Главная Госучреждения Легенды и мифы средневековья. Андрей михайлов - средневековые легенды и западноевропейские литературы. Средневековая медицина была сплошным безумием

Легенды и мифы средневековья. Андрей михайлов - средневековые легенды и западноевропейские литературы. Средневековая медицина была сплошным безумием

Хотите узнать о жизни в Средневековье, не читайте романов, почитайте учебники по истории, потому что роман - это изобретение новых идей, или комбинирование элементов различных культур и периодов времени, а зачастую простое изобретение исторических мифов и заблуждений. Но если вы читаете много книг и смотрите много фильмов с псевдо-средневековыми сюжетами, у Вас может создаться ошибочное впечатление, что Вы знаете, какой была жизнь в те времена. Кроме того, настоящая историческая действительность предлагает новые идеи, которые вы, возможно, захотите включить в свои собственные истории в будущем.

И это не означает, что все упоминания о средневековье состоят из одних только мифов, просто стоит помнить, что выдумка встречается нынче очень и очень часто. Читайте ниже список мифов с их последующим развенчанием.

1. Крестьяне были отдельным классом людей, которые были более или менее равны друг другу.

Часто считают, что люди в средние века были разделены на очень широкие классы: члены королевской семьи, знать, рыцари, духовенство и трудящиеся крестьяне в самом низу. Но если у вас не было "царя", "лорда", "сэра", "отца" или "брата" (или их женских аналогов) перед именем, это не значило бы, что вас бы ничуть не беспокоил Ваш социальный статус. В Средние века были многочисленные классы людей, которых сегодня мы называем "крестьянами", но на самом деле у "крестьян" были свои классы.

В 14-веке в Англии, например, были вилланы, люди, присоединенные к земле конкретного лорда. Вилланов считали несвободными людьми, и они продавались вместе с землей лорда. А свободные люди принадлежали к разным социальным и экономическим классам. Землевладелец, например, мог стать достаточно успешным, чтобы арендовать усадьбу лорда, по существу, выступая в качестве самого лорда. А, в деревне, несколько семей могли держать в своих руках большую часть политической власти, замещая большинство местных чиновников. Мы склонны думать об этих людей, как о "крестьянах", но они думали о себе гораздо сложнее, что сопровождалось всем этим классовым беспокойством.

2. Постоялые дворы были тавернами с большими общими залами внизу и номерами на верхнем этаже.

Существует такое прочно укоренившееся псевдо-средневековое представление о заведениях тех времен как таверны с постоялым двором. Вы и ваша компания наслаждаетесь несколькими графинами эля в главном зале, слушаете все местные сплетни, а затем поднимаетесь в свою отдельно снятую комнату, где вы будете спать (одни или с продажной девой).

Этот образ не совсем фантастичен, но в реальности все было немного сложнее - не говоря уже о том, что еще и интереснее. В средневековой Англии, если бы вы объединили городской постоялый двор с пивной, вы, вероятно, получили бы что-то, напоминающее тот постоялый двор из романов. Да, были такие постоялые дворы, где вы могли снять отдельную кровать (или, скорее, пространство на кровати), и, конечно же, в этих дворах были залы для еды и питья.

Но это были не таверны; владельцам постоялого двора, как правило, разрешалось подавать пищу и питье только для своих гостей. И скорее всего Вы после изрядного подпития попали бы в одноместный номер с несколькими кроватями, которые вмещали до трех. Только в самых престижных гостиницах вы могли найти номера лишь с одной или двумя кроватями.
Также в городах были и питейные заведения: таверны, где пили вино, и пивные для эля. Среди этих двух, пивные были более шумными местами, и очень походили на современные дешевые бары, где тусуются малолетки. Но эль и сидр также часто делали и дома; муж, по возвращению домой, не ждал от жены вкусного борща, потому она умела варить пиво. И какой борщ, если жена тебе готовит пиво? А в английской деревне таверны часто были чьим-то домом.

После того, как ваш сосед открывал новую партию эля, вы могли пойти к нему домой, заплатить несколько пенни, и сидеть и пить с вашими односельчанами.
Также были и другие варианты размещения. Путешественники могли рассчитывать на гостеприимство людей равного или более низшего социального класса, наслаждаясь едой и ночлегом в обмен на дорожные истории и чаевые. Также на ночь можно было остановиться больнице, где давали не только лечение, но и приют.

3. В Средневековье Вы бы никогда не встретили женщину, занимающуюся таким ремеслом, как изготовление оружия или торговля.

Конечно, в некоторых фэнтэзи-романах женщины находятся на равных (или относительно равных) позициях с мужчинами, занимаясь теми же видами ремесел, которыми занимались мужчины. Но во многих романах, женщина, которая изготовляет доспехи или продает товары, показалась бы просто неуместной - хотя это и не совсем отражало бы Средневековую реальность. В Англии, вдова могла начать заниматься ремеслом своего умершего мужа, например Вы могли бы встретить женщину портного, оружейника и торговца. Некоторые женщины купцы были на самом деле довольно успешны, занимаясь международной торговлей, они имели солидные прибыли.

Женщины также занимались и преступной деятельностью, в том числе разбоем. Многие преступные группировки в средневековой Англии состояли из семей, в том числе жен с мужьями и сестер с братьями.

4. У людей были ужасные манеры за столом, они бросали кости и объедки на пол.

Сожалеем, но даже в Средние века, члены светского общества, от королей до вилланов, соблюдали определенный этикет, и этот этикет включал в себя хорошие манеры за столом. В действительности, в зависимости от того, когда, где и с кем вы ели, вам приходилось следовать очень строгим правилам. Вот, например, такой совет: если лорд передает вам свой бокал за обеденным столом, это признак его благосклонности. Примите ее, глотните, и передайте бокал ему обратно после того, как сделали глоток.

5. Люди, которые не верили во все формы магии и в ведьм, сжигались.

В одних фантастических книгах, магия воспринималась всеми просто как факт. В других, к магии относились, в лучшем случае, с подозрением, либо как к богохульству в худшем.
Но не ко всем упоминаниям магии в Средневековье относились как к ереси. В своем эссе "Ведьмы и миф о средневековом "Времени горения" из «Заблуждений о Средневековье» Анита Обермейер рассказывает, что в 10-ом веке, католическая церковь не занималась пытками ведьм за ересь; она была больше заинтересована в искоренении еретических суеверий о "ночных летающих существах."
А в 14-веке в Англии, можно было обратиться к магу или ведьме с небольшой "волшебной" просьбой, такой как, например, поиск утраченного объекта. В средневековой Англии, по крайней мере, к магии без каких-либо еретических компонентов относились терпимо.

Со временем, в конце 15-го века, началась испанская инквизиция, и именно тогда за ведьмами началась охота.
Нельзя сказать, что в Средние века никого не сжигали, но это не было так широко распространено. Обермейер объясняет, что в 11-м веке, колдовство рассматривалось как светское преступление, но церковь делала несколько выговоров, прежде чем прибегала к сжиганию. По ее указанию первое сожжение за ересь состоялось в 1022 году в Орлеане, а второй раз в 1028 году в Монфорте. Сжигание ведьм было редкостью в 11-м и 12-м веках, но стало более популярно в 13-ом. Тем не менее, это зависело еще от того, где вы находитесь. В 14-м веке, вас бы не сожгли как ведьму в Англии, но это вполне могло произойти с вами в Ирландии.

6. Мужская одежда всегда была практичной и функциональной.

Да, средневековые люди разных классов интересовались модой, и иногда мода, особенно мужская, была довольно абсурдной. По началу, одежда была более функциональной, но в 14 веке, мужские фасоны костюмов в Англии стали выглядеть довольно необычно. Корсеты и подвязки стали типичны для мужчин и более того, популярные фасоны поощряли мужчин активно демонстрировать свои бедра и ноги. Некоторые аристократы носили платья с рукавами, такими длинными, что у них была опасность запутаться в манжетах. Стало модно носить обувь с чрезвычайно длинными носками – у одних таких туфель, импортируемых из Богемии, были носы длиной в полметра, которые необходимо было привязывать к подвязкам мужчины. Встречалась даже такая причуда как носить свою мантию так, чтобы голова проходила через отверстие для руки, а не для головы, а рукава, использовались в качестве пышного воротника.

Важно также отметить, что мода шла от членов королевской семьи, через аристократию и, наконец, до простого народа. Через какой-то период времени после того как какая-то мода появлялась среди дворянства, ее менее дорогая версия могла появиться среди людей низшего класса. К тому же, в Лондоне были приняты законы, регулирующие потребление предметов роскоши, чтобы помешать людям одеваться роскошней своего реального положения. Например, обычной женщине в 1330-х годах в Лондоне не было разрешено обивать свой капюшон чем-нибудь, кроме овчины или меха кролика, или же она рисковала вообще потерять свой капюшон.

7. Все слуги были людьми низшего класса.

На самом деле, если вы были высокопоставленной особой, то по все вероятности, у вас были и высокопоставленные слуги. Лорд мог послать своего сына прислуживать в усадьбу другого лорда – возможно, брата его жены. Сын не получал никакого дохода, но по-прежнему считался сыном лорда. Дворецким лорда на самом деле мог быть тоже лорд. Ваш статус в обществе основывался не только на том, слуга вы или нет, но также и в зависимости от вашего семейного статуса, кому вы служили, и в чем заключалась ваша конкретная работа.
Для вас может стать неожиданностью факт про слуг в английских домах в период позднего средневековья: они были в подавляющем большинстве мужчинами. Мортимер упоминает домашнее хозяйство графа Девонского, где было 135 слуг, но из них женщинами были всего три. За исключением прачки (которая не жила в доме), все слуги были мужчинами, даже в хозяйствах, возглавляемых женщинами.

8. Медицина была основана на чистом суеверии.

Надо признать что, если исключить «Игру Престолов» то, многие факты исцеления в фантастических романах - это простое волшебство. Вы могли обратиться к священнослужителям, которые получали свой дар исцеления от богов, или же вы, возможно, имели кого-то под рукой, кто умел накладывать повязки на рану или делать припарку.
И да, большая часть средневековой медицины была основана на том, что мы считаем сегодня мистической ахинеей. В основном, в диагностике участвовала астрология и гуморальная теория. Кровопускание было распространенным методом лечения, а многие из целебных средств были не только бесполезны, но даже просто опасны. И хотя тогда были медицинские колледжи, очень мало врачей могло их посещать.
Тем не менее, некоторые аспекты средневековой медицины были разумными, даже по современным меркам.

Прикладывание к лицу больных оспой алого сукна, лечение подагры растением Колхикум, использование ромашкового масла от боли в ухе - все это были эффективные методы лечения. И хотя такое понятие как средневековый хирург ужасает многих из нас, некоторые из этих хирургов были на самом деле довольно талантливы. Вас даже может удивить тот факт, что средневековый хирург Джон Ардерн использовал обезболивающие в своей практике, а многие хирурги были специалистами по лечению катаракты, зашиванию абсцессов, а также вправлению костей.

9. Наиболее мощная военная сила состояла из рыцарей, скачущих на битву на конях.

Джеймс Дж. Паттерсон, в своем эссе "Миф о конном рыцаре" из «Заблуждений о Средневековье», объясняет, что хотя образ рыцаря на коне был популярен в Средние века, он не соответствовал реальности во время военных действий. Кавалерия в доспехах, поясняет он, могла быть невероятно полезной, даже разрушительной, в столкновении против неподготовленных революционеров, но они были гораздо менее успешны в атаке против опытной иностранной пехоты. И, по правде говоря, сухопутные войска, в том числе пешие рыцари, которые часто были офицерами, считались неоценимыми боевыми единицами. Даже во время крестовых походов, когда образ рыцаря на коне казался синонимом триумфа в бою, большинство реальных боев состояло из работы осадной артиллерии.
В 14-м веке, английские военные действия концентрировалась на стрельбе из лука. Английские лучники смогли отразить огромное количество нападений французской кавалерии.

10. Было важно только мужское сексуальное удовольствие

По общему убеждению в Средние века женщины считались более похотливыми, чем мужчины. На самом деле, гораздо похотливее, чем Вы можете себе представить. Изнасилование считалось преступлением в 14 веке в средневековой Англии, но не между супругами. Жена не могла отвергнуть приставания своего мужа, но и муж также не мог отказаться от домогательств своей жены. В то время ходило расхожее поверье, что женщины всегда хотели секса, и что для их здоровья было вредно не иметь половых актов на регулярной основе.

Оргазм женщины также считался очень важным; и было очень распространено мнение, что женщина не может забеременеть без оргазма. (К сожалению, из-за этого также невозможно было привлечь к ответственности за изнасилование, если жертва забеременела; средневековые английские ученые считали, что женские органы могли, говоря современным языком, «закрыться» и всё остановить).

Пересказ С. Прокофьевой

Рыцарь мечты. Легенды средневековой Европы в пересказе для детей

От редакции

Книга, которую вы открыли, – сборник легенд о влюбленных. Легенды эти родом из Средних веков. И первое, что возникает в воображении при словах «Средние века», – это величественные соборы европейских городов, неприступные замки, благородные рыцари и прекрасные дамы. Но современные представления, основанные на легендах и преданиях, далеки от реальности. Для нас герои тех далеких эпох подобны персонажам «Сказок», любимой книги пионерки Оли, героини книги В. Губарева «Королевство кривых зеркал». Там «короли, разные принцы и придворные дамы так добры, справедливы, прекрасны и вообще так приторно-сладки, будто вымазаны медом». Это происходит оттого, что в легендах создаются картины идеального мира, к которому реальным людям, жившим тогда, следовало стремиться. На самом же деле в те далекие и жестокие времена, когда на картах еще не было современных государств, а отношения и быт регламентировались строгими правилами сословий, люди и воспринимали такие понятия, как жизнь, смерть, любовь, по-иному, чем мы сейчас.

Для средневекового человека существовало два вида любви: низкая (любовь в повседневной жизни, любовь супругов) и высокая, куртуазная, любовь к идеальной прекрасной даме. Куртуазную любовь можно назвать «любовью-служением», так как рыцарь служил женщине, которую выбрал своей дамой, так же как служил своему господину и Богу. Возникновение такой любви было подлинным переворотом в сознании средневекового человека. Суть служения для него была в преклонении сильнейшего перед слабейшим. И вдруг этим сильнейшим становится женщина, которая до этого считалась недостойным существом, причиной грехопадения. Сосуд греха превращается в Даму (или Донну), то есть Госпожу. До этого ни в одной мировой культуре женщин так не возвеличивали.

По сути, куртуазная любовь представляла собой не проявление чувств, а некий ритуал, действо, в котором оба участника разыгрывают предписанные роли. Трувер Андрей Капеллан в помощь влюбленным рыцарям и дамам написал своеобразное руководство – «Трактат о любви». Согласно этому трактату, рыцарь, чтобы заслужить благосклонность своей избранницы, должен пройти четыре стадии любви-служения: рыцарь «вздыхающий», «замеченный», «признанный» и «возлюбленный». А дама, чтобы стать объектом такой любви, должна быть воплощением душевной и телесной красоты. Причем она необязательно должна быть незамужней. А если дама была замужем, то мужу категорически запрещалось проявлять свою ревность.

Воспевали куртуазную любовь поэты-трубадуры. Поэзия трубадуров опиралась на различные источники: фольклор, народные песни (обрядовые, «майские», свадебные); восточную лирику (особенно арабо-мусульманской Испании, достигшей высочайшего расцвета в XI–XII вв.); античную любовную лирику (прежде всего произведения Овидия – признанного наставника в искусстве любви).

Куртуазное учение выступало в роли своеобразной рыцарской идеологии, необходимой западноевропейскому обществу, пребывавшему в состоянии беспрерывной войны, преподносимой как война за веру, то есть за духовные ценности. Однако рыцари разных стран хотя и принимали правила куртуазной любви, но понимали ее смысл различно. На юге Франции, в Провансе, считали, что совершенная дама должна быть недоступной, а служение ей уже само по себе награда. Такие отношения южане называли «истинной», или «совершенной», любовью. Если же эти отношения имеют телесное завершение, то тогда они – «пошлая, низменная» любовь. Но северяне, германцы, именно эту «низкую» любовь смешивали с собственно куртуазной любовью. В литературоведении для обозначения двух этих моделей поведения утвердились термины «высокая куртуазия» и «низкая куртуазия». В литературе высокая куртуазия получила выражение в рыцарской лирике, а низкая – в рыцарском романе.

Различие этого понимания куртуазной любви вы можете увидеть в собранных в данной книге легендах. Север представлен в ней легендами из Германии, а юг – легендами из Франции и Италии.

Легенды, вошедшие в сборник, не подлинные произведения средневековых авторов, а пересказы. Тем не менее пересказчику этих историй, Софье Прокофьевой, удалось сохранить их стиль и своеобразие, передать характеры героев и колорит эпохи.

Рыцарь мечты

Винета – затонувший город

Случилось это в стародавние времена, теперь уже никто толком не помнит, когда это было.

Однажды ясным весенним утром молодой пастух Питер выгнал стадо на зеленую луговину возле реки. Было тихо. Крылья ветряных мельниц темнели вдали неподвижными крестами. Мимо берега лениво и медленно проплыл старый деревянный башмак, а то никто и не заметил бы, что вода движется.

Пастух был родом из этих мест. Каждый день он видел одно и то же: эти поля и луга и неторопливую, сонно-текущую реку. Ему захотелось подняться на вершину утеса и поглядеть на море. Коровы щипали сочную высокую траву, а собачонка зорко стерегла стадо.

Молодой пастух пошел к далеким скалам, напевая по дороге песню:

Волна тиха, волна светла,
Как из прозрачного стекла.
На дне звонят колокола:
Дин-дон, дин-дон, дин-дон!

У подножия зеленого холма притулился домик старого рыбака. Старик отдыхал на скамейке, покуривая трубку. Он ласково кивнул Питеру. Лицо у старика было цвета темной меди, а глаза словно выгорели от солнца.

– Славная песня! – сказал он. – Я и сам певал ее в молодости. Говорят, все в ней правда, каждое слово, да кто знает?

Пастух махнул рукой старому рыбаку и начал карабкаться вверх по скалистым уступам. Кривые ветки кустов цеплялись за полы куртки. Но вот он и на вершине. Пастух посмотрел кругом.

Стояло безветрие, но по морю все время катились широкие пологие волны.

Вот одна разбилась внизу, зашипела, затихла. За ней вторая… И вдруг в тишине послышался дальний приглушенный звон колоколов. Звон этот шел откуда-то снизу, будто поднимаясь по невидимой лестнице. Все громче и громче звучали колокола, и шум прибоя уже не мог заглушить их.

«Значит, и вправду на дне моря звонят колокола! – изумился Питер. – Словно радуются праздничному утру».

Бом-м! – глухо гудел могучий колокол, и ему на разные голоса торопливо и звонко вторили другие.

В этот миг в отдалении, за полосой прибоя, что-то ярко-ярко сверкнуло в волнах. Солнце скрылось за облаком, и стало видно: это появился из волн золотой петух. Вот диво! Стоит петух на золотом шаре, а золотой шар укреплен на острие золотого шпиля. Растет и тянется к небу золотой шпиль, и бежит от него по воде светлая дорожка.

Вот появились из моря еще два золотых петуха, а вот уже видна над волнами крыша высокого дома, так богато украшенная, будто на дом надета драгоценная корона.

Питер взглянул вправо, взглянул влево… Там, где всего минуту назад катились пустынные волны, теперь виднелся густой лес стрельчатых шпилей, колоколен и башенок. Столько, что и не сосчитать!

Бом-м! – гремел большой колокол, и звонкие серебряные голоса малых колоколов подпевали ему: «Мы рады солнцу, рады свету! Мы вышли из моря, вышли из моря…»

Стаи стрижей взлетели с башен и закружились в небе, словно не могли нарадоваться голубому простору.

Смотрит Питер – глазам своим не верит. Выплывают из волн одна за другой островерхие крыши.

Еще несколько мгновений – и поднялся из морской пучины круглый остров. А на нем сияет украшенный золотыми статуями прекрасный город.

«Уж не сон ли я вижу? – подумал Питер. – Или, может быть, это радуга встала над морем и ослепила меня? О, если бы моя любимая Магдалена была здесь, рядышком, и видела это чудо!»

Пастух протер глаза и больно ущипнул себя, чтобы увериться, не спит ли он? Но нет, город не исчез, как сонное видение.

Вот улицы, вот дома, десятки, сотни домов! Они стоят тесными рядами и похожи на золотые ульи. Вот высокий собор.

Три сторожевые башни охраняли вход в город: одна, самая большая, посередине и по обе стороны две другие, поменьше. В главной башне тяжелые медные ворота, а над ними щит с гербом: ларец, полный золота, и лев с разинутой пастью.

Шум прибоя затих. Море словно обмелело, и от самого берега поднялась со дна и протянулась к воротам песчаная коса, длиной шагов в триста.

«Будто подъемный мост», – подивился пастух. Он торопливо спустился с утеса, в кровь исцарапав ладони, и пошел к городу, увязая ногами в мокром песке.

Андрей Дмитриевич Михайлов

Средневековые легенды и западноевропейские литературы

На сложных путях от мифа к литературе, по крайней мере в рамках средневековой культуры, заняли свое место легенды. Можно с уверенностью сказать, что почти вся литература Средневековья легендарна. Все сюжеты ее – это так или иначе разработанные, осмысленные, изложенные легенды. Причем в большинстве своем легенды эти – свои, локальные, местные, то есть тоже средневековые исключительно. Они не являются ни в коей мере пересказом архаичных мифов, они берут из таких мифов только отдельные мотивы, только определенный взгляд на действительность, только к этой действительности отношение. Так, среди памятников литературы Средних веков мы не найдем ни растиражирования космогонических мифов, ни рассказов, простых и незамысловатых, о первопредках о культурных героях, о духах, вмешивающихся в судьбы людей, в судьбы племени или социума. Но отдельные черты и первопредков, и культурных героев, и, особенно, беспокойных духов в персонажах средневековых легенд отыскиваются легко. Для средневековых легенд отдельные сюжеты и мотивы архаичных мифов – это благодарный строительный материал. Так что здесь нет рубежа, нет противостояния. Даже напротив. Из мифов пришли в средневековые легенды мотивы противоборства с великанами, с полуфантастическими чудовищами, вообще со сверхъестественными силами, мотивы плавания наугад по бурному морю без весел и паруса или опасного блуждания в лесных дебрях. Правда, черты эти подчас едва заметны, так как являются не основой сюжета, а приемами его оформления. Это скорее лишь только следы. Они могут быть смутными остатками былых мифов, каким-то образом застрявшими в повествовании, в изложении легенды и не играющими никакой роли в развитии сюжета; таковы, например, лошадиные уши короля Марка в ряде версий легенды о Тристане и Изольде. Дело в том, что, в отличие от легенд, мифы раскрывают и объясняют глубинные процессы бытия – создание человека, сложение племени или рода, взаимоотношения их с окружающей природой, с высшими, надмирными силами, нередко принимающими антропоморфные формы. С легендами – иначе. В отличие от достаточно статичных, немногословных мифов, легенды подвижны, изменчивы и в своих терминах могут описывать как кардинальные моменты существования средневекового общества и средневекового человека – государственное строительство, «собирание земель», отпор слишком настойчивым иноземцам, так и более частные, более личностные ситуации – взаимоотношения внутри не только племени или рода, но и внутри семьи, рыцарское побратимство, рыцарственную «любовь издалека», поиски каких-либо заветных предметов, в том числе поиски невесты (в данном случае влияние мифов, «память» о них еще достаточно ощутимы), и просто по сути дела бесцельные поиски приключений.

Корни мифов уходят в глубокую архаику, корни легенд – здесь, перед нами, они по большей части лежат на поверхности. Мифы универсальны, средневековые легенды конкретны и по-своему историчны. Историчны двояко – они повествуют о каком-либо историческом факте, придавая ему достаточно внушительные масштабы (ведь сам исторический факт может быть и вполне незначительным, вроде битвы в Ронсевальском ущелье; битва, видимо, действительно имела место, но ничего не решала, а ее основной участник, рыцарь Роланд, был слишком незначительным историческим персонажем). Но историзм легенды может быть и иным. Некоторые легенды окрашивают в загадочные, феерические тона повествование о судьбах того или иного знатного рода, вроде увлекательного рассказа об обольстительной деве-змее, или деве-птице Мелюзине, сыгравшей заметную роль в укреплении рода Лузиньянов.

Повторим: в основе средневековых легенд лежит, как правило, какое-то историческое событие, которое может теряться в глубине веков, либо быть относительно недавним. В любом случае рассказ о таком событии или о некоем значительном персонаже оформляется в легенде по определенным стандартам, нередко заимствованным из мифологической архаики. И этому не противоречит основная идеологическая установка средневековых легенд: в большинстве из них либо как непременный фон, либо как основной смысл легенды присутствует идея противостояния двух миров, находящихся в непримиримом антагонизме. Героями очень многих легенд оказываются борцы за веру, что равносильно героям, отстаивающим интересы родной страны, ее силы, ее государственности. Конфессиональные конфликты лежат в основе очень многих средневековых повествований. Вот почему христианские идеи играют в средневековых легендах такую большую роль (и это является отражением реально существовавшего непримиримого столкновения христианского мира с миром «неверных»). Ряд легенд, не имеющих далеких, глубинных корней, посвящен открытой и незамысловатой конфронтации христианского мира с миром нехристианским. Первый, христианский мир в таких легендах непременно торжествует, наиболее яркие его оппоненты в конце концов переходят в лагерь недавних своих противников и сами, как обычно все неофиты, становятся еще более убежденными борцами за новую для них веру. Между прочим, эта борьба за торжество христианства вполне логично сочетатеся с укреплением христианской же государственности. В других легендах христианское начало присутствует в иной форме. Оно одухотворяет такие легенды, составляет их идеологическую основу. В подобных легендах обычно речь идет о подвигах благочестия (монашестве, отшельничестве, благотворительности), вершиной чего являются поиски Святого Грааля (как чаши евхаристии), которые увенчиваются успехом только при соблюдении определенных моральных правил и исполнении целого ряда зароков.

Вполне понятно, что и противостояние нашествиям язычников (так называемых «сарацин»), и поиски Грааля (и то, и другое – это вполне героические деяния) связаны между собой. Когда христианская государственность защищена и упрочена, можно подумать и о приобщении к христианской святыне, то есть отправиться на поиски таинственной чаши Грааля. Но как бы подготовкой к ним, этим поискам, причем, подготовкой подчас совершенно неосознанной, явились многочисленные рыцарские странствия в поисках неведомых и непредсказуемых приключений – для приобретения соответствующих навыков, проверки своей силы, сноровки и находчивости, подтверждения своего права войти в рыцарское братство, собирающееся, обычно на праздник Троицы, к Круглому Столу короля Артура и занять подобающее этому рыцарю место.

Артуровские легенды были в эпоху Средних веков не только самыми популярными, но и наиболее продуктивными. Во-первых, у них была уже удаленная в прошлое мифологическая и легендарная же основа, во-вторых, они соответствовали как утопическим настроениям средневекового рыцарства, так и политическим устремлениям высших кругов тогдашнего общества, в-третьих, своей открытостью и повествовательной конструктивностью они давали широчайший простор для создания на их основе и по их моделям все новых и новых частных легенд, вплетающихся в универсальную легенду о справедливом, величественном и героическом социуме, которым является Артурово королевство (а скорее, всемирная империя). Само собой разумеется, в этом социуме могли возникать, так сказать, «местные» конфликты, соперничества, противостояния, не затрагивающие социум в целом. Королю Артуру крайне редко приходилось вмешиваться в эти столкновения противоположных интересов и своей верховной властью наводить порядок. Иногда рассказ о таких конфликтах становился сам автономной и отчасти универсальной легендой, как произошло с повествованием о любви Тристана из Леонуа и Изольды Белокурой.

Сабин Баринг-Гоулд

Мифы и легенды Средневековья

Вечный жид

Кто из видевших великолепные иллюстрации Гюстава Доре к этой замечательной легенде может забыть впечатление, которое они оказали на его воображение?

Я не говорю о первой картине, где еврей-башмачник не разрешает Спасителю, несущему крест, отдохнуть немного на его пороге и получает за свой презрительный ответ наказание: скитаться без отдыха до второго пришествия Искупителя. Я имею в виду вторую, на которой тот же самый еврей изображен по прошествии нескольких веков сгорбленным под бременем проклятия, изнемогающим от бесплодных страданий, измученным бесконечными странствиями, устало бредущим на закате дня по сырой дороге среди мокрых кустов навстречу надвигающейся дождливой ночи. И вдруг он замечает на обочине распятие, озаренное светом уходящего дня и жутко выделяющееся на фоне мрачных грозовых туч. В это мгновение мы видим, о чем думает несчастный башмачник. Мы чувствуем, как он возвращается к трагедии первой Страстной пятницы, и голова его тяжело склоняется на грудь, когда он вспоминает, какое ужасное участие он принял в тех событиях.

Или другая поразительная иллюстрация, где странник показан стоящим на краю ужасной пропасти среди Альпийских гор, когда он видит в искривленных ветвях дерева постоянно преследующую его сцену Крестного пути. Он хочет броситься в черную бездну в поисках успокоения, но из мрака мгновенно появляется ангел с огненным мечом, заставляющий его отступить и удерживающий от того, что было бы для него настоящим раем – вечного покоя смерти.

Или последняя сцена, когда раздается звук трубы, земля содрогается до самого основания, из отверстий в ее поверхности поднимается огонь, и мертвые выходят вместе – плоть к плоти, кость к кости и мускул к мускулу, а один усталый человек садится и снимает свою обувь! Вокруг него странные образы, но он их не видит, странные звуки терзают его уши, но он слышит только один из них – трубу, которая возвещает, что он может перестать скитаться и дать отдых усталым ногам.

Можно задержаться дольше на этих выдающихся гравюрах и узнавать что-нибудь новое каждый раз, когда мы смотрим на них. Они представляют собой картины-поэмы, полные скрытых глубин мысли. А теперь давайте обратимся к истории этого наиболее волнующего из всех средневековых мифов.

Слова Евангелия содержат намеки, из которых развилась эта история. «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем» , – это слова, которые едва ли могут относиться к разрушению Иерусалима, как их обычно объясняют толкователи, дабы избежать трудностей. То, что кто-то должен жить, чтобы увидеть Иерусалим в руинах, не было чересчур удивительным и едва ли нуждалось во впечатляющем уверении, которое Христос использовал, только говоря о чем-то особенно важном или же исполненном тайного смысла.

Более того, слова святого Луки явно относятся к приходу в царствие на Суд: «Ибо кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей и Отца и Святых ангелов. Говорю же вам истинно: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие».

Я думаю, у непредубежденного человека не может быть сомнений в том, что слова Господа действительно означают, будто один или несколько человек не умрут, пока Он не придет снова. Я не собираюсь настаивать на буквальном значении, но заявляю, что Господь обладает силой наполнить свои слова смыслом. То, что подробности не записаны в Евангелиях, не означает, что они не имели места, ибо сказано: «Много сотворил Иисус пред учениками своими и других чудес, о которых не написано в книге сей».

И еще: «Многое и другое сотворил Иисус: но если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг».

Мы также можем вспомнить, что загадочные свидетели должны появиться в богатые событиями последние дни истории мира и подтвердить истину Евангелия перед противниками христианства. Одним из них, предположительно, должен стать святой Иоанн Евангелист, о котором Христос сказал Петру: «Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока прииду, что тебе до того?» , а другим – Илия, или Енох, или же наш еврей.

Однако исторические данные, на которых основана легенда, слишком скудны, чтобы считать ее чем-то большим, нежели просто мифом. Имена и обстоятельства, связанные с евреем и его роком, отличаются в разных версиях. Единственное, в чем все сходятся, – тот факт, что такой бессмертный человек действительно существует и бродит по земле, ища покоя и не находя его.

Самое раннее сохранившееся упоминание о Вечном жиде содержится в хронике аббатства Святого Альбана, которая была скопирована и продолжена Матвеем Парижским. Он сообщает, что в 1228 году «некий архиепископ из Великой Армении совершил паломничество в Англию, дабы увидеть реликвии святых и посетить святые места королевства, как он делал в других странах. Он предъявлял верующим мужам и церковным прелатам рекомендательные письма от Его Святейшества Папы, в которых тем предписывалось принимать его с должным уважением. По прибытии он посетил аббатство Святого Альбана, где был принят настоятелем и братией со всеми почестями. Устав от путешествия, он остался в этом месте на несколько дней, дабы отдохнуть самому и дать отдых своим спутникам. Между ним и обитателями монастыря через переводчиков начался разговор, во время которого он задал множество вопросов о вере и религиозных обрядах этой страны и рассказал удивительные вещи о странах восточных. Во время этого разговора его спросили, видел ли он когда-нибудь или слышал ли что-нибудь об Иосифе, о котором много говорили в мире, будто он присутствовал при муках Господа и говорил с ним, и который все еще жив в доказательство христианской веры. В ответ рыцарь из его свиты, который был переводчиком, сказал по-французски: «Мой господин хорошо знает этого человека, и незадолго до того, как он отправился в путешествие по западным странам, упомянутый Иосиф ел за столом моего господина, архиепископа Армении, он часто виделся и разговаривал с ним». Тогда его спросили, что произошло между Христом и этим самым Иосифом, на что он ответил: «Когда Иисус Христос был схвачен евреями и приведен в зал суда к Пилату, который должен был судить Его, тот, не найдя причины, по которой Его должно было осудить на смерть, сказал им: «Возьмите Его и судите согласно вашим законам». Но евреи начали кричать, по их требованию он освободил Варавву и передал им Христа, чтобы они его распяли. Когда же люди потащили Иисуса прочь и достигли двери, Картафил, привратник в зале суда, служивший у Пилата, нечестиво ударил Его рукой по спине и сказал с насмешкой: «Иди быстрее, Иисус, иди, чего медлишь?» А Иисус, обернувшись к нему, строго ответил: «Я пойду, а ты будешь ждать, пока я вернусь». И согласно тому, что сказал Господь, этот Картафил все еще ждет Его возвращения. Во время Страстей Христовых ему было тридцать лет, и когда он достигает столетнего возраста, ему снова становится столько же лет, сколько было во времена мук Господних. После смерти Христа, когда распространилась католическая вера, этот Картафил был крещен Ананией (который также крестил апостола Павла) и наречен Иосифом. Он часто бывает в обеих частях Армении и других восточных странах, проводя время среди епископов и других церковных прелатов. Он человек благочестивый, верующий, немногословный и осмотрительный в своем поведении. Он никогда не говорит, если только его не расспрашивают епископы и праведные мужи, и тогда он рассказывает о событиях давних времен, о том, что произошло во время страданий и воскресения Господа, и о свидетелях воскресения, а именно о тех, кто воскрес вместе с Христом, пришел в святой город и предстал перед людьми. Он также говорит о знамении апостолов, о разделении учеников Христа и их проповедовании. И обо всем этом он рассказывает без тени улыбки или малейшей легкости, как человек, много страдавший и понимающий, что такое страх Божий, ожидающий с трепетом второго пришествия, страшащийся на Последнем Суде гнева Иисуса против тех, кто на Его пути к смерти насмехался над Ним. Многие приходят к нему из разных стран мира, наслаждаясь его обществом и беседой с ним, и если это люди, облеченные властью, он разрешает все сомнения в случаях, о которых его спрашивают. Он отвергает все подарки, которые преподносят ему, довольствуясь малым количеством еды и одежды. Он надеется на спасение, поскольку согрешил по неведению, ведь Господь во время мук Его молился за врагов Своих, прося: «Отче! прости им, ибо не знают они, что делают».

В мире есть множество старинных домов и древних замков, которые окутаны многовековыми легендами и, естественно, заселенных самыми настоящими привидениями. Специально для любителей ужастиков и мистических историй в день Хэллоуина мы подготовили список из 5 зловещих домов и замков с привидениями, но отметим, что их есть намного больше!

Все здания с привидениями имеют трагическую историю. Эти помещения многое видели, слышали, помнят и таят до сих пор.

Бликлинг-холл

Английский замок Blickling Hall находится в графстве Норфолк, что на востоке страны. Он был построен в середине XVI века для верховного судьи Хобарта, который служил при первом короле из династии Стюартов, Якове I.

До этого, при Тюдорах, Блинкингское поместье было во владении семейства Болейнов.

Старинные английские поверья гласят, что знаменитая Анна Болейн, вторая жена Генриха VIII, родилась именно здесь, а теперь ее призрак частенько появляется в замке.

Анна стала второй женой короля Англии в 1533 году, после того, как он попытался разорвать свой предыдущий брак, не принесший ему наследника мужского пола. В итоге, Генрих разорвал не только свой брак, но и отношения Англии с Ватиканом. Настолько была сильна его любовь к прекрасной Анне.

Надев корону Англии, Болейн стала более требовательна - королева нажила себе немало врагов. А спустя время она стала вести себя еще более вызывающе, купаясь в богатой жизни: заказывала самые дорогие украшения, устраивала очень пышные праздники… Но наследник престола так и не появлялся. В итоге, Анна родила королю еще одну дочь.

Генрих был разочарован. К 1536 году король увлекся другой женщиной, Джейн Сеймур, а от капризной Анны решил избавиться. Королева была обвинена в измене королю и Родине. 19 мая 1536 года Анна Болейн была обезглавлена. С тех пор ее душа бродит по замку Блингинг-холл. Чаще всего ее видят с головой в руках…

Замок Рожмберк

Замок Рожмберк в Чехии стоит на высоком берегу Вталвы. Его стены повидали многое на своем веку - замок был воздвигнут в XIII веке рыцарями пятилепестковой розы Рожберками.

В 1429 году у тогдашнего владельца замка, Ульриха Рожмберка, родилась дочь, ее назвали Перхта. Когда девушке достигла возраста 20 лет, отец насильно выдал ее замуж за дворянина Яна Лихтенштейна. Таким образом, Ульрих рассчитывал на политические связи Яна, а жених, в свою очередь, на состояние Рожберков.

Но надежды обеих сторон не оправдались. Муж не любил несчастную Перхту и обращался с ней очень плохо. Кроме этого, над девушкой чато потешались и его мать с сестрами.

В 1476 году Ян Лихтенштейн умер. На смертном одре мучитель просил прощения у Перхты, но та отказала ему. В ответ умирающий воскликнул: «Так будь же ты проклята!».

Через три года умерла и Перхта, но душа ее осталась бродить на земле - видимо, слова проклятия подействовали…

Теперь она обитает в родовом замке Рожберк, и является людям в белом платье. Поэтому ее называют «Белая Дама».

Белая дама - доброе привидение, она не причиняет никому вреда. Согласно легендам, Белая дама иногда является и в черном платье, либо в черных перчатках - это значит, что скоро кто-то умрет. Как-то был случай, что она появилась в красном одеянии - через некоторое время в замке произошел крупный пожар.

Замок Глэмис. Шотландия

Шотландия - страна загадок и мистики. Здесь в каждом втором замке живут привидения, а средневековый замок Глэмис можно назвать одним из самых населенных призраками, и, в то же время - самым красивым замком Шотландии.

История Глэмиса берет начало еще в XI веке. Здесь было любимое место охоты шотландских королей. Современное же здание замка с зубчатыми стенами и мрачноватым силуэтом оформилось только к XVII столетию.

В 1034 году здесь случилась первая трагедия - в Глэмис был зверски убит король Шотландии Малькольм II (Malcolm II). В день убийства кровь короля впиталась в деревянный пол тогда еще охотничьего дома Глэмис, а призрак Малькольма до сих пор часто появлялся в этом месте.

Кстати, пятно крови сохранилось до наших дней в так называемой комнате Малькольма.

В XV веке произошла следующая мистическая история Глэмиса. Граф Глэмис был заядлым игроком в карты. Как-то в субботний вечер он так увлекся игрой, что не мог остановится до самой полуночи. Один из слуг напомнил графу о том, что уже наступило воскресенье и в этот день христианину не подобает играть в азартные игры.

На что граф ответил: «Я не прекращу игру, даже если к нам решит присоединиться сам дьявол!». Через мгновение раздался гром и явился сатана, он объявил игрокам о том, что они проиграли ему свои души и теперь обречены играть в карты до Страшного суда.

Согласно легенде, граф по сей день играет в карты с дьяволом в «несуществующей» комнате замка Глэмис. Снаружи комнату хорошо видно в окна, а вот внутри двери нет.

Также говорят, когда слуги застали призрак графа за игрой в карты с сатаной, они замуровали вход в комнату.

Люди рассказывают, если подойти к стене комнаты в ночь с субботы на воскресенье, то можно услышать голоса играющих…

Замок Мушам

Этот замок был построен в 1208 году епископом Зальцбурга. С тех пор он приобрел дурную славу.

Все потому, что в Средние века здесь были обезглавлены сотни колдунов и ведьм. С тех пор их духи облюбовали Мушам. Люди, изучающие древние покои чувствуют чьи-то прикосновения, слышат странные звуки, а то и видят что-то необъяснимое.

Говорят, что в одно время замок являлся убежищем для оборотня. Только там можно объяснить появление в стенах здания обезображенных трупов диких оленей и крупных домашних животных.

Замок Франкенштейн

Этот замок находится в очень живописном месте недалеко от немецкого города Дармштадта. Легенды о замке ходят самые мрачные.

Стоит начать с того, что его хозяин, доктор, ученый и алхимик Джозеф Конрад Диппел фон Франкенштейн стал вдохновителем для знаменитой писательницы Мэри Шелли, которая написала книгу «Франкенштейн, или Современный Прометей». И отнюдь не случайно.

Про доктора говорили много всякого, и в основном – ужасного. Местные жители утверждали, что он продал душу дьяволу, а потому выкапывает из могил тела недавно погребенных людей и ставит над ними опыты, чтобы их оживить. Также ходили слухи, что Франкенштейн искал эликсир бессмертия, который создавал из костей, крови и других частей животных.

После того как одну из башен замка разорвало мощнейшим взрывом (считается, что доктор неудачно поэкспериментировал с нитроглицерином), Франкенштейна окончательно признали колдуном, и люди стали обходить замок стороной. Зато «подробности» того, что творилось в лаборатории алхимика, все больше и походили на ужастики.

Но при всем при этом Франкенштейн сделал неплохую карьеру врача, его знали и уважали многие родовитые современники. Считается, что именно он изобрел стетоскоп, а также множество всяких капель и притирок, которыми пользуются до сих пор.

Смерть алхимика была ужасной и загадочной. Сначала он просто исчез. Его долго искали, в том числе и в его лаборатории. А потом нашли, как раз там, где он проводил свои душераздирающие эксперименты. На его лице застыла кошмарная гримаса, на губах была белая пена, а вокруг мертвого тела были разбросаны куски подгнивающей человеческой плоти. Может, его наказал кто-то из людей, а может, за алхимиком пришел тот, кому он когда-то продал душу… По счетам надо платить…

И с тех пор, с 1734 года, доктор Франкенштейн регулярно появляется и в самом замке, и на его крыше, и в окрестностях. Он громко гремит костями и требует, чтобы ему вернули его лабораторию.

Сегодня замок стоит в руинах, но в его окрестностях молодежь облюбовала место для празднования Хэллоуина.