Норштейн не делайте из бабла. Юрий Норштейн. "Невозможное - невеста человечества. К ней летят наши души" - Занимательный Израиль — LiveJournal. Денежный перевод с Vulcan Casino на карточку Сбера

Июнь 11, 2019 от Vulkan News

Преимущества игровых автоматов Вулкан

Мобильные игровые автоматы Вулкан – это лучшие слоты от таких популярных брендов, как Novomatic, NetEnt, GlobalSlots, Igrosoft, Microgaming, Belatra и других. Их продукция всегда радует дизайном, функциональными возможностями и возможность вывести отличные денежные выплаты. Единственным условием для игры на реальные деньги является регистрация. Она открывает широкие возможности для участия в акциях, соревнованиях и программ лояльности.

Прежде чем, необходимо зарегистрироваться и пополнить личный счёт любым удобным способом. Можно использовать Яндекс.Деньги, WebMoney, QIWI, банковские карты Visa или Mastercard и другие варианты

Обратите внимание, многие игровые автоматы Вулкан предусматривают бонусы, например, на первый депозит или при зачислении большой суммы на счет.

Как вывести деньги из автоматов

Осуществить быстрый вывод реальных денег, заработанных в мобильных игровых автоматах Вулкан, очень просто. От игрока требуется следовать нескольким правилам, установленным для безопасности транзакций. Для процедуры вывода необходимо выполнить следующие действия:

• зайти в раздел «Касса» в казино и выбрать удобный способ перевода из предложенных вариантов;
• написать номер банковской карты или электронного кошелька.

Указанная сумма в выбранной валюте будет переведена в ближайшее время. На скорость транзакций влияет несколько факторов. Например, вывод денег на ту же карту или электронный кошелёк, на который был внесён депозит, будет осуществлен быстрее

Важно помнить, что у каждой платежной системы свои сроки вывода денег, а далеко не все они позволяют перевести средства мгновенно. Также могут быть увеличены сроки транзакции на игровых автоматах с выводом денег с бонусом, так как администрация заведения проверяет выполнение всех условий акций и только после этого осуществляет перевод средств

Играйте на игровых автоматах Вулкан с выводом реальных денег с мобильного телефона и наслаждайтесь высоким качеством софта и хорошими выигрышами!

Денежный перевод с Vulcan Casino на карточку Сбера

Все-таки применение кредитной карты на подобных сайтах оказывается более приемлемым решением, чем любой другой вариант. Во-первых, кредитки сейчас есть практически у всех и ими гораздо проще пользоваться, чем любыми другими финансовыми сервисами. Во-вторых, они быстро работают с деньгами и можно моментально, как перевести так и снять средства. Что касается игры на автоматах с выводом денег на Визу от Сбербанк конкретно для работы с Vulcan Casino, то выделить можно следующие:

• Моментальные переводы. Вам необходимо сразу же после регистрации на сайте казино привязать карту к личному профилю. Затем придется подождать какое-то время, максимум 24 часа, чтобы администрация одобрила привязку карты. Если с картой все в порядке, то в дальнейшем выводу будут моментальными;
• Отсутствует комиссия за переводы. Сбербанк продолжит брать комиссию за обслуживание вашей карты, но это естественно для любого банка. При этом Вулкан за выводы выигрышей на кредитку ничего не берет и это очевидный плюс для азартных игроков;
• Удобно обналичивать средства. В отличии от электронных кошельков с использованием кредитной карты можно легко обналичить свои выигрыши в ближайшем банкомате. Это одно из основных достоинств, которое привлекает внимание игроков.

Можно выбирать карты и других банков, но если говорить о казино Вулкан с денежным выводом, то именно со Сбером здесь наиболее лояльные условия сотрудничества. В этом можно убедиться в разделе «Касса», где четко описаны все особенности доступных способов получения средств.

Выводить средства на Вулкане с помощью онлайн банкинга Sberbank

Еще одним достоинством работы со Сбербанком в онлайн казино Вулкан является тот факт, что не обязательно использовать напрямую кредитку. У этого банка есть свой сайт, который по сути работает, как независимая система. Можно воспользоваться ею, чтобы сделать депозит или получить выигрыш на любой из счетов. Это максимально удобно для тех, кто имеет несколько разных карт Сбербанка и хочется выводить деньги полученные в виртуальном клубе на каждую из них.

Как моментально перевести рубли с Vulkan на Сберкарту

Убедившись, что такой способ отличается массой достоинств вам остается только понять, как моментально перевести рубли с Vulkan на Сберкарту

К счастью, в этой процедуре нет ничего сложного и разобраться в процессе перевода денежных средств сможет каждый. Чтобы вам было проще решить подобную задачу осуществите следующие действия:

• Для начала заведите карту. Как бы странно это не звучало, но начать стоит именно с посещения банка, где вам откроют кредитную карту. Для этого достаточно пообщаться с сотрудниками выбранного вами филиала и предоставить им личные данные;
• Привяжите карту на сайте Vulkan. Это делается через личный профиль, где есть раздел со счетами. Именно в нем можно указать номер карты и другую ее информацию для дальнейшего использования. На страницах казино присутствует краткая инструкция, так что привязка будет понятна любому пользователю;
• Дождитесь подтверждения привязки. Администрация должна проверить данные по карте и те что были указаны при регистрации на сайте. Если все совпадает, то в течение 24 часов вам откроют доступ к выводам на карту Сбера.

Всего 3 простых шага помогут вам без проблем и в дальнейшем выводить свои выигрыши. Такой вариант окажется практичным и с точки зрения скорости и комиссии, которая ниже, чем при сотрудничестве с любым другим банком. К тому же, вы еще и легко обналичите выигрыш в ближайшем банкомате и сможете в полной мере насладиться своими деньгами.

Как играть в настоящем казино на деньги

После появления игровых автоматов и других разновидностей интернет азарта, имя Vulkan опять возглавило это направление, стали завоёвывать доверие через уже проверенное название бренда онлайн. Теперь каждая фирма имеет возможность использовать логотип — за этим никто не следит. Так как владельцем любого азартного заведения является частная компания, то лицензия выдаётся под неё, а не названию сайта. Это означает, что в интернете имеет место несколько казино реально выплачивающих, с разными лицензиями, разными владельцами. Приобретая несколько лицензий одна фирма может владеть сразу несколькими одноименными залами и казино Фараон на деньги одновременно.

Выбираем Вулкан с моментальным выводом денег

Помимо одинаковых названий, есть ещё разновидности бренда. Различные приставки к названию помогают игрокам быстрее узнать казино, тем самым определить сильную сторону. Сайт представляет:

• VulcanStavka
• Vulcan24
• ClubVulcan

К примеру VulkanStavka ориентирован не только для популярных азартных игр, а еще выступает букмекером. Игрокам предоставляется возможность делать ставки (прогнозы) различным видам спорта, тут же выигранные средства умножать на автоматах или рулетке. Vulcan24 говорит своим именем о способности вести свою деятельность круглосуточно, этой способностью так же обладают другие онлайн заведения.

В зависимости от специфики, вывод денег должен быть реальным, вы можете встретить в сети разные названия, но главным при выборе остаётся наличие лицензии, только тогда можно быть уверенным в честности.

Основные отличия между заведениями и способы их определения

Между одноименными (схожими) по названию клубами все таки существуют отличия. Во-первых, это дизайн с панелью управления. Хоть все они выполнены по одному стилю, каждый игрок находит для себя что-то более интересное, удобное в использовании. Невозможно угодить всем, поэтому Вулкан не переделывают, а создают новый видоизмененный под потребности игроков. Кроме внешних факторов, отличаются условия предоставления бонусов и сами бонусы. При регистрации можно получить приветственный бонус, во время зарабатывания рейтинга получать дополнительные призы, в разных клубах они отличаются. Ещё одним отличием может стать региональный фактор, так как согласно правилам и разрешениям предоставляют свои услуги только определенным странам.

Узнавайте как, а так же детальные подробности обзоревая конкретное заведение, переходите к простой форме регистрации, после чего вы получите самые выгодные условия что бы играть за реальные деньги.

Вывод денег на Вулкане с картой Виза или МастерКард

На самом деле прежде чем получить свои деньги придется сделать несколько манипуляций на сайте казино, которые займут время

Если вы впервые играете в виртуальном клубе, то, возможно, не сразу поймете, что требуется. Чтобы без проблем получить честно выигранные средства необходимо:

• Пройти процедуру регистрации. Начать стоит с создания аккаунта на сайте виртуального казино. Это займет пару минут, но при этом очень важно указать настоящие личные данные;
• Авторизация и привязка карты. Как только у вас появится аккаунт необходимо зайти с него на сайт и перейти в раздел, где присутствует информация о вас. Здесь стоит указать номер кредитной карты, чтобы в дальнейшем с ней работать;
• Подтверждение карты и вывод. Администрация проверит вашу карту и сверит информацию по ней с той, что указана в личном профиле. После этого можно оформлять заявку на перевод средств, которая обрабатывается моментально.

В целом ничего сложного нет если вы пользователь игровых автоматов на деньги. Привязав карту сразу же после регистрации аккаунта достаточно будет только выигрывать и затем, как только захотите перевести свои выигрыши сделать это в разделе «Касса».

Играть в игровые автоматы Vulkan и выводить деньги на карту

Наверняка, вам уже стало понятно, как с выводом денег на карту, но у многих остается вопрос сколько ждать подтверждения от администрация. На деле можно сказать, что проходит от нескольких часов до суток. В это время владельцы виртуального казино просто изучают информацию по карте и сверяют ее с той, что указана в личном профиле пользователя казино. Эти данные должны обязательно совпадать иначе никто не даст вам выводить деньги.

Даниил Крамер: Здравствуйте, уважаемые наши телезрители! Тема сегодняшней программы "Истинная роль" весьма серьезна. О ней много пишут. Называется наша тема "Культура и деньги", искусство и деньги, но говорить мы об этом будем совсем не так и совсем не о том, о чем пишут журналисты. А поговорим мы и попробуем выяснить, может ли культура стать таким ресурсом, который будет сравним, скажем, с нефтью. Может ли культура, может ли духовное наследие, существующее в нашем народе, приносить прибыль, быть тем фактором экономики, который окажет влияние на жизнь всего государства? С вами я, автор и ведущий программы "Истинная роль" Даниил Крамер. Начнем.

У нас сегодня в гостях замечательные люди. Генеральный директор Российского союза правообладателей Андрей Кричевский, и доктор искусствоведения, заслуженный деятель искусств России, профессор, ректор Московской консерватории, четыре года работавший министром культуры России Александр Сергеевич Соколов. Приветствую.

Андрей Кричевский: Добрый вечер.

Александр Соколов: Добрый вечер.

Даниил Крамер: Так уж получилось, что в России еще со времен Советского Союза культура ходит с протянутой рукой, финансируясь по остаточному принципу где-то в районе 0,7% от государственного бюджета, и этого катастрофически не хватает. И результат – это падение культуры, которое, на мой взгляд, в целом приводит и к падению экономики, и к падению науки, поскольку культура есть неотъемлемая часть всех государственных процессов. Я начну с этого вопроса к Андрею Кричевскому. Культура может кормить сама себя?

Андрей Кричевский: В России культура финансируется по остаточному принципу в небольших объемах. Стоит отметить, что объемы государственного финансирования культуры в нашей стране самые высокие в мире. Мы тратим на культуру больше, чем другие страны мира, больше, чем даже Китай. Вопрос заключается в эффективности использования денег, а не в объемах.

Даниил Крамер: Но, скажем, культура в Соединенных Штатах просто-напросто не нуждается и не просит государственного финансирования, там это построено на попечительских советах и на Законе "О меценатстве и спонсорстве", и на других налоговых условиях. Так что, действительно, там нет нужды.

Александр Соколов: Там нет Министерства культуры, кстати.

Андрей Кричевский: Тогда зададимся вопросом, что такое культура. Если мы понимаем под культурой масс-медиа – это одна история. Если мы понимаем под культурой некое таинство, то, что заложено в основе творения, в основе работы художника и результата работы – это, скорее, одна история. И как недавно в своем интервью сказал Юрий Борисович Норштейн, коммерция в культуре ведет к потере тайны. "Не делайте из бабла бога", – его слова.

Александр Соколов: Действительно, у нас, начиная с 2004 года – я очень хорошо помню то время, как раз тогда я вошел в состав Правительства, – это был поворот на рыночную парадигму, то есть как раз либеральные ценности возобладали, и были сделаны шаги, которые потом стыдливо стали стараться не вспоминать. Скажем, такие вещи, как монетизация льгот. Это прямой удар по тем слоям общества, которые были не защищены, и которым предлагали поверить в то, что альтернатива достаточно убедительна. Все хорошо помнят, чем все это закончилось.

Культура многолика. Безусловно, нельзя какое-то единое правило и единую парадигму распространить на нее в целом, и нигде в мире так не делается. Московская консерватория, в какой я счастлив всю свою жизнь провести, недавно отметила свое 150-летие. И как был сыгран этот праздник, показало нам, что уж тут-то нам голову пеплом посыпать не следует, и весь мир отозвался. Но тут возникает вопрос.

Лев Толстой очень хороший афоризм обронил, что главное не место, которое мы занимаем, а направление, в котором движемся. И тут есть тревоги.

Даниил Крамер: У нас существует налоговая система, в ней есть вроде как налог на город. Такая же система вроде как существует и в европейских странах, там тоже есть городской налог. Скажем, фестиваль создан так, что приезжающие на него люди все, что тратят, они свои проценты оставляют в городе, и это действительно остается в городе. Город получает большую прибыль, а сама культура может оставаться в убытке. Но при этом город с удовольствием компенсирует убыток, поскольку его прибыль в разы превышает. Приходит не культура с протянутой рукой к городу, а город приходит к культуре и говорит: "Пожалуйста, продолжите этот фестиваль. Он нам выгоден". Это возможная ситуация в России, или что-то нам мешает?

Андрей Кричевский: Мне кажется, здесь не совсем корректно рассматривать государство или город как рыночный субъект. Дело в том, что государство – это совокупность всех тех, кто в нем живет, и совокупность субъектов экономической деятельности. Задача государства – создать условия для того, чтобы процветали все его члены, все его учредители, грубо говоря, граждане, организации, которые функционируют в этой стране.

Культура чем интересный, важный и нужный инструмент – он действительно позволяет создавать косвенную прибыль для огромного количества других сегментов экономики. Если при проведении фестиваля в общепите этого же города формируется прибыль, она имеет налогообложение, и оно поступает в бюджет.

Даниил Крамер: Кроме того, это внутренний оборот.

Андрей Кричевский: Да, это формирование большей денежной массы в этом городе.

Даниил Крамер: Получается, культура таким образом дает непосредственную прибыль.

Андрей Кричевский: Здесь мы идем к истокам. Культура – это основа цивилизации. Культура формирует цивилизацию, и, как говорят некоторые философы, ее же убивает. Этот принцип действует и в большом, и в малом. Даже если мы возьмем конкретный эпизод нашей жизнедеятельности, то увидим тот же самый эффект.

Александр Соколов: Вы задали вопрос, на который не получили ответ. А я могу сказать, что вопрос "Возможно ли это в России?" – конечно, не только возможно, это реализуется в России. Есть проекты, которые основаны на принципе софинансирования, то есть когда объединяются усилия, и каждая сторона как участница проекта одна не может вытянуть этот воз. В частности проект, который хорошо знает Андрей Борисович и который он поддерживал, он имеет уже 25-летнюю историю, называется "Новое передвижничество", и воскресил он идею Василия Крамского.

Андрей Кричевский: Я участник этого проекта.

Александр Соколов: Да. В чем был пафос этой программы? Уровень культурной жизни столиц – Москвы и Петербурга – сделать доступным для российской провинции. То есть государство включило это в федеральную целевую программу, и таким образом некоторая часть уже была из государственного бюджета. Далее город, который принимал эту программу, изыскивал свои средства, в том числе и внебюджетные. И тут очень интересной была первая наша попытка активизировать местное купечество современного типа, и такие попытки были успешные. И то, что уже более сотни городов – а многие неоднократно приняли такой посыл, – это же и есть тот самый пример, достойный подражания. Поэтому это есть.

Даниил Крамер: Этот пример прямого дохода по культуре не приносит, он все-таки зиждется на финансировании.

Александр Соколов: Как раз не прямого, ведь отложенный результат здесь значительно важнее, потому что происходит селекция. Мы находимся талантливых детей, эти дети потом получают возможность после мастер-класса приехать и поступить в элитные учебные заведения. И это действительно приток, это и есть выгода государства, и есть финансовый результат.

Даниил Крамер: Предлагаю посмотреть пару мнений известных людей по поводу взаимоотношений культуры и денег.

Антон Румянцев: В Америке существует такое понятие, как некоммерческая организация. У нас тоже оно существует. И нам рассказывали, что государство не отвечает за ЖКХ, не отвечает еще за какие-то моменты, как у нас. Почему? Потому что оно это отдало по законодательству в руки тех людей, которые организовывают НКО. В этой НКО те люди, кто ее организовал, не имеют право получать заработную плату, а имеют право все это организовать, но они получают официальную схему ухода от налогов на свой бизнес. Поэтому схема существует, все у нас есть. Надо просто работать.

Аким Салбиев: Если, например, во Франции икона Франции Катрин Денев не снимается год-два, то государство выплачивает ей сумму, чтобы она поддерживала свой имидж. Здесь же, если не будет сниматься, скажем, Марина Неелова или играть спектакли, ей нечего будет поесть.

Сегодня нет силы и власти у таких творцов, как Союз композиторов. Ни у одного союза нет власти. В раннее время это были рычаги, и можно было сделать так, что человек написал симфонию, покупали эти симфонии Министерство культуры, играли, а сейчас ничего не играется.

Александр Соколов: Слово, которое здесь прозвучало, вывело меня на что как на предложение нашего разговора: 1990-е годы, страшное время, был массовый отток интеллигенции, и тогда были сделаны шаги государством, которые в какой-то степени затормозили этот процесс. Я имею в виду, прежде всего, гранты президента. Гранты президента создали поддержку той элиты музыкального искусства, и не только музыкального, поскольку сюда уже вошли и театры, и это стало государственной политикой.

Таким образом, на примере консерватории, 96 млн – это сумма, которую консерватория получает как президентский грант.

Если говорить о том, что происходит за пределами этой элиты, здесь идем в направлении очень тревожном.

Даниил Крамер: Крайне тревожном.

Александр Соколов: Те же самые детские школы искусств, если они останутся на уровне муниципалитетов, то муниципалитеты никогда не направят денежные потоки на поддержку этих школ. Они будут заниматься ямочным ремонтом, будут делать то, что связано с коммунальной сферой, но никогда у них не хватит ресурсов. Значит, надо поднимать на уровень субъекта федерации. А там, опять же, есть донорские, а есть дотационные, которых намного больше. Это и есть государственная политика – не делать шагов в безнадежном направлении.

Даниил Крамер: Давайте поговорим о ситуации в Соединенных Штатах, где три ведущих стримовских компании по информации из средств массовой информации заработали больше 7 млрд долл. (это их оборот, не заработок) за 2016-й год, гигантские прибыли от поп-арта, классики, джаза, театра, кино. Я имею в виду авторские отчисления, как прямые отчисления от авторских прав, так и косвенные, смешанные и так далее. Возможна ли в России ситуация интенсивного оборота по авторским отчислениям, превышающие то, что сейчас происходит?

Андрей Кричевский: Безусловно, возможна, и она существует. И в нашей стране примерно аналогичная ситуация. Надо просто делать скидку на объем ВВП, на в принципе оборот денег в разных странах. Кроме того, надо понимать, что экономика страна построена совершенно особенным образом, и это страна с самым большим госдолгом при колоссальном обороте. В России есть относительно развитый рынок музыкальный, авторских прав, смежных прав.

Даниил Крамер: Внутренний?

Андрей Кричевский: Да.

Даниил Крамер: А внешний?

Андрей Кричевский: Вы говорите о проникновении национальной культуры вовне, и экономический эффект от этого проникновения. Безусловно, это один из ключевых факторов, который необходимо учитывать, когда ты думаешь о развитии культуры. И агрессивная интервенция вовне на другие культурные рынки – это, наверное, основное направление, которое стоит рассматривать. Его, безусловно, нет. И проблема здесь лежит, как ни странно, в экономике. У нас нет длинных денег.

Даниил Крамер: Кардинальный вопрос.

Андрей Кричевский: Соответственно, невозможны долгосрочные вложения в низкомаржинальные сферы, то есть в культуру. Вложить в культуру можно многое. Культура – такая сущность, которая может потреблять бесконечно. Но вопрос отдачи, вопрос того, что на эти деньги делается. И фарминг, как это называют на западе – это действительно возможность формирования долгосрочного развития национальной, в данном случае мы говорим о музыкальной…

Даниил Крамер: Вы считаете, что такое вложение денег было бы очень эффективным?

Андрей Кричевский: Да, но при наличии таких денег в стране. У нас нет доступа к такому финансированию.

Даниил Крамер: У нас же есть фонды, которые занимаются талантливыми детьми. Что получается?

Александр Соколов: На внутреннем рынке все схвачено, причем схвачено очень крепко. И то выведение на пьедестал, которое имитируется, допустим, фабрикой звезд, может быть, это именно то, чего не надо делать ни в коем случае, потому что это как раз и есть инфекция, которая вносится и в детское сознание. Эти вещи, которые делаются у нас на внутреннем рынке, они абсолютно бесперспективны на внешнем. А почему? Потому что действительно подорвано изначально это серьезное профессиональное отношение к людям, которые занимаются творчеством на другом уровне.

Если говорить о положительных примерах, они есть, к счастью. И одна из таких программ – это программа "Сириус" (Сочи). Московской консерватории поручен селекция и организация того сегмента, который связан с музыкой. Там есть и спорт, и наука, и возможность собрать со всей страны талантливых детей. И мы в таком ритме нон-стоп все время проводим там в Сочи программы, которые сводят вместе профессионалов высочайшего класса как педагогов, и этих детей, которые, единожды с ними соприкоснувшись, уже потом не исчезают с поля зрения.

(СЮЖЕТ.)

Даниил Крамер: Кому-нибудь из нас известно, сколько процентов от валового продукта вносит сфера авторского права в России?

Александр Соколов: Порядка 2%, и это весь творческий сегмент, который включает в себя и промышленные сегменты интеллектуальной собственности. Так называемый творческий сегмент экономики, который, по идее, должен достигать порядка 6-7% в развитых экономиках, туда включается не только музыка, кино, какие-то еще масс-медиа индустрии, но и промышленная интеллектуальная собственность, то есть патенты, ноу-хау, и вся эта история. Здесь надо понимать, что рост творческого сегмента экономики – это критерий включенности в развитие современной экономики, мировой экономики. Чем больше мы будем вкладывать в творческий сегмент, тем больше эффективность этих вложений будет, тем будет больше эффективность самой экономики в целом.

Даниил Крамер: То есть это практически как рецепт?

Андрей Кричевский: Да. Сейчас творчество становится ключевым ресурсом. То есть смена формаций, цивилизационных подходов диктует изменение и экономического уклада. Если раньше ресурсами были углеводороды, энергия, то сейчас в большей степени основным экономическим ресурсом становится творчество, и огромное значение здесь имеет интеллектуальная собственность, о чем говорилось. Все эти авторские права, которые приносят деньги – это и есть объекты интеллектуальной собственности. Интеллектуальная собственность – это тот инструмент, с помощью которого творчество вливается в экономический оборот. Соответственно, развитие этого инструмента как правовое, так и экономическое и практическое – это ключ к развитию экономики, к достижению большей ее эффективности.

Даниил Крамер: Вы были министром культуры четыре года. Такие вещи учитывались в вашей работе?

Александр Соколов: Тут очень много вопросов, которые не решаются одним каким-то жестом. Но что мне до сих пор очень обидно, что где-то примерно 2005 году, то есть после года работы в Правительстве, мы внесли законопроект о меценатстве и меценатской деятельности. И где он завяз? Он был достаточно хорошо разработан, потому что мы опирались на международный опыт. Но судьба закона была весьма плачевна, потому что он не прошел так называемые межведомственные согласования. Дело в том, что там надо было убрать двойное налогообложение. Вот в чем корень зла. Потому что человек, который готов внести деньги в совершенно определённую идею, программу, фестиваль – все, что угодно, – он эти деньги вносит как заработанные, то есть эти деньги уже облагались налогом. Соответственно, он уже чист перед государством. Но нелепость в том, что, внося эти деньги, он должен второй раз заплатить налог за то, что он внес. Эти деньги второй раз облагаются налогом, и это называется двойным налогообложением.

Даниил Крамер: А если человек, который собирается стать меценатом, согласен на двойное налогообложение?

Александр Соколов: Это есть. В Московской консерватории, единственной из всех консерваторий России, есть попечительский совет. И сейчас как раз наш юбилей показал, что помимо того, что мы получаем наши текущие программы, только на год юбилея было дополнительно 130 млн руб.

Даниил Крамер: От попечителей? Из госбюджета не дали ни рубля.

Александр Соколов: Да.

Даниил Крамер: Но меня интересует, что эти 130 млн сняты с бюджетной нагрузки, и таким образом это можно было бы распространить на всю страну. Мало того, при этом многие лучше бы жили.

Андрей Кричевский: Оно фактически так и распространяется. Надо понимать, что в США есть две составляющие этого меценатства – это налоговые льготы, и, наверное, ключевая – это политические, PR, имиджвые. У них это имиджевые. У нас в стране имидж больше ориентирован на власть сверху. То есть ты поддерживаешь там культуру в регионе, соответственно, губернатор прислушивается к твоим нуждам. Нормальный подход, но…

Даниил Крамер: Почему бы и нет? Имидж есть имидж.

Андрей Кричевский: У нас нет налоговой составляющей. Зато у нас существенная эта имиджевая составляющая.

Даниил Крамер: Но, как показывает практика, этого крайне недостаточно. Нужна налоговая составляющая, закон о меценатстве.

Антон Румянцев: Считаю, было бы здорово, если бы государство помогало, а каким образом они это сделают – это уже вопрос обсуждения. Необязательно это может быть государство, но это могут быть и фонды. Но дайте возможность тогда создать эти фонды, НКО. Как угодно назовите. Но чтобы у музыканта, когда он выходит, не было ощущения, что он не защищен государством.

Владислав Пьявко: Если волевым решением Владимир Владимирович даст задание, чтобы Закон "О меценатстве" прошел со всеми вытекающими отсюда делами, то уверяю вас, найдутся люди, которые будут спонсировать и инструменталистов, и камерные оркестры.

Даниил Крамер: Так все-таки, косвенно ли, напрямую ли способна ли культура накормить государством?

Александр Соколов: Если пищей духовной, то безусловно. Это и есть ее главная цель. Если сопутствующий экономический эффект, то он тоже имеет место, но его нельзя никогда считать приоритетом культурной политики. Это мое глубочайшее убеждение, что если мы будем строить на основе рыночных отношений государственную политику в отношении культуры, то мы потеряем то, что было накоплено до нас. Поэтому дотационная функция государства всегда неизбежна, всегда должна быть учтена.

Когда едет наш оркестр заграницу и приносит деньги – это значит, что за этой гастрольной поездкой стоит гигантская работа тех учителей этих музыкантов, которые рассеяны по всей стране и которым надо помогать.

Андрей Кричевский: Абсолютно согласен с Александром Сергеевичем. Наверное, можно сказать, что взаимодействие культуры и экономики – это скорее шахматная партия, а не игра в городки. Не получится здесь, кинул биту, и попал или не попал. Здесь именно делаешь ход, и смотришь его эффект через какое-то количество ходов. Если использование ресурсов неэффективно, то это дотационно, а если эффективно, то инвестиционно. Безусловно, культура – это основа, по которой можно выстраивать сильную экономику.

Даниил Крамер: Отлично. Думаю, это замечательная фраза для того, чтобы закончить нашу передачу. Я вас очень благодарю. Александр Сергеевич, Андрей, большое спасибо, и увидимся.

Ну, что ж, разговор у нас получился непростой. Да я и не ждал, что он будет простым. Искусство – не таблетка от головной боли, действие не за пять минут. Искусство действует иногда годами, иногда десятилетиями дает эффект, иногда столетия, иногда тысячелетия. Но если этого действия нет – беда этому народу, беда этому государству. Таково мое мнение. А так ли это, обдумайте после нашей передачи.

Нeкoгдa «Сoюзмультфильм» был гoрдoстью oтeчeствeннoй aнимaции, сeгoдня жe глaвнaя мульт-студия, нa дняx oтмeтившaя свoё 81-лeтиe, вызывaeт бoльшe вoпрoсoв, чeм oтвeтoв: нe утиxaют пoстoянныe спoры o вoзмoжнoй привaтизaции, oбсуждaются прoблeмы и пeрспeктивы жaнрa в цeлoм aж нa прeзидeнтскoм урoвнe , пoстoяннo идeт рeчь o вoзмoжнoм «зaнижeнии плaнки», o прeврaщeнии aнимaциoннoгo искусствa в «oбщeпит». Эти и другиe вoпрoсы мы oбсудили с мэтрoм рoссийскoй мультипликaции Юриeм Нoрштeйнoм, и oн был жёстoк в oтвeтax и суждeнияx, душa-тo бoлит…

— Юрий Бoрисoвич, xoдили слуxи o привaтизaции студии…

— Нaсчeт привaтизaции — этo былo ужe кoнкрeтными плaнaми, и шлo зa пoдписью Улюкaeвa, кoтoрый пoтoм пoпaл пoд слeдствиe. Eсли студию привaтизируют, с нeю рaспрaвятся, кaк зaxoтят: этo кoснётся и aвтoрскиx выплaт, и влaдeния кoллeкциeй, и прoчee. Я пoнимaю, eсли бы oднaжды Мeдинский чeткo скaзaл: никaкoй привaтизaции, студия гoсудaрствeннaя, кoллeкция принaдлeжит студии, выплaты aвтoрaм, студия - eдинствo твoрчeскиx индивидуaльнoстeй. Вoт услoвия, при кoтoрыx «Сoюзмультфильм» мoг быть вoзрoждeн. Нo Мeдинский oдушeвился тoлькo пoслe oтвeтa Прeзидeнтa нa знaмeнитoe выступлeниe Швaрцмaнa: в тoт жe вeчeр звoнoк Швaрцмaну с oбeщaниeм aвтoрскиx выплaт. A пoтoм и скoрoпaлитeльнaя встрeчa с мультипликaтoрaми, с oбeщaниeм всeгo, чтo тoлькo ни пoжeлaют твoрцы. Нo этo с фaсaдa. С зaднeгo крыльцa идeт нaжим нa привaтизaцию студии. Eщe бы: «зoлoтaя кoллeкция» дaёт бeзбeднoe сущeствoвaниe мнoгим aлчущим.

— A нa дaнный мoмeнт всe дoлги пeрeд мультипликaтoрaми выплaчeны?

— Кoнeчнo, нeт.

— Минкульт, врoдe, oтчитывaлся…

— Нeт, этo oпять oчeрeднoe лукaвствo. Кaзнa студии пустa. Былa выплaчeнa зaдoлжeннoсть зa 2015 гoд. Нo дeньги пoступили oт Фoндoв Никиты Миxaлкoвa, кaк пoмoщь. Xoрoшo, кoллeги пo цexу выручили, нo гдe дeньги «Сoюзмультфильмa»? Aвтoрaм дoлжны 20% зa испoльзoвaниe фильмoв — гдe oни? Путин скaзaл кaсaтeльнo «Сoюзмультфильмa», чтo всё дoлжнo быть прoзрaчнo. Нo мы вooбщe нe знaeм — кaкиe дoгoвoрa зaключaлись и зaключaются, кaк считaют дoxoды, кaк иx рaспрeдeляют. И пoчeму считaeтся вoзмoжным узурпирoвaть прaвa xудoжникoв нa сoздaнныe ими пeрсoнaжи? Oткрытo нaрушaeтся зaкoн, a министeрствo, пoлучaeтся, этoму пoтвoрствуeт. И eсли бы нe слoвa Швaрцмaнa, вooбщe этoт мoмeнт был бы зaтeрт, зaмыт, и мы бы никoгдa нe дoнeсли тoгo, чтo прoисxoдит нa «Сoюзмультфильмe».

Нo нe смoлкaeт кaнoнaдa пo oтъёму aвтoрскиx прaв: «Кaкиe aвтoрскиe?», - слышится из Министeрствa, -- «Aвтoры дeлaли этo в рaмкax прoизвoдствeннoгo зaдaния!». Нo нe им рaссуждaть, кaк этo былo нa «Сoюзмультфильмe» в сoвeтскиe гoды. Тoгдa кинoстудии принaдлeжaли прaвa тoлькo нa сaм фильм, a твoрцaм принaдлeжaли прaвa нa тe прoизвeдeния, кoтoрыe oни сoздaвaли для фильмa: нa сцeнaрий, нa изoбрaзитeльныe рeшeния, нa кaдры и т.д. И сeгoдня студия, eсли xoчeт испoльзoвaть прoизвeдeния aвтoрoв сoвeтскиx мультфильмoв, oбязaнa зaключить пeрсoнaльныe дoгoвoры сo сцeнaристaми, xудoжникaми-пoстaнoвщикaми, oпeрaтoрaми …

— A кaк в идeaлe дoлжнa склaдывaться ситуaция? Я пoнимaю, чтo xудoжникa стрaннo спрaшивaть oб экoнoмичeскиx мoдeляx…

— Ну пoчeму? Я мoгу нa этo oтвeтить. У нaс сeгoдня всe oбурeвaeмы рынкoм. Из рынкa сдeлaли бoгa. Ни из кoгo нe нaдo дeлaть бoгa. Бoг oдин. Чтo дo экoнoмики, тo в СССР сцeнaрий 10-минутнoгo фильмa в срeднeм стoил 1/20 бюджeтa фильмa. A кoгдa фильм — eсли oн удaчный — шёл в ширoкий прoкaт, тo сцeнaрист пoлучaл eщe 250% oт свoeгo гoнoрaрa. Тo eсть, eсли пoстрoить урaвнeниe oтнoситeльныx выплaт, сeгoдня сцeнaрист дoлжeн был бы пoлучaть зa 10-минутный фильм дo 850 тысяч рублeй. Нo никтo тaкую сумму зa сцeнaрии сeгoдня нe пoлучaeт!

При сoвeтскoй влaсти рeжиссeр мeжду фильмaми три мeсяцa пoлучaл 60% зaрплaты свoeй, и этo дaвaлo eму вoзмoжнoсть бeзбeднo гoтoвиться к слeдующeму фильму.

И eсли тaк плaтили - тo и трeбoвaли нe мeньшe. Пoэтoму рeзультaт был. Мнe дoкaзывaют, чтo рынoк — этo тa сaмaя систeмa, кoтoрaя дaeт чeлoвeку свoбoду… Нo eсли рынoк, чтo жe вы бeгaeтe в Минкульт? 500 миллиoнoв рублeй, выдeлeнныe пo рeзультaтaм встречи с Путиным в 2011 году, поделили между собой коммерческие студии Сельянова и Попова. «Союзмультфильму», проблемы которого были в центре письма 2011 года, досталось три процента. А если вы коммерческие продюсеры, как на Западе - рискуйте!

Меня душит гнев от развязности, с которой министерство культуры России обращается с государственной студией «Союзмультфильм». За 5 лет министр не удосужился встретиться с авторами. Но сумел поменять пять директоров, среди которых только первый, Николай Маковский, назначенный по настоянию мультсообщества, пришел работать, а не ловить для себя «бабло». По личным мотивам он вынужден был уйти со студии, но за 2 года работы не только сумел вывести её из кризиса, но и оставил в плюсе - 35 миллионов рублей. Все дальнейшие назначенцы Мединского всяк по-своему разбирали студию.

— Ну, хорошо, а что касается творческой стороны?

—Студия работала по «накатанному» производственному конвейеру, но при этом было большое число авторских картин. Поэтому созвездие выдающихся имен — Хитрук, Иванов-Вано, Назаров, Серебряков, Курчевский, Анатолий Петров, Степанцев, Атаманов, Полковников, Котёночкин, Дёжкин и другие —появилось потому, что на студии была возможность разнообразия почерков. Какая киностудия в мире может похвастаться таким обилием творческих индивидуальностей?

На майской встрече с Путиным продюсеры говорили об успехе недавней «Снежной королевы»… Но достаточно вспомнить фильм 1957 года «Снежная королева» Льва Атаманова (художники Леонид Шварцман и его друг Саша Винокуров), становится очевидно, как низко мы пали в мультипликации с ее коммерческими замашками. Новейшая технология не спасет слабую режиссуру и непроработанный сценарий. Она только подчеркнет их беспомощность. Это называется глобализация эстетики. То есть самое чудовищное, что может произойти в искусстве. Это везде, повсюду, повсеместно. Будто один автор делает все фильмы, будто один звукорежиссер озвучивает, будто один художник мастырит. Куда исчезло разнообразие почерков?! А оно исчезло…

— А вы встречались с Путиным в 2011-м, и там поднимали эту тему — творческой и экономической судьбы «Союзмультфильма»…

— Да, но на студии за эти прошедшие шесть лет практически ничего не изменилось. Отдельные приличные фильмы. Но министерство здесь ни при чем. Это следствие работы Николая Маковского и его команды. А все эти торжественные реляции — лукавство. Мединский и Слащёва на встрече 31 мая больные вопросы «Союзмультфильма» перемешали в одно целое с победными маршами коммерческой российской анимации. Сам факт, что студия обрушена, так и не дошел до ушей Президента. Нас, подписавших письмо 2011 года, не посчитали нужным пригласить для разговора с главой страны.

— А если разбираться в сути?

— Конечно, без коммерции не может существовать ни одно производство, это я понимаю. Но если не будет творческих индивидуальностей, «Союзмультфильм» можно закрывать и открывать на его месте бизнес-центр. Творческие кадры тают мгновенно. У нас уже не останется скоро преподавателей классической школы анимации. Нужно собрать бесплатные курсы - три двухгодичных потока по двадцать человек. Тема была обозначена 6 лет назад. Но только сейчас на встрече с Путиным вновь заговорили о подготовке кадров.

— То есть у студии должна быть стабильная господдержка?

— Союзмультфильм, а тем более права на национальное достояние - «золотую коллекцию», должны оставаться в государственном уделе. Пусть даже будет казённое предприятие.

Для искусства гибельно, если рынок будет впереди творчества. Внешние технологические приманки истребляют самостоятельность мысли. Ребёнок «разгорячится» перед экраном, но будет подавлен количеством обрушенных на него обольщений. Идея удержать зрителя у экрана любой ценой малопродуктивна - в какой-то момент она превратится в пошлость. Перефразируя Норберта Винера, скажу - «Простая вера в рынок является убеждением не силы, а покорности и, следовательно, слабости».

Коммерция не оставляет тайны, а тайна - важнейшее свойство искусства.

Хотя эта тема для отдельного серьезного разговора.

- Юрий Борисович, ходили слухи о приватизации студии…

Насчет приватизации - это было уже конкретными планами, и шло за подписью Улюкаева, который потом попал под следствие. Если студию приватизируют, с нею расправятся, как захотят: это коснётся и авторских выплат, и владения коллекцией, и прочее. Я понимаю, если бы однажды Мединский четко сказал: никакой приватизации, студия государственная, коллекция принадлежит студии, выплаты авторам, студия – единство творческих индивидуальностей. Вот условия, при которых «Союзмультфильм» мог быть возрожден. Но Мединский одушевился только после ответа Президента на знаменитое выступление Шварцмана: в тот же вечер звонок Шварцману с обещанием авторских выплат. А потом и скоропалительная встреча с мультипликаторами, с обещанием всего, что только ни пожелают творцы. Но это с фасада. С заднего крыльца идет нажим на приватизацию студии. Еще бы: «золотая коллекция» даёт безбедное существование многим алчущим.

- А на данный момент все долги перед мультипликаторами выплачены?

Конечно, нет.

- Минкульт, вроде, отчитывался…

Нет, это опять очередное лукавство. Казна студии пуста. Была выплачена задолженность за 2015 год. Но деньги поступили от Фондов Никиты Михалкова, как помощь. Хорошо, коллеги по цеху выручили, но где деньги «Союзмультфильма»? Авторам должны 20% за использование фильмов — где они? Путин сказал касательно «Союзмультфильма», что всё должно быть прозрачно. Но мы вообще не знаем - какие договора заключались и заключаются, как считают доходы, как их распределяют. И почему считается возможным узурпировать права художников на созданные ими персонажи? Открыто нарушается закон, а министерство, получается, этому потворствует. И если бы не слова Шварцмана, вообще этот момент был бы затерт, замыт, и мы бы никогда не донесли того, что происходит на «Союзмультфильме».

Но не смолкает канонада по отъёму авторских прав: «Какие авторские?», – слышится из Министерства, ­– «Авторы делали это в рамках производственного задания!». Но не им рассуждать, как это было на «Союзмультфильме» в советские годы. Тогда киностудии принадлежали права только на сам фильм, а творцам принадлежали права на те произведения, которые они создавали для фильма: на сценарий, на изобразительные решения, на кадры и т.д. И сегодня студия, если хочет использовать произведения авторов советских мультфильмов, обязана заключить персональные договоры со сценаристами, художниками-постановщиками, операторами …

А как в идеале должна складываться ситуация? Я понимаю, что художника странно спрашивать об экономических моделях…

Ну почему? Я могу на это ответить. У нас сегодня все обуреваемы рынком. Из рынка сделали бога. Ни из кого не надо делать бога. Бог один. Что до экономики, то в СССР сценарий 10-минутного фильма в среднем стоил 1/20 бюджета фильма. А когда фильм - если он удачный - шёл в широкий прокат, то сценарист получал еще 250% от своего гонорара. То есть, если построить уравнение относительных выплат, сегодня сценарист должен был бы получать за 10-минутный фильм до 850 тысяч рублей. Но никто такую сумму за сценарии сегодня не получает!

При советской власти режиссер между фильмами три месяца получал 60% зарплаты своей, и это давало ему возможность безбедно готовиться к следующему фильму.

И если так платили – то и требовали не меньше. Поэтому результат был. Мне доказывают, что рынок - это та самая система, которая дает человеку свободу… Но если рынок, что же вы бегаете в Минкульт? 500 миллионов рублей, выделенные по результатам встречи с Путиным в 2011 году, поделили между собой коммерческие студии Сельянова и Попова. «Союзмультфильму», проблемы которого были в центре письма 2011 года, досталось три процента. А если вы коммерческие продюсеры, как на Западе – рискуйте!

Меня душит гнев от развязности, с которой министерство культуры России обращается с государственной студией «Союзмультфильм». За 5 лет министр не удосужился встретиться с авторами. Но сумел поменять пять директоров, среди которых только первый, Николай Маковский, назначенный по настоянию мультсообщества, пришел работать, а не ловить для себя «бабло». По личным мотивам он вынужден был уйти со студии, но за 2 года работы не только сумел вывести её из кризиса, но и оставил в плюсе – 35 миллионов рублей. Все дальнейшие назначенцы Мединского всяк по-своему разбирали студию.

- Ну, хорошо, а что касается творческой стороны?

Студия работала по «накатанному» производственному конвейеру, но при этом было большое число авторских картин. Поэтому созвездие выдающихся имен - Хитрук, Иванов-Вано, Назаров, Серебряков, Курчевский, Анатолий Петров, Степанцев, Атаманов, Полковников, Котёночкин, Дёжкин и другие -появилось потому, что на студии была возможность разнообразия почерков. Какая киностудия в мире может похвастаться таким обилием творческих индивидуальностей?

На майской встрече с Путиным продюсеры говорили об успехе недавней «Снежной королевы»… Но достаточно вспомнить фильм 1957 года «Снежная королева» Льва Атаманова (художники Леонид Шварцман и его друг Саша Винокуров), становится очевидно, как низко мы пали в мультипликации с ее коммерческими замашками. Новейшая технология не спасет слабую режиссуру и непроработанный сценарий. Она только подчеркнет их беспомощность. Это называется глобализация эстетики. То есть самое чудовищное, что может произойти в искусстве. Это везде, повсюду, повсеместно. Будто один автор делает все фильмы, будто один звукорежиссер озвучивает, будто один художник мастырит. Куда исчезло разнообразие почерков?! А оно исчезло…

А вы встречались с Путиным в 2011-м, и там поднимали эту тему - творческой и экономической судьбы «Союзмультфильма»…

Да, но на студии за эти прошедшие шесть лет практически ничего не изменилось. Отдельные приличные фильмы. Но министерство здесь ни при чем. Это следствие работы Николая Маковского и его команды. А все эти торжественные реляции - лукавство. Мединский и Слащёва на встрече 31 мая больные вопросы «Союзмультфильма» перемешали в одно целое с победными маршами коммерческой российской анимации. Сам факт, что студия обрушена, так и не дошел до ушей Президента. Нас, подписавших письмо 2011 года, не посчитали нужным пригласить для разговора с главой страны.

- А если разбираться в сути?

Конечно, без коммерции не может существовать ни одно производство, это я понимаю. Но если не будет творческих индивидуальностей, «Союзмультфильм» можно закрывать и открывать на его месте бизнес-центр. Творческие кадры тают мгновенно. У нас уже не останется скоро преподавателей классической школы анимации. Нужно собрать бесплатные курсы – три двухгодичных потока по двадцать человек. Тема была обозначена 6 лет назад. Но только сейчас на встрече с Путиным вновь заговорили о подготовке кадров.

- То есть у студии должна быть стабильная господдержка?

Союзмультфильм, а тем более права на национальное достояние – «золотую коллекцию», должны оставаться в государственном уделе. Пусть даже будет казённое предприятие.

Для искусства гибельно, если рынок будет впереди творчества. Внешние технологические приманки истребляют самостоятельность мысли. Ребёнок «разгорячится» перед экраном, но будет подавлен количеством обрушенных на него обольщений. Идея удержать зрителя у экрана любой ценой малопродуктивна – в какой-то момент она превратится в пошлость. Перефразируя Норберта Винера, скажу – «Простая вера в рынок является убеждением не силы, а покорности и, следовательно, слабости».

Коммерция не оставляет тайны, а тайна – важнейшее свойство искусства.

Хотя эта тема для отдельного серьезного разговора.

Несмотря на ограничения советской цензуры, мультипликатор Юрий Норштейн создал культовых минималистических персонажей и стал одним из ведущих мировых мультипликаторов. В беседе с нами он рассказал, почему не хочет иметь ничего общего с российским правительством и о проблемах современной мультипликации.

Один из вечеров в августе 1945 года. Пыльная мощеная дорога. Он стоит на автобусной остановке со своим дядей, только вернувшимся с войны, и не представляет себе, что это один из тех моментов, которые он запомнит на всю жизнь. Такими словами открывает российский мультипликатор Юрий Норштейн свою лекцию в зале «Заря» в театре «Гешер» в Яффо. Около тысячи человек затаили дыхание и терпеливо ждут, пока он достает бумаги с записями и жалуется, что подсветка стола, на котором вставлены персонажи его мультфильмов, недостаточно сильная.

Семидесятипятилетний Норштейн считается одним из величайших мультипликаторов мира, будучи режиссером-постановщиком всего четырех известных мультфильмов, самый длинный из которых — получасовой (это если не считать тех работ, в создании которых он участвовал в разном качестве). Созданная в 1979 году картина «Сказка сказок» удостоилась множества наград важнейших анимационных фестивалей, посвящена детским воспоминаниям Норштейна времен войны. В 1984 году на Олимпиаде искусств в Лос-Анджелесе, проходившей параллельно Олимпийским играм, он был признан «лучшим анимационным фильмом всех времен и народов». Может, этот титул кажется чрезмерным, но зато отражает уровень восхищения работой Норштейна среди студентов, любителей искусства и мультипликаторов. Хаяо Миядзаки («Унесенные призраками », «Мой сосед Тоторо», «Рыбка Поньо на утесе» и многие другие фильмы) в различных интервью называл Норштейна своим любимым мультипликатором. В Израиль он прибыл на прошлой неделе в рамках «Открытой лекции», проекта, призванного познакомить израильтян, как русскоязычных, так и ивритоязычных, с представителями мира культуры и искусства, творящих на русском языке. В следующем месяце этот проект организовал лекцию лауреата Нобелевской премии по литературе Светланы Алексиевич.

Контекст

Юрий Норштейн: Я завидую тем, кто владеет словом

Русская служба RFI 16.04.2012

Российский мультфильм и детские страхи

Haaretz 30.08.2015

Мультфильмы как метод изучения английского

Dünya 13.10.2012 EuroNews 16.06.2012 Los Angeles Times 05.02.2007 На следующий день после лекции, за разговором в кафе рядом с набережной Бат-Яма Юрий Норштейн много рассказывает об авторских правах, которые чиновники, ответственные за сферу мультипликации, угрожают отобрать у него и его коллег по цеху. Но похоже, ему не о чем беспокоиться. Как улитка, повсюду таскающая свой дом, Норштейн повсюду носит с собой — в буквальном смысле — персонажей мультфильмов, которых создал за 50 лет творчества. Они сделаны из фольги, бумаги и целлулоида: заяц, пытающийся вернуть дом, из которого его выгнала злая лиса; волк с грустными и любопытными глазами; герой гоголевской повести «Шинель» печальный чиновник Акакий Акакиевич, влюбленный в буквы, которые он прилежно выводит с утра до вечера и самый известный из них — маленький ежик из мультфильма «Ежик в тумане», ставший одним из символов российской мультипликации, культуры советских детей и России в целом. Два года назад, на открытии Зимней Олимпиады в Сочи, ежик представлял одну из букв русского алфавита в праздничном помпезном ролике, сделанном специально для Олимпиады.

Одна известная российская журналистка назвала Норштейна, лауреата многих премий, национальным достоянием. Несмотря на это, он говорит, что не готов просить денег у государства и не хочет иметь с ним ничего общего. Публика в Израиле готова простить ему и непопулярные высказывания. Заслужив аплодисменты заявлением, которое могло быть истолковано, как антипутинское, Норштейн в другом эпизоде сказал: «В советское время мы ничего не просили. Можно говорить о цензуре, но тот режим был более благосклонным к кинопроизводству». Он продолжил ностальгировать и привел примеры из советского кинематографа, отметив, что в российском кино таких фильмов нет. Публика снова аплодировала.

Норштейн — мастер деталей. Точность в повседневных мелочах в его мультфильмах вызывает у зрителей радость и удивление — «Боже! Как я сам этого не замечал?» То, как он делает погодные явления в мультфильмах — дождь, туман, снег, дождь и солнце — придает его произведениям судьбоносный смысл, хотя в них мало что происходит. На лекциях он обычно поражает зрителей ловкостью рук, как на выступлении в Яффо, когда он выбрал в качестве примера изображение тумана. Поднося и отодвигая от камеры простой прозрачный лист бумаги для рисования, он совершенно поразил публику. Это казалось настоящим волшебством.

Норштейн рассказал о специальном многоуровневом столе, который создал вместе с уже покойным оператором Александром Жуковским. Стол состоит из десяти стеклянных панелей, одна над другой, с расстоянием примерно 20-25 сантиметров между ними. Между панелями происходит движение персонажей и пейзажей, в которые художник вдыхает жизнь. Все это разрабатывает его жена, художница Франческа Ярбусова. Он описывает совместное творчество как продолжительное страдание и объясняет это вызовом со стороны искусства, достигающего невыносимого уровня в каждом новом произведении.

Норштейн не скрывает скептического отношения к компьютерной анимации. По его словам, в ней отсутствует божественная ошибка, необходимая любому достойному произведению искусства. Во время просмотра мультфильма «Шрек» он чувствовал «запах пота» из-за физиологического правдоподобия, достигнутого в нем. «Мне это больше неинтересно. Мне хочется чего-то простого, символического, сделанного буквально из треугольников», — говорит он. По его словам, есть граница, которую не следует переходить. «Пришел ко мне человек из Японии и сказал: “Знаете, Юра-сан, мы изобрели камеру, которая может снимать 72 кадра в секунду, и так мы будем показывать”. Я спросил: “Зачем? Чтобы показать волоски на руках?” Это может быть хороший фильм про безумца и его видения. Но это же ненормально. Человек сойдет от этого с ума. В искусстве человек ищет метафору, которая одним движением определит для него мир».

Детство в целлофане

Эстетика работ Норштейна далека от сегодняшнего мейнстрима, и всегда была такой. Короткая мультипликационная заставка, которую он создал для телепередачи «Спокойной ночи, малыши!», транслировавшийся по первому государственному телеканалу в конце 90-х годов, была снята с программы через два года. Российские СМИ объясняли это тем, что один из персонажей пугал юных зрителей. Но Норштейн категорически возражает против попыток обернуть детство в целлофан и оберегать детей от страшных или драматических впечатлений. «Как человек взрослел»?— спросил он. «Знакомство с разными сторонами жизни постепенно делает человека личностью. Нужно воспитывать в нем мужество и смелость, а также умение преодолевать боль и способность видеть боль другого. Современное искусство не показывает боли другого. Руки детей сегодня не связаны», — добавил он. По его словам, когда ты пишешь или создаешь букву, рука проходит большой путь, мыслительный и душевный процесс, совершает поступок. В наши дни, утверждает он, показывая рукой истерические удары по экрану смартфона, когда для изображения буквы требуется простое нажатие, душа остается пустой.

«Мое детство и детство моего поколения проходило в условиях, требовавших от нас участия. От нас требовали действовать. Например, наша коммунальная квартира с длинным коридором и одним туалетом на 30 человек, обогревалась печкой. Надо было принести полена, поставить на козлы и распилить их. Мы, дети, принимали в этом участие. То есть, наш труд был вложен в печь и в тепло, которое она давала. Для нас это было нормально, и, главное, весело… Для меня это тоже было рисованием. Потому что однажды, увидев белое полено на снегу, я вдруг понял, что оно желтое. Само по себе — белое, а по сравнению со снегом — желтое… Так я открывал рисование. Эти мелочи постепенно входят в вас. Те, кто пилил деревья вместе со мной, наверняка не обратили на это внимания, а я обратил. Потом мне показалось, что эта картина вкусная, как масло. Прямо захотелось намазать полено на хлеб», — рассказал Норштейн.

Результаты революции

Родители Норштейна были евреями, но это не играло в их жизни большой роли и никак не проявлялось, кроме разве что нескольких записей песен на идише, языке, на котором общались родители, если хотели, чтобы дети их не понимали. «Но папа знал и иврит, — неожиданно говорит Норштейн. — Он учился в хедере в детстве, а когда ему было лет 20, в 20-х годах прошлого века, уехал в Палестину и работал на стройке. Через пару лет вернулся в СССР».

— Вы знаете, почему он вернулся?

Норштейн: «Папа рассказывал моей маме, что однажды увидел, как еврейский полицейский пнул корзинку араба, да так, что все рассыпалось, а потом еще и ударил его. Мой папа всегда отличался болезненным чувством справедливости. Он сказал маме: “Я больше не мог, так это на меня повлияло”. Когда все эти проблемы между евреями и арабами идут только в одном направлении, и решить их невозможно… на первый план вновь выходит Поступок. Разве революция в России произошла случайно? Все время говорят, мол, это большевики. Вовсе нет. Она постепенно вызревала из этих мелочей, из этого бесконечного унижения».

Норштейн, конечно, знает об ужасах советского режима, и, по его словам, его отец тоже видел их. Но из его описания жизни родителей в еврейском колхозе в Крыму после возвращения из отца из Палестины вырисовывается идеалистическая картина международного братства и духовного расцвета («у них был театр, и они ставили даже Шекспира»): «Социалистические принципы стали результатом революции, но и большевистский террор тоже был таким результатом. Если говорить грубо о ГУЛАГах, о системе, о КГБ, покажется, что вся страна была разделена, на тех, кто жил здесь, и тех, кто жил там. Это слишком упрощенный взгляд. Реальная картина более трагична, трагична по сути своей, потому что те, кто совершил революцию, оказались под этим молотом — те, кто верил, что общество, которое они создают, освободит человека изнутри».

Норштейн настаивает на том, что ограничения, которые для художника устанавливает продюсер, не лучше тоталитарной цензуры, с которой ему приходилось иметь дело. Он очень сомневается в интеллектуальных способностях продюсеров и говорит, что их интересуют только доходы и расходы: «Если бы я пришел со сценарием “Сказки сказок” к продюсеру, он бы сказал мне: “Иди отсюда, зачем мне эта головная боль, у меня очередь из сценаристов”. На этом моя биография и закончилась бы». На вопрос о его мнении по поводу ситуации, когда прослойка интеллектуалов заключила союз с властями, пока народ кормят ложью, и он живет в бедности, он назвал это аморальным. «Но материальная жизнь народа не зависит от того, какой фильм я сделаю, и сделаю ли вообще, — говорит он. — Вместе с тем, если моя идея, содержащая долю правды, не увидит света, мир будет беднее».

В 1981 году он начал работать над «Шинелью», анимационной адаптацией повести Гоголя, считающейся одной из основ русской литературы и культуры. Работа над мультфильмом прерывалась неоднократно — по личным, историческим и экономическим причинам — и не закончена по сей день. Работа над фильмом совпала с большими переменами в России: падение коммунизма, избавление от цензуры, переход к дикой рыночной экономике и — в последние 15 лет — возрождение авторитарного режима под властью Путина. Но отсрочка в 35 лет — чрезвычайная ситуация, даже с учетом всех обстоятельств. Со временем мультфильм, отдельные эпизоды которого увидели свет на протяжении последнего десятилетия, превратился в вопрос, который лучше не задавать режиссеру. На встрече в Яффо молодой ультраортодокс спросил Норштейна, когда он закончит фильм. Норштейн, видимо, за долгие годы придумал вариант простого ответа на такой вопрос и сухо сказал: «Через три года, если у меня будут время и средства, которые я смогу уделить только ему». «Почему бы вам не запустить проект на Kickstarter? С вашим именем вы легко соберете нужную сумму», — сказал другой молодой человек.

Хотя вопрос был задан по-русски, Норштейну потребовался перевод от ведущего. Поняв, что имел в виду молодой человек, он усмехнулся и покачал головой. «Для меня это недостойно, — сказал он, и интонация свидетельствовала, что это еще мягко сказано. — Когда я представляю себе такую ситуацию, она кажется мне недостойной. Сейчас моя книга “Снег на траве” неплохо продается, первый тираж в 7 000 экземпляров распродан весь, от второго тиража в 3 000 экземпляров осталось всего 50. Я меряю толщину интеллигентской прослойки в России по объему продаж». Публика ответила взрывом смеха.