В сизо "лефортово" начался судебный процесс над бывшим сотрудником российских спецслужб александром запорожским. Что скрывает «Лефортово Сизо 2 лефортово адвокаты ромашин обсуждение
Адвокаты и правозащитники уверены, что это СИЗО оправдывает название - «пыточная тюрьма».
После того, как глава Серпуховского района Александр Шестун был арестован по сфабрикованному обвинению и был помещен в «Лефортово», об этом следственном изоляторе ФСБ приходится вновь говорить.
Из Сети известно, что именно здесь находятся многие герои телевизионных новостей: бывшие губернаторы, крупные предприниматели, топ-менеджеры компаний. Всего в «Лефортово» сегодня содержится около 200 человек.
Спроси любого из них, ответит, что он сейчас не живет, пребывает в фильме ужасов.
Но обо всем по порядку.
Как минимум половина обитателей изолятора имеют адвокатов по соглашению, которые навещают своих подзащитных не только во время следственных действий. Понятно, что к людям серьезной величины и адвокаты приходят соответствующие. И тут сразу одно «но» возникает. «Приходят» - громко сказано. В «Лефортово» им еще надо попасть.
Вот как о ситуации рассказывают правозащитники. «В этой московской тюрьме, где содержатся арестованные по резонансным делам - губернаторы, мэры.., - попасть на свидание к клиентам всегда было проблематично. Адвокаты занимают очереди с ночи, проводят около СИЗО целый день, прежде чем им удастся пробиться к подзащитному.
Около СИЗО «Лефортово» всегда стоят несколько машин. В одной из них и днем, и ночью дежурит неприметного вида молодой человек. Он держит список адвокатов на всю неделю. Когда его спрашивают, как можно записаться, молодой человек предлагает прийти в пятницу и тянуть жребий.
Известный адвокат Сергей Бадамшин написал на своей странице в Facebook:
«Это не вопрос переполненность тюрем, это вопрос организации процесса. Нужно увеличить количество «следственных кабинетов» для встречи с адвокатами, количество персонала - вводящих и выводящих, чтобы ускорить процесс. И нужно меньше сажать людей в тюрьмы : есть домашний арест, подписка о невыезде. Я, например, сторонник системы залога. У нас же сегодня самая распространенная мера пресечения - заключение под стражу. Просто и удобно - никуда человек не денется, адвокат постоит в очереди, все нормально. Но я считаю, что если избрать мерой пресечения залог, причем достаточно существенный, никто никуда бегать все равно не будет. Согласно моему личному опыту, из тех людей, которым избирали мерой пресечения залог, ни один никуда не скрылся».
Бадамшину вторит адвокат Елена Левина: «Не могу точно сказать, как давно существует эта проблема, - я в «Лефортово» хожу с апреля. Говорят, раньше было чуть легче. В «Лефортово» шесть рабочих кабинетов, и адвокаты, и следователи ходят в одни и те же кабинеты преимущественно. Следователей пускают обычно без очереди - таким образом, чем больше следователей идет в один день, тем меньше шансов у адвоката пройти. Это первая проблема.
Вторая - в «Лефортово» большая проблема с выводом содержащихся в СИЗО. Подзащитного кто-то должен вывести из камеры, довести до кабинета, обыскать и так далее. И по дороге никто не должен его встретить. Поэтому процесс очень длительный. Бывает, что по несколько часов приходится ждать».
Теперь становится понятнее, с чем связаны тревоги как самого Шестуна, так и его жены Юлии после перевода того в «Лефортово». Пробиваться к нему крайне сложно. Со своим защитником глава Серпуховского района не может встретиться с 18 июля! Приезжая к шести утра, к концу рабочего дня в СИЗО, перед ними в очереди остается по 15-20 человек... И не только ситуация с адвокатами заставляет вздрагивать.
В уже обнародованном письме Александра Шестуна, которое он передал правозащитникам, как раз речь о жутких реалиях: «Второй день ко мне не может попасть адвокат, а люди здесь не могут дождаться защитников неделями. Это грубейшее нарушение закона. СИЗО-2 «Лефортово» устроено так, чтобы унизить заключенных, сломать их и подавить волю...».
И Шестун еще не педалирует ситуацию, зачем накалять и без того его непростые отношения с системой подавления.
Зато это делает Зоя Светова, журналист и правозащитник, член Общественной наблюдательной комиссии города Москвы, давая интервью одному из столичных изданий.
Дело в том, что изолятор «Лефортово» я посещаю уже восемь лет, но последние два года - почти каждый день. Могу объяснить, почему раньше я и мои коллеги не говорили о том, что люди содержатся там действительно в пыточных условиях. Просто потому, что мы не хотели как бы вредить тем людям, которые нам об этом говорили. И люди-то с нами очень мало делились. В последнее время в этот изолятор заехали, говоря таким тюремным жаргоном, очень известные люди по резонансным делам.
Что такое пыточные условия?
Пыточные условия - это то, что, во-первых, этот изолятор очень старый, он, по-моему, XVIII века.
В нем вообще нет горячей воды?
В нем нет горячей воды, в нем есть камеры очень маленькие, это 8 квадратных метров на человека, где находятся два человека. Санузел не отделен от камеры. То есть там просто…
Хоть ты губернатор, хоть ты полковник, хоть ты рецидивист, извините, ходить в туалет будешь, в утку, на виду у всех всегда?
На виду у своего сокамерника. И не только на виду своего сокамерника, но на виду еще у видеокамеры, которая смотрит прямо на этот так называемый унитаз, который представляет из себя такой вот конус…
Воронка обычная?
Да. Кроме того, эта перегородка - она всего 1,5 метра.
Почему нет соли обычной пищевой?
Соли не дают по абсолютно непонятной причине. Как нам объяснили, что эти люди, эти заключенные, они натрут себе подмышки солью, у них будет температура, они не поедут на суд. Совершенно безумная…
На самом деле без соли человек с ума сходит, по-моему.
Но, кроме того, самое страшное в этой тюрьме - это то, что там изоляция, что не могут к заключенным попасть адвокаты, потому что там всего шесть кабинетов, а сейчас там 190 человек. Кроме того, специально не выводят людей для того, чтобы они волновались, нервничали, что адвокаты к ним не приходят. Мы уверены, что иногда искусственно не выводят людей…».
Та же Светова делает заключение: - Сейчас все сложилось в какой-то такой пазл, когда создается ощущение, что ФСИН, наоборот, усложняет жизнь заключенных, но следственный изолятор «Лефортово», я не хочу сейчас распыляться, стоит вообще особняком.
Но даже правозащитница, видимо устав перечислять все черные реалии СИЗО-2, не говорит, скажем, о том, что в голове обычного человека не укладывается. Там людям не выдают теплые вещи. Александр Шестун, написавший об этом, совсем не исключение.
Вспомним его письмо: «Я замерз, но мне запретили даже накрываться одеялом. Меня сегодня не пустили в баню из-за того, что мой сосед после операции не смог пойти. А условие - вдвоем или никто».
Само собой, мерзнет не он один. В 21 веке это дикость неописуемая. Впрочем, ее констатировали не раз и адвокаты, и те же правозащитники. В отчете Зои Световой и Елены Абдуллаевой, обнародованном в Сети, сказано, как в СИЗО-2 «заставляют людей, умоляющих теплые вещи поднять со склада, расписаться, что их заявление одобрено, а потом... вы слышали вообще такое? Потом месяцами не выдают теплую одежду со склада ! И Иванов, режимник такой, нам говорит: по 59-му ФЗ мы теперь имеем право в течение месяца им эту одежду выдавать. А не сразу. Что?!! А?».
Мозги от реалий еще не снесло? Тогда продолжим изучать лефортовский быт.
Не так давно всплыл еще один факт - прослушка тех мест, где заключенные общаются с адвокатами. Об этом редакции «Независимой газеты» рассказал бывший сотрудник уголовного розыска, майор в отставке Алексей Суханов. Став адвокатом, он столкнулся с тем, чем сам занимался во время работы в силовых структурах, - прослушкой в СИЗО переговоров с подследственными, которые по закону считаются адвокатской тайной. И он, и другие его коллеги уверяют, что сотрудники СИЗО подсматривают за ними, подслушивают и изымают передаваемые во время бесед бумаги. В пресс-службе ФСИН на просьбу «НГ» подтвердить или опровергнуть информацию о массовых прослушках не ответили. Эксперты же пришли к выводу, что приведенный Сухановым пример типичен для российской правоохранительной системы и активно используется при расследовании «политических» дел.
И вот не заключение - коллективный вопль, исторгнутый сразу несколькими правозащитниками: «Этот изолятор нужно закрыть. Ему не место в Москве в 21-м веке. Если он тут есть, то это кому-то слишком прозрачно нужно. На это пора обратить внимание. Мы живем в демократической стране, тут есть еще общественность, и есть президент. Есть тут кто-нибудь вообще? Мы проверяли сегодня пыточный зал».
Для справки : Тюрьма была основана в 1881 году, с 1924 года - изолятор специального назначения, с 1930 - исправительно-трудовая колония. В 1935 году она была превращена в тюрьму для подследственных и в 1936 году была передана в ведение НКВД. Во время сталинских репрессий тюрьма широко использовалась НКВД как место пыток, при проведении допросов. С 1954 года по 1991 год тюрьма являлась следственным изолятором КГБ. В ней содержались во время следствия многие известные советские диссиденты.
С 1992 по 2005 год Лефортовская тюрьма - следственный изолятор ФСБ. В 2005 году тюрьма была переведена под управление минюста. (Закон, запрещает ФСБ иметь следственные изоляторы). Но Андрей Солдатов и Ирина Бороган заявили в 2006 году, что сотрудники ФСБ продолжили работать в тюрьмах и после указа путем получения удостоверений «прикомандированных сотрудников» министерства юстиции.
26 сентября 2017 года уполномоченный по правам человека в Москве Татьяна Потяева заявила, что до конца года в СИЗО «Лефортово» должны провести горячую воду. Этого так и не произошло.
Мосгорсуд отклонил апелляционные жалобы бывшего первого заместителя главы ГСУ СКР по Москве генерал-майора Дениса Никандрова и экс-начальника управления межведомственного взаимодействия собственной безопасности СКР Михаила Максименко, добивавшихся замены ареста на любую иную меру пресечения. При этом обвиняемые во взяточничестве высокопоставленные офицеры жаловались на плачевное состояние здоровья, а так же то обстоятельство, что за полгода нахождения в СИЗО следственные действия с ними практически не ведутся.
Заседание по жалобе Дениса Никандрова началось с заявления прокурора о необходимости проведения заседания в закрытом режиме. Это вызвало возмущение защиты и самого Дениса Никандрова, выступавшего в режиме видеоконференции. «Прокуратура и следствие хотят закрыть процесс, однако сами вбрасывают в прессу ложную информацию об изъятии у меня якобы найденных при обыске крупных сумм денег и дорогой недвижимости»,- возмутился подследственный. Его адвокаты поддержали подзащитного, отметив, что только в условиях «гласного судопроизводства можно избежать нарушения уголовно–процессуального кодекса». В результате судья отклонил ходатайство прокурора о закрытии процесса.
16 декабря 2016 года Лефортовский райсуд продлил Денису Никандрову срок ареста на три месяца - до 19 марта. В апелляционной жалобе подследственный генерал-майор юстиции и его адвокаты просили заменить Денису Никандрову меру пресечения на любую не связанную с арестом. При этом ссылались на ухудшение здоровья подзащитного, а также голословность предъявленного тому обвинения в «получении взятки в особо крупном размере» (ч. 6 ст. 290 УК РФ). По версии ФСБ, генерал и его подельники из СКР за крупное освобождение должны были поспособствовать смягчению обвинения Андрею Кочуйкову - одному из соратников вора в законе Захария Калашова (Шакро Молодой), что привело бы к его освобождению из СИЗО.
Сам подследственный Никандров заявил, что суд первой инстанции грубо нарушил его прав, рассмотрев ходатайство о продлении заключения, несмотря на жалобы генерала на плохое самочувствие. «В ночь перед заседанием администрация СИЗО умышленно осуществила переезд моего сокамерника, закончившийся только в час ночи,- заявил генерал.- А уже в шесть утра меня подняли и повезли в суд. Все это время я почти 12 часов находился в узком помещении без еды и питья. Иначе как пытками это назвать не могу. Поэтому я и просил суд перенести заседание, но мне в этом отказали».
Денис Никандров заявил, что за полгода, что он провел под стражей, его «допрашивали всего три раза». При этом содержание в заключении пагубно сказывается на состоянии его здоровья. «У меня очки с диоптриями на оба глаза минус 10,- заявил подследственный.- Но в камере плохое освещение, из–за чего зрение сильно ухудшилось: на левом глазу на 10% а на правом - до 40%! Если так пойдет и дальше, то к началу ознакомления с материалами дела совсем ослепну!» Кроме того Денис Никандров сослался на нарушение его права на защиту из–за того, что в течение нескольких месяцев следователи не допускали в дело двух его адвокатов - Александра Карабанова и Станислава Мальцева.
Присутствовавшие в зале защитники в свою очередь сообщили, что следствие так и не представило убедительных доказательств того, что их клиент может скрыться, оказать давление на свидетелей или помешать следствию. Но суд не внял этим доводам, как и доводам полковника юстиции Михаила Максименко.
Тот также добивался отмены продления ареста, заявляя, что с ним «вообще никаких следственных действий не проводится». При этом подследственный Максименко выглядел подавленным и усталым, часто переспрашивая слова судьи и защитника. Тот также настаивал на отмене продления ареста, указывая, что постановление Лефортовского суда вообще принимали без участия Михаила Максименко. «За день до рассмотрения ходатайства следствия, 14 декабря, Максименко положили в институт Сербского на психолого-психиатрическую экспертизу (проблемы у подследственного возникли из-за двух контузий, полученных на службе.- “Ъ” ),- заявил защитник.- Так и рассмотрели без его участия, а ведь это серьезное основание для отмены решения суда». Но апелляционный суд решил иначе, оставив в силе постановление коллег первой инстанции.
Видимо, ожидая такой исход, адвокаты бывшего начальника управления собственной безопасности СКР Александра Ламонова вообще не стали жаловаться в апелляцию Мосгорсуда. Хотя не признались в этом. «Мы (адвокаты.- “Ъ” ) были так заняты, что просто не успели подать жалобу в трехдневный срок»,- пояснила “Ъ” адвокат Ольга Лукманова. При этом адвокат категорически отрицала предположения о том, что ее клиент сотрудничает со следствием.
Алексей Соковнин
«Команда 29» - это совместный проект адвокатов, юристов и журналистов, которые защищают 29-ю статью Конституции России и права, которые она гарантирует: право на информацию, доступ к ней и ее распространение. Участники команды ведут реальные судебные дела и подробно их освещают.
Новый спецпроект «Команды 29» - «История госизмены, шпионажа и государственной тайны в современной России» - рассказывает, как возбуждают уголовные дела о государственной измене, почему обвиняемых по таким делам очень трудно защищать, кто становится этими обвиняемыми и как работают спецслужбы. Юристы команды подготовили аналитический доклад с судебной статистикой и разбором основных тенденций, а обвиняемые, их родственники и защитники поделились своими историями.
Правозащитник и журналист Зоя Светова Фото: из личного архиваМногие из этих историй первой услышала Зоя Светова - правозащитница и журналист. Ученые Валентин Данилов и Игорь Сутягин, радиоинженер Геннадий Кравцов, дипломат Валентин Моисеев, директор украинского оборонного завода Юрий Солошенко, многодетная мать Светлана Давыдова - все они становились героями публикаций Световой, а о деле Сутягина она даже написала книгу. «Очень страшно, что эти дела секретные. Мы знаем только обрывки какие-то, клочки», - так объясняет Светова свой интерес к судьбам обвиняемых в госизмене.
Около восьми лет Зоя Светова посещала обвиняемых и осужденных в московских изоляторах, в том числе в изоляторе «Лефортово», в качестве члена ОНК - Общественной наблюдательной комиссии. «Лефортово» - это место, где находятся арестованные по тем делам, где оперативное сопровождение или следствие ведет ФСБ. Даже адвокатам сложно пробиться к таким обвиняемым, а родственники могут неделями не получать свиданий и не знать, где их близкий.
«Я старалась понемногу из арестантов вытаскивать какую-то информацию, чтоб дальше что-то узнавать. Потому что иначе обо всех этих шпионских делах мы что-то узнаем, только когда уже вынесен приговор», - говорит Зоя Светова. Для своего проекта «Команда 29» взяла у Световой подробное интервью.
Мы публикуем отрывок из этой беседы, в котором Зоя Светова рассказывает, что читают начальники СИЗО, зачем арестованных за шпионаж переодевают в тюремные робы и подсылают к ним «наседок» и как громкое дело домохозяйки Светланы Давыдовой помогло освободиться из «Лефортово» простому крымскому парню Сергею Минакову.
Записки диссидентки
- Чем отличается «Лефортово» от других изоляторов, где вам приходилось бывать?
Это тюрьма повышенной изоляции. В других СИЗО, конечно, есть мобильные телефоны. В другие СИЗО приходят адвокаты. Вы можете по мобильнику позвонить, вы понимаете, что к вам придет адвокат сегодня или завтра, или послезавтра. А здесь к вам неделю как минимум никто не придет. Или у вас будет адвокат по назначению.
Но самое удивительное, что из той же Лефортовской тюрьмы я получала письма от Геннадия Кравцова : я ему задавала вопросы, это было как интервью, и письма проходили цензуру. Но это было уже после осуждения.
- Вы писали ему прямо в изолятор и задавали вопросы?
Да. Перед этим я и Кравцова, и других посещала в СИЗО как член ОНК Москвы. Естественно, когда мы посещаем заключенных, нас всегда сопровождают сотрудники тюрьмы. В «Лефортово» с нами всегда ходил заместитель начальника СИЗО, бывший следователь КГБ Виктор Шкарин, который вел дело ученого Вила Мирзаянова.
Следственный изолятор №2 «Лефортово». Вышка наблюдения и колючая проволока на стенах и заборе СИЗО
Фото: Антон Белицкий/Коммерсантъ
Такой вальяжный, симпатичный полковник, лет 60, мы с ним очень мило беседовали. Он знал, что моя мама сидела в «Лефортово» в 1982 году, говорил, что читал записки моей мамы (мать Световой, диссидентка Зоя Крахмальникова была арестована за распространение самиздата и написание статей на религиозную тематику; после освобождения опубликовала свои воспоминания из «Лефортово» - Прим. ТД). Я стала воображать, что он тогда был молодым сотрудником, работал в «Лефортово» и так полюбил мою маму - мама была очень красивая, - что навсегда ее запомнил.
Мне было совершенно неизвестно, кто такой Шкарин, и я стала гуглить. И тогда мне попалась книга Мирзаянова, которого обвиняли в разглашении гостайны за рассказ о химическом оружии. В книге он пишет: «Следователь КГБ Виктор Шкарин». Я написала Мирзаянову: «Шкарин Виктор Антонович - это ваш следователь?» - «Да, это мой следователь». Описываю его внешность, и он подтверждает: «Да, это он». В следующий раз, когда мы приходим в «Лефортово», я говорю Шкарину: «Виктор Антонович, я тут узнала, что вы были следователем у Мирзаянова». Он краснеет, бледнеет - но не отрицает этого! Он, конечно, скрывал, не хотел говорить, что был следователем КГБ.
Геннадий Кравцов в Мосгорсуде
Фото: Сергей Савостьянов/ТАСС
В «Лефортово» этот Шкарин с нами везде ходил. Вот мы заходим к этим заключенным: шпионам, госизменникам - и по закону об общественном контроле мы, как тюремные посетители, не имеем права говорить об уголовном деле. Но конечно же, мы старались что-то узнать. Юрий Солошенко, когда мы пришли к нему, пытался рассказать, что не виноват, что всю жизнь служил Советскому Союзу, родине, и хотя он в последние годы уже на Украине жил, он очень жалеет, что у нас такие плохие отношения. Кравцов мне быстренько сказал фамилию своего адвоката - так я нашла его жену, смогла с ней пообщаться и узнать суть его дела.
«Ты остаешься совершенно голым»
- Что они вам рассказывали о методах работы ФСБ?
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Тюрьма Лефортово – одна из самых старейших и наиболее известных в нашей стране. Построенный в XIX веке изолятор хранит массу тайн и секретов. И это неудивительно, ведь на протяжении десятков лет здесь содержались самые опасные политические преступники. Многие секреты будут раскрыты еще совсем нескоро, так как сегодня эта тюрьма остается действующей.
Свою историю Лефортовское СИЗО ведет с 1881 года. Тюрьма была построена при Александре II и первоначально предназначалась для непродолжительного содержания низших военных чинов. Исправительное учреждение было возведено по проекту архитектора П. Н. Козлова. Однако впоследствии тюрьма Лефортово многократно достраивалась и перестраивалась. После событий октября 1917 года исправительное учреждение перешло в ведение ВЧК. Позже тюрьмой распоряжались такие организации, как НКВД, КГБ и ФСБ.
О СИЗО в Лефортово практически невозможно найти информацию в исторических источниках общего доступа. Ничего о данной тюрьме не могут рассказать даже краеведы, специализирующиеся на изучении этого района Москвы. Сегодня исправительное учреждение является действующим, с 2005 года оно находится в ведомстве Министерства юстиции. Ходят слухи, что среди персонала и представителей администрации СИЗО все еще немало сотрудников ФСБ. До сих пор попасть в эту тюрьму посторонним практически невозможно. Сюда не пускают журналистов, здесь не проводят пресс-конференций.
Первое правило – полная изоляция
В некоторых неофициальных исторических исходниках можно найти информацию о том, что в первые годы своей работы Лефортовская тюрьма в Москве являлась одиночной. Заключенные содержались в камерах по одному человеку, и не встречались друг с другом на протяжении всего срока пребывания в исправительном учреждении. Столь полная изоляция являлась своеобразной пыткой.
Общение арестантов с персоналом тюрьмы было строжайше запрещено. И лишь немногие из узников выдерживали пребывание в подобных условиях более 2-3 месяцев. Большинство из них начинали проситься на каторжные работы или попросту сходили с ума.
Строгая регламентация общения присутствует в данном СИЗО и сегодня. Заключенные содержатся в камерах по 2-3 человека, при этом соседи регулярно меняются. Администрация учреждения детально изучает биографию каждого своего подопечного, не допускает контактов между знакомыми людьми. Внутренний распорядок тюрьмы организован таким образом, что арестанты из разных камер не встречаются в общественных помещениях и во время прогулок.
Ужасы Лефортовских подземелий
О прошлом Лефортово известно слишком мало. Наиболее объективными считаются скупые воспоминания людей, побывавших там в качестве арестантов. Наиболее страшными кажутся рассказы о камерах «психического насилия». Это особые помещения для «провинившихся» со стенами, окрашенными в черный цвет. Говорят, что яркий электрический свет в мрачных карцерах не гас круглосуточно.
В 20-е годы прошлого столетия по соседству со знаменитой тюрьмой располагалось здание Центрального аэродинамического института. В научном учреждении была построена аэродинамическая труба. При ее работе заключенные «наслаждались» шумом и очень сильными вибрациями. Говорят, иногда от них даже посуда передвигалась по поверхности столов.
Множество страшных историй рассказывается и о подземных ярусах тюрьмы. По некоторым версиям, заключенных в них подвергали жестоким пыткам, а иногда дело доходило до расстрелов. Правда это или вымысел, нам остается только гадать.
Что такое современное Лефортово — СИЗО или камера пыток? Несмотря на уровень секретности, тюрьма регулярно проверяется Генпрокуратурой РФ, а однажды здесь даже побывали представители Красного Креста. Никаких нарушений выявлено не было, условия содержания заключенных признаны хорошими. Сегодня Лефортово иногда в шутку называют «камерным изолятором» по причине небольшого количества арестантов и спокойной местной атмосферы.
Тишина и секреты архитектуры
Внутри Лефортовский изолятор качественно отличается от всех других тюрьм-ровесниц. Главный жилой комплекс построен в форме буквы «К». В месте, где соединяются все три коридора, находится главный наблюдательный пункт этажа. За старинным массивным деревянным столом когда-то сидели жандармы. Сегодня здесь стоят компьютеры, транслирующие видео с камер наблюдения.
За спиной начальника смены можно заметить статуи атлантов, сам же стол покоится на массивных львиных лапах. Жилой корпус имеет четыре этажа, между которыми нет бетонных перекрытий. Находясь в соединении лучей буквы «К», можно любоваться всем внутренним пространством здания снизу до самого верха. По периметру стен вытянуты железные сетчатые террасы. По ним передвигается персонал, в обязанности которого входит заглядывать в глазок каждой камеры ежеминутно. Обычно один контролер наблюдает сразу за 12 камерами.
Внутри тюрьма Лефортово не слишком похожа на следственный изолятор. Коридоры выстелены ковровыми дорожками, но это чисто практическое решение, не имеющее ничего общего с созданием уюта. Мягкое напольное покрытие гасит звук шагов. А это значит, что заключенные не слышат приближения надзирателей к дверям камер. Тюрьма Лефортово может похвастаться феноменальной тишиной. Все звуки здесь как будто тонут в вате. Вполне возможно, что это особенность планировки корпусов СИЗО.
Следственный изолятор рассчитан на единовременное содержание 300 человек. По первоначальному проекту в тюрьме оборудовано около 205 камер. Сегодня большая часть из них предназначена для содержания 2-3 арестантов. В наши дни в легендарной тюрьме редко находится более 200 узников одновременно. Однако точное количество заключенных администрация СИЗО не называет. Также на эту тему запрещено общаться с посторонними персоналу исправительного учреждения.
Узники – кто они?
Полное правильное наименования Лефортовского изолятора — ФКУ СИЗО № 2 ФСИН России. Сегодня здесь содержатся подследственные в ожидании суда. Большинство местных заключенных проходят по делам, расследуемых ФСБ. Есть среди них и очень известные и влиятельные люди. Среди современных заключенных самый знаменитый – заместитель министра финансов Сергей Сторчак. Есть в тюрьме и своя каста «бедных» — это незаконные иммигранты, делами которых также занимается ФСБ. И все же подавляющее большинство местных узников – люди состоятельные и достаточно интересные. Что примечательно, в современной истории изолятора практически никто на условия содержания не жалуется.
Многие старинные исправительные учреждения отличаются отвратительными бытовыми условиями для заключенных. Но только не Лефортово. В этом СИЗО регулярно проводятся текущие ремонты. В камерах обстановка простая, но достойная. Мебели минимум, зато есть телевизор и холодильник, а также горячая вода.
Ежедневно заключенных выводят на прогулки. Для этого специальным образом оборудована крыша изолятора. Попасть на свежий воздух можно, поднявшись на специальном лифте. В изоляторе работает медпункт, в котором можно пройти разнообразные обследования и получить грамотное лечение. Настоящая гордость тюрьмы – ее библиотека, ведущая свою историю, по некоторым данным, с момента основания СИЗО.
Тюрьма без внутренней иерархии
О российских зонах и действующих на них порядках написано множество книг и официальных докладов. Как будто отдельный городок Лефортовск, СИЗО Лефортово выделяется среди всех прочих исправительных учреждений и по внутренним порядкам общения. В данной тюрьме полностью отсутствует внутренняя иерархия. Причин этого две. Во-первых, заключенные не контактируют между собой. Во-вторых, в изоляторе содержатся политические преступники, а также иностранные шпионы – ничего не знающие о воровской жизни.
Отличается Лефортово и соблюдением режима. Здесь невозможно «достать» что-то запрещенное к официальной передаче родственниками. Отсутствуют в этой тюрьме и внутренние каналы связи между заключенными. Ходят легенды, что когда-то в Лефортово попал настоящий вор в законе и был шокирован подобным положением вещей. Поняв, что командовать здесь совершенно некем, он настойчиво просил о переводе в другую тюрьму.
Воспоминания арестантов и их родственников
Современная история Лефортовского СИЗО на первый взгляд кажется благополучной. Но на самом деле проблемы имеются. Одна из наиболее актуальных среди них – сложности в организации свиданий с родственниками и встреч с правозащитниками для арестантов. Все знают, где находится тюрьма Лефортово, кто там сидит – вполне благополучные и обеспеченные люди. А это значит, что позволить себе адвоката могут многие. Но при этом в старинном здании изолятора недостаточно помещений, оборудованных для встреч. Родственникам свиданий порой приходится ждать месяцами. А некоторые даже жалуются, что администрация изолятора нарушает все действующие законы, регулярно отказывая во встречах.
Впрочем, для родственников есть и хорошая новость. Передачи принимаются в установленные временные промежутки и доходят до адресатов в полном объеме. Как мужская, так и женская тюрьма, Лефортово отличается отсутствием внутренней иерархии. А это значит, что заключенные ни с кем не делятся получаемыми передачами в принудительном порядке. Несколько сложнее отправить арестанту деньги, для этого придется воспользоваться услугами почты. Родственники должны быть готовы к тому, что перевод придет только через несколько дней. Личные финансы за массивным тюремным забором очень пригодятся, ведь на территории СИЗО имеется собственный ларек с продуктами и товарами первой необходимости.
Известные арестанты
Среди сотрудников Лефортово популярна шутка о том, что в архивных записях тюрьмы больше известных фамилий, чем в учебнике истории. В разные годы за высокими каменными стенами побывало множество знаменитых и выдающихся людей. И лишь фамилии немногих из них сегодня официально называются администрацией СИЗО. Неизвестно, узнаем ли мы когда-то все секреты Лефортовской тюрьмы и полные списки арестантов. Но сегодня точно известно, что в этом изоляторе в различные годы содержались: Э. Лимонов, С. Давыдова, А. И. Солженицын, В. К. Блюхер, Н. В. Савченко, В. И. Сталин, К. А. Мерецков и многие другие выдающиеся персоны.
Где находится Лефортово (тюрьма)? Экскурсия по исторической Москве
Лефортовский изолятор находится практически в самом центре столицы России. Однако найти тюрьму, даже зная ее точный адрес, совсем непросто. Кирпичный забор и комплекс построек за ним можно не заметить даже с близкого расстояния. СИЗО совсем не выглядит мрачно или опасно.
Лефортово (тюрьма) адрес имеет следующий: Лефортовский вал, владение 5. Еще один вход имеется со стороны Энергетической улицы. Въезд возможен только со стороны Лефортовского вала.
Любопытным туристам следует помнить о том, что никаких экскурсий в СИЗО не проводится. Вход на территорию изолятора посторонним воспрещен. Сегодня в Лефортово (Москва) тюрьма остается действующей, и открытие музея на ее базе не планируется.
Дмитрий Захарченко, Михаил Максименко, Александр Ламонов, Никита Белых и Роман Сущенко рассказали членам Общественного народного контроля о том, как соблюдаются их права в главном российском следственном изоляторе
Эта осень крайне плохо сказывается на здоровье изолятора «Лефортово». Уже давно известно, что изолятор этот болен. Но нынешнее осеннее обострение протекает особенно тяжело. Крики, нервные срывы, хамство, запреты. Именитые заключенные, высокопоставленные сотрудники «Лефортова» и члены ОНК - в диалогах на лефортовском централе, на территории «взбесившегося принтера».
О запретах стоит сказать отдельно. «Лефортово» славится изощренной экзогамией. Этот изолятор как «взбесившийся принтер» пенитенциарной системы. Вот, например, одно из последних «нельзя»: членам ОНК здесь решили запретить беседовать с заключенными в камерах. Разговоры позволительны только индивидуально и в отдельных помещениях. Спрашиваем начальников «Лефортова»: «Где это написано?» - «Мы так трактуем закон об общественном контроле. Есть мнение…» - отвечают нам сотрудники ФСИН. - «Ну прямо как во времена СССР: есть мнение. Нас мнение не интересует. ОНК работает не по мнению, а по закону», - ответили члены ОНК.
Действующие лица
- Виктор Шкарин , заместитель начальника СИЗО-2 «Лефортово», ФСИН РФ
- Николай Иванов , заместитель начальника по режиму СИЗО-2 «Лефортово», ФСИН РФ
- Роман Сущенко , украинский журналист, обвиняется в шпионаже (ст. 276 УК РФ)
- Никита Белых , экс-губернатор Кировской области, обвиняется в получении взятки (ст. 290 УК РФ)
- Дмитрий Захарченко , экс-и.о. начальника Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями и противодействию коррупции МВД РФ, обвиняется в получении взятки (ст. 290 УК РФ)
- Михаил Максименко , экс-руководитель Главного управления собственной безопасности Следственного комитета РФ, обвиняется в получении взятки (ст. 290 УК РФ)
- Александр Ламонов , экс-заместитель руководителя Главного управления собственной безопасности Следственного комитета РФ, обвиняется в получении взятки (ст. 290 УК РФ)
- Денис Никандров , первый заместитель начальника ГСУ СК РФ по Москве, обвиняется в получении взятки (ст. 290 УК РФ)
- Елена Масюк , Лидия Дубикова, члены ОНК
Сущенко
Задержанный 30 сентября украинский журналист Роман Сущенко по-прежнему находится в карантинной камере. В помещении полнейший аскетизм. Из посуды: металлическая тарелка, ложка, кружка. Три книги: Булгаков, Пикуль и русско-французский словарь. Несколько листов бумаги и ручка. «Ручку мне выдают утром, а вечером забирают. Ночью приходят какие-то мысли, хочется записать, да нечем», - говорит Роман.
Роман Сущенко. Фото: РИА Новости
Члены ОНК: Давайте мы оставим вам свою ручку.
Иванов: Нет, нельзя. Не положено. Через бюро передач.
Члены ОНК: Что вам нужно передать из личных вещей?
Сущенко: Вот список вещей, которые у меня здесь забрали (протягивает листок с описью ).
Иванов: Нет, нельзя, не положено. Вы не можете это читать. Это считается перепиской между заключенными и членами ОНК.
Иванов: Нет, не можете. Мы расцениваем это как переписку. А переписка только через цензуру.
После «прожарки», как здесь называют санобработку, Сущенко наконец-то вернули личные вещи. Но забрали казенные. То есть сменной одежды у заключенного нет. Просим вернуть тюремную одежду, чтобы было во что переодеться. «Не положено», - отвечают сотрудники.
Роман диктует короткий список самых нужных вещей. Просит этот список передать родственникам. Но сотрудники изолятора запрещают заключенному сказать номер телефона родственников, поэтому список мы отправили адвокату Романа Марку Фейгину. Надеюсь, адвокат уже сделал передачу и положил деньги на счет, чтобы Сущенко через интернет-магазин мог купить себе самое необходимое, например, воду.
Сущенко: Воду из-под крана я не пью. Два раза в день, когда здесь разносят еду, то спрашивают: «Чай? Кипяток?» Я беру чай. Чай сладкий. Все-таки для работы мозга нужна глюкоза. Поэтому выбираю чай.
Члены ОНК: А воду вам не дают?
Сущенко: Нет. Я же чай беру.
Члены ОНК: Помимо чая, вам положена вода, притом столько, сколько вы хотите.
Иванов: Не вода, а кипяток.
Сущенко: Хорошо, что вы пришли. Я хоть теперь знаю, что мне и вода положена. Мне ведь до этого никто не объяснил.
Члены ОНК: А консул к вам приходил?
Шкарин: Это не относится к условиям содержания.
Члены ОНК: Это относится к правам человека.
Шкарин: Это не относится к правам заключенного.
Члены ОНК: А что, этот заключенный поражен в правах?
Шкарин: Нет, не поражен.
Сущенко: Нет, консул не приходил.
Спрашиваем Романа, оказывалось ли на него физическое давление. Сущенко говорит, что нет. Но в первые сутки было психологическое давление. И еще в эти первые сутки ему не давали ни еды, ни воды. А первый раз после задержания его покормили в «Лефортове».
Сущенко: Когда меня везли на суд, ребята, которые меня задерживали, голодные были, злые, невыспавшиеся. Они заехали по дороге в Макдоналдс, купили еды.
Члены ОНК: Вам не предложили?
Сущенко: Нет, мне не предложили. Да я не в обиде. За все эти дни я похудел уже килограммов на шесть, но это не важно.
«И заметьте, никакой дискриминации: мы всем предоставляем одинаковое количество туалетной бумаги - и гражданам России, и гражданам других государств»
Члены ОНК: Роман, вам выдали гигиенический набор?
Сущенко: Да. Сказали, что рулон туалетной бумаги на месяц. Экономлю.
Иванов: В месяц полагается 25 метров туалетной бумаги (то есть 0,8 метра в день . -Е. М.).
Члены ОНК: А если туалетная бумага закончится раньше, то что делать?
Иванов: Он может написать заявление. Мы его рассмотрим (видимо, в течение 30 дней , как рассматриваются все письменные заявления в СИЗО «Лефортово . - Е.М.).
Шкарин: И заметьте, никакой дискриминации: мы всем предоставляем одинаковое количество туалетной бумаги - и гражданам России, и гражданам других государств.
Члены ОНК: Роман, а зубную пасту вам выдали?
Сущенко: Зубной порошок дали.
Шкарин: Вот он - порошок (берет с полки небольшую пластиковую коробочку с зеленой наклейкой «Мятный»)! 140 граммов здесь.
Иванов: Порошка положено 30 граммов в месяц.
Члены ОНК: То есть эта коробочка на пять месяцев? А если раньше закончится?
Иванов: Не закончится. Главное, чтобы не просыпал.
Члены ОНК: А если просыплет?
Иванов: Соберет.
Никита Белых
Никита Белых называет две проблемы «Лефортова», которые он считает основными: это трудность с проходом адвокатов в изолятор и задержка корреспонденции.
Шкарин: Вам доставляется корреспонденция.
Белых: Нарушено мое право на переписку.
Шкарин: Нет, не нарушено. Вам все доставляют.
Белых: Когда доставляют? Через месяц. Почему у вас в изоляторе не организовано нормальное почтовое отправление? Это системная ошибка, и вы ничего не исправляете.
Шкарин: Вам никто не запрещает переписку.
Белых: Знаете, вы (обращается к Шкарину) тот человек, который не отвечает за свои слова. Я вам это уже говорил. Вы сейчас сравниваете зеленое с холодным. Здесь есть проблемы с сотрудниками (это Белых уже говорит членам ОНК). Тут мне одна молодая сотрудница сказала: «А чё это ты не на своей шконке сидишь? Только на своей можно сидеть». Я написал заявление. Просил разъяснить, где в ПВР (правила внутреннего распорядка) говорится о шконке. Или вот недавно у нас в камере был обыск. А накануне нам магазин принесли. И у нас на полу лежало много упаковок «Доширака». Так сотрудник нам грубо так говорит: «Вы чё, из крестьян, что ли? Чё голодаете? Чё у вас столько еды?» Я написал заявление. Потом этот сотрудник приходил и извинялся передо мной.
Никита Белых. Фото: Евгений Фельдман / «Новая газета»
Кстати, магазин в этом изоляторе можно заказать только раз в месяц. Через две недели начинают потихоньку приносить. Нам говорят, что теоретически здесь можно что-то подзаказывать в течение месяца. Я пытался. Ничего не получилось. Еще здесь вечная проблема со складом. Холодно стало. А мне не выдавали со склада мои теплые вещи. Писал заявления. Ничего не приносили.
Белых: Ну да, в течение месяца выдача теплых вещей. А холодно-то сейчас. Мы закутывались в одеяла. Очень холодно было. Но пришел прокурор по надзору Лончаков (Владислав Лончаков, старший прокурор управления по надзору за законностью исполнения уголовного наказания Генпрокуратуры РФ. - Е.М.), я ему рассказал об этом, и мне в тот же день отдали со склада мои теплые вещи.
Дмитрий Захарченко
Захарченко: Меня сейчас волнует вопрос: когда мне отдадут со склада мои теплые вещи. На днях сильно похолодает, а у меня тонкая куртка. Я уже писал заявление. Но ничего не отдают.
Дмитрий Захарченко. Фото: РИА Новости
Иванов: Письменные заявления рассматриваются в течение месяца.
Члены ОНК: (Обращаясь к Захарченко. ) А вы можете сделать устное заявление. Оно должно быть зарегистрировано в журнале. По закону рассмотреть устные заявления обязаны в течение суток.
Иванов: Хорошо. Регистрируем заявление. Захарченко, расписывайтесь. Вам прямо сейчас будет дан ответ. Ответ: вещи со склада выдаются по письменному заявлению, которое рассматривается в течение месяца.
Захарченко: Так я уже написал письменное заявление.
Члены ОНК: Почему только по письменному заявлению?
Иванов: Согласно ФЗ-59 о порядке рассмотрения обращений граждан.
Члены ОНК: Какое отношение этот закон имеет к выдаче заключенным их вещей со склада?
Шкарин: Срок выдачи со склада не определен.
Иванов: Существует инструкция по организации службы надзора. Но она ДСП.
Члены ОНК: То есть члены ОНК не смогут прочитать эту инструкцию, чтобы проверить правдивость ваших слов.
Иванов: Нет, не смогут. Она ДСП.
Сосед Захарченко отрывает от какого-то письма чистый клочок бумаги и просит членов ОНК написать на нем адрес, на который он сможет написать нам письмо: «За одиннадцать месяцев, что я здесь сижу, первый раз вижу, чтобы так защищали наши интересы». Пишу свою фамилию и говорю, что письма по адресу ОНК доходят плохо, теряются. Лучше напишите по адресу газеты, где я работаю. И дописываю на листочке: «Новая газета».
Иванов: Адрес нельзя писать. Дайте мне этот листок бумаги (отдаю Иванову клочок бумаги). Она написала «Новая газета» (передает клочок бумаги Шкарину).
Члены ОНК: А что, нельзя писать - «Новая газета»?
Иванов: Нельзя…
Максименко, Ламонов, Никандров
Заходим в камеру. Спрашиваем у заключенных, можно ли присесть на кровать, поскольку лавка занята бумагами и книгами. «Конечно», - отвечают заключенные. Вдруг окрик замначальника «Лефортова» Иванова: «Нет! Члены ОНК не имеют право садится на кровати». Почему нельзя, объяснения так и не последовало. Арестанты освобождают лавочку, садимся. Задаем вопросы Максименко .
Михаил Максименко. Фото: РИА Новости
Он страшно подавлен, сильно похудел, осунулся. Сидит на кровати, опустив голову. Говорит, что уже несколько дней себя плохо чувствует. Болит голова. Почти все время лежит. На все вопросы тихо отвечает: «Все хорошо. Все хорошо. Я вас могу удивить: мне здесь удивительно нравится». Стоящий рядом замначальника по режиму Иванов, видимо, не веря услышанному, наклоняется уже прямо вплотную к сидящим на скамейке членам ОНК.
Члены ОНК: Что вы подслушиваете?
Иванов: Я обязан подслушивать.
Единственное, что не нравится Максименко, так это то, что к нему давно не приходил следователь.
Иванов: А следователь имеет право не приходить месяцами. Это его право, а не обязанность к вам (заключенным) ходить.
Идем в камеру к Александру Ламонову. В камере нет лавки. Спрашиваю сотрудников: «Где лавка? На что присесть членам ОНК?»
Александр Ламонов. Фото: РИА Новости
Шкарин: «Это еще недооборудованная камера. Здесь нет лавки. Видите, здесь стол переносной. Садитесь на кровать». Да, странная вещь. Первый раз вижу в камере не прикрученный к полу стол. Да еще в «Лефортове». Странное дело.
У Ламонова только одна претензия: «Меня здесь держат незаконно. Без события преступления. Но суд ничего не хочет слышать».
Далее заходим в камеру к Денису Никандрову . Он жалуется на то, что за время нахождения в СИЗО у него резко ухудшилось зрение. Рассказывает, что к нему приходила ФСИНовский офтальмолог с лупой: «Да ей надо дать Нобелевскую премию за то, что она лупой смогла рассмотреть то, что гражданские офтальмологи исследуют при помощи линзы Гольдмана. Сказала, что у меня все нормально со зрением. Меня тут еще вывозили на освидетельствование по зрению. Сказали: при -10 видит 60%. Но я же у них спрашивал, насколько у меня вообще сохранено зрение, а не как я вижу в очках. Еще мне не дают свидание с сыном».
Иванов: Это не имеет отношения к условиям содержания.
Никандров: () Сыну 9 лет. Следователь не дает разрешение, потому что это, видите ли, противоречит интересам правосудия. Тесть у меня умер. Все равно свидания с родственниками не дают. Не дают выписать доверенность на получение женой моей зарплаты. Им все равно, что моей семье не на что жить. Им надо на меня давить. И вот такими методами они пытаются на меня воздействовать.
Члены ОНК: Ну вы, наверно, тоже отказывали в свидании, когда работали следователем?
Никандров: Я никогда никому не отказывал в свидании. У меня в «Лефортове», наверное, человек 20 сидело.
Денис Никандров. Фото: РИА Новости
Члены ОНК: И вы к ним сюда приходили?
Никандров: Не я, а члены следственной бригады.
Иванов: Это не относится к условиям содержания.
«Максименко недели три назад забирали в ФСБ. Ему там чай дали, и, видимо, туда вкололи психотропное средство. Максименко после этого не помнил свое имя, не узнавал никого. Значит, очень нужно им было что-то узнать у него»
Никандров: (Совершенно не обращая внимания на реплики сотрудников изолятора. ) Вот что я еще хочу сказать: Максименко недели три назад забирали в ФСБ. Ему там чай дали, и, видимо, туда вкололи психотропное средство. В принципе, можно и в воду вколоть психотропное. Максименко после этого не помнил свое имя, не узнавал никого. Значит, очень нужно им было что-то узнать у него. Психотропные препараты - они же дорогие. Просто так их не используют. Применять их можно только с санкции директора ФСБ.
Члены ОНК: А против вас не применяли психотропные препараты?
Никандров: Нет, пока…
Во время нашего посещения «Лефортова» начальники изолятора неоднократно повторяли, что это не они придумывают все новые и новые запреты для арестантов и для членов ОНК. Они, мол, всего лишь исполнители чужой воли. А воля эта идет сверху - от врио заместителя ФСИН - начальника управления следственных изоляторов центрального подчинения Сергея Казимирова.
Елена Масюк
