Одиннадцатая глава мертвых душ краткое содержание. Мертвые души

В произведении рассказ идет о господине, личность которого остается тайной. Этот человек приезжает в меленький городок, название которого автор не озвучил, что бы дать волю воображению читателя. Имя персонажа Павел Иванович Чичиков. Кто он и для чего приехал не известно пока что. Подлинная цель: покупка мертвых душ, крестьян. В 1 главе говорится о том, кто такой Чичиков и о тех, кто станет его окружать, для осуществления его плана.

Наш главный герой развил в себе хорошее умение: распознавать сильные и слабые стороны человека. Так же он хорошо приспосабливается к изменчивой внешней среде. Со 2 по 6 главы говорится о помещиках и их владениях. В произведении мы узнаем, что один из его приятелей является сплетником, ведущим разгульный образ жизни. Этот страшный человек ставит положение Чичикова под угрозу и после бурного развития некоторых событий тот бежит из города. Послевоенный период подан в поэме.

Краткое содержание Гоголь Мертвые души по главам

Глава 1

Начало разворачивается в губернском городе NN, роскошная холостяцкая повозка подъехала к гостинице. На бричку никто не обратил особого внимания, кроме двух мужчин, поспоривших о том, сможет ли колесо повозки добраться до Москвы или не сможет. В ней сидел Чичиков, первые мысли о нем неоднозначные. Гостиничный дом имел вид старого строения с двумя этажами, первый этаж не отштукатуренный, второй был выкрашен желтой краской из меди. Убранства характерные, то есть убогие. Главный герой представился коллежским советником Павлом Ивановичем Чичиковым. После того как приняли гостя, прибыли его лакей Петруша, и слуга Селифан (он же кучер).

Время обеда, любопытный гость задает служащему трактира вопросы о местной власти, значимых лицах, помещиках, состоянии края (болезни и эпидемии). Он оставляет задание собеседнику уведомить полицию о приезде, подкрепив бумагу с текстом: « Коллежский советник Павел Иванович Чичиков ». Герой романа отправляется на осмотр территории, остается довольным. Он обратил внимание на неверную информацию, размещенную в газете о состоянии парка и его настоящем положения. После господин вернулся в номер, поужинал и уснул.

Следующий день был посвящен визитам к лицам общества. Павел быстро понял, кому и как преподносить лестные речи, о себе тактично умалчивал. На вечеринке у губернатора он завел знакомство с Собакевичем Михаилом Семеновичем и Маниловым, попутно задавая им вопросы, о владениях и крепостных, а конкретно он хотел узнать, у кого какое количество душ. Чичиков получил много приглашений и на каждое являлся, находя связи. Многие стали отзываться о нем хорошо, пока один пассаж не привел всех в недоумение.

Глава 2

Лакей Петруша – молчаливый, он любил читать разного жанра книги. У него еще была особенность: спать в одежде. Теперь вернемся к широко известному главному персонажу, наконец, он решил съездить с Манилову. До деревни, как изначально говорил хозяин, 15 верст(16,002 км), но это оказалось не так. Усадьба стояла на возвышенности, обдуваемая ветрами, жалкое зрелище. Собственник с радостью встретил путника. Глава семьи не занимался поместьем, а предавался размышлениям и мечтаниям. Он считал свою жену прекрасной партией.

Оба бездельники: кладовые пусты, кухонные мастера не организованные, ключница ворует, слуги вечно пьяные и нечистоплотные. Пара была способна на продолжительные поцелуи. За обедом, происходили обмены комплиментами, дети распорядителя показывали свои знания по географии. Настал черед решению дел. Герой смог убедить владельца совершить сделку, в которой умершие люди по ревизорской бумаге числятся живым. Манилов же решил подарить Чичикову мертвых душ. Когда уехал Павел, он еще долго сидел на своем крыльце и задумчиво курил трубку. Он думал о том, что они станут теперь хорошими друзьями, даже мечтал о том, что за их дружбу, они получат награду от самого царя.

Глава 3

У Павла Ивановича было отличное настроение. Может поэтому он не заметил, что Селифан не следил за дорогой, так как был нетрезв. Полил дождь. Их бричка перевернулась, и главный герой упал в грязь. Кое-как, с наступлением темноты, Селифан и Павел набрели на поместье, их пустили переночевать. Нутро комнат говорило о том, что хозяйки из тех, кто плачется об отсутствии денег и урожая, в то время как сами откладывают средства в укромные места. Хозяйка производила впечатление о том, что она очень бережлива.

Проснувшись утром, зоркий деятель, детально изучает двор: много домашней птицы и скота, дома крестьян в хорошем состоянии. Настасья Петровна Коробочка (барыня) приглашает его за стол. Чичиков предложил ей заключить договор, касательно усопших душ, помещица растерялась. Далее она же стала представлять ко всему пеньку, лен и даже птичьи перья. Согласие достигнуто. Все оказалось товаром. Путник поторопился уехать, так как не мог больше терпеть помещицу. Проводила их девочка, она показала, как выехать на главную дорогу и вернулась. На мостовой показался трактир.

Глава 4

Это был простенький погребок, со стандартным меню. Персоналу были заданы естественные вопросы Петра: как давно работает заведение, какие дела у помещиков. К счастью Павла, хозяйка трактира многое знала и с удовольствием делилась всем с ним. В столовую прибыл Ноздрев. Он делится своими событиями: был с зятем на ярмарке и проиграл все деньги, вещи и четыре лошади. Его ничего не расстраивает. О нем бытует не лучшее мнение: изъяны воспитания, склонность ко лжи.

Женитьба не повлияла на него, к несчастью жена умерла, оставив двоих детей, о которых никто не заботился. Азартный человек, нечестный в игре, к нему часто применяли рукоприкладство. Фантазер, отвратителен во всем. Наглец позвал Чичикова к себе на обед и тот дал положительный ответ. Экскурсия по имению, а так же сам обед, вызвали возмущение. Главный персонаж задался целью сделки. Завершилось все ссорой. Он спал гадко в гостях. Жулик утром предложил герою сыграть в шашки на сделку. Дошло бы до драки, если бы не пришел капитан – исправник с известием о том, что Ноздрев находится под следствием до выяснения обстоятельств. Гость сбежал и велел слуге гнать лошадей быстро.

Глава 5

По дороге к Собакевичу Павел Чичиков столкнулся с коляской, которая была запряжена 6 лошадями. Упряжки сильно запутались. Все, кто находился близко, не спешили помогать. В коляске сидела пожилая женщина и юная девушка со светлыми волосами. Чичиков был очарован прекрасной незнакомкой. Когда они разъехались, он долго о ней думал, до тех пор, пока не показалось интересующее его поместье. Окруженное лесом поместье, с крепкими постройками неоднозначной архитектуры.

Хозяин внешне напоминал медведя, так как был крепко сложен. В его доме присутствовала массивная мебель, картины, на которых изображены крепкие полководцы. Беседу было начать непросто даже на обеденном часу: Чичиков начал вести свои лестные разговоры, а Михаил заговорил о том, что все мошенники и обмолвился о неком человеке по фамилии Плюшкин, у которого гибли крестьяне. После трапезы открылся торг мертвых душ, пришлось идти на компромисс главному герою. В городе решили осуществить сделку. Он, конечно же, остался недоволен темя, что хозяин слишком много попросил за одну душу. Когда Павел уходил, успел выяснить, где живет жестокий держатель душ.

Глава 6

Герой въехал в обширное село с бревенчатой мостовой. Эта дорога была небезопасная: старая древесина, готовая развалиться под тяжестью. Все было в запущенном состоянии: забитые окна домов, осыпавшаяся штукатурка, заросший и высохший сад, везде чувствовалась нищета. Помещик внешне напоминал ключницу, настолько он себя внешне запустил. Хозяина можно охарактеризовать так: маленькие бегающие глаза, засаленная порванная одежда, странная повязка на шее. Будто это человек, просящий милостыню. Отовсюду веяло холодом и голодом. В доме было невозможно находиться: полный беспорядок, много лишней мебели, плавающие мухи в емкостях, огромное собрание пыли во всех углах. Но ведь на самом деле у него больше запасы провизии, посуды и иного добра, которое пропадало из-за жадности его владельца.

Когда - то все процветало, он имел жену, двух дочерей, сына, учителя француза, гувернантку. Но супруга умерла, помещик стал таить в себе тревогу и жадность. Старшая дочь тайно обвенчалась с офицером и сбежала, приемник пошел на службу, не получив от отца ничего, младшая дочурка скончалась. В амбарах купца гнили хлеба и сено, но на продажу он не соглашался. Наследница приезжала к нему с внуками, уехала ни с чем. Так же, проигравшийся в карты, сын просил денег и получил отказ.

Скупость Плюшкина не имела границ, он жаловался Чичикову на свою бедность. В итоге Плюшкин продал нашему господину 120 умерших душ и семьдесят беглых крестьян по 32 копейки за одну. Оба чувствовали себя счастливыми.

Глава 7

Нынешний день был объявлен главным героем нотариальным. Он увидел, что у него уже есть 400 душ, также он заметил в списке Собакевича женское имя, подумав, что тот невообразимо бесчестный. Персонаж отправился в палату, оформил все документы и стал носить титул Херсонского помещика. Это отметили праздничным столом с винами и закусками.

Тосты говорили все и кто - то намекнул на женитьбу, чему в силу естественности ситуации, был рад новый купец. Его долго не отпускали и предлагали быть в городе как можно дольше. Закончилось застолье так: довольный хозяин возвратился в покои, и жители легли спать.

Глава 8

Разговоры местных жителей были только о покупке Чичикова. Все восхищались им. Горожане даже забеспокоились о возникновении бунта в новом поместье, но барин успокоил их тем, что крестьяне спокойные. Пошли слухи о миллионном состоянии Чичикова. Особенно на это обратили внимание дамы. Внезапно у купцов хорошо пошла торговля дорогими тканями. Новоявленный герой был рад полученному письму с любовными признаниями и стихами. Восторг вызвало то, что его пригласили на вечерний прием к губернатору.

На званом балу он вызвал у дам бурю эмоций: они окружили его со всех сторон настолько, что он забыл поприветствовать хозяйку данного мероприятия. Персонаж желал найти сочинительницу письма, но тщетно. Когда он понял, что поступает неприлично, он поспешил к губернаторше и растерялся, увидев с ней прекрасную блондинку, с которой он повстречался на дороге. Это была дочка хозяев, недавно выпущенная из института. Наш герой выпал из колеи и потерял интерес к другим дамам, чем вызвал их недовольство и агрессию по отношению к юной особе.

Все испортило появление Ноздрева, он начал громко говорить о бесчестных делах Павла. Чем испортил настроение и вызвал скорый уход героя. Плохо сказалось появление в городе коллежской секретарши госпожи с фамилией Коробочка, она хотела выяснить реальную цену мертвых душ, так как боялась, что продала слишком дешево.

Глава 9

Наутро следующего дня коллежская секретарша поведала, что Павел Иванович купил у нее души усопших крестьян.
Две женщины, обсуждали последние новости. Одна из них поделилась известием о том, что Чичиков явился к помещице по фамилии Коробочка и требовал от нее продажи душ уже умерших. Другая дама сообщила, что ее супруг слышал похожую информацию от господина Ноздрева.

Они начали вести рассуждения о том, зачем новоявленному помещику такие сделки. Их мысли завершились на следующем: барин истинно преследует цель похищения дочери губернатора, а содействовать ему будет безответственный Ноздрев, а дело с усопшими душами крестьян: вымысел. Во время их споров появился прокурор, дамы поведали ему свои предположения. Оставив прокурора наедине со своими мыслями, две особы направились в город, разнося за собой сплетни и гипотезы. В скором времени весь город был ошеломлен. Из-за долгого отсутствия интересных событий все обратили внимание на новости. Даже был такой слух, что Чичиков покинул жену и гулял в ночное время с дочерью губернатора.

Появилось две стороны: женщины и мужчины. Женщины говорили только о предстающей краже дочери губернатора, а мужчины о невероятной сделке. В итоге губернаторша устроила допрос дочери, а та плакала и не понимала, в чем ее обвиняют. В это же время узнались кое-какие странные истории, в которых стали подозревать Чичикова. Тут еще губернатору пришел документ, в котором говорилось о беглом преступнике. Всем захотелось узнать, кто же есть на самом деле этот барин и ответ решили искать у полицмейстера.

Глава 10 краткое содержание Гоголь Мертвые души

Когда все чиновники, измученные страхами, собрались в назначенном месте, многие стали озвучивать предположения, кто же есть наш герой. Один говорил, что персонаж никто иной как распространитель поддельных денежных средств. А позже оговаривал, что возможно это ложь. Другой предположил, что он чиновник, генерал-губернатор канцелярии. И следующий комментарий опровергал предыдущий самостоятельно. Идея того, что он обычный преступник не понравилась никому. Как тут одного почтмейстера осенило, он прокричал, что это господин Копейкин и принялся излагать о нем историю. В «Повести о капитане Копейкине» говорилось вот что:

«После войны с Наполеоном направили раненого капитана, носящего фамилию Копейкин. Точно никому не было известно, при таких обстоятельствах он потерял конечности: руку и ногу, и после чего он сделался безнадежным инвалидом. Капитан остался с левой рукой, и каким образом ему зарабатывать себе на жизнь непонятно. Он направился на прием в комиссию. Когда он, наконец, попал в кабинет, ему задали вопрос о том, что его привело сюда, он ответил, что проливая за родину кровь, потерял руку и ногу, и не может зарабатывать на жизнь, а от комиссии он хочет просить благосклонности царя. Деятель сказал, что бы капитан приходил через 2 дня.

Когда он вернулся по истечению 3-4 дней, капитану сообщили следующее: нужно подождать, когда государь приедет в Петербург. Денег у Копейкина не осталось, и, отчаявшись, капитан решается взять на грубый шаг, он ворвался в кабинет и стал кричать. Министр рассердился, позвал соответствующих людей, и капитана вывезли из столицы. Как дальше сложилась его судьба, никто не знает. Только известно, что в тех краях организовалась банда, главарь которой, якобы Копейкин». Все отвергли эту странную версию, ведь у нашего героя конечности были целы.

Чиновники, для разъяснения ситуации, решились пригласить Ноздрева, зная, что он постоянно лжет. Он внес свой вклад в историю и сказал, что Чичиков шпион, распространитель поддельных ассигнаций и похититель дочери губернатора. Все эти известия так сильно повлияли на прокурора, что по приходу домой он умер.

Наш главный герой ничего об этом не знал. Он находился, простуженный и с флюсом, в номере. Его удивило то, что его все обделили вниманием. Как только главному персонажу стало лучше, он приходит к выводу о том, что пора нанести визиты к чиновникам. Но его все отказались принимать и вести беседы, не объясняя на это причины. Вечером к помещику приходит Ноздрев и рассказывает о его причастии к фальшивым деньгам и несостоявшемуся похищению молодой особы. А еще, по мнению общественности, по его вине умирает прокурор и в их город приезжает новый генерал-губернатор. Петр испугался и выпроводил рассказчика. А сам приказал Селифану и Петрушке срочно упаковывать вещи и, как только рассветет, отправляться в путь.

Глава 11

Все пошло против планов Павла Чичикова: он проспал, а бричка не было готова, потому что была в плачевном состоянии. Он накричал на своих слуг, но ситуации это не помогло. Наш персонаж был крайне зол. В кузне с него взяли большую плату, так как поняли, что заказ срочный. И ожидание не приносило удовольствия. Когда они все-таки отправились в путь, им встретилась процессия похорон, наш персонаж сделал вывод, что это к счастью.

Детство Чичикова было не самым радостным и беззаботным. Его мать и отец принадлежали дворянству. Наш герой в раннем возрасте потерял мать, она умерла, а отец очень часто болел. Он применял насилие к маленькому Павлу и принуждал его к обучению. Когда Павлуша стал взрослее, папа отдал его родственнице, живущей в городе, что бы тот ходил в классы городского училища. Вместо денег отец оставил ему наставление, в котором он наставлял сына учиться угождать другим людям. С наставлениями он все же оставил 50 копеек.

Наш маленький герой с полной серьезностью учел слова отца. Учебное заведение не вызывало интереса, но он охотно учился наращивать капитал. Он продавал то, чем его угощали товарищи. Однажды дрессировал два месяца мышь и тоже ее продал. Был случай, когда он слепил снегиря из воска и так же благо6получно продал. Преподаватель Павла ценил хорошее поведение своих учеников и поэтому наш герой, закончив учебное заведение, и забрав аттестат, получил вознаграждение в виде книги с золотыми буквами. В это время умирает отец Чичикова. Он оставил после своей смерти Павлу 4 сюртука, 2 фуфайки и маленькую денежную сумму. Их старый дом наш герой продал за 1 тысячу рублей, а их семейство крепостных крестьян перенаправил. Наконец Павел Иванович узнает историю своего учителя: он был выгнан из образовательного заведения и от горя учитель начинает злоупотреблять алкоголем. Те, у кого он преподавал, помогали ему, но наш персонаж сослался на отсутствие денег, он выделил всего лишь пять копеек.

Товарищи по учебному заведению моментально выбросили эту неуважительную помощь. Преподаватель, когда узнал об этих событиях, долго плакал. Тут и начинается военная служба нашего героя. Ведь он хочет жить дорого, иметь большой дом и личный экипаж. Но везде нужны знакомства в высоких общественных кругах. Ему досталось место с маленьким годовым жалованием в 30 или 40 рублей. Он всегда старался выглядеть хорошо, у него это получалось отлично, особенно если учесть тот факт, что его коллеги имели неопрятный вид. Чичиков всячески пытался обратить на себя внимание начальника, но тот был равнодушен к нашему герою. До тех пор, пока главный персонаж не нашел слабое место начальства, а его слабость в том, что его уже зрелая и малопривлекательная дочь, до сих пор одна. Павел стал оказывать ей знаки внимания:

становился рядом с ней при возможности. Далее его пригласили в гости на чай, а через короткое время его принимали в доме как жениха. Через время в палате освободилось место заведующего делопроизводством в приказе, Чичиков занял эту должность. Как только он продвинулся по карьерной лестнице, из дома невесты пропал сундук с вещами предполагаемого жениха, он сбежал и перестал называть начальника папенькой. Несмотря на все это он ласково улыбался несостоявшемуся тестю и звать в гости, когда встречал его. Начальник же оставался с честным пониманием того, что его подло и умело обманули.

Самое сложное дело, по мнению Чичикова, он сделал. На новом месте главный персонаж начал вести борьбу с теми должностными лицами, которые принимают от кого-либо материальные ценности, при этом он оказался сам тем, кто принимает взятки в крупном размере. Начался проект по постройке здания для государства, в этом деле принимал участие Чичиков. За 6 долгих лет у здания был построен лишь фундамент, в то время как у членов комиссии к имуществу прибавилось по изящному зданию, представляющему высокую архитектурную ценность.

Павел Петрович стал баловать себя дорогими вещами: тонкие голландские рубашки, породистые лошади и многие другие мелочи. Наконец на смену старого начальника пришел новый: человек военной закалки, честный, порядочный, борец с коррупцией. На этом кончился рассвет деятельности Чичикова, он был вынужден бежать в другой город и начинать все с начала. За короткий срок он сменил на новом месте несколько низких должностей, находясь в кругу людей, которые не соответствовали его статусу, так думал наш герой. Во время своих бед Павел немного истощал, но герой разобрался с неприятностями и добрался до новой должности, он стал работать на таможне. Произошло осуществление мечты Чичикова, он был полон энергии и вкладывал все свои силы в новую должность. Все считали, что он отличный работник, догадливый и внимательный, ему удавалось часто выявлять контрабандистов.

Чичиков был яростным карателем, честным и неподкупным на столько, что это выглядело не совсем естественно. Его, в скором времени, заметило начальство, главного героя повысили в должности, после этого он предоставил начальству план по поимке всех контрабандистов. Его проработанный план одобрили. Павлу дали полную волю действий в данной сфере. Преступники чувствовали страх, они даже образовали преступную группу и задумали дать взятку Павлу Ивановичу, на это он дал им тайный ответ, там говорилось о том, что нужно подождать.

Настало свершение махинаций Чичикова: когда под видом испанских баранов, контрабандисты переправили дорогие изделия. Чичиков на конкретной махинации заработал около 500 тысяч, а преступники не менее 400 тысяч рублей. Будучи пьяным, наш главный герой пошел на конфликт с человеком, который тоже принимал участие в махинациях с кружевами. Из-за случившегося события все тайные дела Чичикова с контрабандистами открылись. Наш несгибаемый герой попал под суд, все, что ему принадлежало, было конфисковано. Он лишился практически всех денег, но он решил вопрос с уголовным преследованием в свою пользу. Снова пришлось начинать все с низов. Его посвятили во все дела, он снова сумел получить доверие. В этом месте он и узнал о том, как можно зарабатывать на умерших крестьянах. Ему очень понравился этот возможный способ заработка.

Он придумал, как заработать большой капитал, но понял, что ему нужна земля, где будут находиться души. А это место - Херсонская губерния. И вот он избрал удобное место, исследовал все тонкости дела, нашел нужных людей, получил их доверие. Человеческие пристрастия бывают разной природы. Наш герой с рождения жил той жизнью, которую в будущем предпочел для себя. Среда его взросления была не благоприятна. Конечно, мы сами вправе выбирать, какие качества в себе развивать. Кто-то выбирает благородство, честь, достоинство, кто-то ставит главной целью построения капитала, имение фундамента под ногами, в виде материальных благ. Но, к сожалению, самым важным фактором в нашем выборе является то, что многое зависит от тех, кто был с человеком с начала жизненного пути.

Не поддаваться слабостям, которые тянут нас духовно в низ – наверное, так можно справиться даже с давлением окружающих. В каждом из нас есть своя природная сущность, влияние оказывает на эту сущность культура и мировоззрение. Желание у человека, быть человеком, вот это важно. Кто для вас Павел Чичиков – делайте выводы самостоятельно. Автор показал все качества, что были в нашем герое, но представьте, что Николай Васильевич подал бы произведение с другой стороны и тогда вы бы изменили мнение о нашем герое. Все забыли о том, что не нужно бояться честного, прямого, открытого взгляда, не нужно бояться являть такой взгляд. Ведь всегда легче не обратить на то или иное действие внимание, простить кому-то все, а кого-нибудь до конца оскорблять. Работу нужно всегда начинать с себя, подумайте, насколько вы честны, есть ли в вас ответственность, не смеетесь ли вы над чужими неудачами, поддерживаете ли человека, близкого для вас, в минуты его отчаяния, есть ли в вас положительные качества вообще.

Ну а наш герой благополучно скрылся в бричке, которую несла тройка лошадей.

Вывод

Произведение «Мертвые души» было издано в 1842 году. Автор планировал выпустить три тома. По неизвестной причине второй том писатель уничтожил, но сохранились несколько глав в черновиках. Третий том остался на стадии задумки, о нем совсем немного известно. Работа над поэмой велась в различных уголках мира. Сюжет романа автору подсказал Александр Сергеевич Пушкин.

Во время всего произведения идут комментарии автора о том, как он восторгается прекрасными видами родины и людьми. Произведение считается эпическим, так как в нем задето одновременно все. В романе хорошо показана человеческая способность к деградации. Показаны множества человеческих оттенков характера: неопределенность, отсутствие внутреннего стержня, глупость, блажь, лень, жадность. Хотя не все персонажи изначально были таковыми.

Перед вами краткое содержание 2 главы произведения «Мертвые души» Н.В. Гоголя.

Очень краткое содержание «Мертвых душ» можно найти , а представленное ниже – довольно подробное.
Общее содержание по главам:

Глава 2 – краткое содержание.

Неделю Чичиков провел в городе, делая визиты чиновникам. После этого он решил воспользоваться приглашениями помещиков. Отдав распоряжения слугам еще с вечера, Павел Иванович проснулся очень рано. Было воскресенье, а потому по давней своей привычке он вымылся, вытерся с ног до головы мокрой губкой, до лоска выбрил щеки, надел фрак брусничного цвета, шинель на больших медведях и сошел с лестницы. Довольно скоро показался шлагбаум, указывающий на окончание мостовой. Ударившись последний раз головой о кузов, Чичиков понесся по мягкой земле.

На пятнадцатой версте, на которой, по словам Манилова, должна была находиться его деревня, Павел Иванович забеспокоился, поскольку никакой деревни не было и в помине. Проехали шестнадцатую версту. Наконец навстречу бричке попались два мужика, которые указали правильное направление, пообещав, что через версту и будет Маниловка. Проехав еще около шести верст, Чичиков вспомнил, что «если приятель приглашает к себе в деревню за пятнадцать верст, то значит, что к ней есть верных тридцать ».

Деревня Маниловка ничего особенного собой не представляла. Господский дом стоял на возвышении, доступный всем ветрам. Покатый склон горы был покрыт подстриженным дерном, на котором выделялось несколько круглых клумб на английский манер. Видна была деревянная беседка с голубыми колоннами и надписью «храм уединенного размышления ».

Манилов встретил гостя на крыльце, тут же новоиспеченные приятели крепко расцеловались. Про характер хозяина было трудно сказать что- либо определенное:

Есть род людей, известных под именем люди так себе, ни то, ни се, ни в городе Богдан, ни в селе Селифан… Черты его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее расположения… В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: “Какой приятный и добрый человек!” В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: “Черт знает что такое!” - и отойдешь подальше; если не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную.

Хозяйством Манилов практически не занимался, а дома большей частью молчал, предаваясь размышлениям и мечтам. То он задумывал построить от дома подземный ход, то соорудить каменный мост, на котором бы располагались купеческие лавки.

Однако нее это так и оставалось только бесплотными мечтами. В доме всегда чего-нибудь недоставало. К примеру, в гостиной с прекрасной мебелью, обтянутой щегольской шелковой материей, стояли два кресла, на которых ткани не хватило. В некоторых комнатах вообще не было мебели. Однако это нисколько не огорчало хозяев.

Несмотря на то что уже минуло более восьми лет их супружеству, они выказывали заботу друг о друге: один приносил другому или кусочек яблока, или конфетку и нежным голосом просил разинуть ротик.

Проходя в гостиную, приятели остановились в дверях, упрашивая друг друга пройти вперед, пока наконец не решили войти боком. В комнате их встретила симпатичная молодая женщина, жена Манилова. Во время взаимных любезностей хозяин бурно выражал радость по поводу приятного посещения:

А вот вы наконец и удостоили нас своим посещением. Уж такое, право, доставили наслаждение… майский день… именины сердца.

Это несколько обескуражило Чичикова. Во время беседы супружеская пара и Павел Иванович перебрали всех чиновников, превознося и отмечая у каждого только приятные стороны. Далее гость и хозяин принялись признаваться друг другу в искреннем расположении или даже в любви. Неизвестно. до чего бы это дошло, если бы не слуга, доложивший, что кушанье готово.

Обед прошел не менее приятно, чем беседа. Чичиков познакомился с детьми Манилова, которых звали Фемистоклюс и Алкид.

После обеда Павел Иванович и хозяин уединились в кабинете для делового разговора. Гость стал расспрашивать, много ли умерло крестьян со времен последней ревизии, на что Манилов не мог дать вразумительного ответа. Вызвали приказчика, который также не был осведомлен на этот счет. Слуге приказали составить поименный список всех умерших крепостных крестьян. Когда приказчик вышел, Манилов поинтересовался у Чичикова причиной странного вопроса. Гость ответил, что хотел бы купить умерших крестьян, которые по ревизии числились как живые. Хозяин не сразу поверил в то, что услышал: «как разинул рот, так и остался с разинутым ртом в продолжение нескольких минут ».

Манилов так и не понял, зачем Чичикову мертвые души, однако не мог отказать гостю. Более того, когда речь зашла о составлении купчей, гость любезно предложил дарственную на всех умерших крестьян.

Увидев неподдельную радость гостя, хозяин был совсем растроган. Приятели долго жали друг другу руки, причем Чичиков под конец уже не знал, как свою освободить. Закончив дела, гость стал спешно собираться в дорогу, поскольку хотел еще успеть наведаться к Собакевичу. Проводив гостя, Манилов пребывал в самом благодушном расположении духа. Его мысли были заняты мечтами о том, как они с Чичиковым становятся хорошими приятелями, и государь жалует их генеральским чином, узнав об их дружбе. Манилов снова мысленно возвращается к просьбе гостя, но так и не может объяснить ее себе.

В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, – словом, все те, которых называют господами средней руки. В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод. Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем. «Вишь ты, – сказал один другому, – вон какое колесо! что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» – «Доедет», – отвечал другой. «А в Казань-то, я думаю, не доедет?» – «В Казань не доедет», – отвечал другой. Этим разговор и кончился. Да еще, когда бричка подъехала к гостинице, встретился молодой человек в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких, во фраке с покушеньями на моду, из-под которого видна была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом. Молодой человек оборотился назад, посмотрел экипаж, придержал рукою картуз, чуть не слетевший от ветра, и пошел своей дорогой.

Когда экипаж въехал на двор, господин был встречен трактирным слугою, или половым, как их называют в русских трактирах, живым и вертлявым до такой степени, что даже нельзя было рассмотреть, какое у него было лицо. Он выбежал проворно, с салфеткой в руке, – весь длинный и в длинном демикотонном сюртуке со спинкою чуть не на самом затылке, встряхнул волосами и повел проворно господина вверх по всей деревянной галерее показывать ниспосланный ему богом покой. Покой был известного рода, ибо гостиница была тоже известного рода, то есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах, где за два рубля в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов, и дверью в соседнее помещение, всегда заставленною комодом, где устроивается сосед, молчаливый и спокойный человек, но чрезвычайно любопытный, интересующийся знать о всех подробностях проезжающего. Наружный фасад гостиницы отвечал ее внутренности: она была очень длинна, в два этажа; нижний не был выщекатурен и оставался в темно-красных кирпичиках, еще более потемневших от лихих погодных перемен и грязноватых уже самих по себе; верхний был выкрашен вечною желтою краскою; внизу были лавочки с хомутами, веревками и баранками. В угольной из этих лавочек, или, лучше, в окне, помещался сбитенщик с самоваром из красной меди и лицом так же красным, как самовар, так что издали можно бы подумать, что на окне стояло два самовара, если б один самовар не был с черною как смоль бородою.

Пока приезжий господин осматривал свою комнату, внесены были его пожитки: прежде всего чемодан из белой кожи, несколько поистасканный, показывавший, что был не в первый раз в дороге. Чемодан внесли кучер Селифан, низенький человек в тулупчике, и лакей Петрушка, малый лет тридцати, в просторном подержанном сюртуке, как видно с барского плеча, малый немного суровый на взгляд, с очень крупными губами и носом. Вслед за чемоданом внесен был небольшой ларчик красного дерева с штучными выкладками из карельской березы, сапожные колодки и завернутая в синюю бумагу жареная курица. Когда все это было внесено, кучер Селифан отправился на конюшню возиться около лошадей, а лакей Петрушка стал устроиваться в маленькой передней, очень темной конурке, куда уже успел притащить свою шинель и вместе с нею какой-то свой собственный запах, который был сообщен и принесенному вслед за тем мешку с разным лакейским туалетом. В этой конурке он приладил к стене узенькую трехногую кровать, накрыв ее небольшим подобием тюфяка, убитым и плоским, как блин, и, может быть, так же замаслившимся, как блин, который удалось ему вытребовать у хозяина гостиницы.

Покамест слуги управлялись и возились, господин отправился в общую залу. Какие бывают эти общие залы – всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную пару чаю; тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом, на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц на морском берегу; те же картины во всю стену, писанные масляными красками, – словом, все то же, что и везде; только и разницы, что на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, какие читатель, верно, никогда не видывал. Подобная игра природы, впрочем, случается на разных исторических картинах, неизвестно в какое время, откуда и кем привезенных к нам в Россию, иной раз даже нашими вельможами, любителями искусств, накупившими их в Италии по совету везших их курьеров. Господин скинул с себя картуз и размотал с шеи шерстяную, радужных цветов косынку, какую женатым приготовляет своими руками супруга, снабжая приличными наставлениями, как закутываться, а холостым – наверное не могу сказать, кто делает, бог их знает, я никогда не носил таких косынок. Размотавши косынку, господин велел подать себе обед. Покамест ему подавались разные обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пирожком, нарочно сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам; покамест ему все это подавалось и разогретое, и просто холодное, он заставил слугу, или полового, рассказывать всякий вздор – о том, кто содержал прежде трактир и кто теперь, и много ли дает дохода, и большой ли подлец их хозяин; на что половой, по обыкновению, отвечал: «О, большой, сударь, мошенник». Как в просвещенной Европе, так и в просвещенной России есть теперь весьма много почтенных людей, которые без того не могут покушать в трактире, чтоб не поговорить с слугою, а иногда даже забавно пошутить над ним. Впрочем, приезжий делал не всё пустые вопросы; он с чрезвычайною точностию расспросил, кто в городе губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, – словом, не пропустил ни одного значительного чиновника; но еще с большею точностию, если даже не с участием, расспросил обо всех значительных помещиках: сколько кто имеет душ крестьян, как далеко живет от города, какого даже характера и как часто приезжает в город; расспросил внимательно о состоянии края: не было ли каких болезней в их губернии – повальных горячек, убийственных какие-либо лихорадок, оспы и тому подобного, и все так обстоятельно и с такою точностию, которая показывала более, чем одно простое любопытство. В приемах своих господин имел что-то солидное и высмаркивался чрезвычайно громко. Неизвестно, как он это делал, но только нос его звучал, как труба. Это, по-моему, совершенно невинное достоинство приобрело, однако ж, ему много уважения со стороны трактирного слуги, так что он всякий раз, когда слышал этот звук, встряхивал волосами, выпрямливался почтительнее и, нагнувши с вышины свою голову, спрашивал: не нужно ли чего? После обеда господин выкушал чашку кофею и сел на диван, подложивши себе за спину подушку, которую в русских трактирах вместо эластической шерсти набивают чем-то чрезвычайно похожим на кирпич и булыжник. Тут начал он зевать и приказал отвести себя в свой нумер, где, прилегши, заснул два часа. Отдохнувши, он написал на лоскутке бумажки, по просьбе трактирного слуги, чин, имя и фамилию для сообщения куда следует, в полицию. На бумажке половой, спускаясь с лестницы, прочитал по складам следующее: «Коллежский советник Павел Иванович Чичиков, помещик, по своим надобностям». Когда половой все еще разбирал по складам записку, сам Павел Иванович Чичиков отправился посмотреть город, которым был, как казалось, удовлетворен, ибо нашел, что город никак не уступал другим губернским городам: сильно била в глаза желтая краска на каменных домах и скромно темнела серая на деревянных. Домы были в один, два и полтора этажа, с вечным мезонином, очень красивым, по мнению губернских архитекторов. Местами эти дома казались затерянными среди широкой, как поле, улицы и нескончаемых деревянных заборов; местами сбивались в кучу, и здесь было заметно более движения народа и живости. Попадались почти смытые дождем вывески с кренделями и сапогами, кое-где с нарисованными синими брюками и подписью какого-то Аршавского портного; где магазин с картузами, фуражками и надписью: «Иностранец Василий Федоров»; где нарисован был бильярд с двумя игроками во фраках, в какие одеваются у нас на театрах гости, входящие в последнем акте на сцену. Игроки были изображены с прицелившимися киями, несколько вывороченными назад руками и косыми ногами, только что сделавшими на воздухе антраша. Под всем этим было написано: «И вот заведение». Кое-где просто на улице стояли столы с орехами, мылом и пряниками, похожими на мыло; где харчевня с нарисованною толстою рыбою и воткнутою в нее вилкою. Чаще же всего заметно было потемневших двуглавых государственных орлов, которые теперь уже заменены лаконическою надписью: «Питейный дом». Мостовая везде была плоховата. Он заглянул и в городской сад, который состоял из тоненьких дерев, дурно принявшихся, с подпорками внизу, в виде треугольников, очень красиво выкрашенных зеленою масляною краскою. Впрочем, хотя эти деревца были не выше тростника, о них было сказано в газетах при описании иллюминации, что «город наш украсился, благодаря попечению гражданского правителя, садом, состоящим из тенистых, широковетвистых дерев, дающих прохладу в знойный день», и что при этом «было очень умилительно глядеть, как сердца граждан трепетали в избытке благодарности и струили потоки слез в знак признательности к господину градоначальнику». Расспросивши подробно будочника, куда можно пройти ближе, если понадобится, к собору, к присутственным местам, к губернатору, он отправился взглянуть на реку, протекавшую посредине города, дорогою оторвал прибитую к столбу афишу, с тем чтобы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько, посмотрел пристально на проходившую по деревянному тротуару даму недурной наружности, за которой следовал мальчик в военной ливрее, с узелком в руке, и, еще раз окинувши все глазами, как бы с тем, чтобы хорошо припомнить положение места, отправился домой прямо в свой нумер, поддерживаемый слегка на лестнице трактирным слугою. Накушавшись чаю, он уселся перед столом, велел подать себе свечу, вынул из кармана афишу, поднес ее к свече и стал читать, прищуря немного правый глаз. Впрочем, замечательного немного было в афишке: давалась драма г. Коцебу, в которой Ролла играл г. Попльвин, Кору – девица Зяблова, прочие лица были и того менее замечательны; однако же он прочел их всех, добрался даже до цены партера и узнал, что афиша была напечатана в типографии губернского правления, потом переворотил на другую сторону: узнать, нет ли и там чего-нибудь, но, не нашедши ничего, протер глаза, свернул опрятно и положил в свой ларчик, куда имел обыкновение складывать все, что ни попадалось. День, кажется, был заключен порцией холодной телятины, бутылкою кислых щей и крепким сном во всю насосную завертку, как выражаются в иных местах обширного русского государства.

Весь следующий день посвящен был визитам; приезжий отправился делать визиты всем городским сановникам. Был с почтением у губернатора, который, как оказалось, подобно Чичикову был ни толст, ни тонок собой, имел на шее Анну, и поговаривали даже, что был представлен к звезде; впрочем, был большой добряк и даже сам вышивал иногда по тюлю. Потом отправился к вице-губернатору, потом был у прокурора, у председателя палаты, у полицеймейстера, у откупщика, у начальника над казенными фабриками… жаль, что несколько трудно упомнить всех сильных мира сего; но довольно сказать, что приезжий оказал необыкновенную деятельность насчет визитов: он явился даже засвидетельствовать почтение инспектору врачебной управы и городскому архитектору. И потом еще долго сидел в бричке, придумывая, кому бы еще отдать визит, да уж больше в городе не нашлось чиновников. В разговорах с сими властителями он очень искусно умел польстить каждому. Губернатору намекнул как-то вскользь, что в его губернию въезжаешь, как в рай, дороги везде бархатные, и что те правительства, которые назначают мудрых сановников, достойны большой похвалы. Полицеймейстеру сказал что-то очень лестное насчет городских будочников; а в разговорах с вице-губернатором и председателем палаты, которые были еще только статские советники, сказал даже ошибкою два раза: «ваше превосходительство», что очень им понравилось. Следствием этого было то, что губернатор сделал ему приглашение пожаловать к нему того же дня на домашнюю вечеринку, прочие чиновники тоже, с своей стороны, кто на обед, кто на бостончик, кто на чашку чаю.

О себе приезжий, как казалось, избегал много говорить; если же говорил, то какими-то общими местами, с заметною скромностию, и разговор его в таких случаях принимал несколько книжные обороты: что он незначащий червь мира сего и не достоин того, чтобы много о нем заботились, что испытал много на веку своем, претерпел на службе за правду, имел много неприятелей, покушавшихся даже на жизнь его, и что теперь, желая успокоиться, ищет избрать наконец место для жительства, и что, прибывши в этот город, почел за непременный долг засвидетельствовать свое почтение первым его сановникам. Вот все, что узнали в городе об этом новом лице, которое очень скоро не преминуло показать себя на губернаторской вечеринке. Приготовление к этой вечеринке заняло с лишком два часа времени, и здесь в приезжем оказалась такая внимательность к туалету, какой даже не везде видывано. После небольшого послеобеденного сна он приказал подать умыться и чрезвычайно долго тер мылом обе щеки, подперши их извнутри языком; потом, взявши с плеча трактирного слуги полотенце, вытер им со всех сторон полное свое лицо, начав из-за ушей и фыркнув прежде раза два в самое лицо трактирного слуги. Потом надел перед зеркалом манишку, выщипнул вылезшие из носу два волоска и непосредственно за тем очутился во фраке брусничного цвета с искрой. Таким образом одевшись, покатился он в собственном экипаже по бесконечно широким улицам, озаренным тощим освещением из кое-где мелькавших океан. Впрочем, губернаторский дом был так освещен, хоть бы и для бала; коляска с фонарями, перед подъездом два жандарма, форейторские крики вдали – словом, всё как нужно. Вошедши в зал, Чичиков должен был на минуту зажмурить глаза, потому что блеск от свечей, ламп и дамских платьев был страшный. Все было залито светом. Черные фраки мелькали и носились врознь и кучами там и там, как носятся мухи на белом сияющем рафинаде в пору жаркого июльского лета, когда старая ключница рубит и делит его на сверкающие обломки перед открытым окном; дети все глядят, собравшись вокруг, следя любопытно за движениями жестких рук ее, подымающих молот, а воздушные эскадроны мух, поднятые легким воздухом, влетают смело, как полные хозяева, и, пользуясь подслеповатостию старухи и солнцем, беспокоящим глаза ее, обсыпают лакомые куски где вразбитную, где густыми кучами Насыщенные богатым летом, и без того на всяком шагу расставляющим лакомые блюда, они влетели вовсе не с тем, чтобы есть, но чтобы только показать себя, пройтись взад и вперед по сахарной куче, потереть одна о другую задние или передние ножки, или почесать ими у себя под крылышками, или, протянувши обе передние лапки, потереть ими у себя над головою, повернуться и опять улететь, и опять прилететь с новыми докучными эскадронами. Не успел Чичиков осмотреться, как уже был схвачен под руку губернатором, который представил его тут же губернаторше. Приезжий гость и тут не уронил себя: он сказал какой-то комплимент, весьма приличный для человека средних лет, имеющего чин не слишком большой и не слишком малый. Когда установившиеся пары танцующих притиснули всех к стене, он, заложивши руки назад, глядел на них минуты две очень внимательно. Многие дамы были хорошо одеты и по моде, другие оделись во что бог послал в губернский город. Мужчины здесь, как и везде, были двух родов: одни тоненькие, которые всё увивались около дам; некоторые из них были такого рода, что с трудом можно было отличить их от петербургских, имели так же весьма обдуманно и со вкусом зачесанные бакенбарды или просто благовидные, весьма гладко выбритые овалы лиц, так же небрежно подседали к дамам, так же говорили по-французски и смешили дам так же, как и в Петербурге. Другой род мужчин составляли толстые или такие же, как Чичиков, то есть не так чтобы слишком толстые, однако ж и не тонкие. Эти, напротив того, косились и пятились от дам и посматривали только по сторонам, не расставлял ли где губернаторский слуга зеленого стола для виста. Лица у них были полные и круглые, на иных даже были бородавки, кое-кто был и рябоват, волос они на голове не носили ни хохлами, ни буклями, ни на манер «черт меня побери», как говорят французы, – волосы у них были или низко подстрижены, или прилизаны, а черты лица больше закругленные и крепкие. Это были почетные чиновники в городе. Увы! толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие. Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а все прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко, так что скорей место затрещит и угнется под ними, а уж они не слетят. Наружного блеска они не любят; на них фрак не так ловко скроен, как у тоненьких, зато в шкатулках благодать божия. У тоненького в три года не остается ни одной души, не заложенной в ломбард; у толстого спокойно, глядь – и явился где-нибудь в конце города дом, купленный на имя жены, потом в другом конце другой дом, потом близ города деревенька, потом и село со всеми угодьями. Наконец толстый, послуживши богу и государю, заслуживши всеобщее уважение, оставляет службу, перебирается и делается помещиком, славным русским барином, хлебосолом, и живет, и хорошо живет. А после него опять тоненькие наследники спускают, по русскому обычаю, на курьерских все отцовское добро. Нельзя утаить, что почти такого рода размышления занимали Чичикова в то время, когда он рассматривал общество, и следствием этого было то, что он наконец присоединился к толстым, где встретил почти все знакомые лица: прокурора с весьма черными густыми бровями и несколько подмигивавшим левым глазом так, как будто бы говорил: «Пойдем, брат, в другую комнату, там я тебе что-то скажу», – человека, впрочем, серьезного и молчаливого; почтмейстера, низенького человека, но остряка и философа; председателя палаты, весьма рассудительного и любезного человека, – которые все приветствовали его, как старинного знакомого, на что Чичиков раскланивался несколько набок, впрочем, не без приятности. Тут же познакомился он с весьма обходительным и учтивым помещиком Маниловым и несколько неуклюжим на взгляд Собакевичем, который с первого раза ему наступил на ногу, сказавши: «Прошу прощения». Тут же ему всунули карту на вист, которую он принял с таким же вежливым поклоном. Они сели за зеленый стол и не вставали уже до ужина. Все разговоры совершенно прекратились, как случается всегда, когда наконец предаются занятию дельному. Хотя почтмейстер был очень речист, но и тот, взявши в руки карты, тот же час выразил на лице своем мыслящую физиономию, покрыл нижнею губою верхнюю и сохранил такое положение во все время игры. Выходя с фигуры, он ударял по столу крепко рукою, приговаривая, если была дама: «Пошла, старая попадья!», если же король: «Пошел, тамбовский мужик!» А председатель приговаривал: «А я его по усам! А я ее по усам!» Иногда при ударе карт по столу вырывались выражения: «А! была не была, не с чего, так с бубен!» Или же просто восклицания: «черви! червоточина! пикенция!» или: «пикендрас! пичурущух! пичура!» и даже просто: «пичук!» – названия, которыми перекрестили они масти в своем обществе. По окончании игры спорили, как водится, довольно громко. Приезжий наш гость также спорил, но как-то чрезвычайно искусно, так что все видели, что он спорил, а между тем приятно спорил. Никогда он не говорил: «вы пошли», но: «вы изволили пойти», «я имел честь покрыть вашу двойку» и тому подобное. Чтобы еще более согласить в чем-нибудь своих противников, он всякий раз подносил им всем свою серебряную с финифтью табакерку, на дне которой заметили две фиалки, положенные туда для запаха. Внимание приезжего особенно заняли помещики Манилов и Собакевич, о которых было упомянуто выше. Он тотчас же осведомился о них, отозвавши тут же несколько в сторону председателя и почтмейстера. Несколько вопросов, им сделанных, показали в госте не только любознательность, но и основательность; ибо прежде всего расспросил он, сколько у каждого из них душ крестьян и в каком положении находятся их имения, а потом уже осведомился, как имя и отчество. В немного времени он совершенно успел очаровать их. Помещик Манилов, еще вовсе человек не пожилой, имевший глаза сладкие, как сахар, и щуривший их всякий раз, когда смеялся, был от него без памяти. Он очень долго жал ему руку и просил убедительно сделать ему честь своим приездом в деревню, к которой, по его словам, было только пятнадцать верст от городской заставы. На что Чичиков с весьма вежливым наклонением головы и искренним пожатием руки отвечал, что он не только с большою охотою готов это исполнить, но даже почтет за священнейший долг. Собакевич тоже сказал несколько лаконически: «И ко мне прошу», – шаркнувши ногою, обутою в сапог такого исполинского размера, которому вряд ли где можно найти отвечающую ногу, особливо в нынешнее время, когда и на Руси начинают выводиться богатыри.

На другой день Чичиков отправился на обед и вечер к полицеймейстеру, где с трех часов после обеда засели в вист и играли до двух часов ночи. Там, между прочим, он познакомился с помещиком Ноздревым, человеком лет тридцати, разбитным малым, который ему после трех-четырех слов начал говорить «ты». С полицеймейстером и прокурором Ноздрев тоже был на «ты» и обращался по-дружески; но, когда сели играть в большую игру, полицеймейстер и прокурор чрезвычайно внимательно рассматривали его взятки и следили почти за всякою картою, с которой он ходил. На другой день Чичиков провел вечер у председателя палаты, который принимал гостей своих в халате, несколько замасленном, и в том числе двух каких-то дам. Потом был на вечере у вице-губернатора, на большом обеде у откупщика, на небольшом обеде у прокурора, который, впрочем, стоил большого; на закуске после обедни, данной городским главою, которая тоже стоила обеда. Словом, ни одного часа не приходилось ему оставаться дома, и в гостиницу приезжал он с тем только, чтобы заснуть. Приезжий во всем как-то умел найтиться и показал в себе опытного светского человека. О чем бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он говорил и о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, и здесь он сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведенного казенною палатою, – он показал, что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о бильярдной игре – и в бильярдной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина, и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках, и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком. Но замечательно, что он все это умел облекать какою-то степенностью, умел хорошо держать себя. Говорил ни громко, ни тихо, а совершенно так, как следует. Словом, куда ни повороти, был очень порядочный человек. Все чиновники были довольны приездом нового лица. Губернатор об нем изъяснился, что он благонамеренный человек; прокурор – что он дельный человек; жандармский полковник говорил, что он ученый человек; председатель палаты – что он знающий и почтенный человек; полицеймейстер – что он почтенный и любезный человек; жена полицеймейстера – что он любезнейший и обходительнейший человек. Даже сам Собакевич, который редко отзывался о ком-нибудь с хорошей стороны, приехавши довольно поздно из города и уже совершенно раздевшись и легши на кровать возле худощавой жены своей, сказал ей: «Я, душенька, был у губернатора на вечере, и у полицеймейстера обедал, и познакомился с коллежским советником Павлом Ивановичем Чичиковым: преприятный человек!» На что супруга отвечала: «Гм!»– и толкнула его ногою.

Такое мнение, весьма лестное для гостя, составилось о нем в городе, и оно держалось до тех пор, покамест одно странное свойство гостя и предприятие, или, как говорят в провинциях, пассаж, о котором читатель скоро узнает, не привело в совершенное недоумение почти всего города.

Кучер Селифан запряг коней, и бричка Чичикова понеслась по дороге.

Хозяин поместья выбежал на крыльцо и, рассыпаясь в любезностях, приветствовал гостя. Манилов относился к числу людей, о которых пословица говорит: ни в городе Богдан, ни в селе Селифан. Лицо его было довольно приятно, но в эту приятность чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее. Он не грешил никакими сильными страстями и увлечениями, но любил проводить время в фантастических мечтах, которые никогда не пробовал претворять на деле. Хозяйством Манилов почти не занимался, полагаясь на приказчика, но, глядя на свой заросший пруд, часто грезил о том, как было бы хорошо провести от дома подземный ход или выстроить чрез пруд каменный мост с купеческими лавками. В кабинете Манилова всегда лежала книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года. Под стать Манилову была и его жена, воспитанная в пансионе, где тремя главными предметами были французский язык, игра на фортепиано и вязание кошельков. (См. Описание Манилова .)

Манилов. Художник А. Лаптев

По своему обыкновению Манилов лез из кожи вон, чтобы сделать Чичикову приятное. Он не соглашался пройти впереди него в дверь, называл встречу с ним «именинами сердца» и «образцовым счастьем», уверял, что с радостью отдал бы половину своего состояния, чтобы иметь часть тех достоинств, которые имеет его гость. Манилов первым делом спросил, как понравились Чичикову губернские чиновники – и сам восхищался их необыкновенными дарованиями.

Чичикова пригласили к столу. За обедом присутствовали и двое сыновей Манилова, 8-ми и 6-ти лет, которые носили античные имена Фемистоклюс и Алкид .

После обеда Чичиков сказал, что желал бы поговорить с Маниловым о важном деле. Оба они прошли в кабинет, где хозяин дома по модному обычаю закурил трубку. Немного волнуясь и даже почему-то оглянувшись назад, Чичиков поинтересовался у Манилова, много ли у него умерло крестьян со времени последней податной ревизии. Манилов сам не знал этого, но вызывал приказчика и послал его сделать поимённый список скончавшихся.

Чичиков пояснил, что хотел бы купить этих мертвых душ. Услышав такое странное желание, Манилов выронил изо рта трубку и некоторое время оставался недвижимым, вперив взгляд в собеседника. Затем он осторожно осведомился, не будет ли сделка с мертвыми душами несоответствующею гражданским постановлениям и дальнейшим видам России?

Чичиков уверял, что нет, и указывал: казна даже получит от этого выгоды в виде законных пошлин. Успокоившийся Манилов по своей любезности не смог отказать гостю. Уговорившись с ним о покупке мертвецов, Чичиков заторопился с отъездом, спросив дорогу к помещику-соседу Собакевичу .

Манилов долго стоял на крыльце, провожая глазами удалявшуюся бричку. Вернувшись в комнату, он с трубкой во рту предался планам построить дом с таким высоким бельведером, чтобы можно было оттуда видеть даже Москву, пить там вечером чай на открытом воздухе и рассуждать о приятных предметах. Манилов мечтал, что на эти чаепития он приглашал бы Чичикова, и государь, узнав о такой дружбе, пожаловал бы их генералами.