней редакции. Соблюдать все требования законодательства просто, если ознакомиться с соответствующими разделами, главами и статьями этого документа за 2014 год. Для поиска нужных законодательных актов на интересующую тему стоит воспользоваться удобной навигацией или расширенным поиском.

На сайте «Zakonbase» вы найдете ПОСТАНОВЛЕНИЕ Конституционного Суда РФ от 28.01.97 N 2-П "ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ЧАСТИ ЧЕТВЕРТОЙ СТАТЬИ 47 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РСФСР В СВЯЗИ С ЖАЛОБАМИ ГРАЖДАН Б.В.АНТИПОВА, Р.Л.ГИТИСА и С.В.АБРАМОВА" в свежей и полной версии, в которой внесены все изменения и поправки. Это гарантирует актуальность и достоверность информации.

При этом скачать ПОСТАНОВЛЕНИЕ Конституционного Суда РФ от 28.01.97 N 2-П "ПО ДЕЛУ О ПРОВЕРКЕ КОНСТИТУЦИОННОСТИ ЧАСТИ ЧЕТВЕРТОЙ СТАТЬИ 47 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РСФСР В СВЯЗИ С ЖАЛОБАМИ ГРАЖДАН Б.В.АНТИПОВА, Р.Л.ГИТИСА и С.В.АБРАМОВА" можно совершенно бесплатно, как полностью, так и отдельными главами.