Главная Прокуратура Договорные обязательства. Понятие обязательств и виды обязательств в гражданском праве

Договорные обязательства. Понятие обязательств и виды обязательств в гражданском праве

Понятие договора. Для обозначения договора римляне использовали слово «контракт» (contractus), в отличие от «пакта» (pactum) как термина более широкой значимости, рассчитанного HeJ только на договоры, но и на любые соглашения вообще. Когда товарный оборот достиг размаха, явившегося следствием зарождения и развития капиталистического способа производства, который нуждается в предельно упрощенных юридических формах циркуляции товаров, силу договора приобрело и простое соглашение, совершенное с юридически направленными целями. Экономика Древнего Рима даже на самом восходящем этапе своего движения надобности в этом не испытывала. Соот--ветственно и римские источники относили к договорам не всякие, а лишь определенным образом выраженные соглашения, заключение которых сопровождалось традиционной символикой в одних случаях и иными действиями или заранее предустанов-,

ленными словами в других. Там, где подобные условия не соблюдались, состоявшиеся соглашения объявляли не договорами (контрактами), а юридически не защищенными, по выражению римских юристов, голыми, пактами (pacta nuda). Но, как говорил Ульпиан и как считалось в Древнем Риме общепризнанным, голые пакты обязательств не создают (nuda pactio obligationem non paret).

Изложенное правило, первоначально проводившееся со строжайшей неукоснительностью, впоследствии 1 подверглось некоторому смягчению, Выделяется целая группа контрактов, заключаемых путем простого, бесформального соглашения. Появляются также отдельные пакты, снабженные юридической защитой и названные «одетыми пактами» (pacta vestita) в противоположность голым пактам (pacta nuda), которые такой защитой не пользовались. Несмотря, однако, на известные коррективы, водораздел между пактами и контрактами так и не был устранен полностью, навсегда оставив неизгладимый след в нормах римского права.

В тех же случаях, когда состоявшееся соглашение как контракт или юридически защищенный пакт приобретало силу договора, его действие могло носить либо односторонний, либо взаимный „(синналагматический) характер.

Односторонний договор управомочивает одного и обязывает другого контрагента, а вследствие этого первый выступает в качестве лишь должника и второй в качестве только кредитора. Подобным образом отношения мжду сторонами складывались, например, при так называемой стипуляцйи, когда заключение договора проявлялось №том, что одно лицо в установленной форме спрашивало, обязуется ли второе лицо совершить определенные действия, на что последнее также в установленной форме отвечало утвердительно. В результате задававший стипуляцион-ный вопрос становился кредитором, а отвечавший на - него - должником.

Иные последствия вызывались договором синналагматиче-ским, каждый участник которого, приобретая как права, так и обязанности, выступал одновременно в качестве и кредитора, и должника. При этом нужно различать совершенную и несо-вершенную синналагму. Совершенная синналагма присуща договорам, приобретающим двустороннее действие уже с момента их заключения. Таков, например, договор купли-продажи, с самого начала обязывающий продавца передать вещь, но упра-вомочивающий его на получение покупной цены, как и, с другой стороны, обязывающий покупателя уплатить покупную цену, но управомочивающий его требовать передачи вещи. Несовершенная синналагма свойственна договорам, сперва проявляющимся лишь в одностороннем действии, а затем приобретающим взаимную направленность. Она наблюдается, например, в договоре поручения, по которому вначале поверенный лишь обязывается совершить порученные ему действия, а доверитель

Вправе требовать их совершения, но если это связано с какими-либо расходами, то после того, как они будут произведены, поверенный приобретает право на компенсацию расходов, а доверитель оказывается обязанным к их возмещению.

Нетрудно заметить, что синналагматические договоры, опосредствующие встречные действия своих контрагентов, пригодны в большей степени к обслуживанию товарно-денежного оборота, чем договоры односторонние,- в процессе исполнения которых встречность совершаемых действий не наблюдается. В этом и находит свое объяснение тот факт, что древнейшие договоры римского рабовладельческого общества все без исключения были договорами односторонними. Формирование синналагмати-ческих договоров относится к более позднему времени, когда серьезные сдвиги, происшедшие в экономике Рима, вывели ее из натурально-патриархального состояния, а на смену единичным товарным сделкам пришло массовое их распространение. Если в новых исторических условиях и конструируются некоторые ранее не встречавшиеся односторонние договоры, то только в виде редчайшего исключения и лишь в меру их приспособленности к тем же потребностям, которые вызвали к жизни договоры синналагматические. /

Структура договора. Договор состоит из определенных элементов, в своей совокупности образующих.его структуру. Римляне подразделяли их на две группы: элементы существенные и случайные.

Существенные (essentialia)-это такие элементы, без которых нет и самого договора. Источники римского права к числу существенных элементов относят соглашение сторон, объект договора и его 1 основание.

Соглашеяме-.-предполагает участие в его выработке нескольких, но во всяком случае не менее двух лиц. Оно достижимо, лишь когда вырабатывающие его лица приходят к договоренности по поводу совпадающих (идентичных) условий. Римские юристы поэтому определяли его как принятое двумя или несколькими лицами соглашение по поводу одного и того же (duorum pluriumve in idem placitum consensu). Понятно, что изъявление воли одним лицом (pollicitatio) не образовывало соглашения, а потому и не было способно породить обязательство. Отступления от этого правила допускались лишь в трех случаях: первый из них-votum, т. е. обещание перед богом, применявшееся с древнейших времен; второй - обещание перед государством, особенно широко распространенное в императорском Риме; третий, практически наиболее существенный,- публичное обещание награды, т. е. обещание выдать ее любому, кто откликнется на призыв совершить определенное действие {найдет утерянную вещь, задержит беглого раба и т. п.).

Соглашение считалось состоявшимся, если предложение заключить договор, исходившее от одного лица, принималось другим. Но переговоры о заключении договора могли вестись

их участниками как в непосредственном общении друг с другом, так и через посланца или письмами (per nuntium vel epi-stulam). При непосредственном общении только немедленное-принятие предложения делало соглашение состоявшимся. Когда же переговоры велись вне непосредственного общения между их участниками, юридической силы не приобретало лишь. такое принятие предложения, которое было совершено после того, как лицо, сделавшее предложение, отозвало его.

Для придания соглашению правовой значимости требовалось, чтобы оно было связано с серьезными намерениями его участников, а не совершалось для вида, шутки ради (jocandi causa) и т. п. Исходя из свойственного рабовладельческому мировоззрению высокомерного взгляда на труд Варрон, например,. утверждал, что соглашение, по которому свободный человек обяеуется выступить как артист в театре, могло заключаться только в шутку и потому не способно было вызвать какие-либо юридические последствия. Напротив, когда исходное соглашение (например, о продаже) заключалось всерьез, то, хотя бы по тем или иным мотивам оно и было прикрыто другим, чисто маскировочным соглашением (например, о дарении), на юридическую силу действительно состоявшейся договоренности это обстоятельство никакого влияния не оказывало.

В то же время нельзя упускать из виду, что, рассматривая соглашение как существенный элемент договора, римское право обычно не допускало создания обязательств при помощи одних только голых соглашение. Поэтому каждый раз, когда в связи с договором говорят о соглашении, молчаливо предполагается, что оно либо облечено в требуемую форму, либо входит в число юридически признанных бесформальных соглашений.

Помимо недостатков формы, соглашение могло страдать и некоторыми другими пороками, сказывавшимися на его юридической силе. Имеются в виду пороки, относящиеся к субъектам и к формированию соглашения.

По субъектному признаку недействительными объявлялись соглашения рабов, а когда их заключал раб, наделенный пекулием, то участником таких соглашений считался не раб, а его господин. Вплоть до принятия Уложения Юстиниана на юридической силе соглашений перегринов отражался дуализм римского права: оставаясь ничтожными в рамках jus civile, они получали защиту со стороны jus gentium. Ничтожными были все без изъятия соглашения, заключенные с душевнобольными и с детьми в возрасте до 7 лет. Дети старше 7 лет и лица, объявленные расточителями, по общему правилу могли заключать лишь соглашения, в результате которых они становились кредиторами, но не должниками. Аналогичное правило действовало в отношении женщин, пока не был упразднен институт опеки, устанавливавшейся над лицами женского пола.

По характеру их формирования недействительными могли быть признаны соглашения, заключенные под влиянием заблуждения, угрозы, обмана.

Заблуждение (error) делало соглашение юридически порочным, если оно было существенным. Такой квалификации по римскому праву заслуживало лишь заблуждение, возникавшее вследствие того, что неправильно воспринимались: а) тип договора (error in negotio), когда, например, предложение о продаже ошибочно принято за намерение совершить дарственный акт; б) участник договора (error in persona), когда, например, заключение договора состоялось только потому, что один из контрагентов имел неправильные представления о личности второго контрагента; в) предмет договора (error in corpore), когда, например, предполагалось наличие в приобретаемой по договору вещи таких свойств, которыми на самом деле она не обладала.

Угроза (metus) в начальной стадии развития римского частного права вовсе не принималась во внимание и действительности заключенного соглашения ни в какой мере не затрагивала. Считалось, что даже вынужденная воля тем не менее является волей (coactus voluntas tarnen voluntas est) ,и контрагент, который, пусть под воздействием угрозы, заключил соглашение, хотел этого в гораздо большей степени, чем реализации самой угрозы. Очевидно, однако, что сколько-нибудь развитые правовые воззрения мириться с таким примитивным взглядом не могли. А когда он" вступил в явную коллизию с потребностями экономического оборота, отношение к угрозе изменилось коренным образом. Действовавший под влиянием угрозы должник получил со CTOpoHri претора два защитительных средства. Первое представляло собой возражение об угрозе (e.xceptio metus) и применялось в-случаях, когда исполнения договора, заключенного под влияием угрозы, требовал кредитор. Второе защитительное средство носило исковой характер. Это был иск, который в связи с угрозой должник мог предъявить кредитору (actio quod metus causa). Удовлетворение такого иска означало, что заключенный договор утрачивал силу, а исполненное стороны возвращали друг другу в целях восстановления прежнего состояния (restitutio in integrum).

Обман (dolus или dolus rr.alus) первоначально вызывал к себе со стороны норм римского частного права такое же безразличное отношение, как и угроза. В отличие от угрозы обман, исходивший не от договорного контрагента, а от третьих лиц, не встречал отрицательной реакции и со стороны претора. Но кредитор, обманутый должником, получал от претора исковую защиту, а когда жертвой обмана, исходившей от кредитора, становился должник, он мог противопоставить кредиторскому требованию об исполнении договора возражение, основанное на том, что договор заключен под влиянием обмана. Каждая из сторон имела также право, сославшись на обманные действия

другой стороны, потребовать полного восстановления прежнего состояния (возврата всего исполненного и т. п.).

Помимо соглашения существенным элементом договора является его предмет. Поскольку, с точки зрения римлян, всякое обязательство "дает кредитору право требовать от должника что-либо дать, сделать или предоставить (dare, facere, prae-stare), те же действия расценивались нормами римского права как возможный предмет договора. Но чтобы договор получил юридическое признание, этот предмет должен был соответствовать трем требованиям.

Во-первых, не допускалось заключение договоров по поводу действий, которые встречали моральное осуждение. Так обстояло, например, с договорами, возлагавшими на должника обязанность совершить убийство или какое-либо иное правонарушение. Они признавались недействительными с самого начала (nullius momenti sunt) как противные добрым нравам (contra bonos mores) и потому заслуживавшие этического порицания.

Во-вторых, важное значение имела осуществимость действий, принятых на себя по договору должником. Договор объявлялся недействительным независимо от того, становились ли указанные в нем действия неосуществимыми физически (как, например, при. продаже фактически умершего раба) или юридически (как, например, при продаже вещей, изъятых из оборота). Однако на более позднем этапе развития римского частного права было установлено, что если должник, вступая в договор, знал о невозможности исполнения, он обязывался к возмещению убытков, понесенных кредитором вследствие недействительности договора.

В-третьих, важная роль отводилась интересу кредитора, воплощенному в пред-мете договорного обязательства. Если этот интерес отсутствовал или хотя и не отсутствовал, но ставился под угрозу, заключенный договор не мог приобрести юридической силы. Такие последствия наступали, например, в случаях, когда продавец обязывался передать вещь, уже принадлежавшую покупателю и находившуюся в его обладании, или когда определение цены отчужденной вещи целиком предоставлялось усмотрению покупателя. В полном соответствии с частнособственнической природой римского права находилось также отрицание кредиторского интереса там, где предмет договора не мог получить.денежного выражения.

Юридическое действие предмета договора распространялось только на лиц, его заключивших. Римляне в продолжение длительного времени придерживались того взгляда, что договор не может ни обязывать третьих лиц, ни выговаривать совершение каких-либо действий в их пользу. Впоследствии, однако, в известных пределах была признана как та, так и другая возможность. С одной стороны, допускалось принятие должником договорных обязанностей в отношении не только самого себя, но и своих наследников (pro herede). Это и понятно, так как если

наследник по прямому указанию закона обязывался к погашению долгов наследодателя, трудно усмотреть какие-либо препятствия к тому, чтобы уже в момент заключения договора наследодатель, помимо самого себя, назвал в качестве обязанных лиц своих будущих наследников. С другой стороны, не исключались случаи совершения договора как в свою пользу, так и в пользу третьих лиц. По тем же мотивам, что и возложение на наследников долга, становилось возможным приобретение ими определенных прав благодаря действиям наследодателя, заключившего договор для себя и для своих наследников (mihi et heredes meo). Можно было также, предоставив приданое мужу, обязать его в случае развода вернуть приданое жене. Наконец, появился такой договор хранения, который обязывал хранителя выдать имущество не только сдавшему его на хранение, но и указанному последним третьему лицу.

Наряду с соглашением и предметом роль существенного элемента выполняло также основание договора (causa). Но если соглашение и предмет имели общее действие как неотделимые от договора его составные части, то основание подобной значимостью не обладало, да и не могло обладать, учитывая юридический смысл самого этого понятия.

Действительно, 1 вступая в договор, его участники делают это по каким-то причинам, многие из которых, известные одному, остаются неведомы второму контрагенту. Приобретается ли раб для целей личного обслуживания или для целей продажи-знает лишь покупатель, но не продавец. Причины такого рода - не более чем мотивы, побуждающие к заключению договора. Не принимаемые в обоюдный расчет во время установления договорных отношений, они не должны и в дальнейшем влиять на юридическую силу последних. Поэтому договор о покупке раба сохранял действие, хотя бы впоследствии отпали те конкретные потребности, ради удовлетворения которых раб фактически приобретался.

Есть, однако, такие причины, которые образуют непосредственное содержание заключаемого договора и потому в одинаковой степени известны каждому из его участников. Так, если продавец обязуется передать вещь покупателю, то он делает это только для того, чтобы покупатель со своей стороны обязался уплатить покупную цену продавцу. Вне действия причины такого рода либо вовсе не будет договора, либо вместо купли-продажи, носящей возмездный характер, произойдет совершение дарственного акта, лишенного каких бы то ни было элементов возмездности. Основанием и признается такая причина, в которой воплощается юридическая цель договора, придающая ему определенные типические свойства и делающая его таким, каков он есть, а не договором какого-либо иного типа. Понятно, что каждый в отдельности договор обладает своими специфическими основаниями. Если же рассматривать названное явление в самом общем его выражении, то оно мо-

жет быть сведено к одному из трех вариантов: causa credendi- принятие на себя обязанности в целях приобретения прав (как, например, при купле-продаже), causa donandi-принятие на себя обязанности в целях наделения правом другого (как, например, при дарении), causa solvendi-сложение обязанностей с другой стороны в целях освобождения от обязанностей самого себя (как, например, при прекращении договора с согласия обоих его участников).

Когда договор совершался в заранее предустановленной строго ритуальной или иной четко предопределенной форме, связующее действие приобретала сама эта форма, и стороны обязывались к исполнению договора, даже если бы он не имел под собой каких-либо оснований. Такое значение придавалось, например, стипуляции, обязывавшей своих участников не тем или иным основанием, а силою произнесенных слов. Но в пределах, в каких допускалось совершение бесформальных контрактов, они могли быть оспорены любым из контрагентов по мотивам отсутствия необходимых оснований, например ввиду того, что, хотя. соглашение о займе состоялось, фактического предоставления заемной суммы не последовало, и потому нельзя обязывать должника к уплате кредитору денег, указанных в договоре. Оспариванию безосновательного, но еще не исполненного договора служило требование, именовавшееся condictio sine causa (кондикция, ссылающаяся на отсутствие основания). Если ко времени возникновения спора такой договор был уже исполнен, интересы потерпевшей стороны защищались требованием, которое называлось condictio indebiti (кондикция, направленная на возврат недолжно полученного). -

Таковы существенные элементы договора, оценка и само наличие которых н-аходились в тесной связи с его действительностью.

Случайные элементы (accidentalia) в отличие от существенных не относятся к, числу необходимых, и если появляются в договоре, то лишь по желанию заключивших его контрагентов. Разнохарактерные варианты использования случайных элементов были обобщены римскими юристами, подвергшими их определенной классификации. Павел, например, выделял четыре группы элементов такого рода. В произведениях других юристов встречалось иногда упоминание об элементах, не фигурировавших у Павла. В целом же можно говорить о шести видах условий; нередко включавшихся в договор не потому, что это требовалось для его действительности, а потому, что нуждаемость в них испытывали сами участники договора.

1. Срок (dies) применялся для того, чтобы определить момент, к которому приурочено начало или прекращение действия договора. Если договор начинал действовать немедленно, но наступление установленного срока это действие прекращало, такой срок назывался отменительным (dies ad quern -«срок, до которого»). Такова, например, природа срока, на который

имущество сдается внаем. Когда же нужно было отсрочить вступление в действие заключенного договора, прибегали к отлагательному сроку (dies a quo-«срок, начиная с которого»). Так происходило, например, в случаях заключения договора найма с условием фактической передачи имущества 1 нанимателю по истечении определенного времени.

При отлагательном сроке, так же как и при отменительном, обязательство возникает уже в момент заключения договора, однако исполнение его откладывается на определенный период (praesens obligatio est, in diem autem dilata solutio). Юридическое действие наступившего отлагательного 1 срока начинается с момента его наступления (ex nunc), а не с обратной силой- не со времени, когда договор был фактически заключен (ех tune). Отсюда следует, например, что если предметом исполнения является плодоприносящая вещь, то к наступлению отлагательного срока должник обязан передать кредитору только саму вещь, но не плоды, принесенные ею со времени "заключения договора.

Срок мог быть обозначен точным календарным днем (dies certus-определенный срок) или каким-либо событием (dies incertus-неопределенный срок), например окончанием сбора урожая,или наступлением поры осенних дождей. От календарного дня событие.отличается тем, что заранее нельзя предсказать точное время его наступления. Если, однако, природа^события такова, что оно рано или поздно, но все же должно наступить, ссылка на него в договоре определяет именно срок, а не что-либо иное.

2. Условие (conditio) подобно сроку вводилось для того, чтобы к нему приурочить прекращение действия договора (от-менительное условие) или вступление его в действие (отлагательное условие). Например, продается раб с тем, что продажа будет признана несостоявшейся, если он обнаружит, неспособность к обучению гладиаторскому искусству, или даритель обязуется передать имущество- в собственность одаряемого при условии, что предпринимаемое им морское путешествие завершится благополучно. В то же время условие существенно отличается от срока. Если срок определим как календарной датой, так и событием, то значение условия может быть придано только событию, и притом такому, наступление которого лишь вероятно, но отнюдь не обязательно. Вполне осуществимо поэтому выражение условия посредством как положительного события (например, «если судно прибудет из Азии»-si navis ex Asia vene-rit), так и события отрицательного (например, «если судно из Азии не прибудет»-si navis ex Asia non venerit). Важно лишь, чтобы событие, избранное в качестве условного, соединяло в себе обязательные для него нравственные, правовые и фактические качества.

Не допускалось включение в договор противонравственного условия, такого., например, как si divertit-«если расторгнет

брак». Не могло также выполнять роли условия неосуществимое событие, независимо от того, страдало ли оно невозможностью физической (например, si Titius caelum digito tetigerit- если Тит достанет пальцем небо) или юридической (например, si Titius nupserit ante pubertatem-если Тит вступит в 1 брак до совершеннолетия). Кроме того, условное событие должно относиться к будущему, а не к прошедшему времени. Если оно относится к прошедшему времени и, следовательно, уже состоялось, то при отлагательном условии договор становится безусловным, а при отменительном - недействительным.

3. Место (locus) определяло тот конкретный пункт, в котором должно было последовать исполнение заключенного договора. Зачастую оно с очевидностью явствовало из обстановки, в условиях которой совершался договор, или предопределялось ритуалом, сопутствовавшим его совершению. Если, например, договор заключался посредством меди и весов (per aes et libram), то одновременно с необходимыми ритуальными действиями и в том же самом месте производилось его исполнение. В остальных случаях стороны могли определить это место в заключенном договоре по собственному усмотрению, приурочив его к месту расположения хозяйства должника или кредитора, пункту прибытия груза на морском судне и т. п. А поскольку кредитор вправе требовать доставки предусмотренного договором исполнения к указанному месту, то все связанные с такой доставкой затраты считались оплаченными внесенной им денежной суммой и относились поэтому на счет должника.

4. Способ (modus) специально привлекался в. условиях, когда обычно принятый порядок исполнения договорного обязательства нужно было подвергнуть определенным изменениям.

Первое из таких изменений связано с альтернативным исполнением. К нему прибегали в обязательствах, установленных по поводу двух или нескольких предметов, но впоследствии 1 исполнявшихся только одним из них, выбранным должником или наделенным правом выбора кредитором. Например, по соглашению о продаже одного из двух рабов ограниченное определенным сроком право выбора было предоставлено покупателю. Если к наступлению этого срока были живы оба раба, покупатель мог выбрать любого из них. В случае гибели одного, но сохранения в живых другого покупатель вправе был остановить свой выбор на первом, и тогда договор прекращался ввиду его неисполнимости, либо на втором, и тогда договор подлежал исполнению, несмотря на гибель одного из его предметов.

Второе возможное изменение порядка реализации договора воплощено в факультативном исполнении (facultas solutionis). Здесь уже обязательство связано с одним, а не с двумя или несколькими предметами, но должнику предоставляется право заменить его каким-либо другим предметом, например вместо указанного в договоре раба выплатить его стоимость в обусловленной сумме. Если единственный предмет договора погиб-

нет, то, несмотря на возможность замены, обязательство прекратится. При сохранении же этого предмета должник может исполнить договор также путем передачи кредитору его заменителя.

5. Дополнение (äccessio) применялось сравнительно редко, так как смысл его состоял в том, чтобы обязать должника исполнить заключенный договор не непосредственно кредитору-, а указанному им третьему лицу. Иногда, однако, надобность в использовании дополнения возникала. Так происходило, например, в случаях, когда продавец, обязанный доставить приобретенные предметы покупателю, поручал их доставку судовладельцу по заключенному с ним в этих целях специальному договору. Но и при таких обстоятельствах участниками договора оставались должник и кредитор, а не привлеченные ими третьи лица. Поэтому и все возникавшие из договора правовые вопросы должник и кредитор решали друг с другом, а не с указанными лицами.

6. Штрафная стипуляция (stipulatio poenae) имела своей целью установить размер денежной суммы, которую должник обязывался уплатить кредитору в" случае неисполнения договора. Как будет видно из дальнейшего, сторона, нарушившая договор, обязана возместить.убытки, понесенные вследствие этого другой стороной. ^Но подобная мера не всегда оказывалась осуществимой фактически, так как убытки могли не возникнуть, а если возникали, то зачастую трудно было исчислить их действительную величину. И если контрагенты хотели уже при заключении договора укрепить свои позиции на случай будущей неисправности одного из них, это можно было сделать при помощи "штрафной стипуляции. Благодаря ей сумма возможного ущерба определялась еще до того, как один"из контрагентов допускал нарушение своих договорных обязанностей. Оформлялась же штрафная стипуляция, как-и всякая стипуляция вообще, посредством вопроса, заданного одной стороной, и-утвердительного ответа, последовавшего, от другой стороны (например, si Pamphilum поп dederis, centum dare spondes? Spondeo: если не передашь Памфила, обещаешь дать сто сестерциев? Обещаю).

При всей жизненной значимости рассмотренных договорных элементов без них могли вполне обходиться разнообразные конкретные договоры. Поэтому, лишь обусловленные, самими сторонами, они приобретали качества юридической обязательности. Что же касается правовой силы договора, то она не находилась в какой-либо зависимости от случайных договорных элементов и, несмотря на их отсутствие в данном конкретном обязательстве, проявляла себя в полной мере, опираясь на совокупность неотделимых от договора существенных его элементов.

Субъекты договора. Тот, кто заключал договор, становился его субъектом. Римское право относилось к договору как к сугубо личной связи, и заключение его при содействии третьих

лиц, по общему правилу, не допускалось. Лишь для подопечных договоры могли заключаться их опекунами и попечителями. В определенных условиях юридическую силу приобретали договоры, заключенные рабом для своего господина или подвластным сыном для paterfamilias. Это происходило, когда они опирались на выделенный им пекулий, а в таком случае второй контрагент управомочивался во исполнение договора предъявить иск de peculio (из пекулия), либо когда соответствующие действия совершались по специальному поручению, и интересам второго контрагента служил иск quod jussu («о чем распорядился» господин или paterfamilias). Им могло быть также поручено ведение морской или обычной торговли, и в распоряжение лиц, вступавших через их посредство в договорные обязательства, предоставлялись иски, соответственно именовавшиеся actio exercitoria и actio institoria.

Обычно на стороне как кредитора, так и должника выступало одно лицо, становившееся субъектом договора. Не исключалось, однако, участие на каждой из них либо даже одновременно на обеих сторонах двух или нескольких-лиц (duo aut plures rei credendi, duo aut plures 1 rei debendi). В таком случае обязательство, связанное с делимой вещью (например, с деньгами), исполнялось в равных долях каждым из должников каждому кредитору. Так, если предмет долга составляли 90 сестерциев, то каждый из трех кредиторов мог получить и каждый из трех должников был обязав выплатить 30 сестерциев. При неделимости предмета долга или с общего согласия всех участников договора возникшее обязательство становилось неделимым ив свою очередь строилось как корреальное или солидарное.

Корреальное обязательство при нескольких кредиторах и одном должнике позволяло любому из кредиторов требовать исполнения в полном объеме, а при нескольких должниках и одном кредиторе исполнения в полном объеме можно было требовать от любого из должников. Оно прекращалось не только исполнением, но также и сложением долга хотя бы одним кредитором даже с одного из должников или предъявлением к любому должнику иска, хотя бы это привело не к полному, а только к частичному исполнению, например к уплате всего лишь половины причитающейся по договору денежной суммы.

Солидарные обязательства могли возникнуть только по отношению к содолжникам, а не к сокредиторам. Каждый кредитор и здесь приобретал право требовать исполнения в полном объеме от любого из должников. Но прекращалось солидарное обязательство лишь в результате исполнения, а не каким-либо иным способом, и при условии, что исполнение произведено целиком, а не в какой-либо части долга. Поэтому сложение долга с одного из должников не освобождало от обязательства других должников, как и обращение к. одному из них с иском, приведшее к уплате части долга, не исключало после-

дующего предъявления к прочим обязанным новых исков до тех пор, пока не удавалось добиться погашения долга в полном объеме.

Появление нескольких лиц на стороне кредитора или должника вызывалось различными обстоятельствами и могло быть оформлено разнообразными способами. В числе последних особо выделяются adstipulatio и adpromissio.

Adstipulatio-это способ присоединения новых лиц к кредитору. В старом цивильном праве адстипуляция оформлялась путем заключения с тем же должником относительно того же самого предмета такого договора, как и заключенный первоначальным кредитором. Претор упростил эту процедуру, сведя ее к бесформальному акту, совершенному в дополнение к исходному договору. В результате выполнения указанных требований адстипулятор приобретал точно такие же права, как и кредитор, к которому он присоединялся.

Adpromissio-это способ присоединения новых лиц к должнику. Сперва он выражался в форме sponsio (обещания), суть которого сводилась к тому, что на вопрос кредитора - idem spondesne? (обещаешь то же самое?) присоединившийся должник отвечал - spondeo (обещаю). Но подобный способ дрпу- скался лишь в отношении строго формальных контрактов и только в момент заключения исходного договора. Претор выработал иную процедуру, служившую той же цели и именовавшуюся fidejussio (распоряжение или заявление, опирающееся на доверие). Она также основывалась на заданном в установленной словесной форме вопросе и утвердительном ответе на этот вопрос, но могла быть применена к любым договорам даже после того, как состоялось их заключение.

Наряду с присоединением новых могли быть заменены первоначальные участники договора. Юридическим средством такой замены являлась новация (novatio). Для своего осуществления новация требовала определенных условий. К их числу относились:

а) действительность новируемого договора в смысле соблюдения формы, когда речь шла о формальном контракте, и всех других требований, которые к действительности договора предъявлялись. Если исходный договор недействителен, то-он непригоден к юридическому оживлению и посредством новации;

б) намерение произвести новацию (animus novandi). Участвующие в договоре стороны, заключая новое соглашение, могли отнюдь не стремиться к тому, чтобы прекратить действие прежнего договора. Тогда произошла бы не новация, а установление нового обязательства параллельно со старым;

в) тождество долга (idem debitur). Обязательство, возникшее в результате новации, должно обязывать к тому же самому действию, которое вытекало из первоначального обязательства. В противном случае происходила не новация, а за-

ключение нового договора независимо от старого;

г) появление чего-то нового (aliquid novi). В связи с этим требованием римляне различали два вида новации.

Первый вид-новация между теми же самыми субъектами (novatio inter easdem personas). Она заключалась в том, что кредитором и должником продолжали оставаться заключившие договор лица, но посредством новации они присоединяли к договору какие-то из ранее отсутствовавших в нем элементов, например условие или срок. Могло быть произведено и более существенное изменение, связанное с переходом от одного типа договора к другому. Так обстояло, например, в случаях, когда по соглашению продавца с покупателем, получившим вещь, но еще не оплатившим ее, купля-продажа объявлялась прекращенной, а сумма долга оформлялась при помощи sponsio в предмет новой обязанности.

Второй вид - новация между новыми субъектами (novatio inter novas personas). Именно этот вид новации приводил к перемене участников договора, которая выражалась в замене должника или кредитора.

Замена должника носила наименование expromissio. Она про-производилась по соглашению между -кредитором и новым должником. Поскольку прежний должник из обязательства выбывал и тем самым освобождался от связанного с этим бремени, римляне считали, что его согласия для привлечения нового должника не требуется.

Замена кредитора носила наименование delegatio. Она производилась по соглашению кредитора и должника между собой и с новым кредитором. Допускалась уступка не только прав по договору, но и права на иск, служащего их принудительному осуществлению. Ввиду недопустимости судебного представительства эта юридическая форма зачастую использовалась в Древнем Риме, чтобы таким путем поручить ведение судебного дела избранному заинтересованным лицом представителю. Замена кредитора могла быть также проведена путем использования упоминавшейся ранее адстипуляции. Ее прямое назначение состояло в том, чтобы привлечь другое лицо на сторону кредитора. Но так как это лицо вследствие адстипуляции тоже становилось кредитором, то, воздерживаясь от осуществления своих собственных правомочий, первоначальный кредитор фактически уступал их адстипулятору. Каким бы, однако, способом ни произошло выбытие из обязательства первоначального кредитора, он отвечал перед новым кредитором лишь за действительность уступленного права, но не за его исполнимость.

Действие договора. Договор заключается для того, чтобы быть исполненным. В исполнении договора и состоит его действие. Если он не исполняется добровольно, можно добиваться исполнения в принудительном порядке, поскольку обеспечено санкцией возникшее из договора обязательство. При отсутст-

вии такого обеспечения, характерном для натуральных обязательств, осуществимо лишь добровольное, но не принудительное исполнение. И только когда наступает невозможность исполнения, исключаются как принудительные, так и добровольные способы его реализации.

Решение вопроса о том, стало ли исполнение обязательства невозможным, римляне ставили в зависимость от связи обязательства с индивидуально определенными вещами (species) или с вещами, определенными родовыми признаками (genus).

В обязательствах, связанных с индивидуально определенными вещами, невозможность исполнения наступала вследствие их гибели. Так, если сданное внаем, но еще не переданное нанимателю имущество погибло, наймодатель уже не сможет выполнить свою обязанность по его передаче, и обязательство прекратится ввиду наступившей невозможности исполнения. Понятно, что при определении последствий этого факта учитывалась степень причастности к нему договорных контрагентов. Когда невозможность исполнения возникала по вине одной из сторон или в результате допущенной ею просрочки, она обязывалась возместить убытки, образовавшиеся по этой причине у другой стороны. Но независимо от того, есть ли основания возлагать обязанность по возмещению убытков на одну из сторон или такие основания отсутствуют, раз индивидуально определенная вещь, по поводу которой установлено обязательство, погибла, .исполнение его становилось невозможным.

В обязательствах относительно вещей, определенных родовыми признаками, невозможность исполнения с точки зрения норм римского права вообще исключалась. Этот вывод вытекал из общепризнанного в Древнем Риме положения о том, что род погибнуть не способен (genus perire non censetur). И если, например, свою обязанность передать во временное пользование контрагента 5 рабов должник имел в виду выполнить за счет тех, которые возвращались из операции по заморской торговле и погибли вследствие кораблекрушения, то это не исключало исполнения той же обязанности силой других рабов, принадлежавших должнику, а при их отсутствии - силой рабов, всегда с избытком предлагавшихся на рынках работорговли. С еще большей определенностью изложенный вывод был сделан в отношении денежных обязательств, исполнение которых могло для данного конкретного должника стать сколь угодно затруднительным, но ввиду постоянного наличия денег в экономическом обороте никогда не становилось невозможным.

Рассматривая исполнение как важнейшую, форму действия договоров, римские источники исходили из того, что оно должно производиться в точном соответствии с договорными условиями. Особое внимание при этом уделялось условию о сроке исполнения. Его 1 нарушение, именуемое просрочкой, обозначалось такими терминами, как тога (задержка), cessatio (бездействие), frustratio (тщетное ожидание). Но чаще всего просрочка назы-

валась тога. Она могла проявиться как просрочка должника, не выполнившего своевременно своей обязанности что-либо дать, сделать или предоставить, и как просрочка кредитора, который вследствие своего отсутствия или несовершения необходимых встречных действий лишил должника возможности своевременно вручить ему причитающееся по договору исполнение.

Просрочка должника (mora debitoris) признавалась наступившей лишь при условии, что кредитор к установленному сроку потребовал от него исполнения. Если такое требование (inter-pellatio) со стороны кредитора не последовало, сам факт истечения указанного в договоре срока не означал, что, не исполнив своей обязанности к этому времени, должник допустил просрочку. Как говорили римские юристы, dies non interpellat pro homine (срок не напоминает вместо человека). Оказавшись же в состоянии просрочки, должник отвечал как за наступившую в это время невозможность исполнения, так и за убытки, возникшие вследствие просрочки кредитора. В обязательствах по поводу вещей, определенных родовыми признаками, и особенно в денежных обязательствах он обязывался за время просрочки уплатить кредитору проценты в установленном размере (мораторные проценты).

Просрочка кредитора (mora creditoris) управомочивала должника по нормам старого цивильного права бросить вещь, подлежавшую передаче во исполнение договорного обязательства. Претор существенно смягчил это последствие, обязав должника не бросать вещь, а доставить туда, где ее мог бы взять кредитор, с отнесением на счет последнего всех связанных с такой доставкой расходов. На допустившего просрочку кредитора переносился также риск любых случайностей, происшедших во время просрочки в сфере его договорных отношений с должником.

Помимо срока, могли быть нарушены и различные иные условия, определенные договором/ Тогда наступали последствия, установленные на случай нарушения договорного обязательства.

Последствия нарушения договора. В древнейшие времена нарушение договора влекло за собой санкции, применявшиеся против личности должника, вплоть до его убийства или продажи в рабство. Со временем эти жестокие меры во все возрастающих масштабах уступали место различным способам имущественного воздействия, начиная с изъятия в принудительном порядке вещей, которые должник был обязан передать кредитору, и кончая возмещением убытков, понесенных кредитором вследствие неисправнрсти должника.

Убытки подразделялись на различные виды с учетом их характера и обусловленности фактом нарушения договора.

По характеру убытков было принято различать damnum emergens (реальный ущерб) и lucrum cessans («прекращенная» или «упущенная» выгода). Так, если по вине нанимателя раб погибал до истечения срока договора, то стоимость погибшего

раба составляла damnun emergens, а наемная плата, которая могла бы быть наймодателем получена за оставшуюся часть договорного срока,- lucrum cessarfs.

По характеру обусловленности убытков фактом нарушения договора они подразделялись на убытки прямые (circa rem) и косвенные (extra rem). Ясно, что в приведенном примере с гибелью раба «упущенная» выгода состояла не только 1 в наемной плате, которую наймодатель мог получить по нарушенному нанимателем договору, но и в доходах, которые эксплуатация раба приносила бы в последующее время. Первая часть «упущенной» выгоды и составляет прямые, а вторая - косвенные убытки. Точного критерия их размежевания римские источники не формулировали, а обращавшиеся к этому критерию юристы Древнего Рима определяли его настолько индивидуально, что он не переставал быть предметом постоянных споров и контроверз.

Что же касается практических последствий изложенной классификации, то они заключены в том, что возмещению подлежали как реальный, ущерб, так и «упущенная» выгода, однако в пределах прямых, но не косвенных убытков. По некоторым искам возмещение убытков не должно было превышать однократной, а со времен Уложения Юстиниана двойной стоимости поврежденного или уничтоженного имущества. В спорных случаях размер убытков, подлежащих компенсации, определялся истцом под присягой (jusjurandum ad litem) или по усмотрению судьи, назначенного в этих целях по требованию спорящих сторон.

Для того, однако, чтобы обязать сторону, нарушившую договор, к возмещению убытков, было недостаточно одного только факта их обусловленности допущенным нарушением. Требовалась также вина нарушителя. Ни нормы римского права, ни римская юриспруденция общего понятия вины не знали. Но в них уделено значительное внимание отдельным видам виновности, причем главный водораздел лежал между умыслом и неосторожностью.

Умысел (dolus) имелся во всех случаях, когда нарушение договора являлось следствием недобросовестности неисправной стороны. Иными словами, все, что противоречило добросовестности (fides), приобретало значение умысла (dolus). В обязательствах по договорам, закрепленным в цивильном праве и именовавшимся договорами stricti juris (точного права), юридическое значение придавалось только умыслу. Нарушение их по неосторожности не порождало права на компенсацию убытков у потерпевшей стороны.

Неосторожность (culpa) .рассматривалась как «оборотная сторона» той осмотрительности (diligentia), которую должен проявлять участник договора, чтобы обеспечить надлежащее его исполнение. Когда необходимые требования внимательности и осмотрительности не соблюдались, следствием этого станови-

лась неосторожность. Неосторожность имела значение для договоров, не закрепленных в цивильном праве, а получивших признание со стороны претора и потому названных договорами bona fidei (доброй совести). Для ответственности за убытки, вызванные нарушением таких договоров, если они носили воз-мездный характер, достаточно было неосторожности. К участникам безвозмездных договоров предъявлялись пониженные требования: они, как правило, могли быть обязаны к возмещению убытков не при неосторожности, а только при умысле.

Неосторожность в свою очередь подразделялась на грубую и легкую.

Грубая неосторожность (culpa lata) выражалась в непринятии необходимых для исполнения договора мер, которые при-, нял бы каждый, будь он участником этого договора. Ола, как говорил Ульпиан, есть следствие непонимания того, что понимают все (поп intellegre quod omnes intelleguntur). Будучи видом неосторожности, грубая неосторожность учитывалась лишь. в договорах bona fidei. Но здесь она приобретала такое же значение, как и умысел, т. е. влекла за собой обязанность возместить убытки при нарушении как возмездных, так и безвозмездных договоров.

Легкая неосторожность (culpa levis) определялась по-разному при конструировании ее на основе абстрактного и конкретного критерия оценки поведения обязанного лица. Абстрактный критерий (culpa levis in abstracto) предполагал соблюдение таких требований, которым следовал самый осмотрительный глава семейства (diligentissimus paterfamilias). Конкретный критерий не шел дальше тех требований осмотрительности, которые данное лицо обычно^облюдало в своем собственном деле (diligentia quam in suis rebus). По общему правилу, там, где для ответственности за убытки было достаточно простой неосторожности, во внимание принималась такая простая неосторожность, которую можно вывести из абстрактного критерия. К конкретному критерию прибегали лишь в некоторых, обычно безвозмездяых, договорах. Так, лицо, принявшее на себя чье-либо поручение, обязывалось выполнить его не хуже, чем оно вело свои собственные дела. При одинаково беззаботном обращении как со своими, так и с чужими делами оно не несло -ответственности за убытки, возникшие вследствие такой беззаботности, если последняя не достигала грубой неосторожности, влекшей такие же последствия, как и умысел.

По соглашению, достигнутому между договорными контрагентами, ответственность могла быть сужена или расширена сравнительно с ее рамками, закрепленными в правовых нормах. Но эта возможность также ставилась в определенные границы. Стороны имели право сузить основания своей ответственности, исключив из их числа неосторожность. Однако такое соглашение не имело бы силы, если бы оно распространялось на умысел. Стороны управомочивались также расширить осно-

вания своей ответственности, включив в их число и невиновное поведение. Достигнутая между ними по этому поводу договоренность означала введение ответственности за случай. Вместе с тем римляне различали простой случай (casus), означавший всего лишь невиновность, и чрезвычайный случай-непреодолимую силу (vis major), воплощавшуюся в наводнении, землетрясении и других непредотвратимых стихийных явлениях. Расширение ответственности могло быть распространено только на простой случай. Непреодолимая сила исключала ответственность, хотя бы стороны и пришли к противоположному соглашению.

Наряду с ответственностью за собственные действия, римское право знало также ответственность за действия третьих лиц и за вредоносные проявления вещей 1 (например, животных). Для возложения такой ответственности считалось необходимым, чтобы вещи, вызвавшие вредные последствия, принадлежали субъекту, привлеченному к ответственности, а третьи лица были ему подвластны или совершали какие-либо действия по его поручению. При таких обстоятельствах этот субъект обязывался осуществлять надлежащий надзор (custodia) за своими людьми и вещами. В случае невыполнения названной обязанности констатировалась так называемая вина в надзоре (culpa in custo-diendo). Она и служила основанием возложения обязанности возместить убытки, возникшие по этой причине.

Обеспечение договоров. Хртя заключенный договор охранялся в Древнем Риме такой мерой, как обязанность возместить вызванные его нарушением убытки, сама по себе возможность возникновения этой обязанности не всегда создавала у кредитора полную уверенность в надлежащем и своевременном исполнении обязательства должником. Несмотря на нарушение договора, убытки могли и не возникнуть, а если бы они возникли, то при недостаточности имущества должника отсутствовал бы источник не только для компенсации убытков, но и для взыскания основной суммы договорного долга. Нормы римского права разрешали поэтому в процессе заключения договора снабдить его дополнительными обеспечительными мерами. Такие меры, вводимые по соглашению сторон, и охватываются понятием обеспечения договора.

Обеспечительный характер носили, например, упоминавшиеся ранее штрафные стипуляции, которые позволяли потерпевшей стороне взыскать обусловленный штраф, если даже неисправность, допущенная другим контрагентом, никаких убытков ей не причинила. Обеспечительное действие имело также оформленное адпромиссией привлечение на сторону должника одного или нескольких содолжников, которые вместе с ним отвечали перед кредитором за погашение долга и тем самым упрочивали исполнимость заключенного договора.

Но адпромиссия страдала тем недостатком, что сопровождалась произнесением предустановленных словесных формул

и требовала личного присутствия как кредитора, обращавшегося к адпромиссору с соответствующим вопросом, так и самого ад-промиссора, от которого на заданный вопрос должен был последовать утвердительный ответ. Взиду появления в условиях развитого экономического оборота необходимости устранить эти недостатки вырабатываются два других служивших той же цели обеспечительных средства.

Первое из них получило название acceptum ärgentarium (принятие платежа) и сводилось к тому, что после заключения договора, обязавшего должника к платежу, третье лицо уславливалось с кредиторам о 1 принятии возникшего долга на себя, если он не будет своевременно погашен основным должником. Второе обеспечительное средство фигурировало под наименованием mandatum pecuniaecredendae (поручение выдать заем) и отличалось той особенностью, что третье лицо поручало будущему кредитору.предоставить заем будущему должнику с принятием на себя всей полноты ответственности за своевременное погашение выданного займа. Третье лицо выполняло, таким образом, функции поручителя, и в обоих случаях возложенная на него обеспечительная обязанность возникала в силу простого соглашения, заключенного с кредитором либо в непосредственном общении, либо посредством писем или через посланца.

Рассмотренные способы обеспечения договоров являлись личными в том смысле, что они либо порождали дополнительные обязанности у основного должника (штрафные стипуляции), либо, помимо него, обязывали перед кредитором иных лиц (адпромиссия и др.). Им противостояли вещные обеспечительные средства, действие которых проявлялось не в увеличении численности обязанностей или обязанных лиц, а в специальном выделении определенных вещей как возможных объектов взыскания долга, не погашенного добровольно должником. К числу таких средств в Древнем Риме относились фидуциарная продажа, залог и ипотека.

Фидуциарная продажа (от слова fiducia-доверие) состояла в том, что в обеспечение принятой на себя обязанности должник передавал кредитору какое-либо имущество, оформляя такую передачу как продажу. Это и позволяло кредитору в случае неисправности должника удовлетворить свои претензии путем реализации полученного имущества на правах его собственника. Но совершавшийся акт был не просто продажей, а доверительной (фидуциарной) продажей, основанной на предположении, что кредитор не злоупотребит своим правом и возвратит вещь должнику в обмен на надлежащее исполнение последним своей обязанности. Отмеченное качество фидуциарной продажи, вызывая значительную неопределенность в положении должника, оказывало на ее использование сдерживающее воздействие.

Залог (pignus) как раз и имел перед фидуциарной прода-

жен то преимущество, что обусловливал переход заложенной) вещи не в собственность, а лишь во владение кредитора. Только неисправность должника давала кредитору право в целях удовлетворения своих требований совершить в отношении этой вещи необходимые распорядительные дейстазия. До тех пор, пока такая необходимость не возникала, кредитор пользовался лишь поссессорной защитой. Петиторная защита ему не предоставлялась, и он не мог предъявить виндикационного иска об отобрании заложенной вещи, если бы она оказалась в чужом незаконном владении. Таким образом, упрочивая по сравнению с фидуциарной продажей позиции должника, залог существенно ослаблял позиции кредитора. 1

Ипотека (hypotheca), так же как и залог, сопряжена с выделением определенного имущества в целях обеспечения надлежащего исполнения договора. Но предмет ипотеки, в 1 отличие от предмета залога» кредитору не передавался, а продолжал оставаться у должника. В результате, несмотря на ипотеку, должник сохранял возможность пользоваться имуществом, что было особенно существенно для таких объектов, как земля, чаще всего выполнявшая обеспечительные функции. Вместе с тем достаточную защиту получали интересы кредитора, так как в случае неисправности должника он управомочивался на истребование вещи, а с момента истребования приобретал ровно такие/ же возможности, как и создаваемые правом залога.^

Если, однако, отвлечься от того, что предмет залога передавался кредитору, а предмет ипотеки оставался у должника, то в остальном названные способы обеспечения договора тождественны по их юридическому содержанию. Оба они носили вещный характер и обладали акцессорной природой как зависимые в своей юридической силе от силы обеспеченного ими основного обязательства. Тот и другой чаще всего основывались на соглашении сторон, но иногда создавались судом для обеспечения исполнимости принятого им решения, а при определенных обстоятельствах возникали в силу прямого указания закона. Закон предоставлял, например, залоговое (ипотечное) право собственнику земли в отношении урожая и имущества арендатора, фиску в отношении всего имущества должника и т. п. Но что бы ни служило основанием этого права, оно прекращалось вследствие реализации его предмета, прекращения обеспеченного им обязательства либо отказа самого управо-моченного.

Правовое действие залога и ипотеки проявлялось в двух важнейших формах:

а) jus. possidendi (право удержания). Это право возникало при залоге в момент его установления, а при ипотеке-в момент истребования ее предмета, обусловленного нарушением основного обязательства;

б) jus distrahendi (право распоряжения). Поначалу креди-

тор при неисправности должника имел только право удержания вещи. Право продажи возникало лишь, когда оно специально оговаривалось в соглашении о залоге или ипотеке. Римские юристы классического периода истолковали приведенное правило в том смысле, что оно предполагает (презюмирует) наличие подобной оговорки в любом фактически состоявшемся соглашении. Вследствие такого толкования право продажи признавалось уже возникшим всякий раз, когда не оговаривалось прямое его запрещение. Но и запрещение не устраняло продажи в случае,если договор оставался неисполненным, несмотря на обращенные к должнику троекратные требования кредитора.

Прекращение договора. Нормальным способом прекращения договора являлось его исполнение (solutio). Договор признавался исполненным, если предоставлялось то, что было должно (praestatio rei debitae). Должное (надлежащее) исполнение включало в себя следующие элементы:

совершение указанных в договоре действий. Если, например, должник, получивший денежный заем, погашал его деньгами, обязательство считалось исполненным. Предоставление вместо денег в том же примере земли или иного имущества допускалось лишь с согласия кредитора и имело силу не исполнения, а так называемой дачи для исполнения (datio in sölutum). При таких обстоятельствах признание договора исполненным требовало, чтобы кредитор либо оставил полученное имущество за собой, либо смог продать его по цене, равной предоставленной взаймы денежной сумме. Не разрешалось также исполнять обязательство по частям, если такое исполнение не вытекало из договорных условий или если оно не производилось с согласия кредитора;

исполнение самим должником. Указанное требование обусловливалось долгое время господствовавшим взглядом на обязательство как на сугубо личную связь. По мере преодоления этого взгляда сужалась сфера действия требования о личном исполнении, а в Уложении Юстиниана оно распространяется уже только на договоры, тесно связанные с личностью должника (например, принявшего имущество для безвозмездного хранения и потому обязанного заботиться о нем как о своем собственном имуществе). В остальных случаях должник имел право как. исполнить договор лично, так и поручить его исполнение третьим лицам;

исполнение лично кредитору. Если кредитор состоял под опекой или попечительством, исполнение должно было вручаться опекуну или попечителю. И лишь при наличии в самом договоре или последующем.присоединении к нему условия, именовавшегося adjectus solutionis causa (дословно-дополнение ради исполнения), исполнение производилось указанным кредитором третьим лицам;

оформление исполнения. Нормы римского права признавали

договор исполненным, лишь когда это удостоверялось в такой же форме, как и его заключение (contrarius actus - буквально «противоположное действие»). В результате строго формальные контракты становились для их участников вдвойне осложненными, а не связанные с особой формой обходились без нее и на стадии исполнения обязательства.

К тому же эффекту, что и исполнение, приводил зачет (сот-pensatio). Если, например, обязанный уплатить по договору займа 50 сестерциев вправе получить от своего контрагента такую же сумму по договору купли-продажи, то вследствие встреч-ности обоих требований можно было объявить погашенными каждое из них. Это и составляло зачет, определенный Модести-ном как взаимное погашение должного и причитающегося (debiti et crediti inter se contributio). Упрощая процедуру исполнения договора, зачет создавал также определенные преимущества тем его участникам, контрагенты которых ввиду несостоятельности могли рассчитаться по долгам не полностью, а лишь в определенной пропорции (например, за каждый сестерций долга уплатить только 1 /з сестерция). Поскольку в совпадающих суммах встречных требований зачет производился полностью, благодаря ему от действия подобной пропорции уходил кредитор, получавший исполнение в форме зачета.

Договор мог быть также прекращен при помощи рассмотренной ранее новации или посредством сложения долга. Но если новация на базе прекращенного создавала новый договор, то сложение долга полностью порывало обязательственные связи между договорными контрагентами. В древнейшие времена сложение долга оформлялось способом, противоположным сти-пуляции: не кредитор, а должник задавал вопрос о том, освобождается ли он от ранее обещанного (quod ego tibi promissi, habesne acceptum?), и последовавший за этим положительный ответ кредитора (habeo) означал, что обязательство прекращено. Позже аналогичный результат мог уже быть достигнут путем торжественно произнесенного кредитором одностороннего заявления (acceptillatio), если должник освобождался от обязательства безоговорочно и безусловно, не частично, а полностью, включая не только основные, но и дополнительные обязанности (например, как сумму первоначального долга, так и начисленные на нее проценты). Претор для тех же целей ввел pactum de поп petendo (соглашение о том, чтобы не требовать), который представлял собой бесформальное соглашение, достаточное для сложения долга полностью или частично, безусловно или под определенным условием. Это соглашение могло быть личным или вещным. В первом случае от долга освобождался лишь сам должник, но не его наследники. Во втором случае долговое обязательство прекращалось для отношений с любыми лицами.

Когда договор заключался под отменительным условием, он прекращал свое действие, если это условие наступало. Прекра-

щение договора вызывалось, кроме того, слиянием кредитора и должника в одном лице (confusio), смертью или ограничением правового состояния (capitis deminutio) любого из них, когда это влекло за собой утрату jus commercii кредитором или должником. Слияние кредитора с должником могло явиться лишь результатом смерти одного из них и перехода его имущества к другому по праву наследования. Смерть кредитора или должника, не становившихся наследниками один после другого, имела прекращающее действие для обязательства до тех пор, пока оно рассматривалось как сугубо личная связь. Отказ от этого взгляда повлек за собой передачу по наследству также таких имущественных прав и обязанностей, которые носили договорный характер. Ограничение кредитора или должника в правовом состоянии лишало обязательство принудительной, но не исключало добровольной исполнимости и, таким образом, превращало его в натуральное обязательство.

Давность. В связи с рассмотрением права собственности уже затрагивался вопрос о давности. Но там речь шла о приобрета-тельной давности, с истечением которой лицо, владевшее чужим имуществом, становилось его собственником. Договорные, как, впрочем, и иные обязательства, действию приобретательной давности не подвержены, так как нельзя стать чьим-либо кредитором вследствие одного только факта истечения определенного отрезка времени. Нет, однако, препятствий к тому, чтобы придать этому факту иной юридический смысл, признав, что он вызывает утрату права, не осуществленного своевременно. Но это уже будет не приобретательная, а погасительная давность. Она и находит применение в любых обязательствах, включая те, которые возникают из договора.

Римское право доклассического периода исходило из того, что всякое обязательство вечно и не может быть погашено истечением какого угодно времени. И только когда владевший чужим имуществом по договору в силу приобретательной давности становился его собственником, предыдущий собственник одновременно утрачивал и право собственности, и имевшиеся у него относительно этого имущества договорные права. Претор, сохранив старую норму для обязательств одной группы, ввел для обязательств другой группы погасительную давность продолжительностью в один год. А Уложение Юстиниана установило, что после того, как истекло 30 лет, погашенными считаются любые обязательства.

Последствия истечения погасительной давности заключались в том, что теперь уже нельзя было требовать совершения должником возложенных на него действий в принудительном порядке. Но, произведя исполнение добровольно, должник не мог требовать возврата исполненного. Поэтому и обязательства, погашенные давностью, римляне относили к разряду натуральных обязательств.

Проблемы исполнения договоров

1) Понятие и принципы исполнения обязательств.

2) Прекращение договора.

Понятие и пределы исполнения обязательств

Под исполнением обязательства понимается совершение должником действия, обусловленного содержанием обязательства, в пользу кредитора или, в соответствии с условиями обязательства, - в пользу третьего лица. Характер совершаемых должником действий зависит от вида обязательства. Так, в обязательствах, возникающих из договоров, направленных на передачу имущества в собственность (купля-продажа, дарение), исполнение состоит в передаче имущества приобретателю.

Действия по исполнению обязательства всегда направлены на прекращение обязательства, ибо надлежащее исполнение является юридическим фактом, с которым правопорядок связывает прекращение притязания кредитора и корреспондирующей ему обязанности должника.

Принципы исполнения договорных обязательств

В российской науке гражданского права, равно как и в зарубежной, далеко не всегда выделяются принципы исполнения обязательств. Например, в знаменитом учебнике гражданского права Г.Ф. Шершеневича в параграфе, посвященном исполнению (действию) обязательства, никаких основополагающих начал не выделяется, и автор ограничивается лишь разбором атрибута исполнения обязательств или, что тоже самое, существенных условий исполнения обязательств (субъектный, пространственный и временной аспекты).

Определяя основные начала (принципы) исполнения обязательств, необходимо отметить, что, поскольку институт исполнения обязательств является частью гражданского права, на него распространяются основные начала гражданского законодательства (ст. 1 ГК РФ). Однако институт исполнения подчиняется также собственным основным началам, выводимым и характерным только для исполнения обязательств.

В работах по гражданскому праву утверждается, что в гражданском законодательстве предусмотрены два принципа исполнения обязательства (надлежащего исполнения и реального исполнения), при этом указывается, что оба эти принципа имеют диспозитивный характер, поскольку нормы, в которых они воплощены, предоставляют сторонам право сформулировать иные правила, чем установленные законом. Другие авторы называют также принципы недопустимости одностороннего отказа, содействия сторон друг другу в исполнении обязательств и другие.

1. Принцип надлежащего исполнения обязательства. Синонимом термина «исполнение обязательств» является словосочетание надлежащее исполнение, страдающее тавтологией, ибо исполнение может быть только надлежащим. То, что называется ненадлежащим исполнением, в действительности представляет собой случай гражданского правонарушения, наряду с неисполнением обязательств.

Данный принцип раскрывается в целом ряде статей, согласно которым обязательство должно быть исполнено: - надлежащему лицу (ст. 312 ГК РФ); - в определенный срок (ст. 314 ГК РФ); - в определенном месте (ст. 316 ГК РФ); - в определенной валюте (ст. 317 ГК РФ) и т.д.

Исполнение должно быть произведено надлежащим лицом -должником, либо иным лицом, согласованным с кредитором, за счет должника. Если речь не идет о строго личном обязательстве со стороны должника (например, в обязательстве оказания услуг по обучению, обязательстве написать картину, литературное художественное произведение, обязательстве принять участие в концерте), то исполнение может быть возложено болотником на третье лицо (ст. 313 ГК РФ). По какой причине третье лицо станет исполнять обязательство за должника -по соглашению ли с должником, по собственной ли инициативе (п. 2 ст. 313 ГК РФ), по принуждению должника, по собственной ли ошибке и т.п.-это для кредитора не имеет никакого значения; кредитор обычного (коммерческого) обязательства обязан принять исполнение, хотя бы и предложенное за должника третьим лицом под угрозой того, что он впадет в просрочку.

Исполнение обязательства должно производиться кредитору или уполномоченному им лицу. Вопрос о том, по какой причине кредитор принимает исполнение не сам, а через 3-е лицо, остается за рамками внимания должника. Должник, по собственному недосмотру исполнивший обязательство ненадлежащему лицу, может быть принужден к его повторному (надлежащему) исполнению. Поэтому ст. 312 ГК предоставляет должнику возможность задержать исполнение при непредставлении ему доказательств того, что исполнение принимается самим кредитором ии управомоченным им на это лицом. Должник может быть лишен такой возможности только законом* или соглашением сторон; ее отсутствие может вытекать также из обычаев делового оборота или существа обязательства.

Время исполнения обязательств установлено норнами ст. 314 и 315 ГК РФ. Срок исполнения обязательства, в котором отсутствует указание на срок, а равно обязательство, определенное моментом востребования, считается равным 7 дням со дня предъявления кредитором требования об исполнении обязательства. При этом сам кредитор должен предъявить требование в разумный срок . Ранее ГК РФ содержал иное указание на «разумный» срок исполнения должником своего обязательства при отсутствии согласованных сроков.

Место исполнения обязательства – ст. 316 ГК. Место исполнения обязательства об оплате безналичных денег – это местонахождение банка клиента-кредитора . Также установлено общее правило для всех обязательств (не только денежных): если после возникновения обязательства место его исполнения изменилось, то сторона, от которой зависело такое изменение (то есть кредитор), несет связанные с этим риски, а также должна возместить контрагенту дополнительные издержки.

Исполнение одной стороной взаимного обязательства, обусловленное предварительным предоставлением исполнения другой стороной, называется встречным исполнением (п. 1 ст. 328 ГК РФ. В случае непредставления обязанной стороной исполнения (полностью или частично), сторона, на которой лежит обязанность встречного исполнения, вправе приостановить исполнение своего обязательства (полностью или в соответствующей части), либо отказаться от исполнения своего обязательства (полностью или в соответствующей части) и потребовать возмещения убытков (п. 2 ст. 328). Так, поставщик, которому в обусловленный договором срок не произведена предоплата, не вправе предъявлять требования о ее взыскании с покупателя; он может ограничиться только требованием о возмещении убытков. Но он может на свой страх и риск отгрузить обусловленный товар, несмотря на отсутствие предоплаты. В таком случае сторона, принявшая товар (встречное исполнение), обязана предоставить исполнение собственного обязательства (п. 3 ст. 328).

2. Принцип реального исполнения обязательства. Требование реального исполнения выражается в необходимости исполнить обязательство в натуре: совершить именно то действие, которое составляет предмет обязательства (передать определенную вещь, выполнить определенную работу, оказать соответствующую услугу).

Как отмечает судья ВАС РФ в отставке С.В. Сарбаш, принцип реального исполнения выводится главным образом из положения п. 1 ст. 396 ГК РФ, согласно которому уплата неустойки и возмещение убытков в случае ненадлежащего исполнения обязательства не освобождают должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законом и договором. Указанное положение относят в литературе к числу мер обеспечения реального исполнения.

М.И. Брагинский указывал, что диспозитивность данного правила в законе может в отдельных случаях устраняться императивной нормой, и приводит в пример положения ст. 505 ГК РФ, согласно которой в случае неисполнения продавцом обязательств по договору розничной купли-продажи возмещение убытков и уплата неустойки не освобождают продавца от исполнения обязательства в натуре.

Принцип реального исполнения часто связывают с положением ст. 397 ГК РФ, предусматривающей исполнение обязательства за счет должника (право на заменяющую сделку), а также со ст. 398 ГК РФ, предусматривающей при определенных обстоятельствах возможность отобрания индивидуально-определенной вещи у должника для передачи ее кредитору.

Некоторые ученые не признают самостоятельный характер принципа реального исполнения, считая его частным признаком надлежащего исполнения. При этом они указывают, что реальное исполнение составляет лишь один из параметров исполнения, а именно его предмет, и не может рассматриваться в качестве принципа исполнения обязательства не только вследствие многочисленных исключений из обязанности производить исполнение в натуре, но и отсутствия правовых средств понуждения должника к соответствующим действиям, а единственное исключение составляет возможность отобрания индивидуально-определенной вещи в соответствии со ст. 398 ГК РФ.

В литературе поднимается вопрос о соотношении принципов реального исполнения и надлежащего исполнения. По мнению одних исследователей (Н.И. Краснов ), реальное исполнение входит в содержание надлежащего исполнения, по мнению других (А.В. Венедиктов ), напротив, реальное исполнение охватывает надлежащее исполнение, по мнению третьих (О.С. Иоффе), на стадии нормального развития обязательства речь следует вести о надлежащем исполнении, а после допущенной должником неисправности - об исполнении в натуре.

Принуждение к исполнению обязанности в натуре представляет собой разновидность одного из способов защиты нарушенных гражданских прав (ст. 12 ГК РФ). В числе классификаций гражданско-правовых отношений такие отношения нередко относят к охранительным.

В праве таких государств, как Германия, Австрия, Швейцария и некоторых других, относящихся к германской правовой семье, признается недопустимость своеволия должника по вопросу исполнения или неисполнения взятых на себя обязательств. Должник обязан следовать договору, если только договор не прекращается в случаях, предусмотренных законом или соглашением сторон, а кредитор всегда может требовать исполнения.

В странах немецкой правовой семьи иск об исполнении в натуре является основным средством защиты. По Германскому гражданскому уложению кредитор всегда может обратиться в суд с требованием об исполнении договора (ст. ст. 241, 249 ГГУ).

Во Франции и в некоторых других странах, основывающихся в регулировании гражданско-правовых отношений на Гражданском кодексе Наполеона (странах романской правовой семьи), традиционно проводилось четкое разделение последствий нарушения обязательства что-либо дать и обязательства что-либо сделать или не делать. В первом случае устанавливается общее правило о допустимости иска об исполнении в натуре, если исполнение до сих пор возможно. К такого рода случаям относятся, в первую очередь, иски о передаче индивидуально-определенных вещей. Во втором случае в соответствии со ст. 1142 Французского гражданского кодекса неисполненное обязательство влечет возникновение лишь права на возмещение убытков. Положение ст. 1142 ФГК, несмотря на то, что сам ФГК предусмотрел ряд исключений из этого правила (так, ст. 1143 ФГК допускает иск о понуждении должника уничтожить то, что было сделано в нарушение обязанности), и, несмотря на то, что кредитор, как и по ГГУ, может по разрешению суда поручить исполнение третьему лицу за счет должника, часто критиковалось в доктрине за излишнюю широту формулировок.

В английском общем праве традиционно иск об исполнении в натуре сам по себе не существовал. Кроме денежных обязательств и обязательств воздержаться от действий (защищаемых иском о запрете действий - injunction), все другие обязательства не могли быть предметом требований кредитора в суде, а должник мог, по сути, откупиться от исполнения, уплатив убытки, всегда и при любых условиях. Исходный принцип общего права заключается в возможности произвольного расторжения договора должником при условии, что должник остается обязанным компенсировать кредитору убытки. Как правило, о возможности произвольного расторжения напрямую не говорится, но данная возможность должника предполагается в тех многочисленных случаях, когда кредитор изначально лишен права принуждать к исполнению обязательства в натуре.

Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА (ст. 7.2.2) так же, как и Венская конвенция, предусмотрели возможность требовать исполнения в натуре неденежных обязательств, но оговорили ее рядом исключений на случай, если:

Исполнение стало невозможным;

Принуждение неразумно, обременительно или дорогостояще;

Кредитор может легко заключить заменяющую сделку;

Исполнение носит исключительно личный характер;

Кредитор не требует исполнение в разумный срок.

Примерно так же вопрос решен и в ст. 9:102 Принципов европейского контрактного права 1991 – 1996 гг. (Принципы ЕС). Таким образом, Принципы УНИДРУА и Принципы ЕС выступают в пользу признания возможности требовать исполнения в натуре за рядом четко установленных законодательных исключений, которые отсекали бы иски об исполнении в натуре уже на стадии судебного разбирательства. Таким образом, очевидно, что Принципы используют прием, заимствованный из общего права, а именно оценку разумности, адекватности и реальной возможности принуждения уже на стадии вынесения решения, что влечет отказ в таком иске в случае признания невозможности, неразумности или излишней обременительности принуждения в данном случае.

3. Принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательств. Данный принцип именуют также принципом неизменности обязательств и принципом стабильности обязательств. Односторонний отказ от исполнения обязательств и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом, а в обязательствах, связанных с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности - также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства (ст. 310 ГК РФ).

Нельзя не заметить, что рассматриваемый принцип имеет весьма значительное число исключений в законе. Например, любая из сторон договора оказания услуг может отказаться от договора (ст. 782 ГК РФ) или по договору подряда – заказчик может отказаться от договора до сдачи ему результата работ (ст. 717 ГК РФ).

В п. 2 ст. 310 ГК РФ закреплено нововведение о том, что в случае, когда исполнение обязательства связано с осуществлением предпринимательской деятельности не всеми его сторонами, право на одностороннее изменение его условий или отказ от исполнения обязательства может быть предоставлено договором лишь стороне, не осуществляющей предпринимательской деятельности, за исключением случаев, когда законом или иным правовым актом предусмотрена возможность предоставления договором такого права другой стороне

4. Принцип экономичности исполнения. Данное основополагающее предписание содержалось в ранее действовавшем в России ГК. Согласно ч. 2 ст. 168 ГК РСФСР 1964 г. каждая из сторон должна была исполнять свои обязанности наиболее экономичным для социалистического народного хозяйства образом.

В новой литературе в связи с этим указывается, что в условиях перехода к рынку цель предпринимателя, коммерческой организации – извлечение прибыли. Реализация же публичных интересов - дело государства, оказывающего воздействие на участников гражданского оборота соответствующими, главным образом экономическими, методами. Поэтому действующее законодательство отказалось от несоответствующего рыночному хозяйству принципа экономичности исполнения.

5. Принцип разумности и добросовестности исполнения обязательств. В случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. Так, согласно п. 3 ст. 307 ГК РФ в новой редакции «при установлении, исполнении обязательства и после его прекращения стороны обязаны действовать добросовестно, учитывая права и законные интересы друг друга, взаимно оказывая необходимое содействие для достижения цели обязательства, а также предоставляя друг другу необходимую информацию».

Принцип добросовестности и честной деловой практики закреплен в ст. 1.7 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА. Согласно данному положению каждая сторона обязана действовать в соответствии с принятыми в практике международной торговли добросовестностью и честной деловой практикой. При этом стороны не вправе исключить или ограничить эту обязанность.

Прекращение договора

Обязательственные правоотношения рассчитаны, в отличие от большинства абсолютных (вещных) правоотношений, на существование в течение определенного периода времени, а затем -на прекращение. Юридические факты, вызывающие прекращение обязательств, называются основаниями прекращения обязательств. Прекращение обязательства, сопровождающееся возникновением нового, зависимого от основания возникновения и содержания первого, называется изменением обязательства

Основания прекращения обязательств:

1) По соглашению сторон (в т.ч. по соглашению об отступном). К соглашению предъявляются определенные требования: оно должно быть совершено с тем(и) же лицом/лицами и в той же форме, что и первоначальный договор.

В зависимости от содержания данного соглашения оно может иметь различную юридическую природу: 1) об отступном (ст. 409 ГК РФ); 2) о новации (ст. 414 ГК РФ).

2) По судебному решению при следующих обстоятельствах:

1) существенное нарушение договора;

Существенным признается нарушение договора одной из сторон, которое влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора (п. 2 ст. 450 ГК РФ).

Например, арендатор может потребовать досрочного расторжения договора в судебном порядке в случаях, когда: 1) арендодатель не предоставляет имущество в пользование арендатору либо создает препятствия пользованию имуществом в соответствии с условиями договора или назначением имущества; 2) переданное арендатору имущество имеет препятствующие пользованию им недостатки, которые не были оговорены арендодателем при заключении договора, не были заранее известны арендатору и не должны были быть обнаружены арендатором во время осмотра имущества или проверки его исправности при заключении договора; 3) арендодатель не производит капитальный ремонт имущества; 4) имущество в силу обстоятельств, за которые арендатор не отвечает, окажется в состоянии, непригодном для использования (ст. 620 ГК РФ).

Например, наймодатель может потребовать досрочного расторжения договора найма жилого помещения в судебном порядке в случаях: а) невнесения нанимателем платы за жилое помещение за 6 месяцев (если договором не установлен более длительный срок), а при краткосрочном найме – в случае невнесения платы более двух раз по истечении установленного договором срока платежа; б) разрушения или порчи жилого помещения нанимателем или другими гражданами, за действия которых он отвечает. Договор найма жилого помещения может быть расторгнут в судебном порядке по требованию любой из сторон в договоре, если помещение перестает быть пригодным для постоянного проживания, а также в случае его аварийного состояния; в других случаях, предусмотренных жилищным законодательством (ст. 687 ГК РФ).

2) существенное изменение обстоятельств;

Возможность изменения или расторжения договора по такому основанию предусмотрена статьей 6.2.3 Принципов УНИДРУА 2010 г., но для обозначения соответствующего основания в данных Принципах использовано понятие «затруднения». Содержание понятия затруднений раскрыто в ст. 6.2.2 Принципов, в положениях которых прослеживается связь с нормами п. 2 ст. 451 ГК РФ. Так, в указанной статье определено, что затруднениями считается случай, когда происходят события, существенным образом изменяющие равновесие договорных обязательств в силу либо возрастания для стороны стоимости исполнения, либо уменьшения ценности получаемого стороной исполнения, и, кроме того: a) события происходят или становятся известными потерпевшей стороне после заключения договора; б) события не могли быть разумно учтены потерпевшей стороной при заключении договора; в) события находятся вне контроля потерпевшей стороны и г) риск возникновения этих событий не был принят на себя потерпевшей стороной.

Согласно п. 2 ст. 451 ГК РФ существенное изменение обстоятельств – это, когда они изменились настолько, что, если бы стороны могли это разумно предвидеть, договор вообще не был бы ими заключен или был бы заключен на значительно отличающихся условиях. Далее, законодатель определил перечень условий, при одновременном наличии которых договор может быть расторгнут, а по основаниям, предусмотренным п. 4 ст. 451 ГК РФ изменен судом по требованию заинтересованной стороны в связи с существенным изменением обстоятельств:

1) в момент заключения договора стороны исходили из того, что такого изменения обстоятельств не произойдет;

2) изменение обстоятельств вызвано причинами, которые заинтересованная сторона не могла преодолеть после их возникновения при той степени заботливости и осмотрительности, какая от нее требовалась по характеру договора и условиям оборота;

3) исполнение договора без изменения его условий настолько нарушило бы соответствующее договору соотношение имущественных интересов сторон и повлекло бы для заинтересованной стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишилась бы того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора;

4) из обычаев или существа договора не вытекает, что риск изменения обстоятельств несет заинтересованная сторона.

Например, инфляционные процессы не относятся к числу обстоятельств, возникновение которых нельзя было предвидеть. Стороны, вступая в договорные отношения, должны были прогнозировать экономическую ситуацию, в связи с чем не могли исключать вероятность роста цен в период исполнения сделки. Как указал в одном из дел суд, «в договоре аренды содержится условие о возможном изменении по соглашению его участников размера арендной платы исходя из уровня инфляции. Наличие такого условия свидетельствует о том, что стороны в момент заключения договора не исходили из безынфляционного развития экономики в дальнейшем. Следовательно, инфляция не является тем изменившимся обстоятельством, с которым закон связывает возникновение права на изменение договора аренды в судебном порядке» (Постановление Президиума ВАС России от 13.04.2010 г. N 1074/10). При заключении договора лизинга стороны не могли не предполагать возможность утраты предмета лизинга в результате хищения, так как и Федеральный закон «О финансовой аренде (лизинге)», и договор, заключенный между сторонами, прямо регулируют последствия такого действия и ответственность сторон; в связи с этим отсутствуют основания, предусмотренные п. 2 ст. 451 ГК РФ для расторжения договора лизинга (Постановление Президиума ВАС России от 16.03.2010 г. N 15800/09).

3) в иных случаях, предусмотренных ГК РФ, иными законами или договором . Одна из сторон договора вправе обратиться в суд с требованием о расторжении договора, если соответствующее основание предусмотрено законом или самим договором.

В качестве примера установления ГК РФ иного случая расторжения договора можно привести норму ст. 1052 ГК РФ, согласно которой наряду сторона договора простого товарищества, заключенного с указанием срока или с указанием цели в качестве отменительного условия, вправе требовать расторжения договора в отношениях между собой и остальными товарищами по уважительной причине с возмещением остальным товарищам реального ущерба, причиненного расторжением договора.

Согласно ст. 452 ГК РФ кредитору, заявившему требование о расторжении договора, потребуется соблюсти досудебный порядок урегулирования спора и в последующим представить в суде документы, доказывающие принятие всех необходимых мер по урегулированию спора (к примеру, претензионную переписку). В частности, требование об изменении или о расторжении договора может быть заявлено стороной в суд только после получения отказа другой стороны на предложение изменить или расторгнуть договор либо неполучения ответа в срок, указанный в предложении или установленный законом либо договором, а при его отсутствии - в 30-дневный срок (п. 2 ст. 452 ГК РФ).

Таким образом, кредитор, чьи права ущемлены нарушением, допущенным должником, не может оперативно отреагировать на данное обстоятельство. Вместо этого кредитор должен провести претензионную работу, прождать определенный срок, затем подать иск в суд, убедить суд в существенности нарушения, (возможно) подтвердить свой успех на апелляционной стадии и дождаться вступления решения в силу.

3) При одностороннем отказе от договора. В большинстве европейских правопорядков односторонний отказ обладает приоритетом над иными основаниями прекращения договора. В отличие от расторжения договора отказ от его исполнения представляет собой неюрисдикционный и оперативный способ прекращения договора, иначе односторонний «выход» из него. По правовой природе односторонний отказ представляет собой односторонне-обязывающую сделку, в силу которой оказывается воздействие на правовую сферу другого лица. Отказ от договора может быть связан или не связан с нарушением договора, установлен законом и/или предусмотрен договором, если это не противоречит закону и существу обязательств. Для реализации права на односторонний отказ от договора требуется соблюдать ряд требований, изложенных в ст. 450.1 ГК РФ. В частности, одна сторона должна письменно уведомить другую сторону об отказе от договора. В таком случае договор считается прекращенным с момента получения уведомления об отказе (п. 1 ст. 450.1 ГК РФ).

Впервые на законодательном уровне разрешено обуславливать односторонний отказ от исполнения обязательства (договора) выплатой контрагенту определенной денежной суммы. Ранее данный вопрос решался лишь на уровне судебных прецедентов (сначала ВАС РФ выступал против такой платы, имеющей штрафной характер, а затем он ее допустил). Однако данное положение применимо к договорам между предпринимателями! Так, например, наиболее незастрахованный от односторонних отказов договор оказания услуг может содержать условие о «плате» за досрочный мотивированный либо немотивированный отказ от договора.

3) При объективной невозможности исполнения обязательств:

- совпадение должника и кредитора в одном лице (ст. 413 ГК РФ), Н., при наследовании (например, сын-должник наследует требование к нему, оставшееся после смерти отца-кредитора), реорганизации (например, при слиянии юридического лица-должника с юридическим лицом-кредитором);

При форс-мажорных обстоятельствах (ст. 416 ГК РФ);

В результате издания акта государственного органа (ст. 417 ГК РФ);

- смертью той стороны, представленной гражданином, с личностью которой обязательство неразрывно связано и без участия умершего не может быть исполнено (ст. 418 ГК РФ);

При ликвидации юридического лица (ст. 419 ГК РФ).

ВВЕДЕНИЕ

2.1 Общие положения

3.1 Проблемы невозможности исполнения обязательств в судебной

практике

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

С переходом России к рыночной экономике, упразднением командных методов управления экономическими процессами, появлением новых форм хозяйствования изменилась и потребность общества в правовом регулировании существующих общественных отношений. Сформировалась новая система гражданского права и законодательства, нацеленная, главным образом, на обеспечение равных для всех граждан экономических условий, защиту интересов частных лиц и организаций, установление упорядоченного экономического оборота.

Современное гражданское право России состоит из большого количества подотраслей, институтов и подинститутов, которые регулируют различные группы и виды общественных отношений. Одной из самых крупных подотраслей гражданского права является именно обязательственное право, предмет которого составляют отношения экономического оборота - обязательственные отношения. Последние направлены на удовлетворение различных потребностей и защиту различных интересов лиц, поэтому круг их обширен и разнообразен.

В условиях рыночной экономики обязательства являются ее важнейшими элементами, составляют основу экономического оборота, именно через них и посредством них осуществляется перемещение всех материальных благ. Действие всех без исключения обязательств проявляется в том, что они должны быть исполнены с установлением определенной ответственности за их нарушение и применением в необходимых случаях мер по обеспечению их исполнения. Именно надлежащее исполнение обязательств, без злоупотреблений и нарушений закона, обеспечивает перемещение всех материальных благ. Таким образом, залогом стабильного экономического оборота и упорядоченности всех общественных отношений, регулируемых обязательственным правом, в целом, является разработанность проблем исполнения обязательств, разрешение всех спорных вопросов, возникающих при исполнении обязательств, и, наконец, достаточное правовое регулирование этих вопросов.

Правовой режим исполнения обязательств закреплен новым гражданским законодательством. Ему посвящены главы 22-и 23 части 1 Гражданского кодекса РФ, устанавливающие общие положения исполнения и обеспечения исполнения гражданско-правовых обязательств, и все главы части 2 Гражданского кодекса РФ, регламентирующие различные виды обязательств. Однако все ещё остается ряд вопросов исполнения обязательств, не разрешенных законодателем. Кроме того, недостаточен опыт применения соответствующих норм ГК РФ, и поэтому возникает много проблем в процессе правоприменительной деятельности (особенно в отношении отдельных видов обязательств, например, денежных). А также нет однозначных теоретических позиций и достаточных теоретических наработок по ряду спорных вопросов.

Как следствие всего вышесказанного, в практике исполнения гражданско-правовых обязательств субъекты сталкиваются с множеством проблем, касающихся, в частности, условий и элементов исполнения различных видов обязательств, характера действий, составляющих предмет исполнения, особенностей встречного исполнения, его перепоручения и переадресовки, множественности лиц и перемены лиц в обязательстве, невозможности исполнения обязательств, а также последствий неисполнения обязательств и ответственности за неисполнение и ненадлежащее их исполнение.

Переход к рыночной экономике кардинально изменил потребность общества в гражданско-правовом «инструментарии». Свобода распоряжения своим имуществом, стоимость которого, как правило, ни для гражданина, ни для организации законом не ограничена, в сочетании с заинтересованностью в максимально выгодном использовании имущества привели к появлению в гражданском обороте правовых институтов, неизвестных действовавшему ранее законодательству.

Договорные обязательства стали самыми распространенными в гражданском обороте. От их исполнения зависит в огромной мере устойчивость экономики и общества в целом. Принцип свободы договора, вытекающий из Конституции Российской Федерации (статьи 8, 35, 36, 74), получил дальнейшее развитие в Гражданском Кодексе РФ.

Особое значение имеют нормы гражданского законодательства об исполнении договорного обязательства. Они повседневно применяются в практической деятельности юридических лиц и граждан.

Между тем, практика судов показывает, что зачастую договоры заключаются небрежно, не содержат необходимых условий, направленных на реализацию интересов сторон, не включают в себя меры по обеспечению договорных обязательств. В ходе исполнения подобных договоров нередко возникают осложнения, по разному толкуются сторонами одни и те же условия, и, как результат, имеет место массовое неисполнение сторонами своих обязанностей, что приводит к многочисленным конфликтам.

Важнейшая задача современной юридической науки и практики - создание правовых механизмов, позволяющих наиболее эффективно обеспечить надлежащее исполнение договорных обязательств и возместить пострадавшей стороне потери, причиненные их неисполнением или ненадлежащим исполнением, что и определило выбор автором темы.

Исследуемая проблема подробно освещалась в отечественной доктрине. Значительный вклад в ее разработку об этапах, принципах, условиях исполнения обязательств, способах их обеспечения, основаниях, условиях и формах ответственности за неисполнение либо ненадлежащее исполнение внесли труды М.И. Брагинского, С.Н. Братуся, О.С. Иоффе, Л.А. Лунца, И.Б. Новицкого, В.С. Толстого, ПФ. Шершеневича и многих других цивилистов дореволюционного и советского периодов.

В связи с этим необходима научная и законодательная разработка всех вопросов исполнения обязательств, которая обеспечит их надлежащее действие, а, следовательно, и стабильный гражданский оборот. Данными положениями и обусловлена актуальность темы исследования.

Объектом исследования выступают регулируемые российским гражданским правом общественные отношения, возникающие в процессе исполнения обязательств.

Предметом исследования является совокупность правовых норм, регулирующих отношения, возникающие в процессе исполнения гражданско-правовых обязательств, правовая доктрина, различные учения в данной области, судебная практика.

Нормативную и эмпирическую основу исследования составляют Конституция Российской Федерации, Гражданский кодекс Российской Федерации и другие федеральные законы, Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, Гражданский кодекс РСФСР, международно-правовые акты, материалы судебной практики, касающиеся вопросов исполнения обязательств. В работе проанализирована и обобщена как официальная, так и не опубликованная судебно-арбитражная и региональная договорно-правовая практика по исполнению обязательств. В частности, постановления Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, информационные письма и постановления Президиумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, постановления федеральных арбитражных судов округов.

Цель исследования - научное исследование теоретических и практических вопросов исполнения договорных обязательств.

Задачами исследования являются:

определение понятия и принципов исполнения гражданско-правовых обязательств;

разработка общих вопросов и проблем исполнения договорных обязательств, касающихся различных условий исполнения, проблем невозможности исполнения обязательств;

рассмотрение реального и надлежащего принципов исполнения обязательств;

оценка эффективности и научной обоснованности существующих правовых конструкций, опосредующих эти отношения;

Методологической основой исследования являются диалектический, системный, сравнительно-правовой, логический и формально-юридический методы познания.

Проведенное исследование позволило сформулировать и обосновать выводы и положения, выносимые на защиту.

Структура работы состоит из введения, трех глав, которые в свою очередь делятся на параграфы, заключения и списка использованных источников и литературы.

ГЛАВА 1 Общие положения об обязательствах

1.1 Понятие исполнения обязательства

Поскольку юриспруденция вообще и гражданское право, в частности существуют в литературном виде, т.е. в качестве инструментария используют язык, определяя понятие исполнения обязательства, следует установить, что означает само слово «исполнение» в русском языке.

Исполнение означает осуществление чего-нибудь. Поскольку мы исследуем понятие исполнения именно обязательства, а не чего-либо другого, следует обратиться к понятию обязательства, легальное определение которого содержится в п. 1 ст. 307 ГК РФ, краткий вариант его и послужит нам отправной точкой.

В силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности. Таким образом, можно говорить, что обязательство - это программа действий сторон, своего рода сценарий, план. Осуществление этой программы сторонами и есть исполнение обязательства.

Исполнение обязательства является сложным объективным явлением. С одной стороны, оно, будучи принадлежностью экономических отношений, является составляющей оборота, экономической жизни общества. Это проявляется в динамике собственности в экономическом смысле данного понятия и выражается в «перемещении» благ материальных и нематериальных от одного субъекта к другому. Полная и окончательная остановка исполнения обязательств по всему миру, вызвала бы всемирный коллапс не только экономики, но и самого человечества. Последнее свидетельствует о чрезвычайной важности феномена исполнения обязательств.

Итак, исполнение обязательств, как и сами обязательства, являются объективно необходимыми для существования человечества и как юридические величины составляют элементы гражданско-правового оборота. Трудно даже вообразить масштаб исполнения обязательств, совершаемых ежедневно в мире.

С другой стороны, исполнение обязательств представляет собой нематериальную субстанцию, относящуюся к общественным отношениям, а именно правовым отношениям. В этом смысле исполнение обязательств выступает в виде юридического явления. В современном мире оно становится предметом правового регулирования и во всех законодательствах регламентируется с той или иной степенью детальности.

Исполнение обязательств, главным образом возникших из двусторонних и односторонних сделок, составляет один из основных элементов движения имущественных благ. Однако в действительности исполнение обязательств не единственный элемент такового движения. Имущественные блага могут переходить от одного лица к другому не в связи с исполнением обязательства, но в связи с обязательством (например, в связи с принудительным применением мер гражданско-правовой ответственности за неисполнение обязательства).

Помимо других случаев для исследуемой темы особое значение в этом смысле получает так называемое принудительное исполнение обязательства, которое, на наш взгляд, не может рассматриваться ни как сделка, ни как исполнение обязательства в подлинном смысле этого понятия.

Всякое обязательство по самому своему существу стремится прийти к исполнению. «Напряженное состояние, созданное обязательством, стремится к прекращению. Нормальным является прекращение путем удовлетворения, т.е. путем осуществления требуемого обязательством состояния» .

Стороны для того и вступают в обязательство, чтобы получить или произвести исполнение (исключение, наверное, составляет исполнение обязательства, возникающего из деликта и исполнение кондикционного обязательства). Видимо, поэтому в литературе иногда отмечают, что механизмом исполнения обязательства является взаимная заинтересованность сторон . Хотя это не совсем точно, поскольку заинтересованность сторон скорее является мотивом вступления в договорное обязательство, но не его механизмом.

Кроме того, практика свидетельствует, что к моменту исполнения должник нередко вовсе не заинтересован в исполнении договорного обязательства, а по определенным видам обязательств (например, деликтным) такого интереса не усматривается в подавляющем большинстве случаев.

Исследование исполнения как самостоятельного правового феномена юридического быта нельзя провести без уяснения тех объективных общественных и физических законов, которые воздействуют на данные отношения и управляют ими. Исполнение, будучи явлением, происходящим в объективной действительности, подпадает не только под правовое регулирование позитивного права. Оно происходит во времени и пространстве, в тех или иных обстоятельствах, между теми или иными лицами. Поэтому и правила об исполнении обязательства, и действия по его исполнению не могут не испытывать влияния этих факторов.

При исследовании исполнения обязательства обнаруживается тесная связь между исполнением и самим обязательством. Это и понятно, ибо одно немыслимо без другого. При этом само обязательство предопределяет и исполнение, причем не только в смысле обязательности последнего, но и по его характеру. Обязательство является причиной исполнения, а последнее соответственно следствием обязательства.

Исполнение обязательства является понятием родовым, поскольку оно обнимает деяния, совершаемые в рамках различных гражданско-правовых правоотношений: договорных и внедоговорных; по различным видам договорных обязательств; по отрицательным и положительным обязательствам; по делимым и неделимым обязательствам; по обязательствам с различным объектом: вещами движимыми и недвижимыми, правами (требованиями), деньгами и цепными бумагами, работами и услугами, информацией и интеллектуальной собственностью и т.д.

«Исполнение обязательств зависит, таким образом, от специфики содержания их отдельных видов и даже каждого конкретного обязательства» .

Исполнение осуществляется посредством волевых действий сторон обязательства: должник предлагает исполнение, кредитор принимает исполнение. Существование отрицательных обязательств предопределяет наличие исполнения в виде воздержания от определенного действия. Последнее, строго говоря, нельзя назвать действием, но это и не бездействие вообще, ибо оно осуществляется волевым усилием должника. Поэтому единым термином, пригодным для обозначения исполнения положительных и отрицательных обязательств, выступает чаще используемый в уголовном праве термин «деяние».

Суммируя изложенное, предварительно можно сказать: юридически каждое исполнение по обязательству характеризуется тем, что оно представляет собой волевые деяния, направленные на прекращение обязательства. Это самое лаконичное и в то же время наиболее общее определение понятия исполнения по обязательству, хотя гражданскому праву известны еще более краткие определения понятия исполнения. Так, например, Д.Д. Гримм обходится всего четырьмя словами: «Исполнение есть доставление должного» .

Надлежащее исполнение обязательства как юридический факт влечет прекращение обязательства.

«В юридическом действии, т.е. таком действии, которое право принимает под свое ведение, момент воли составляет существенное условие действительности его» .

Волевой момент является ключевым в вопросе исполнения. Поэтому в принципе мы согласны с мнением А.М. Гуляева по этому вопросу: «...обязательство или сводится к установлению известного права на имущество, или проявляется в деятельности лица безотносительно к тем последствиям, какие могли бы отразиться на имуществе; но в обоих случаях речь идет о действии лица, о проявлении его воли» .

В этом смысле примечательно и замечание Р. Саватье: «Исполнение обязательства само по себе представляет материальный акт, но волевой характер платежа превращает его в юридическое действие, результатом которого является прекращение обязательства. Чаще всего воля кредитора и должника в этом вопросе едина» . Правда, в замечании французского ученого, на наш взгляд, имеется неточность, ибо волевой характер не имеет первостепенного значения для юридического характера исполнения. Исполнение по обязательству является правовым явлением потому, что объективное право, т.е. правопорядок придает ему такое значение. В жизни имеется немало волевых действий: например, человек бросает курить. Это действие, безусловно, волевое, но для права оно обычно безразлично.

Однако действительно, не может существовать исполнения обязательства без соответствующего волеизъявления. Поэтому если, например, в силу тех или иных внешних обстоятельств обязательство оказывается случайно «исполненным», т.е. кредитор получает то благо, которое он имел право получить от должника, говорить об исполнении обязательства в точном значении этого слова не представляется возможным.

С теоретической точки зрения можно предположить, однако, что обязательство исполняется как бы случайно, помимо воли должника, но все же его действиями, за его счет и в точном соответствии с условиями обязательства. Допустимо ли здесь говорить о том, что исполнение обязательства фактически состоялось, а то обстоятельство, что оно совершено без намерения прекратить обязательство должника, существенного значения не имеет? Видимо, и здесь уместен отрицательный ответ, однако последствия такого рода действий вовсе не обязательно будут заключаться в необходимости возврата кредитором полученного при условии, что объективное право распространит на это обстоятельство соответствующее позитивное регулирование .

Коль скоро исполнение связано с волевым моментом, то необходимо коснуться вопросов деформации воли, например, вследствие принуждения? Возможно ли принуждать к исполнению обязательства силой или угрозой? Ответ совершенно очевиден с точки зрения уголовного права: такое принуждение подпадает под деяние, именуемое самоуправством (ст. 330 Уголовного кодекса РФ). Однако если кредитор силой или угрозой вынудил должника исполнить обязательство, является ли это исполнение незаконным с гражданско-правовой точки зрения? Влечет ли оно прекращение обязательства? Подлежит ли оно возврату? В отечественной литературе этому вопросу уделяется немного внимания. В римском праве самоуправство, в том числе выражающееся в принуждении кредитором должника к выдаче чего-либо, считалось недозволенным и влекло разрушение самого требования .

Рассматривая вопрос о недействительности сделок, совершенных под влиянием угрозы, Г.Ф. Шершеневич отмечает, что угрожающее лицо не должно иметь права на то действие, с которым соединены страдания для угрожаемого, и приводит пример: не будет принуждения, когда кредитор требует уплаты по векселю под угрозой объявить должника несостоятельным . При этом угроза как условие недействительности сделки рассматривается им в контексте противоправности деяния. Приведенный пример действительно не связан с противоправностью в действиях кредитора. Однако, если например, угроза кредитора будет выражаться в виде противоправного деяния, например угроза убийством, то едва ли исполнение, произведенное под влиянием такой угрозы, следует признавать действительной сделкой только по той лишь причине, что кредитор имеет право на произведенное ему исполнение.

Вот что указывается в известном компаративистском исследовании К. Цвайгерта и X. Кетца о последствиях неисполнения должником договора и правах кредитора: «Все современные правопорядки единодушно признают, что в подобных случаях не может быть допущено самоуправства. И в частности, кредитор не может прибегнуть к самозащите, отобрав у задолжавшего ему продавца силой уже проданный тем товар вопреки его воле. Точно так же домовладелец не может сам выкинуть на улицу квартиросъемщика, равно как и потерпевшая сторона в договоре не может с помощью силовых мер частного порядка принудить другую сторону к исполнению договора. Потерпевшая сторона должна решать все свои претензии, возникающие в связи с невыполнением договора, путем подачи иска в суд, прежде чем сможет добиться их удовлетворения должником, причем также только с участием государственного органа» .

Этот подход разделяется и современными российскими учеными. «Управомоченное лицо в гражданско-правовых отношениях не имеет права воздействовать силой на обязанное лицо» , а физическое отобрание или захват предмета договора, по мнению других исследователей, не вписывается ни в какие правовые границы .

Представляет интерес также мнение Ю.С. Гамбарова, который считал, что оспоримыми признаются сделки, достигающие незаконными безнравственными средствами, например побоями, вполне законного результата, например платежа долга. Однако последний случай считается спорным, так как многие юристы стоят еще на римской точке зрения и, не допуская оспаривания того, что было исполнено в силу обязанности, принимают здесь ответственность за одно лишь самоуправство . С последним Ю.С. Гамбаров согласен не был. Современное европейское право рассматривает незаконным вещный договор, если он совершается под принуждением.

Применительно к договору купли-продажи в римском праве, как известно, требовалась передача владения вещью - традиция. При этом отчуждатель должен иметь намерение перенести право собственности на приобретателя, приобретатель - намерение сделаться собственником .

Но как все же относиться к действию, совершенному не согласно собственной воле? Интересен подход к этому вопросу К.Д. Кавелина. Действие, совершенное человеком в состоянии безрассудства, под гнетом принуждения, невольно и бессознательно, приравнивается к событиям или фактам, происходящим по законам природы, без участия человека. Такие действия, подобно явлениям природы, могут устанавливать и прекращать юридические отношения, но рассматриваются не как действия, а как не зависящие от человека явления. В противоположность преднамеренным, сознательным, свободным и целесообразным человеческим действиям, они наряду с явлениями природы признаются случайностями, случаями. Под ними разумеются не беспричинные явления, а такие, которые совершаются помимо воли, предвидения и намерения людей .

Юридическая литература содержит множество различных определений понятия исполнения. Одни определения даются в общих курсах, учебниках гражданского права, другие - в специальных исследованиях. Разобрать их все не представляется возможным, поэтому остановимся лишь на некоторых из них.

«Исполнение обязательств - это один из способов прекращения обязательств, состоящий в совершении должником по требованию кредитора действий, составляющих содержание требования и обязанности (передача вещи, уплата денег, выполнение работ и т.п.) и соответствующих требованиям закона, иных правовых актов и обычаев о:

1) объекте исполнения;

2) лице-исполнителе;

3) лице, которому производится исполнение;

4) времени исполнения

5) месте исполнения (ст. 309 ГК РФ)» .

В данном определении понятия исполнения, по нашему мнению, излишне делается упор на требование кредитора, что может быть истолковано как ограничение определением только обязательств по требованию. Кроме того, состоящий из пяти пунктов перечень хотя и отражает основные моменты исполнения (атрибут исполнения), все же не является исчерпывающим. В указанном определении отсутствует главное - юридическая характеристика действий, о которых в нем упоминается.

Также исполнение обязательства называется одним из способов прекращения обязательств, но в явном виде отсутствует необходимый для этого элемент в определении - принятие исполнения кредитором или субститут этого принятия. Однако важным является то обстоятельство, что определение отражает все атрибуты исполнения, т.е. существенные его элементы, присущие любому исполнению.

«Под исполнением обязательства понимается совершение должником действия, обусловленного содержанием обязательства, в пользу кредитора или в соответствии с условиями обязательства - в пользу третьего лица» .

«Исполнение обязательства выражается в совершении или воздержании от действий, составляющих предмет обязательства» , или «под исполнением обязательства понимается совершение должником действия (или воздержание от такового), обусловленного содержанием обязательства» .

В сравнении с предыдущим определением понятия исполнения обязательства здесь отражается как совершение действий, так и воздержание от их совершения, однако также упущено указание на юридический характер указанных действий.

«Исполнение обязательства состоит в совершении кредитором и должником действий, составляющих содержание их прав и обязанностей» или «исполнение обязательств состоит в совершении его сторонами определенных действий, составляющих содержание их прав и обязанностей» .

Достоинством этих определений является обоснованное указание на то, что действия совершаются не только должником, но и кредитором (сторонами). Его недостатком является отсутствие указания на волевой характер этих действий, на юридическую характеристику исполнения, а также отсутствие указания на воздержание от действий как вариант исполнения отрицательных обязательств.

«Исполнением обязательства признается совершение должником в пользу кредитора определенного действия». Автор этой дефиниции, так же как и многие другие, отдельно дополняет это определение упоминанием исполнения отрицательного обязательства, которое он называет воздержанием (видимо, имеется в виду «воздержание от действий»), ошибочно указывая при этом, что оно является лишь дополнением обязанности по совершению активных действий .

Совершенно очевидно, что могут существовать отрицательные обязанности, не являющиеся дополнением к каким-либо другим обязанностям. Кроме того, данное определение страдает ненужным указанием на то, что действие совершается в пользу кредитора (пользы у кредитора может и не возникнуть, напротив, могут быть и убытки). Кроме того, данным определением охватываются лишь действия должника и упускаются действия кредитора. Так же как и многие другие определения, это не раскрывает юридической характеристики исполнения.

«Исполнение обязательств заключается в совершении действий, предусмотренных содержанием данного обязательства, либо в воздержании от совершения определенного действия» . Недостаток данного определения сводится к отсутствию юридической характеристики исполнения обязательства.

В единственной российской монографии по исполнению обязательств В.С. Толстой дает определение понятию «исполнение обязанности».

«Исполнение обязанности в обязательственном правоотношении представляет собой совершение должником действия, которого вправе требовать от него кредитор» . Это определение представляется достаточно точным, хотя оно и не характеризует исполнение обязательства в нашем понимании как процесс, влекущий прекращение обязательства и охватывающий как действия (воздержание от них) по предложению исполнения, так и действия по принятию исполнения.

Интересно, что в дальнейшем автор верно, на наш взгляд, отмечает, что одним из действий, совершаемых в ходе исполнения, является предложение исполнения, но необходимо еще, чтобы управомоченный принял то, что ему причитается, оба названных действия участников обязательства представляют собой основу исполнения. Но коль скоро эти действия - основа исполнения, то они должны получить отражение и в определении понятия исполнения обязательства.

Под исполнением обязательства понимается совершение должником определенного действия, направленного на достижение цели обязательства, - удовлетворение потребностей и охраняемых законом интересов кредитора в соответствии с принципами его исполнения либо воздержание от совершения определенного действия .

Недостатком этого определения выступает рассмотрение исполнения обязательства исключительно как действия должника и отсутствие юридической характеристики исполнения. Также представляется не бесспорным включение в определение понятия исполнения обязательства указание на соответствие исполнения принципам исполнения, поскольку такая методология может привести к добавлению ссылки на соответствующие принципы для каждого понятия в гражданском праве.

Можно вывести такой вывод, что юридически каждое исполнение по обязательству характеризуется тем, что оно представляет собой волевые деяния, направленные на прекращение обязательства. Это самое лаконичное и в то же время наиболее общее определение понятия исполнения по обязательству.

1.2 Правовая природа исполнения обязательства

В российской цивилистике отсутствует глубокое исследование понятия исполнения обязательства и его природы. Этот вопрос часто затрагивается попутно или весьма поверхностно. Относительно же тезиса: исполнение обязательства является сделкой, высказывается сожаление о том, что этот тезис не стал предметом пристального внимания юристов-практиков . К этому нужно добавить, что эта проблема не стала предметом пристального внимания не только юристов-практиков, но и российских юристов-теоретиков.

Нередко и в учебной литературе при изложении понятия исполнения обязательства природа соответствующих действий не раскрывается . Хотя последнее, может быть, в чем-то оправданно, поскольку вопрос этот является чрезвычайно сложным и неясным в гражданском праве, но попытаться прояснить его в учебной литературе для студентов значило бы утяжелить изложение, запутать студента и тем самым более навредить, чем помочь в усвоении материала.

В юридической литературе нет единства мнений по поводу правовой природы исполнения. Пожалуй, все единодушны только в том, что надлежащее исполнение прекращает обязательство, однако что представляет собой исполнение обязательства, ученые видят по-разному. Есть даже такое вполне справедливое заключение: является ли исполнение юридическим действием, сделкой или чем-то иным, составляет глобальную проблему .

Сказанное в общем можно отнести не только к российской науке гражданского права, но и к зарубежной. «В буржуазной цивилистической литературе, - писал С.К. Май, - имеются различия во мнениях по вопросу о том, как следует юридически квалифицировать исполнение обязательства: видеть ли в таком исполнении своего рода договор между должником и кредитором, усматривать ли в нем наличие соответствующих односторонних действий должника или кредитора или же, наконец, считать, что исполнение представляет собою юридический факт, не носящий непременно характера правовой сделки» .

Забегая несколько вперед, следует заметить, что исторические данные об исполнении обязательств, особенно об исполнении договора купли-продажи, свидетельствуют о том, что эти действия не рассматривались как просто фактические действия, особенно на начальном этапе развития общественных отношений. Здесь можно говорить о придании исполнению сакральности. В последующем они стали облекаться в специальную юридически значимую форму (свидетели, обряды).

Наличие определенных обычаев, ритуалов подтверждает не только суеверия наших предков, силу традиции, но и юридический, формальный характер самого исполнения. Если исполнение соединено с ритуалом, своего рода небольшим представлением, часто с метафизической окраской, или более банально, соединено с угощением одной стороны другой, нередко в присутствии свидетелей, то это исполнение, приобретающее характер публичного события, служащего доказательством исполнения, - в памяти людей хранится дольше, чем если бы вещь была просто передана из рук в руки и эта передача не была бы обставлена чем-то запоминающимся. Хотя даже в русском языке сохранилось некоторое противоречие в этом смысле. С.В. Пахман доносит до нас следующие обычаи исполнения договора купли-продажи: «Передача сопровождается обыкновенно некоторыми, особыми для того или другого рода вещей, обрядностями» .

Так, во многих местностях существует обычай передавать проданную вещь «из полы в полу»: передача, совершенная таким способом, признается формой окончательного совершения купли-продажи» . Между тем в толковом словаре разъясняется, что устаревшее значение слов «из полы в полу передать» состоит в следующем: передать из рук в руки и тайно . Думается, что при исполнении обязательства добросовестные стороны, и в особенности должник, заинтересованы чаще в публичности своих действий, нежели к сохранению их в тайне.

Опять же у С.В. Пахмана находим указание на следующее обыкновение: «При покупке лошади соблюдаются некоторые особенные формы передачи. Так, в Архангельской губернии покупатель берет повод купленной лошади и обводит ее кругом себя три раза, приговаривая: «как старому хозяину служила, так и мне послужи» . Здесь скорее больше суеверия, чем правового аспекта. В самом деле и до сих пор довольно распространена привычка, а то и народный обычай, что покупку надо непременно «обмыть», дабы вещь служила исправно и долго.

Стороны совершают эти действия не бесцельно, в основе лежит юридическая цель. Следовательно, данные действия можно рассматривать как односторонние сделки, поскольку для возникновения определенных юридических последствий достаточно волеизъявления одной стороны . Например, должник надлежаще предлагает кредитору исполнение. Этот факт уже сам по себе имеет юридическое значение, поскольку снимает с должника ответственность за неисполнение, причем независимо от воли кредитора, независимо от действий последнего: даже если он не примет исполнения должник, не понесет ответственности за неисполнение обязательства.

С точки зрения позитивного российского права юридически значимые последствия предложения исполнения можно, например, увидеть в п. 1 ст. 313 ГК РФ, согласно которому надлежаще предложенное третьим лицом за должника исполнение влечет обязанность кредитора его принять. Отрицание за действиями по предложению и принятию исполнения характера сделки требует объяснения того обстоятельства, что формально подпадающее под определение сделки явление вычленяется из этого института, отправляясь в неизведанную сферу юридических фактов, не имеющих ни понятия, ни характеристики.

Таким образом, обязательство прекращает надлежащее исполнение, которое, как правило, охватывает собой предложение исполнения должником и его принятие кредитором. Исключение составляет субститут принятия исполнения - передача его в депозит при наличии установленных в законе оснований. Вместе с тем действия должника и действия кредитора, составляя единый волевой акт, имеют и самостоятельную правовую природу. Это юридические действия, поскольку они влекут известные юридические последствия. Они обладают свойством их юридической направленности.

1.3 Исполнение обязательства как двусторонняя сделка

Современная цивилистика дает немало доводов в пользу отнесения исполнения к договору. Однако институт договора в гражданском праве не представляет собой унитарного учения, поскольку предполагает наличие различных типов, видов и подвидов договора, классифицируемых по различным основаниям.

В римском праве исполнение обязательства из договора купли-продажи, как известно, совершалось посредством традиции, т.е. посредством передачи вещи. При этом традиция рассматривалась исследователями как вещный договор . Следовательно, исполнение обязательства по передаче вещи относилось к договору, причем к вещному договору, в том смысле, что по нему передавалось вещное право (в римском праве разработанной концепции вещного договора не существовало). Кроме того, традиция, по свидетельству Ю. Барона, по римскому праву обсуждается как абстрактная сделка, хотя в гражданском обороте она таковою не бывает.

Мы не будем углубляться здесь в достаточно сложный и дискуссионный вопрос о том, что традиция как собственно передача не всегда рассматривается в качестве договора, а под договором понимается лишь соглашение сторон о переходе права собственности, тогда как собственно традиция суть внешний акт оставления владения одной стороной и приобретения его другой стороной . Ясно, что факт остается фактом, а право правом, другое дело, что в факте может быть выражена воля, а ее обоюдное и согласное выражение в соответствии с установленным правопорядком уже ведет к правовому последствию, поскольку является двусторонней сделкой. В литературе имеются и достаточно определенные мнения, сводящие традицию к двусторонней сделке и акту исполнения .

Исполнение обязательства рассматривается как договор и некоторыми французскими учеными. Так, Л. Жюллио де ла Морандьер, именуя исполнение платежом, указывал, что платеж можно определить как юридическую сделку, направленную на прекращение обязательства, и добавлял, что его можно даже назвать соглашением, ибо он предполагает согласие должника и кредитора . Однако эта позиция вовсе не совпадает с глубоко проработанной немецкой концепцией вещного договора, где исполнение обнимается не только вещным договором, но и собственно передачей.

В современной российской цивилистике исполнение обязательства по передаче вещи рассматривается в качестве договора Б.Л. Хаскельбергом, что обосновывается им наличием здесь двустороннего волеизъявления сторон .

Рассматривая вопросы уступки права требования, Л.А. Новоселова присоединяется к мнению других правоведов, квалифицирующих передачу права в качестве двусторонней сделки (соглашения, договора). При этом такая сделка определяется ею как сделка «транспортная», «транслятивная», «распорядительная» . Указание же на то, что уступка права может совершаться и посредством односторонней сделки, поскольку ГК РФ не исключает этого, именуя уступку права (требования) сделкой, а не договором, представляется нам спорным. ГК РФ вовсе не предрешает характера уступки права, именуя ее сделкой. Последние, как известно, могут быть и односторонними, и двусторонними, и многосторонними.

Представляется, что использование законодателем термина «сделка» применительно к уступке права требуется для отграничения от других случаев правопреемства - перехода права в силу закона, т.е. независимо от воли сторон этого отношения. В литературе имеется обоснование необходимости отнесения уступки требования к договору. Причем свойства договора придаются и такой разновидности уступки, как бланковая цессия.

Л.А. Новоселовой, а также другими учеными убедительно доказан абстрактный характер цессии . Таким образом, исполнение обязательства по передаче права (требования) происходит посредством соглашения (договора), являющегося распорядительной абстрактной сделкой.

В.С. Толстой рассматривал действия должника и кредитора как односторонние сделки, ссылаясь при этом на С.Н. Братуся и В.Н. Охоцимского и, напротив, критикуя концепцию О.А. Красавчикова. Однако, как нам представляется, взяв за основу пример договора купли-продажи, В.С. Толстой допустил некоторое смешение исполнения двух обязанностей (должника и кредитора). Он указывает, что каждая из сторон действует самостоятельно с целью погашения своего долга, отсюда им и выводятся две односторонние сделки по исполнению обязанностей: действия покупателя и действия продавца или односторонняя сделка продавца по передаче вещи и односторонняя сделка покупателя по передаче денег.

Если это и верно, то отчасти, скорее наполовину. Ибо, с нашей точки зрения, каждая из этих сделок дополняется другой односторонней сделкой (соответственно по принятию вещи и принятию денег), но в результате получаются не четыре односторонние сделки, а две двусторонние: 1) передача (предложение) вещи и ее принятие; и 2) передача (предложение) денег и их принятие. В результате договор купли-продажи исполняется посредством совершения двух других распорядительных сделок, каждая из которых опосредует соответственно исполнение обязательства продавца и исполнение обязательства покупателя.

Однако В.С. Толстой не согласен с квалификацией предложения и принятия долга в качестве двух актов, составляющих в результате договор. «Поскольку, - подчеркивает он, - обязанность принять долг исполняется всегда после предложения, исходящего от должника, имеются некоторые основания утверждать, что она лишь условие, необходимое для выполнения должником обязанности, в то время как обязанность передать выступает в качестве самостоятельной.

Действия сторон в обязательстве следуют одно за другим, взаимозависимы, направлены на достижение общего фактического результата, поэтому на первый взгляд они представляют собой единый акт. К.К. Яичков так и пишет: «С принятием груза лицом, надлежаще уполномоченным на его получение, акт выдачи груза становится двусторонним актом и вполне законченным юридическим действием». Но в том-то все и дело, что с юридической точки зрения передача и принятие редко тесно примыкают друг к другу. Здесь каждый из участников правоотношения действует во исполнение разных обязанностей, имеет намерение вызвать разные юридические последствия. Поэтому, даже тогда, когда сдача-приемка оформляется единым документом, есть серьезные основания полагать, что действия сторон с точки зрения права не являются единым актом» .

В.С. Толстой в опровержение договорной природы исполнения обязательства приводит сначала довод о несовпадении по времени акта предложения и принятия исполнения и верно тут же отметает его, ссылаясь на случаи оформления сдачи-приемки единым документом (кстати, само по себе это не указывает на совпадение волеизъявлений по времени).

Два других довода следует разобрать отдельно. Итак, можно ли положить в основание критики договорной природы исполнения обязательства тот факт, что каждая из сторон правоотношения действует во исполнение разных обязанностей (имеется в виду обязанность должника и кредиторская обязанность принять исполнение). Во-первых, сам В.С. Толстой немногим ранее указывал на своеобразие кредиторской обязанности принять исполнение. Во-вторых, как представляется, данные обязанности выступают в качестве своего рода мотива для действий сторон, что для самих действий, в которых воплощается воля сторон, значения не имеет. Указание на различие обязанностей сторон, служащих основанием их действий, вовсе не опровергает того, что результатом взаимных действий может являться договор.

Приведем пример: одно лицо, действуя на основании договора поручения, заключает договор купли-продажи с другим лицом, которое действует на основании договора комиссии, являясь комиссионером. Каждая из сторон действует во исполнение разных обязанностей, более того, возникших из разных оснований (договор поручения и договор комиссии), однако едва ли мы поставим под сомнение договорную природу заключенной сделки купли-продажи.

Третий довод сводится к тому, что юридический акт каждой из сторон направлен на разные юридические последствия. Представляется, что это не так. Последствием исполнения обязательства является прекращение этого обязательства. Это и есть тот ближайший юридический результат, на который направлены действия сторон. И этот результат един как для кредитора, так и для должника. Последствием этого результата является получение соответствующего блага кредитором и освобождение от бремени должника. Эти юридические последствия действительно различны. Однако нельзя сказать, что кредитор не желает достичь результата, интересующего должника.

Отчуждение и в узком смысле представляется единой сделкой, а не соединением двух сделок, из которых одна заключала бы в себе прекращение права для данного лица, а другая - установление права равного содержания для другого. Такое раздвоение сделки отчуждения не может быть допущено уже потому, что тот, кто переносит свое право на другого, хочет именно этого перенесения, а не прекращения права, которое есть для него только последствие, а не цель сделки отчуждения.

Это соображение может быть практически важным, и особенно там, где переход права встречается с каким-либо препятствием на стороне его приобретения, например с неправоспособностью приобретателя; в этих случаях не принимается и прекращение права . Данное мнение поддерживается и современными правоведами, при этом верно отмечается, что «результат отчуждения наступает одновременно для отчуждателя и приобретателя» и что иного просто не дано .

Применительно к исполнению обязательства столь же важным является принятие исполнения. При искусственном разделении этих двух юридических актов мы и в самом деле разошлись бы с самим назначением института удовлетворения по обязательствам. Если, например, юридический акт по получению предмета исполнения и права на него в силу того или иного изъяна является недействительным, но юридический акт по передаче исполнения предмета исполнения и права на него правовых изъянов не имеет, то должник лишится титула без приобретения его кредитором. Излишне обосновывать, что такая ситуация совершенно неприемлема для правильного регулирования отношений сторон по исполнению обязательств.

Если согласиться с тем, что любое исполнение обязательства, т.е. передача и принятие должного, является двусторонней сделкой, то следовало все же поставить этот договор отдельно от так называемых обязательственных договоров. Однако воспринять здесь концепцию вещного договора невозможно, ибо далеко не во всех случаях исполнения обязательства речь идет о переносе вещно-правового титула с должника на кредитора, а во многих случаях вообще никакого титула не переносится (оказание услуги).

Поэтому представляется верным именовать такой договор правопрекращающим (ремиссионной сделкой), имея в виду его главную цель прекращение обязательственного правоотношения сторон. Заключение такого договора влечет прекращение субъективного права кредитора требовать доставления оговоренного блага и прекращения обязанности должника к такому доставлению. Подобная ремиссионная сделка не влечет возникновения нового притязания и нового долга. Если исполнение предложено и принято кредитором, но оно является ненадлежащим, то и здесь наблюдается правопрекращающий эффект: либо обязательство прекращается полностью, но на его месте возникает новое (возмещение убытков, уплата неустойки) правоохранительное отношение, либо обязательство прекращается в части (при частичном исполнении). Возможно сочетание и одного и другого последствия, смотря по тому, в чем заключалось ненадлежащее исполнение.

Восприятие сделочной теории исполнения влечет за собой необходимость разрешения целого ряда практических и теоретических проблем. Число последних столь значительно, что мы не имеем возможности охватить их все, поэтому затронем лишь часть из них .

Один из ключевых принципов гражданского права вообще и обязательственного в частности - принцип свободы договора. Поскольку на любые сделки распространяется принцип свободы договора, то независимо от того, к какой именно сделке отнести исполнение обязательства - двусторонней или односторонней, она должна подпадать под действие принципа свободы договора.

Гражданскому праву известно исключение из действия этого принципа, когда заключение договора является обязательным (ст. 421, 445 ГК РФ). Применительно к сделке исполнения данный принцип окажется практически не действующим, поскольку исполнение обязанности должника и принятие надлежащего исполнения являются обязательными. Иными словами, стороны практически во всех случаях обязаны совершить сделку.

Коль скоро исполнение является сделкой, поскольку в законе не делается каких-либо исключений для таких сделок, на них могут быть распространены все нормы о недействительности сделок. В соответствии с п. 1 ст. 181 ГК РФ иск о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлен в течение десяти лет со дня, когда началось ее исполнение. Однако сделка по исполнению обязательства сама по себе как будто не предполагает исполнения. Поэтому данное правило необходимо модифицировать для целей исчисления исковой давности ничтожности действий по исполнению.

Проблема сделочной природы исполнения находит свое отражение и в сфере регулирования крупных сделок. В исследовании А.А. Маковской затрагивается вопрос о признании сделок, совершаемых в процессе исполнения договора («вторичные сделки»), если указанный договор квалифицируется как крупная сделка. Здесь обосновывается вывод о том, что сделки, совершаемые в порядке исполнения ранее заключенной крупной сделки, одобренной в установленном порядке, не нуждаются в отдельном одобрении, даже если по формальным признакам они также могут быть отнесены к категории крупных сделок.

Однако такое одобрение требуется, если «вторичные сделки» «отступают» от решения об одобрении основной сделки и если их совершение не следовало из существа одобренной основной сделки. Схожая проблема возникает и в отношении сделок с заинтересованностью .

Восприятие договорной теории исполнения также влечет за собой целый ряд практических и теоретических вопросов. Коль скоро исполнение - договор, то следует определить, какие нормы закона о договоре подлежат применению к этому, безусловно, весьма своеобразному договору.

Если предположить, что из договора-исполнения возникают права и обязанности, то возникает риск оказаться в замкнутом логическом круге: договор предполагает исполнение - исполнение также является договором, который предполагает исполнение, но и последний договор предполагает исполнение, которое также является договором, который также предполагает исполнение и т.д., до бесконечности.

Парадоксальное на первый взгляд предложение о том, что из договора-исполнения прав и обязанностей не возникает и он сам не исполняется позволяет избежать попадания в указанный замкнутый круг, но ставит вопрос о том, а можно ли такой очень своеобразный договор относить к гражданско-правовому договору или он настолько утрачивает свои конституирующие свойства, что уже превращается во что-то другое, например двустороннюю сделку, договором не являющуюся.

Данный замкнутый круг в аспекте рассмотрения римской традиции легко разрывался И.Н. Трепициным: «Вещный договор может служить для исполнения обязательственного договора, но сам подлежать исполнению не может. Это объясняется его содержанием: здесь имеется в виду не ожидание получения чего-либо, а обладание, - не обещание только, а действительное, настоящее» .

Известно и другое обоснование, данное Ю.С. Гамбаровым, который не считал договор исключительно обязательственной сделкой, выделяя в рамках гражданского права наряду с другими договоры обязательственные и договоры вещные . Следовательно, необязательственный договор обязательства не порождает.

Квалификация исполнения в качестве договора с необходимостью требует применения к нему общих положений гражданского законодательства о договоре (ст. 420-453 ГК РФ). Однако ближайшее рассмотрение указанных норм показывает, что лишь немногие из них могут быть пригодны для регулирования договора-исполнения (ремиссионной сделки).

Таким образом, исполнение обязательства в виде совершения действий по своей правовой природе является двусторонней правопрекращающей (ремиссионной) вторичной (вспомогательной) реальной сделкой особого рода, направленной на надлежащее исполнение обязательства и влекущей прекращение прав и обязанностей сторон обязательства по отношению друг к другу. Исполнение обязательства в виде воздержания от действий представляет собой не сделку, а другой юридический факт особого рода, поскольку бездействие по своей природе сделкой быть не может.

ГЛАВА 2 Исполнение договорных обязательств

2.1 Общие положения

В российском законодательстве не содержится норм, которые бы прямо устанавливали принципы исполнения обязательств, но они могут быть логически выведены из гражданского законодательства . В литературе предпринята попытка дать определение принципам исполнения обязательства: под ними понимаются закрепленные в законе основополагающие начала, в соответствии с которыми строится правовое регулирование реализации субъективных прав и обязанностей в данных правоотношениях .

Представляется, что имеются основания говорить о том, что данное в общем верное определение страдает излишним нормативизмом в той части, в которой утверждается о закреплении указанных принципов в законе. Теория права по-иному смотрит на источники принципов права вообще: «Принципы права могут содержаться в отдельных нормах или в группе норм, но могут пронизывать судебную практику, даже не будучи самостоятельно сформулированы в объективном праве, составляя стержень правовой идеологии, господствующей в данной стране или на международной арене; могут концентрироваться в субъективном праве и юридических обязанностях, в правовых обычаях и традициях, деловых обыкновениях, в правовой культуре региона.

Короче говоря, не обязательно, чтобы принципы данного типа права были непременно и в полном объеме сформулированы в нормах законодательства, хотя это и весьма желательно, по крайней мере по отношению к ведущим принципам» .

В науке гражданского права принципы исполнения обязательства формулируются, но единство мнений по вопросу об их составе, содержании и наименовании не наблюдается. Некоторые авторы ограничиваются указанием на один принцип, другие выделяют два принципа, иные - три принципа и т.д. Общий обзор литературы может довести это число почти до десяти. Различным образом выстраиваются и соотношение между указанными принципами и их взаимосвязь.

Определяя основные начала (принципы) исполнения обязательств, необходимо отметить, что, поскольку институт исполнения обязательств является частью гражданского права основные начала гражданского законодательства, установленные в ст. 1 ГК РФ. Но при этом институт исполнения подчиняется собственным основополагающим началам, выводимым и характерным только для исполнения обязательств. Поэтому нам, например, представляется недостаточно обоснованным выделение при рассмотрении принципов исполнения обязательства - принципа свободы договора.

Этот общий для договорного права принцип едва ли может быть признан принципом исполнения обязательства, поскольку стороны свободны в установлении условий обязательства (в рамках императивных норм), но в вопросе исполнения обязательства степень свободы значительно меньше. Можно даже сказать, что здесь практически не остается свободы для усмотрения, ибо обязательства должны исполняться надлежащим образом и односторонняя реализация свободного усмотрения в действиях по исполнению не может выступать характерной чертой последних.

В российской науке гражданского права, равно как и в зарубежной, далеко не всегда выделяются принципы исполнения обязательств. Например, в знаменитом учебнике гражданского права Г.Ф. Шершеневича в параграфе, посвященном исполнению (действию) обязательства, никаких основополагающих начал не выделяется и автор ограничивается лишь разбором атрибута исполнения обязательств или, что то же самое, - существенных условий исполнения обязательств (субъектный, пространственный и временной аспекты) .

Может быть, причиной тому является не бесспорное мнение К.Д. Кавелина, полагавшего, что при крайнем разнообразии условий обязательств исполнение их не может быть подведено ни под какие общие нормы; к тому же при добровольном исполнении нет и надобности в таких нормах ; возможно, в вопросе исполнения обязательства считалось более важным освещение технической его стороны. Современная методика, как правило, формулирует принципы того или иного явления.

Принципы исполнения обязательства следует отличать от правовых механизмов, обеспечивающих надлежащее исполнение, и мер, направленных на защиту прав и законных интересов кредитора, а также должника, в случаях, когда действия по исполнению не соответствуют условиям обязательства. Если не соблюдать такого разграничения, то рассмотрение принципов исполнения будет обнимать чуть ли не все обязательственное право в целом, поскольку большая часть его положений направлена как раз на обеспечение прав и интересов сторон правоотношения. Следовательно, при рассмотрении принципов исполнения обязательств во главу угла должен быть поставлен вопрос о том, каким основополагающим правилам должны отвечать действия по исполнению обязательства.

С этим умозаключением можно согласиться, но с известной долей условности. Утверждение о том, что принцип как основополагающее правило может быть свободно изменен сторонами, не вполне отвечает самому назначению такого феномена, как принцип. Поэтому говорить о диспозитивности или императивности принципа, по нашему мнению, не совсем точно. В самом деле, возможно ли упомянутый выше принцип надлежащего исполнения обязательства сформулировать наоборот, создав антипринцип: обязательства должны исполняться ненадлежащим образом? Вопрос представляется риторическим.

Точно так же обстоит дело и с другим принципом (если его обратить в антипринцип): возмещение убытков и уплата неустойки являются реальным исполнением. Кроме того, А.И. Косырев ошибается, усматривая диспозитивность в правиле о надлежащем исполнении (ст. 309 ГК РФ), подменяя на самом деле принцип надлежащего исполнения принципом свободы договора.

Автор, видимо, и сам осознает спорность своих суждений в этой части, поскольку далее указывает: «Роль общих принципов исполнения обязательств проявляется в тех случаях, когда стороны не устанавливают специальных правил исполнения, которые, разумеется, указанным принципам не должны противоречить» . Но если принципы диспозитивны и стороны могут установить иное, почему же это иное (или, как выражается автор, специальные правила) не должно противоречить принципам? Данное недоразумение, как представляется, следует разрешить указанным нами выше способом.

Мало кто из исследователей отмечает, что исполнение обязательств подчинено определенным общим правилам (принципам), распространяющимся как на договорные обязательства, так и на обязательства, основанные на иных юридических фактах . Между тем распространение принципов исполнения не только на договорные, но и на иные обязательства не только верно, но и практически необходимо. Методологически это, в частности, позволяет проверить универсальность тех или иных принципов исполнения, их подлинное основополагающее значение.

Таким образом, в настоящее время существует четыре основных принципа исполнения обязательств: надлежащего исполнения и реального исполнения, распространяющих свое действие на исполнение всех обязательств, как договорных, так и внедоговорных, и экономичности исполнения сотрудничества сторон, действующих только в отношении договорных обязательств. Каждый из этих принципов имеет самостоятельное значение, ни один не является доминирующим, они тесно связаны между собой, взаимообусловлены и вместе обеспечивают достижение цели обязательства и, как следствие, прекращение последнего.

2.2 Основные принципы исполнения обязательств

2.2.1 Принцип надлежащего исполнения

Данный принцип выводят из содержания ст. 309 ГК РФ, посвященной общим положениям исполнения обязательств. Обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства, требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями.

«Применительно к договорным обязательствам в отечественном правопорядке он традиционно конкретизируется в понятии «договорной дисциплины», соблюдение которой предполагает необходимость точного и своевременного исполнения сторонами договора всех своих обязанностей в строгом соответствии с условиями их соглашения и требованиями законодательства» .

Указанный принцип является, по нашему мнению, заглавным, поскольку законодатель, хотя и не совсем точно выражаясь, связывает прекращение обязательства, т.е. достижение цели последнего, именно с надлежащим исполнением. В самом деле, надлежащее исполнение - это тот эффект, который должен в наибольшей степени удовлетворять интерес кредитора. Поэтому его справедливо относят именно к общему требованию, предъявляемому к сторонам обязательства .

Генеральный характер этого принципа заключается в том, что он в широком смысле обнимает собой все другие: принцип реального исполнения, принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, принципы сотрудничества и добросовестности. Это подтверждает следующий довод: всякое надлежащее исполнение является реальным исполнением, не нарушает принцип недопустимости одностороннего отказа, соответствует требованию сотрудничества и произведено добросовестно.

Специалисты верно отмечают, что принцип надлежащего исполнения обязательства адресован не только должнику, но и кредитору и для последнего это выражается в исполнении так называемых кредиторских обязанностей .

В юридической литературе принцип надлежащего исполнения воспринимают таким образом, что почти все положения гл. 22 ГК РФ рассматривают именно как требования к надлежащему исполнению , другие исследователи под наименованием принципа надлежащего исполнения также излагают почти все содержание правил об исполнении обязательств . Действительно, нормы этой главы подлежат применению к надлежащему исполнению, но не только к надлежащему. Представляется, что значительное число положений гл. 22 ГК РФ могут быть применены и к ненадлежащему, но реальному исполнению. Так, предположим, что просрочивший должник производит уплату суммы займа, однако ее недостаточно для погашения всего долга.

Если исходить из того, что к ненадлежащему реальному исполнению нормы гл. 22 ГК РФ не применимы, то следовало бы отказаться в этом случае и от применения правила ст. 319 ГК РФ, устанавливающей очередность погашения требований по денежному обязательству. В результате соответствующие правоотношения оказались бы неурегулированными, что, видимо, могло бы повлечь споры о возможности применения здесь аналогии закона. Эти примеры можно было бы продолжить, обратившись к ст. 312, 313 ГК РФ и др.

В литературе отмечается, что принцип надлежащего исполнения включает в том числе исполнение обязательства в натуре, т.е. совершение должником тех действий, которые составляют содержание обязательства без замены его компенсацией убытков и уплатой. При этом подчеркивается, что последнее именуется принципом реального исполнения и выделяется в качестве самостоятельного. Одновременно указывается на то, что принцип надлежащего исполнения и принцип реального исполнения имеют самостоятельное значение и ни один не является доминирующим .

Такой подход может внести некоторую путаницу в разграничение принципов исполнения обязательств, ибо, с одной стороны, получается, что принцип реального исполнения поглощается принципом надлежащего исполнения, а с другой стороны, объявляется, что оба эти принципа являются самостоятельными и не доминируют друг над другом. Возможно, авторов приводит к такому выводу очевидное наблюдение: любое надлежащее исполнение обязательства является реальным исполнением, но не любое реальное исполнение является надлежащим исполнением обязательства.

По нашему мнению, это обстоятельство как раз и означает доминирование принципа надлежащего исполнения над всеми другими принципами исполнения обязательства. Принцип же реального исполнения подчинен общему, генеральному принципу надлежащего исполнения.

Таким образом, если обязательство оказалось исполненным с соблюдением принципа надлежащего исполнения, то это значит, что все принципы исполнения оказались соблюденными. И наоборот - несоблюдение хотя бы одного принципа исполнения обязательства не может в результате одновременно означать соблюдение принципа надлежащего исполнения.

2.2.2 Принцип реального исполнения

Требование реального исполнения выражается в необходимости исполнить обязательство в натуре: совершить именно то действие, которое составляет предмет обязательства (передать определенную вещь, выполнить определенную работу, оказать соответствующую услугу) .

Мнение об утрате принципом реального исполнения своего общего характера представляется не бесспорным. Если принять это утверждение, то следовало бы допустить возможность предоставления должником кредитору вместо оговоренного исполнения иного. Другое дело, что в случаях, предусмотренных законом, возмещение кредитору убытков и уплата неустойки освобождают должника от исполнения обязательства в натуре.

Также не отменяет действие правила о надлежащем исполнении предусмотренные законом случаи прекращения обязательства при отсутствии надлежащего исполнения. Поэтому представляется обоснованной позиция А.Л. Фриева, согласно которой наличие ограничений в применении правила о реальном исполнении не может служить основанием для его отрицания в качестве принципа

Вывод о том, что принцип реального исполнения имеет непосредственное проявление лишь в обязательстве по передаче индивидуально-определенных вещей , является ошибочным. Это становится очевидным в случаях, когда на практике вместо обязательства уплатить деньги, например по трудовому договору, передаются товары (часто производимые на предприятии работодателя). Ясно, что такого рода действия должника, если они производятся без подлинного согласия кредитора (работника), вступают в противоречие с принципом реального исполнения . Нельзя также согласиться с тем, что принцип реального исполнения ослаблен институтом альтернативных обязательств , ибо реальность исполнения заключается не в том, что должник вправе (кстати сказать, не всегда) выбрать один из двух предметов исполнения, а в том, что должник не вправе выбрать третий предмет исполнения.

Принцип реального исполнения выводится главным образом из положения п. 1 ст. 396 ГК РФ, согласно которому уплата неустойки и возмещение убытков в случае ненадлежащего исполнения обязательства не освобождает должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законом и договором. Указанное положение относят в литературе к числу мер обеспечения реального исполнения .

М.И. Брагинский верно указывает, что диспозитивность данного правила в законе может в отдельных случаях устраняться императивной нормой, и приводит в пример положения ст. 505 ГК РФ, согласно которой в случае неисполнения продавцом обязательств по договору розничной купли-продажи возмещение убытков и уплата неустойки не освобождает продавца от исполнения обязательства в натуре .

Надо заметить, что и в том, и в другом из названных последними случаев кредитор реально получает искомое имущественное благо, однако ни тот, ни другой случаи не являются исполнением обязательства в строго юридическом значении этого понятия. Не случайно законодатель поместил данные нормы в главе, посвященной гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательств (гл. 25 ГК РФ), а не в главе, посвященной исполнению обязательств (гл. 22 ГК РФ). Нетрудно заметить, что как при отобрании индивидуально-определенной вещи, так и при заменяющих действиях должник не проявляет свою волю на совершение этих действий, т.е. он не совершает здесь никаких действий. И тот, и другой случаи относятся к неисполнению обязательства, что выходит за рамки нашего исследования.

Когда говорят о том, что реальное исполнение может и не являться надлежащим, поскольку исполнение произведено надлежащим объектом, но не вполне соответствует другим условиям обязательства, следует принять во внимание, что если рассматривать реальное исполнение как конституционного принципа исполнения, то здесь нужно учитывать только позитивный момент. Едва ли принцип исполнения обязательства следует характеризовать, опираясь на то, что реальное исполнение может быть и ненадлежащим, ибо последнее суть правонарушение, что не может входить в основополагающее правило о правомерном действии-исполнении обязательства.

Следовательно, для основы принципа исполнения следует брать такую характеристику реального исполнения, которая не связана с нарушением иных условий обязательства, что, с одной стороны, будет отличать исполнение обязательства от суррогатов исполнения, а с другой - выявлять объективную связь с генеральным принципом исполнения обязательств - надлежащим исполнением. В противном случае получается, как и указывается в литературе, что роль принципа реального исполнения проявляется в полной мере в случае ненадлежащего исполнения . Выходит, что принцип реального исполнения характеризуется неисполнением, что с гносеологической точки зрения в общем-то понятно, но с иллюстративной - противоречиво.

Ряд ученых не признает самостоятельный характер принципа реального исполнения, считая его частным признаком надлежащего исполнения. При этом указывается, что реальное исполнение составляет лишь один из параметров исполнения, а именно - его предмет, и не может рассматриваться в качестве принципа исполнения обязательства не только вследствие многочисленных исключений из обязанности производить исполнение в натуре, но и отсутствия правовых средств понуждения должника к соответствующим действиям, а единственное исключение составляет возможность отобрания индивидуально-определенной вещи в соответствии со ст. 398 ГК РФ .

Надо признать, что данный вывод не лишен определенных оснований, однако все же он может вызывать некоторые сомнения. Даже если согласиться с тем, что в праве отсутствуют средства к понуждению должника исполнить обязательство в натуре (за исключением приведенного случая), то само по себе это вовсе не лишает принципиального значения требования реального исполнения обязательства, поскольку право предусматривает иные стимулы к соблюдению указанного требования, в частности предусматриваются известные негативные последствия на случай его несоблюдения.

То обстоятельство, что принцип реального исполнения адресован лишь одному параметру обязательства - предмету, также с неопровержимостью не доказывает невозможность отнести это положение к принципам исполнения, ибо доставление обещанного является одним из главнейших элементов исполнения и в большинстве случаев представляет интерес для кредитора, даже если другие условия обязательства не соблюдены. В этом легко убедиться на примере, когда заимодавцу предлагается принять сумму займа не в надлежащем месте, с просрочкой, по частям или с иными нарушениями.

С практической точки зрения во многих случаях это исполнение будет принято, поскольку реальное получение исполнения принципиально важно для кредитора. Приводимый М.В. Кротовым (который не отрицает самостоятельного характера принципа реального исполнения) пример с утратой кредитором интереса в реальном исполнении обязательства (в случае, если к сроку не сшито свадебное платье) также не опровергает общего правила, представляя собой лишь исключение.

Изложенные обстоятельства, хотя и с определенной долей условности, позволяют нам все же оставаться на классических позициях, признающих реальное исполнение в качестве одного из принципов исполнения обязательств.

В литературе поднимается вопрос о соотношении принципов реального исполнения и надлежащего исполнения . По мнению одних исследователей (Н.И. Краснов), реальное исполнение входит в содержание надлежащего исполнения, по мнению других (А.В. Венедиктов), напротив, реальное исполнение охватывает надлежащее исполнение, по мнению третьих (О.С. Иоффе), на стадии нормального развития обязательства речь следует вести о надлежащем исполнении, а после допущенной должником неисправности - об исполнении в натуре.

Надлежащее исполнение, реальное исполнение, а также принуждение к исполнению в натуре представляют собой различные правовые явления, их смешение, допускаемое иногда в литературе, даже частичное , может привести к путанице.

Дифференциация реального исполнения и надлежащего исполнения происходит по основанию, также связанному с правонарушением.

Таким образом, надлежащее исполнение всегда является подлинным исполнением, соответствующим тому, к чему обязался должник, т.е. в соответствии со всеми условиями исполнения. Реальное исполнение таковым может и не быть, поскольку его выделение производится в иной плоскости: доставлено ли должником то, к чему он обязался, или нет. Однако реальное исполнение может быть и ненадлежащим: исполнение произведено, но с некоторыми нарушениями (по качеству, количеству, месту, времени, сроку исполнения и т.п.).

ГЛАВА 3 Проблемы неисполнения обязательств

3.1 Проблемы невозможности исполнения обязательств в судебной практике

В русском гражданском праве невозможность исполнения подразделялась на первоначальную и последующую, субъективную и объективную, виновную и случайную» .

К.П. Победоносцев указывал, что действие обязательства прекращается и от случайных причин, в частности от невозможности учинить исполнение, не зависящей от воли лица. Он констатирует, что обстоятельства невозможности исполнения могут быть оговоренными по договору или случайными.

Д.И. Мейер так мотивировал свои суждения: «Действие, составляющее предмет обязательства и представляющее при заключении его возможным, может оказаться впоследствии невозможным. Невозможность же совершения действия составляет ущерб в имуществе. И вот обязательство нести этот ущерб тому или другому участнику и составляет риск или страх по обязательству» .

Экономическая невозможность как таковая не входила в рассматриваемую структуру невозможности исполнения обязательства. Данные суждения ученых оказали влияние на тенденции в подготовке нормативных актов того времени. Положения об изменившихся обстоятельствах первоначально были включены в ст. 1650 Проекта Гражданского Уложения и предусматривали, что «должник отвечает за убытки, причиненные верителю, если не докажет, что исполнение обязательства в целом или в части сделалось невозможным вследствие такого события, которого он не мог предвидеть, предотвратить» .

Таким образом, в России невозможность исполнения влекла за собой освобождение от ответственности (возмещения убытков), а не расторжение или изменение договора. От исполнения сторону освобождала только случайная объективная последующая невозможность. На основании проекта данной нормы можно сделать вывод, что она была направлена на регулирование случаев форс-мажора.

В соответствии с ГК РСФСР 1922 г. «должник освобождается от ответственности за неисполнение, если докажет, что невозможность исполнения обусловлена обстоятельством, которое он не смог предотвратить либо если оно создалось вследствие умысла или неосторожности кредитора». Хотя данный акт предполагал, что невозможность исполнения должна носить объективный характер, однако некоторыми видными юристами высказывалось мнение о том, что «под невозможностью следует понимать не только неисполнение в безусловном смысле, но и возможно, с величайшими затратами и несоразмерными жертвами» .

В связи с этим в 1922 г. судебная практика применила доктрину об изменившихся обстоятельствах при рассмотрении дела о взыскании Орехово-Зуевским трестом убытков от неисполнения договора с Туркцентросоюзом, Суд признал, что голод и запрет вывоза хлеба из Туркестана повлекли изменение в общих условиях заготовок продуктов на Туркестанском рынке и, в связи с этим, снял ответственность с Туркцентрсоюза,

Следует заметить, что в этом случае, хотя суд фактически и признал экономическую невозможность исполнения, но применил последствия характерные для форс-мажора (освобождение от ответственности, а не расторжение договора).

Разработка вопросов изменения обстоятельств повлекла за собой изучение отдельных ее элементов. Один из них - проблема пределов невозможности исполнения обязательств - была предметом серьезного правового исследования в советское время.

И.Б. Новицкий отмечал, что «невозможность исполнения есть всегда только невозможность реального исполнения: уплата денежного эквивалента взамен исполнения в натуре всегда считается возможной...» .

Коль скоро понятие невозможности исполнения ограничивалось только реальной невозможностью, некоторыми авторами были предприняты попытки детализировать условия невозможности исполнения, а также классифицировать основания освобождения от реального исполнения обязательства.

В частности, В.Ф. Яковлева отмечала следующие основания освобождения от реального исполнения обязательства:

наличие оговорки, предусмотренной нормативными актами;

истечение срока обязательства;

изменение планового задания соответствующего хозяйственного оргаа;

физическая невозможность исполнения;

невиновная гибель предмета обязательства .

В.К. Райхер указанные основания классифицирует следующим образом:

наличие планово - регулирующего акта, обязательного для обеих сторон или хотя бы для одной из них;

практическая невозможность исполнения .

Необходимо отметить, что, несмотря на ограничительное толкование понятия невозможности исполнения обязательств, некоторые специалисты придерживались мнения, что «невозможность или нецелесообразность исполнения обязательств является вопросом юридического факта и оценка тех или иных обстоятельств с точки зрения их возможного влияния на судьбу заключенных договоров в каждом конкретной случае относится к усмотрению арбитражных органов» .

Однако отсутствие признания договора как важного регулятора гражданско-правовых отношений в связи с командно-административной экономикой, отсутствие интересов и возможностей активной частной предпринимательской деятельности, монополия государственной собственности, политическая и экономическая стабильность сориентировали законодательство на путь непризнания экономической невозможности исполнения в качестве основания для освобождения от ответственности. Законодательно устанавливалось, что лицо несет ответственность лишь при наличии вины, однако в законе отсутствовало непосредственное указание на освобождение от ответственности при невозможности исполнения в связи с чрезвычайными обстоятельствами.

Поэтому ГК РСФСР 1964 г. содержал норму лишь о прекращении обязательств невозможностью исполнения: «обязательство прекращается невозможностью исполнения, если вызвано обстоятельствами, за которые должник не отвечает».

В теории невозможность исполнения подразделялась на абсолютную (невозможность для всех и каждого) и относительную (невозможность для определенного лица). Но одновременно с этим высказывалось мнение, что «затруднительность совершить определенное действие не может повлечь за собой освобождение должника от исполнения, поскольку любое исполнение требует усилий. Степень этих усилий определяется органом, утверждающим плановое задание» .

Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что при существовавшей в СССР административно-командной системе, четком планировании, а также при административном ценообразовании отсутствие в законодательных актах реализации доктрины об изменении обстоятельств было предопределено построением всей системы хозяйствования.

Концепции об изменившихся обстоятельствах могут существовать в законодательстве преимущественно в условиях рыночной экономики, когда договор имеет существенное значение и служит основным регулятором отношений. Поэтому реформы, начавшиеся в нашей стране два десятилетия назад, предопределили изменение законодательства, в том числе, и появление в Гражданском кодексе РФ ст. 451. При этом следует заметить, что правило ст. 451 ГК РФ не является императивным - иное может быть предусмотрено договором или вытекать из его существа. Как справедливо отмечает А. Кабалкин, это имеет особое значение в современных условиях быстро меняющейся конъюнктуры. Очевидно, что исполнение обязательства в существенно изменившихся обстоятельствах становится экономически обременительным для одной или всех участвующих в договоре сторон .

Регулирование изменения обстоятельств не исчерпывается лишь ГК РФ. Нормы об их влиянии на отношения сторон содержатся также и в иных актах. Федеральный закон «О соглашениях о разделе продукции» от 06.12.1995 г. №225-ФЗ в п. 1 ст. 17 «Стабильность условий соглашения» устанавливает, что изменения в соглашении допускаются только по согласию сторон, а также по требованию одной из сторон в случае существенного изменения обстоятельств в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации.

Однако мы не смогли найти случаев применения данной специальной нормы на практике. Видимо она была закреплена в целях соответствия мировой практике и информирования зарубежных партнеров о том, что нестабильность экономической ситуации в России в любом случае не может нарушить имущественный баланс сторон.

Поскольку в России ничтожно мало количество случаев договорного урегулирования сторонами спорных вопросов, возникающих в связи с изменением обстоятельств, основное бремя разрешения данных вопросов возлагается на судебную систему. Поэтому принципиальными и существенными являются вопросы, связанные с судебным порядком расторжения договора, юридической квалификацией судом изменившихся обстоятельств в ходе разбирательства, а также последствиями такого пути расторжения (изменения) договора.

Существование большого числа обстоятельств, а также особенностей каждого из них усложняют процедуру предъявления иска и в суд и самого судебного разбирательства. Отчасти это связано с новизной положений о существенном изменении обстоятельств. Поскольку до принятия части первой Гражданского кодекса РФ нормы, подобной ст.451, в отечественном законодательстве не существовало, то соответственно, не было и судебной практики разрешения указанных споров. Поэтому сейчас судебные подходы к решению данной проблемы только начинают складываться, процент принятых решений по этой категории дел очень невелик, а сама судебная практика, порой достаточно противоречива .

Особенность данной категории дел проявляется в том, что судебные процессы в большинстве случаев направлены не на сохранение договора при изменении его отдельных условий, а, напротив, на расторжение. То - есть из двух возможных вариантов решения суда - о расторжении договора или об его изменении - приоритет отдается первому. Это объясняется тем, что, вынося решение об изменении условий договора, суд тем самым обязывает сторону исполнять договор на условиях, которые она заведомо считает для -себя неприемлемыми .

Следует отметить, что соответствующего разъяснения судам, по вопросам расторжения и изменения договоров в связи с различными видами изменения обстоятельств до настоящего времени нет. Это приводит к противоположным решениям судов по аналогичным, иногда и тождественным, ситуациям, ошибкам.

В этом плане показателен опыт Высшего Хозяйственного Суда Республики Белоруссия. В 1999 году им было принято постановление пленума «О применении норм Гражданского кодекса Республики Белоруссия, регулирующих заключение, изменение и расторжение договоров». В этом документе хотя и кратко, но сформулирована позиция высшего суда по вопросу изменения обстоятельств.

Ради справедливости мы отмечаем, что в 1998 году Верховным Судом РФ был принят обзор судебной практики по гражданским делам. В п. 18 данного документа отмечено, что по общему правилу о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства, действующему во всех подотраслях гражданского права, существенное изменение обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора, не является безусловным основанием для признания обязательства прекращенным. Должник должен доказать в суде не только существенный характер изменения обстоятельств, но и то, что им предпринимались меры, вплоть до обращения в суд, по изменению условий договора или по его расторжению. Однако данный документ является общим обзором, а приведенный его элемент частным моментом.

В 2001 году ФАС Северо-Западного округа было подготовлено обобщение практики по делам, связанным с применением в договоре валютной оговорки, содержащее отдельные прецеденты использования судами положений об изменении обстоятельств.

Однако данные документы носят обрывочный характер лишь по отдельным делам, рассмотренным названными судебными инстанциями. Они не направляют практику в целом и не содержат полного изучения всех рассмотренных дел. В связи с этим нам представляется необходимой подготовка специального обобщения судебной практики высшими судами в форме совместного постановления Пленумов Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ о практике применения ст. 451 ГК РФ, либо, как минимум, информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, содержащего обзор практики применения арбитражными судами ст. 451 ГК РФ.

Это позволит реализовать единообразное применения права по данному вопросу, более оперативно рассматривать дела, в которых изменение обстоятельств является основанием иска.

Отсутствие подобных актов, на наш взгляд, приводит к тому, что некоторыми недобросовестными контрагентами в суды стали заявляться требования о расторжении договора в связи с «существенным изменением уровня цен», либо в связи с «инфляционными процессами». В большинстве случаев суды всех инстанций вполне обоснованно отклоняют подобные иски, ссылаясь, как правило, на то, что указанные изменения не содержат четырех признаков, названных в ст. 451. В частности, не могут быть признаны непредвиденными, поскольку при заключении договора стороны не могли разумно не предполагать наличие в России инфляционных процессов. Кроме того, незначительные ценовые колебания не нарушают существенным образом баланс сторон и могут быть квалифицированы как обычные предпринимательские риски. Однако имеются и противоположные решения судов.

3.2 Проблемы неисполнения обязательств по договорам

Заключая гражданско-правовые сделки, предприятия как субъекты гражданского оборота часто сталкиваются с проблемой надлежащего исполнения обязательств со стороны контрагентов. При этом особое внимание юридических лиц к проблеме обеспечения исполнения обязательств обусловлено, конечно, их заинтересованностью в том, чтобы избежать негативных последствий, которые могут возникнуть в результате нарушения партнерами положений договоров. Кроме того, возможность предоставить своему партнеру тот или иной способ обеспечения обязательств является необходимым условием заключения гражданско-правовых сделок.

Так, например, в настоящее время большинство коммерческих банков при оформлении кредитных договоров требует подтверждения надлежащего исполнения должником своих обязательств путем предоставления ему тех или иных способов обеспечения.

Институт обеспечения исполнения обязательств - один из традиционных институтов в гражданском праве. Многие из способов обеспечения обязательств были известны еще римскому праву. Это задаток, неустойка, залог и поручительство. Были они и известны российскому и советскому гражданскому праву. Появление этих способов обеспечения обязательств было обусловлено тем, чтобы защитить права кредиторов. Ведь кредитор должен быть уверен в том, что его имущественные интересы будут соблюдены, что должник выполнит взявшие на себя обязательства. В случае же если права кредитора будут нарушены, то есть обязательство не будет выполнено или будет исполнено ненадлежащим образом, то именно эти способы обеспечения исполнения обязательств гарантируют кредитору возмещение убытков, которые он понесет в случае неисполнения обязательства должником.

Наконец, такие способы обеспечения обязательств побуждают должника к своевременному исполнению возложенного на него обязательства, ведь в случае просрочки, либо ненадлежащего исполнения, либо неисполнения обязательства, для должника наступят неблагоприятные, невыгодные для него последствия. Также, можно заметить, что кредитор охотнее идет на заключение того или иного договора, если он обеспечен таким акцессорным (дополнительным) обязательством, ведь это гарантирует ему, что обязательство будет надлежащим образом исполнено.

Способы обеспечения исполнения обязательств предусмотрены не только российским гражданским правом, но и гражданскими законодательствами стран континентальной Европы, а также англо-американской правовой доктриной. Например, Единообразный торговый кодекс США включает в себя раздел 9 «Обеспечение сделок». «Настоящий раздел применяется к обеспечительным интересам, созданным посредством договора, включая ручной залог, цессию, ипотеку движимости, доверительную собственность на движимое имущество, договор за печатью о доверительной собственности, право удержания, принадлежащее фактору, доверительную собственность на оборудование, условную продажу, аренду и консигнацию, предназначенные служить...».

Итак, способы обеспечения исполнения обязательств призваны обеспечить точное и неукоснительное исполнение должником своих обязательств, плюс к тому они уменьшают размер негативных последствий для кредитора в случае неисполнения таковых должником. Гражданский кодекс Российской Федерации наряду с традиционными способами обеспечения исполнения обязательств (залог, неустойка, поручительство, задаток) вводит два новых способа (по сравнению с ГК 1964 г.). Это банковская гарантия и удержание имущества должника.

Важно учитывать и тот факт, что любой из видов обеспечения исполнения обязательства является дополнительным (акцессорным) по отношению к обеспечиваемому обязательству. Проявляется эта специфика во многих факторах: недействительность основного обязательства влечет за собой недействительность обеспечивающего его обязательства, и наоборот, недействительность акцессорного обязательства не влечет за собой недействительность основного обязательства (п.2 и 3 ст.329 ГК) прекращение основного обязательства, как правило, влечет и прекращение его обеспечения (ст.352, 367 и др.) обеспечительное обязательство следует за основным при переходе прав кредитора другому лицу, например, при уступке прав требования по основному обязательству. Но существуют и исключения из этих правил. Например, Гражданский кодекс допускает последующий залог, если он не запрещен предшествующими договорами о залоге (ст.342 ГК).

Совершенно особое положение среди способов обеспечения исполнения обязательств занимает банковская гарантия: обязательство гаранта перед бенефициаром не зависит в отношениях между ними от основного обязательства (ст.370 ГК). Принципиальным отличием ныне действующего законодательства от Гражданского кодекса 1964 г. является то, что сейчас законодатель оставил открытым перечень возможных способов исполнения обеспечения обязательств. Это означает, что как законом, так и договором могут быть предусмотрены иные способы обеспечения обязательств.

Самый распространенный вид нарушения договорных обязательств - незаконное пользование чужими деньгами. Это происходит, если сторона:

не возвращает деньги после того, как наступил срок их возврата;

отказывается оплачивать в срок поставленные товары, выполненные работы или услуги;

получив предоплату за товары, услуги или работы, длительное время не выполняет свои обязательства поставить товар, выполнить работы или услуги.

Если ваш контрагент допустил такое нарушение, вы вправе требовать уплаты процентов на всю сумму денег, которыми он незаконно пользовался.

Как правило, для расчета процентов используют ставку, которая применялась в тот момент, когда сторона-должник обязана была исполнить свое обязательство - вернуть деньги или оплатить товары, услуги, работы.

Если вы взыскиваете деньги в судебном порядке или не согласовали размер процентов в договоре, суд может сам определить, какую учетную ставку применить: действующую в день предъявления иска или в день вынесения решения.

В этом случае учитывают:

в течение какого времени не исполнялось денежное обязательство;

изменялся ли размер учетной ставки за это время;

были ли длительные перерывы, когда учетная ставка не изменялась.

Если учетная ставка изменялась в течение того времени, когда не исполнялось денежное обязательство, то выбирают ставку, наиболее близкую к той, которая действовала в период просрочки платежа (п. 3 Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14).

Если ваши убытки больше, чем размер процентов, которые нарушитель должен уплатить, вы вправе потребовать, чтобы нарушитель возместил убытки сверх суммы процентов.

Фирма просрочила на год возврат долга в размере 500000 руб. По договору проценты за просрочку возврата долга рассчитываются по ставке 100% годовых.

Убытки другой стороны составили 1000000 руб. Следовательно, пострадавшая сторона вправе требовать проценты в размере 500000 и 500000 руб., чтобы покрыть свои убытки.

Если же размер процентов, напротив, явно превышает убытки, суд может его уменьшить (ст. 333 ГК РФ).

ООО "Бизнесоптресурс" заключило с ООО "УКДЦ "Пересвет" договор поставки зерна и перечислило деньги за товар. ООО "УКДЦ "Пересвет" товар не поставило. ООО "Бизнесоптресурс" обратилось в суд с просьбой взыскать с ООО "УКДЦ "Пересвет" проценты за пользование чужими деньгами.

Суд удовлетворил иск, уменьшив размер процентов, поскольку установил, что сумма банковского процента, которую ООО "Бизнесоптресурс" просило взыскать, значительно больше понесенных им убытков (Постановление ФАС Уральского округа от 22 мая 2002 г. N Ф09-1034/02-ГК).

По закону проценты за пользование чужими деньгами нужно начислять вплоть до того дня, когда должник уплатит весь долг. Впрочем, вы можете указать в договоре другой срок.

Помните, если срок начисления процентов, указанный в договоре, меньше просрочки погашения долга, вы не вправе требовать уплаты процентов за все время просрочки.

По договору проценты за просрочку погашения долга должны начисляться не больше чем за 7 месяцев. Просрочка составила 12 месяцев. Следовательно, пострадавшая сторона вправе требовать уплаты процентов с просроченной суммы только за 7 месяцев.

Рассмотрим ситуацию о злоупотреблении правом путем признания иска об оспаривании решения органа управления с целью избежать ответственности за неисполнение обязательств по договору.

Из Постановления ФАС Дальневосточного округа от 16 февраля 2004 г. по делу N Ф03-А51/04-1/103:

Карпова Анна Яковлевна обратилась в Находкинский городской суд с иском к открытому акционерному обществу "Синтез" о признании недействительным решения совета директоров ОАО "Синтез" от 26 апреля 1996 г.

Иск обоснован тем, что заседание совета директоров общества 26 апреля 1996 г. фактически не проводилось, протокол заседания совета директоров А.Я. Карповой не подписывался.

Как следует из материалов дела, на заседании совета директоров ОАО "Синтез" 26 апреля 1996 г. принято решение об открытии кредитной линии в размере 200000 долл. США на один год в Находкинском филиале Внешторгбанка. При этом обеспечением является здание универсама, расположенного по адресу: г. Находка, Находкинский проспект, 62. Данное решение оформлено протоколом заседания совета директоров, подписанным председателем совета директоров С.Н. Сидоровым и членами совета директоров А.Я. Карповой, Н.С. Малковой.

Давая оценку решению совета директоров от 26 апреля 1996 г., суд сделал вывод о том, что заседание совета директоров ОАО "Синтез" не проводилось, А.Я. Карпова на нем не присутствовала и в протоколе заседания от 26 апреля 1996 г. не расписывалась. При этом суд исходил из признания данного факта ответчиком, что в соответствии с ч. 3 ст. 70 АПК РФ освобождает истца от необходимости доказывания указанных обстоятельств, а также из заключения эксперта от 4 февраля 2003 г. N 50/01, установившего факт выполнения подписи А.Я. Карповой на протоколе другим лицом.

В соответствии с ч. 4 ст. 70 АПК РФ арбитражный суд не принимает признание стороной обстоятельств, если располагает доказательствами, дающими основание полагать, что признание такой стороной указанных обстоятельств совершено в целях сокрытия определенных фактов. Суд, полагая установленным факт непроведения заседания совета директоров 26 апреля 1996 г., не дал оценку доводам ОАО "Внешторгбанк" о злоупотреблении правом со стороны истца и ответчика, признавшего исковые требования, с целью причинения ущерба банку и невозврата заемных средств.

3.3 Совершенствование гражданского законодательства как один из способов борьбы с неисполнением обязательств

Использование термина «неисполнение обязательства» к случаям неисполнения «обязанностей» одной из сторон (при взаимном наличии обязанностей у сторон) неправомерно с точки зрения структурного анализа правоотношения, несмотря на то, что использование данного термина может быть объяснено с точки зрения встречного характера обязанностей в большинстве договорных обязательств, где непредоставление исполнения одной из сторон освобождает другую сторону от исполнения, что, в конечном счете, и влечет полное недостижение запрограммированного сторонами результата, т.е. «неисполнение обязательства» в целом.

Специальные требования, предъявляемые, например, к предмету в обязательствах; связанных с передачей имущества, не могут быть квалифицированы как самостоятельные гражданско-правовые обязанности, несмотря на то, что закон и правоприменительная практика предлагают именно такую трактовку. Они входят в состав обязанности должника по передаче имущества в результате чего неисполнение данных требований автоматически не влечет признание нарушения «неисполнением обязанности» и, как правило, характеризует исполнение как ненадлежащее.

Закрепляя потенциальное поведение участников правоотношения как на стадии нормального развития обязательства, так и на аномальной стадии, содержание правоотношения не является тем элементом, который играет существенную роль в квалификации «неисполнения обязательства». Отправной точкой в данном случае выступает «объект правоотношения», под которым применительно к обязательственному правоотношению понимается весь комплекс действий, совершения которых вправе требовать кредитор (как запрограммированный результат), что не позволяет говорить о тождестве категорий «содержание правоотношения» и «объект правоотношения». Данный вывод вытекает из понимания объекта правоотношения как его цели, что основано на выводах современной социальной философии о двух уровнях социального отношения.

Недопустимым, по нашему мнению, является определение «неисполнения обязательства» через категорию предмета правоотношения в силу обоснованного нами в ходе исследования признания предметом правоотношения материальных и нематериальных благ, а также результатов деятельности.

С точки зрения материального содержания правоотношения «неисполнение обязательства» представляет собой отсутствие реализации запрограммированного в «объекте обязательственного правоотношения» результата, где воздержание от совершения активных действий не может быть признано единственным элементом, учитывая возможность объединения активного и пассивного поведения в рамках категории объекта. Следовательно, отсутствие активных действий обязанной стороны, по нашему мнению, является сущностной характеристикой именно «неисполнения обязательства».

«Неисполнением обязательственного правоотношения» необходимо признать отсутствие реального исполнения (как исполнения, соответствующего всем условиям договора о месте, времени, способе совершения и т.д.), сопряженное с прекращением самой возможности реального исполнения обязательств. Основанием чего служит установленная действовавшим во времена административно-командной системы хозяйствования принципом реального исполнения обязательств зависимость между неисполнением и возможностью реального исполнения (в результате чего случаи прекращения реального исполнения четко регламентировались действовавшим законодательством, что исключало возможность их установления самими сторонами). В результате чего мы считаем необходимым заменить п.п. 3-4 ст. 425 ГК РФ пунктом следующего содержания: «Законом или договором может быть установлен срок реального исполнения обязательства, истечение которого влечет невозможность предъявления соответствующих требований об исполнении обязательства в натуре». Исключить пункт 4 ст. 425 ГК РФ; п. 2 ст. 396 главы 25 ГК РФ («Ответственность за нарушение обязательств») необходимо изложить в следующей редакции: «Неисполнение обязательства как отсутствие исполнения со стороны должника, связанное с прекращением возможности реального исполнения обязательства, влечет возмещение убытков».

По нашему мнению, необходимо различать фактическое неисполнение и «неисполнение договорного обязательства» как самостоятельную категорию гражданского права. Критерием их разграничения выступает сохранение возможности реального исполнения: обязательств, истечение срока исполнения обязательства не влечет автоматическую квалификацию нарушения в качестве «неисполнения договорного обязательства».

«Неисполнение обязательства» не тождественно понятию «существенное нарушение договора», которое представляет собой самостоятельное явление, только включающее черты ненадлежащего исполнения и «неисполнения», имеющее самостоятельные правовые последствия (что исключает, в частности, предъявление требований, вытекающих из ненадлежащего исполнения, после установления (как в судебном порядке, так и по соглашению сторон или в силу прямого указания закона) существенного нарушения). Решающее значение при разделении понятий «неисполнение обязательства» и «существенное нарушение договора» играет соответствие действительно представленного исполнения и того запрограммированного результата, на достижение которого направлены действия сторон.

Неисполнение обязательственного правоотношения, являясь основанием применения мер гражданско-правовой ответственности (характеризуемых государственным принуждением, отрицательными для нарушителя последствиями и общественным осуждением), имеет место исключительно в рамках этого правоотношения. Возмещение убытков, подлежащих возмещению при неисполнении договорных обязательств, как мера гражданско-правовой ответственности, прекращает гражданско-правовое обязательство, в результате чего возмещение убытков за неисполнение должно быть указано в числе оснований прекращения обязательственных правоотношений в главе 26 («Прекращение обязательств») ГК РФ.

«Неисполнение обязательственного правоотношения», связанное с прекращением возможности реального исполнения обязательственного правоотношения, исключает применение «принуждения к исполнению обязанности в натуре» (не входит в состав мер гражданско-правовой ответственности), которое действует в рамках правомочия кредитора, заключающегося в возможности требования соответствующего поведения от обязанного лица и соответствующей ему обязанности должника совершить определенные действия в пользу.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование позволило сформулировать и обосновать следующие положения и выводы, имеющие практическое значение.

1. Исполнение обязательства в виде совершения действий по своей правовой природе является двусторонней правопрекращающей (ремиссионной) вторичной (вспомогательной) реальной сделкой особого рода, направленной на надлежащее исполнение обязательства и влекущей прекращение прав и обязанностей сторон обязательства по отношению друг к другу. Исполнение обязательства в виде воздержания от действий представляет собой не сделку, а другой юридический факт особого рода, поскольку бездействие по своей природе сделкой быть не может.

2. В настоящее время существует четыре основных принципа исполнения обязательств: надлежащего исполнения и реального исполнения, распространяющих свое действие на исполнение всех обязательств, как договорных, так и внедоговорных, и экономичности исполнения и сотрудничества сторон, действующих только в отношении договорных обязательств. Каждый из этих принципов имеет самостоятельное значение, ни один не является доминирующим, они тесно связаны между собой, взаимообусловлены и вместе обеспечивают достижение цели обязательства и, как следствие, прекращение последнего.

3. Принцип реального исполнения обязательств закреплен в качестве одного из основных принципов обязательственного права, однако действие этого принципа сужено по сравнению с ранее действовавшим законодательством и разнится в зависимости от характера нарушения обязательства: неисполнения его вовсе или ненадлежащего исполнения. Тем не менее, это не умаляет значения и актуальности данного принципа в современных условиях для обеспечения нормального упорядоченного гражданского оборота и требует, на наш взгляд, усиления его действия в гражданском законодательстве. В связи с изложенным предлагается исходить из единой концепции нарушения обязательства и установить в статье 396 ГК РФ равные последствия как для неисполнения, так и для ненадлежащего исполнения обязательства, объединив пункты 1 и 2 статьи 396 в следующей редакции:

«Уплата неустойки и возмещение убытков в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства не освобождают должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законом или договором».

4. Предмет обязательства составляет совершение определенных действий или воздержание от действий, а предмет исполнения - сами эти действия. Предмет исполнения обязательства всегда составляют определенные действия, которые обязанное лицо должно совершить или от совершения которых оно должно воздержаться.

5. Предлагается законодательно определить момент исполнения денежного обязательства безналичными денежными средствами моментом их зачисления на банковский счет кредитора и соответственно дополнить главу 46 ГК РФ «Расчеты» статьей 862 «Момент исполнения денежного обязательства, осуществляемого путем безналичных расчетов»:

«Моментом исполнения денежного обязательства, осуществляемого путем безналичных расчетов, является момент зачисления безналичных денежных средств на банковский счет кредитора».

6. В случае множественности мест проживания, нахождения кредитора денежного обязательства предлагается установить правило, дополнив абзац 5 статьи 316 ГК РФ, согласно которому риск негативных последствий предложения исполнения должником по любому известному ему месту несет кредитор, за исключением случаев, когда соглашением сторон предусмотрено право кредитора определить место исполнения обязательства.

7. Вопрос о наступлении невозможности исполнения обязательства, предметом которого являются вещи, определенные родовыми признаками, должен решаться в каждом конкретном случае с учетом всех обстоятельств. В некоторых случаях исчезновение таких вещей создает невозможность исполнения так же, как и гибель вещи, определенной индивидуальными признаками. Это касается так называемых вещей специального рода.

8. В связи с возникновением на практике ряда проблем предлагается внести дополнения в статью 417 ГК РФ, регулирующую отношения, возникающие при издании правового акта, влекущего невозможность исполнения обязательства, указав в ней не только акты государственных органов, но и акты органов местного самоуправления, и изложить ее в следующей редакции:

9. Если в результате издания акта государственного органа или органа местного самоуправления исполнение обязательства становится невозможным полностью или частично, обязательство прекращается полностью или в соответствующей части. Стороны, понесшие в результате этого убытки, вправе требовать их возмещения в соответствии со статьями 13 и 16 настоящего Кодекса.

В случае признания в установленном порядке недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления, на основании которого обязательство прекратилось, обязательство восстанавливается, если иное не вытекает из соглашения сторон или существа обязательства и исполнение не утратило интерес для кредитора.

10. Новое гражданское законодательство утвердило в России свободу договора - одно из основополагающих начал частного права. С точки зрения исполнения договорного обязательства предназначение свободы договора состоит в возможности сторон добровольно реализовать предусмотренное договорным обязательством право. Механизмом исполнения обязательства является взаимная заинтересованность сторон.

11. Действующее гражданское законодательство отказалось от несоответствующих рыночному хозяйству принципов экономичности исполнения для народного хозяйства и оказания содействия сторонами друг другу при исполнении своих обязательств, закрепленных в ПС РСФСР 1964 года. Значение принципа реального исполнения в ГК РФ уменьшается: ограничена сфера его применения, недостаточно обеспечен законодательно, требование реального исполнения ослаблено альтернативностью и диспозитивностью.

12. На основе анализа современного договорного права России обосновывается ряд выводов о новых исходных положениях ГК РФ, касающихся условий исполнения договорного обязательства, способов его обеспечения и ответственности за нарушение:

в отличие от ранее действовавшего законодательства ГК РФ содержит нормы о встречном исполнении обязательств (ст.328), позволяющие решать проблемы, встречающиеся в практике арбитражных судов и судов общей юрисдикции в делах по спорам, связанным с неисполнением или ненадлежащим исполнением договоров купли-продажи, поставки, подряда и т.п., которые объединяет одна характерная черта: сторона, обязанная исполнить обязательство (должник), ссылается на то, что кредитор, требующий исполнения, сам не исполнил свое обязательство, предусмотренное этим же договором. Специфика конструкции встречного исполнения состоит в том, что стороны не просто выступают одновременно должником и кредитором по отношению друг к другу, но есть еще и взаимосвязь: исполнение их обязательств обусловлено;

обязанность должника уплатить проценты за пользование чужими денежными средствами, предусмотренная ст. 395 ГК РФ, теперь установлена для всех случаев их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, а также неосновательного получения или сбережения за счет другого лица. Данная норма является универсальной формой ответственности за нарушение тех возмездных обязательств, где применяется денежная форма оплаты полученных товаров, произведенных работ, оказанных услуг;

специальные меры обеспечительного характера, стимулирующие надлежащее исполнение обязательств по ГК РФ, приобрели новые черты применительно к установлению их перечня и содержания. Предусмотрен открытый перечень способов обеспечения исполнения обязательств. Известные ранее способы дополнены новыми - удержанием имущества должника и банковской гарантией. С точки зрения исполнения предлагается делить способы обеспечения исполнения обязательств на два вида. К первому виду предлагается отнести способы, при которых реализация исполнения дополнительного обязательства не ведет к исполнению основного обязательства (неустойка, задаток), ко второму - способы, при которых исполнение дополнительного обязательства ведет к исполнению основного (банковская гарантия, поручительство, залог, удержание);

правила об ответственности за нарушение обязательств подверглись в ГК РФ серьезным изменениям, в которых видна тенденция к усилению ответственности за нарушение обязательств. Особенности форм ответственности за нарушение договорных обязательств проявляются в применении, доказывании, исчислении, предмете исполнения.

13. ГК содержит специальные нормы, касающиеся отношений между предпринимателями или, по крайней мере, с участием предпринимателей. Специфика этих отношений нашла отражение в нормах, посвященных, досрочному исполнению обязательств (ст. 315); одностороннему отказу от исполнения обязательств (ст.310); солидарным обязательствам (п.2 ст.322); основаниям ответственности за нарушение обязательств (п.3 ст.401) и др. Цель дифференциации во всех перечисленных случаях состоит в том, чтобы сделать отношения предпринимателей более устойчивыми и одновременно гибкими, максимально приспособленными к потребностям рынка.

14. Нормам, регулирующим исполнение обязательств, в ГК РФ придан в основном диспозитивный характер, благодаря чему стороны могут своим соглашением определять устраивающий их порядок исполнения. Расширение сферы использования диспозитивных норм отнюдь не умаляет значимости норм императивных, одна из целей которых состоит в защите более слабой стороны в договорном обязательстве, которой является кредитор, не получивший причитающееся ему по договору. Кодекс дает основу для введения судебной процедуры взыскания денежной компенсации и защиты прав кредитора в получении причитающихся ему денежных средств.

15. Для решения проблем о соотношении норм, включенных в общие положения об исполнении обязательств и в разделы об отдельных видах договорных обязательств, предлагается различать нормы: а) устанавливающие особый порядок исполнения договорных обязательств; б) дополняющие и конкретизирующие правила, установленные общими положениями; в) включающие правила только для определенного вида договорного обязательства и отсутствующие в общих положениях.

16. Гибкость правового регулирования исполнения обязательств в новом кодексе проявилась, среди прочего и в насыщении его оценочными категориями, которые дают возможность суду и другим правоприменительным органам максимально учитывать особенности соответствующих правовых конструкций в целом и каждого конкретного случая в отдельности.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Нормативно-правовые акты

1. Конституция Российской Федерации. Принята Всенародным голосованием 12.12.1993 года: [с учетом поправок от 30.12.2008 №6-ФКЗ, №7-ФКЗ] // СЗ РФ. – 2009. – №4. – ст. 445.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть 1) от 30 ноября 1994 года N 51-ФЗ (ред. от 27.12.2009, с изм. от 08.05.2010) // СЗ РФ. – 1994. – N 32. – ст. 3301.

3. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть 2) от 26 января 1996 года N 14-ФЗ (ред. от 17.07.2009, с изм. от 08.05.2010) // СЗ РФ. – 1996. – N 5. – ст. 410.

4. Гражданский кодекс РСФСР: Утвержден Верховным Советом РСФСР 11 июня 1964 // Ведомости ВС РСФСР. – 1964. – N 24. – ст. 407.

5. Гражданский кодекс РСФСР: Принят на IV сессии 31 октября 1922 // Собрание узаконий и распоряжений Рабочего и крестьянского правительства. – 1922. – 25 ноября.

6. Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик утвержденные Законом СССР от 08.12.1961. // Ведомости Верховного Совета СССР. – 1961. – N 50. – ст. 525.

Материалы судебной практики

7. Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 10.07.02 № КГ-А40/4320-02. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Московского округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

8. Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 19.10.99 № А14-1714-99/70/8. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Центрального округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

9. Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 04.03.03 № Ф08-523/2003. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Северо-Кавказского округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

10. Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 14.04.03 № А54-2587/99-С6. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Центрального округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

11. Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 04.12,02 № А43-7553/02-9-420. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Волго-Вятского округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

12. Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 10.05,01 МФ04/1400-260/ А70-20О1. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Западно-Сибирского округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

13. Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 22 мая 2002 г. N Ф09-1034/02-ГК. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Уральского округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

14. Постановления Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 16 февраля 2004 г. по делу N Ф03-А51/04-1/103. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: Дальневосточного округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

15. Постановление Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Белоруссия № 16 от 16.12.1999 // Вестник ВАС РФ. – 2000. – № 3.

16. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ. Некоторые вопросы судебной практики по гражданским делам. // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1998. – № 8 – 10.

17. Обобщение практики по делам, связанным с применением в договоре валютной оговорки, подготовленное ФАС Северо-Западного округа. 2001. // СПС Консультант Плюс: Каталог документов информационного банка Судебная практика: ФАС Северо-Западного округа [электронный ресурс]. – электрон. дан. – [М., 2010]

Учебная и научная литература

18. Барон Ю. Система римского гражданского права. Выпуск первый. Книга 1: Общая часть. – СПб.: ЛЮУ, 1909. – 267 с.

19. Белов В.Л. Гражданское право: Общая и Особенная части: Учебник. – М.: БЕК, 2003. – 876 с.

20. Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественно-правового положения лица // Законодательство. – 2002. – № 3. – С. 32 – 38.

21. Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. – СПб.: ЛЮУ, 1910. – 343 с.

22. Брагинский М.М., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. – Изд. 2. – М.: Статут, 2006. – 764 с.

23. Брагинский М.И. Общее учение о хозяйственных договорах. – М.: Статут, 1967. – 676 с.

24. Вершинин А.П. Выбор способа защиты гражданских прав. - СПб.: Норма, 2000. – 346 с.

25. Витрянский В.В. Обсуждение проблемных вопросов договора комиссии // Вестник ВАС РФ. – 2004. – № 8. – С. 188.

26. Вопросы советского гражданского права. – М.: Юридическая литература, 1945. – 236 с.

27. Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. – М.: Юристъ, 2003. – 786 с.

28. Голованов Н.М. Гражданское право. – СПб.: Норма, 2003. – 463 с.

29. Гражданское законодательство: Статьи. Комментарии. Практика. Вып. 21 / Отв. ред. А Г. Диденко. – Алма-Аты: АЮИ, 2004. – 256 с.

30. Гражданское право: Учебник / Под ред. С.П. Гришаева. – М.: Проспект, 1998. – 345 с.

31. Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. – М.: Норма – Н, 1998. – 460 с.

32. Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. – М.: Юрист, 1997. – 502 с.

33. Гражданское право: Учебник: в 3-х т. Т. 2 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. – Изд. 4. – М.: Статус, 2003 – 721 с.

34. Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского. М.М. Рассолова. – М.: БЕК, 2002 – 438 с.

35. Гражданское право. Т. 2. Полутом 1 / Отв. ред. Е.А. Суханов. – 2-е изд. – М.: Проспект, 2007. – 742 с.

36. Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. – М.: Норма-Н, 2007. – 703 с.

37. Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. – М.: Юрист, 2005. – 696 с.

38. Грибанов В.П. Сроки в гражданском праве: Осуществление и защита гражданских прав. – М.: БЕК, 2000. – 453 с.

39. Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. В.А. Томсинова. – М.: Юристъ, 2003. – 442 с.

40. Гуляев А.М. Русское гражданское право. – СПб.: ЛЮУ 1912. – 333 с.

41. Денисевич Е.М. Односторонние сделки в гражданском праве Российской Федерации: понятие, виды и значение. – Екатеринбург: ЕЮУ, 2004. – 338 с.

42. Дернбург Г. Пандекты. Том 2. Обязательственное право. – Изд. 3-е. М.: Госюриздат, 1911. – 234 с.

43. Дождев Д.В. Римское частное право. – М.: Инфра-М – Норма, 2003. – 784 с.

44. Доренкова Ю.М. Исполнение договорного обязательства в гражданском праве России. – М.: БЕК, 2000. – 342 с.

45. Заменгоф З.М. Изменение и расторжение хозяйственных договоров. – М.: Юридическая литература, 1972. – 289 с.

46. Исаченко В.В. Законы гражданские. – Петроград, 1916. – 491 с.

47. Кабалкин А. Изменение и расторжение договора // Российская юстиция. – 1996. – № 10. – С. 10 – 19.

48. Кавелин К.Д. Избранные произведения по гражданскому праву: Права и обязанности по имуществам и обязательствам. – М.: Статус, 2003. – 621 с.

49. Канторович Я.А. Основные идеи гражданского права. – Харьков: ХЮУ, 1928. – 370 с.

50. Кодификация российского гражданского права: Свод законов гражданских Российской Империи, Проект Гражданского уложения Российской Империи, Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. – М.: Институт частного права, 2003. – 928 с.

51. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. – М.: Норма, 2002. – 665 с.

52. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. О.Н. Садиков. – М.: Юристъ, 1997. – 658 с.

53. Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. – М.: Норма, 1995. – 474 с.

54. Комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей / Сост. В.В. Витрянский. – М.: Проспект, 2008. – 476 с.

55. Май С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права. – М.: Юридическая литература, 1953. – 301 с.

56. Маковская А. Крупные сделки и порядок их одобрения акционерным обществом. – М.: Норма – Н, 2004. – 210 с.

57. Мейер Д.М. Русское гражданское право: В 2 ч. Часть 2. – М.: Госюриздат, 1958. – 356 с.

58. Морандьер Л.Ж. Гражданское право Франции. – М.: Юридическая литература, 1960. – 624 с.

59. Новицкий И.Б., Лунц А.А. Общее учение об обязательстве. – М.: Госюриздат, 1950. – 302 с.

60. Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. – Изд. 2. – М.: Статут, 2003. – 192 с.

61. Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. – М.: Юристъ, 2003. – 247 с.

62. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. – 4-е изд., доп. – М.: Норма, 1999. – 651 с.

63. Очерки по торговому праву: Сборник научных трудов / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 9. – Ярославль: ЯЮУ, 2002. – 260 с.

64. Павлодский Е.А. Договоры организаций и граждан с банками. – М.: Юнити, 2001. – 232 с.

65. Пахман С.В. Обычное гражданское право в России / Под ред. В.А. Томсинова. – М.: Юристъ, 2003. – 212 с.

66. Победоносцев К. Курс гражданского права. Договоры и обязательства. – СПб.: СЮУ, 1896. – 325 с.

67. Предпринимательское (хозяйственное) право: Учебник: В 2 т. Т. 1 / Отв. ред. ОМ. Олейник. – М.: Проспект, 2000. – 643 с.

68. Проблемы защиты субъективных гражданских прав: Сборник научных трудов / Под ред. В.В. Бутнева. – Ярославль: ЯЮИ, 2003. – 234 с.

69. Пугинский Б.И. Коммерческое право России. – М.: БЕК, 2003. – 355 с.

70. Райхер В.К. Правовые вопросы договорной дисциплины в СССР. – Л.: ЛЮУ, 1958 – 345 с.

71. Рожкова М. Бывают ли изменения существенны? // ЭЖ-Юрист. – 2003. – № 28. – С. 5 – 12.

72. Романец Ю.В. Система договоров в гражданском праве России. – М.: Норма-Н, 2001. – 538 с.

73. Российское гражданское право / Под ред. 3.Г. Крыловой, Э.П. Гаврилова. – М.: Юристъ, 1999. – 311 с.

74. Саватье Р. Теории обязательств. Юридический и экономический очерк. – М.: Юридическая литература, 1972. – 519 с.

75. Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. – М.: Проспект, 2005. – 378 с.

76. Синайский В.И. Русское гражданское право. – М.: Статут, 2002. – 638 с.

77. Теория государства и права / Отв. ред. А.И. Королев, Л.С. Явич. – Изд. 2. – Л.: ЛЮУ, 1987. – 386 с.

78. Тимофеев В.В. Исполнение обязательств по имущественному страхованию. – М.: Норма-Н, 2003. – 410 с.

79. Толстой В.С. Исполнение обязательств. – М.: Юридическая литература, 1973. – 269 с.

80. Трепицин И.Н. Переход права собственности на движимые имущества посредством передачи и соглашения. – Одесса: ОЮИ, 1903. – 253 с.

81. Фриев А.Л. Исполнение гражданско-правовых обязательств между предпринимателями. – Саратов: СЮУ, 1999. – 315 с.

82. Хаскельберг Б.Л., Ровный В.В. Индивидуальное и родовое в гражданском праве. – 2-е изд. – М.: Проспект, 2004. – 685 с.

83. Цвайгерт К. Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. 2. – М.: БЕК, 1998. – 399 с.

84. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права – М.: Госюриздат, 1912. – 495 с.

85. Яковлева В.Ф. Реальное исполнение обязательств – одно из необходимых условий выполнения народнохозяйственного плана. – Л.: ЛЮУ, 1954. – 324 с.

Обязательство, согласно классическому определению, есть правовая связь (правоотношение), в силу которой одно лицо (кредитор) имеет право требования, а другое лицо (должник) обязано совершить определенное действие или воздержаться от определенного поведения. ГК РФ дает следующее определение обязательства: «В силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как-то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т.п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности» (п. 1 ст. 307).

Участники гражданского оборота - граждане, юридические лица - обмениваются различного рода материальными ценностями, возмещают убытки и причиненный вред (моральный, материальный), переуступают друг другу права и т.д. И все это многообразие отношений можно охарактеризовать как обладающее при внешнем различии определенной юридической общностью, позволяющей систематизировать эти отношения, выявляя присущие им признаки. В юриспруденции этот конгломерат обозначают единым термином «обязательственные правоотношения» или просто «обязательства».
Обязательствам присущи следующие признаки: обязательство является гражданским правоотношением; обязательство опосредует процесс перемещения имущества или результатов труда, имеющих имущественный характер, поэтому обязательство является правоотношением имущественным; обязательство всегда устанавливается с определенным лицом и потому носит относительный, а не абсолютный характер; обязанные лица призваны к совершению определенных активных положительных действий; обязательство предоставляет управомоченному лицу возможность требовать определенного поведения от обязанного лица.
Обязательства оформляют акты экономического обмена, возникающие между его участниками. Таким образом, устанавливается связь конкретных лиц. Поэтому обязательство приобретает относительный характер и не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц). В предусмотренных законодательством или соглашением сторон случаях обязательство может создавать права для третьих лиц.
Обязательство всегда является правом не на свои собственные, а на чужие действия. Обязательственные правоотношения обладают существенными особенностями по характеру их реализации: если «основным способом осуществления права собственности является совершение самим собственником действий по владению, пользованию и
распоряжению своим имуществом, то право кредитора в обязательственном правоотношении может быть реализовано только при исполнении должником своих обязанностей».
Права кредитора, в частности, могут включать в себя в одних случаях право на действие другого лица, а в других - право на результат действий другого лица, что охватывается единым термином - «право требования».
Основания возникновения обязательств. Согласно п. 2 ст. 307 ГК РФ обязательства возникают из договора, вследствие причинения вреда и из иных оснований, указанных в Кодексе. Каковы же иные основания, возникновения обязательств? Так, в п. 2 ст. 307 ГК РФ названы важнейшие основания возникновения обязательств, более полно они перечислены в ст. 8 ГК РФ. Обязательства могут быть классифицированы по различным критериям. По основаниям возникновения обязательства делятся на две группы.
В первую группу входят обязательства, вытекающие из нормального гражданского оборота, основанием возникновения таких обязательств являются правомерные действия.
Сделки составляют основание возникновения абсолютного большинства обязательств. Бесспорно также, что двусторонняя сделка - договор - является одним из наиболее распространенных видов возникновения обязательств. Такие обязательства обычно называют договорными.
Во вторую группу входят обязательства, направленные на восстановление нарушенного гражданского оборота. Эти обязательства называются деликтными. Основными в этой группе являются обязательства из причинения вреда и обязательства из неосновательного обогащения. Возникая в результате нарушения одним лицом имущественного положения другого лица, данные обязательства имеют общую направленность: восстановление прежнего имущественного состояния потерпевшего.
Можно классифицировать обязательства на возникающие из договора (соглашения двух и более лиц) и на обязательства, возникающие из односторонних действий, в основе таких обязательств - односторонние сделки. Примером обязательства из односторонних действий является публичное обещание награды (ст. 1055 ГК РФ).

Обязательства бывают солидарными и долевыми. Сущность солидарного обязательства состоит в том, что кредитору при множественности лиц на стороне должника принадлежит право предъявлять требование об исполнении обязательства как ко всем должникам совместно, так и к любому из них в отдельности. При этом к любому из должников требование по выбору кредитора может быть обращено как в полном объеме, так и в части долга. Если кредитор не получил полного удовлетворения от одного из солидарных должников, то он вправе требовать недополученное от остальных солидарных должников. Иное имеет место в долевых обязательствах; сущность долевых обязательств состоит в том, что при множественности лиц в обязательстве, как на стороне кредитора, так и на стороне должника, каждый из кредиторов имеет право требовать исполнения, а каждый из должников обязан исполнить обязательство в равной доле с другими постольку, поскольку из закона, иных правовых актов или условий обязательства не вытекает иное (ст. 321 ГК РФ).
Обязательство, как общее правило, предполагается долевым. Противоположная презумпция действует в отношении обязательств из предпринимательской деятельности, для таких обязательств солидарность - правило, тогда как долевой характер - исключение из правила.
Исполнению обязательств в ГК РФ посвящена гл. 22. Исполнение обязательства выражается в совершении или воздержании от совершения действий, которые составляют его предмет.
Обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями. Соответственно надлежащее исполнение включает соблюдение комплекса требований, которые определяют, кто и кому должен произвести исполнение, каким предметом, когда, где и каким способом исполнение должно быть произведено: исполнение должно быть произведено надлежащему лицу; исполнение надлежащим лицом; исполнение надлежащим предметом. Это требование означает, что вещь, работа, услуга, которую в силу обязательства должник обязан передать, выполнить или оказать кредитору, по своим количественным и качественным характеристикам удовлетворяет требовани
ям, предъявляемым законом и договором; замена недвижимости как предмета в обязательстве недопустима; исполнение должно быть произведено в надлежащем месте, которым по обязательствам передать земельный участок, здание, сооружение или другое недвижимое имущество признается место нахождения имущества; исполнение в надлежащий срок.
Если обязательство предусматривает или позволяет определить день его исполнения или период времени, в течение которого оно должно быть исполнено, обязательство подлежит исполнению в этот день или соответственно в любой момент в пределах такого периода. В случаях, когда обязательство не предусматривает срок его исполнения и не содержит условий, позволяющих определить этот срок, оно должно быть исполнено в разумный срок после возникновения обязательства. Обязательство, не исполненное в разумный срок, а равно обязательство, срок исполнения которого определен моментом востребования, должник обязан исполнить в семидневный срок со дня предъявления кредитором требования о его исполнении, если обязанность исполнения в другой срок не вытекает из закона, иных правовых актов, условий обязательства или существа обязательства; * />¦6) исполнение надлежащим способом.
Кредитор вправе не принимать исполнение обязательства по частям, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами, условиями обязательства и не вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства.
Следствием ненадлежащего исполнения обязательства либо неисполнения обязательства является наступление ответственности.
Односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом.
Например, договоры поручения могут быть расторгнуты во всякое время по инициативе как поверенного, так и доверителя (п. 2 ст. 977 ГК РФ).
Односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и одностороннее изменение условий такого обязательства допускаются также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства.

На предыдущей странице мы упомянули, что гражданско - правовой договор трактуется не только как , но и как обязательство - правоотношение, в силу которого одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенные действия: передать имущество, выполнить работу, оказать услугу и пр., а кредитор имеет право требовать совершения таких действий от должника (ст. 307, п.1 ГК).

Обязательства возникают из перечисленных в ГК оснований - действий субъектов права и событий, которые называются юридическими фактами . К таким фактам, согласно п. 2 ст. 307 ГК, относится и договор, в связи с чем определение договора как юридического факта также вполне правомерно.

Возникающее из договора правоотношение именуется договорным обязательством и подобно двусторонней сделке, договорному соглашению и основанию своего возникновения часто употребляется как синоним слова договор. В этой связи стоит обратить внимание на то обстоятельство, что раздел IY части 2 ГК, которым регулируются отдельные виды договоров (купля - продажа, аренда, заем и др.), называется

Правовые нормы о договоре как соглашении и сделке определяют, в частности, как должен , называют условия признания его .

Нормы о договорном обязательстве регулируют порядок исполнения договора сторонами () и ответственность в случае его нарушения (), способы обеспечения исполнения договорного обязательства (), порядок перемены лиц в обязательстве (), условия и способы его прекращения ().

Так, в соответствии со ст. 309 ГК договорное обязательство должно быть исполнено надлежащим образом в соответствии с условиями договора и требованиями закона.

Должник, нарушивший это требование, несет перед кредитором ответственность в виде полного возмещения причиненных кредитору убытков (ст. 393 ГК).

К способам обеспечения исполнения договорного обязательства относятся поручительство, удержание вещи должника, независимая гарантия, задаток и другие.

Нормами главы 24 кодекса о перемене лиц в обязательстве регулируются основания и порядок перехода прав кредитора к другому лицу (уступка требования), определяются права, которые не могут переходить к другим лицам (требования об алиментах и возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью), регулируется перевод должником своего долга перед кредитором на другое лицо и др.

В статьях 407 - 419 ГК перечислены общие основания и способы прекращения договорных обязательств (исполнение, зачет, и др.).

Нормы о договоре как обязательстве содержатся в разделе III ГК «Общая часть обязательственого права» (ст.ст. 307- 419) , в главе 27 ГК «Понятие и условия договора» (ст. ст. 420-431) в разделе IY ГК «Отдельные виды обязательств» (ст.ст. 454 - 1109), в специальных законах об отдельных видах договоров.

Порядок применения правовых норм к обязательству предусмотрен ст.ст. 307-1, п.1 и 420, п.3 ГК.

В первую очередь применяются специальные нормы, содержащиеся в разделе IY ГК и законах об отдельных видах договоров. Если специальные правовые правовые нормы нерегулируют отдельные аспекты договорного правоотношения , следует обращаться к нормам, содержащимся в главе 27 ГК, а при отсутствии правового регулирования и в этой главе кодекса применяются положения общей части обязательственного права (раздел III ГК).

Например, при исполнении договора участия в долевом строительстве многоквартирного дома возник вопрос о праве застройщика - юридического лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность по строительству объектов , расторгнуть этот договор в одностороннем порядке на основании прописанного об этом в договоре соглашения с гражданином - участником долевого строительства.

Специальным федеральным законом "Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости» данный вопрос не урегулирован.

Отсутвует правовое регулирование одностороннего по названному основанию и в главе 27 ГК.

Между тем статьей 310 ГК, содержащейся в общей части обязательственного права, определено, что право на односторонний отказ от исполнения обязательства может быть предоставлено договором лишь стороне, не осуществляющей предпринимательскую деятельность, если другая сторона договора такую деятельность осуществляет. Поэтому упомянутое соглашение об одностороненм отказе предпринимателя - застройщика от исполнения договора, заключенного с гражданином (не предпринимателем), было признано судом