ВАС РФ: у свободы договора есть пределы — законные интересы слабой стороны. Как применять Постановление Пленума ВАС РФ «О свободе договора и его пределах» в свою пользу. Анализ судебной практики Постановление пленума о свободе договора обсуждение

ОГРАНИЧЕНИЕ СВОБОДЫ ДОГОВОРА ИЛИ ЗАЩИТА ПРАВ СЛАБОЙ СТОРОНЫ: ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПЛЕНУМА ВАС РФ "О СВОБОДЕ ДОГОВОРА И ЕЕ ПРЕДЕЛАХ"

А. ДЕГТЯРЕВА

14 марта 2014 года принято Постановление Пленума ВАС РФ "О свободе договора и ее пределах". Данное Постановление является достаточно интересным, поскольку подробно и с приведением конкретных примеров рассматривает ситуации, в которых судам следует применять нормы о свободе договора, а также указывает на ограничения этой свободы.

Пункт 2 ст. 1 и ст. 421 ГК РФ, согласно которым граждане (физические лица) и юридические лица свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора, на сегодняшний день не имеют однозначного толкования. Достаточно часто стороны, заключая абстрактное соглашение или соглашение, содержащее спорные положения, ссылаются впоследствии на свободу договора, в связи с чем суды сталкиваются с трудностями при рассмотрении таких споров, особенно если они возникают в отношениях с третьими лицами.
Постановление Пленума дает четкое определение того, что понимается под свободой договора, а именно указывает, что условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано императивными нормами законодательства, действующими на момент его заключения, а в случаях, когда условие договора предусмотрено диспозитивной нормой, стороны могут своим соглашением исключить ее применение либо установить условие, отличное от предусмотренного в ней.
При этом Постановление предусматривает, что в отношениях, связанных с предпринимательской деятельностью обеих сторон договора, может быть допущена большая степень договорной свободы, чем в отношениях предпринимателей с потребителями или граждан между собой. Вообще следует отметить направленность Постановления на защиту прав и интересов именно слабых участников рыночных отношений. Например, появляется такой критерий оценки договора как недопущение грубого нарушения баланса интересов сторон.
Рассматривая императивные нормы, устанавливающие запрет на установление в договоре иного соглашения, ВАС РФ указывает на то, что такое соглашение возможно, если оно направлено на улучшение положения слабой стороны договора (п. 2 Постановления), вплоть до прямого исключения действия некоторых императивных норм в отношении слабой стороны договора.
Пунктом 3 Постановления предусматривается возможность для суда применять ту или иную норму закона в качестве императивной, независимо от наличия в ней указания на явный запрет. Сделать вывод об императивности нормы суд может исходя из того, насколько данная норма обеспечивает защиту особо охраняемых законом интересов, не допускает грубое нарушение баланса интересов сторон, либо ее императивность вытекает из существа договора. Безусловно, такая позиция дает широкие возможности для судебного толкования и правоприменения. Представляется, что даже требование об обязательной мотивировке вывода об императивности нормы не устранит возможные нарушения судом прав участников того или иного правоотношения.
Давая толкование диспозитивности норм законодательства, ВАС РФ в рассматриваемом Постановлении придерживается классической точки зрения о том, что то, что не запрещено, может быть изменено соглашением сторон. Более интересной представляется позиция относительно разной степени договорной свободы в отношениях предпринимателей и с участием граждан, которая следует из логики принятого Постановления.
В то же время следует отметить, что в принятой редакции отсутствует вывод о том, что в ряде случаев применительно к коммерческим отношениям норма может быть признана диспозитивной, а в отношениях с участием потребителей - императивной (это было предусмотрено в п. 5 проекта Постановления). Представляется, что в принятой редакции подход суда в большей степени соответствует принципу равенства всех перед законом. Однако с учетом отсутствия высокой правовой грамотности обычных граждан социальная направленность иных положений Постановления представляется обоснованной.
Кроме того, в Постановлении (п. 8) определяется возможность для суда отказывать лицам в защите их прав в случае злоупотребления правом, в том числе в отношениях с третьими лицами. Определяется и правоприменение в отношении непоименованных договоров (п. 5), а также возможность сторон пользоваться примерными условиями (стандартной документацией), разработанными в том числе профессиональными участниками правоотношений (п. 7).
Интересными представляются положения Постановления, из которых следует, что в случае, если условия договора, заключенного предпринимателем, профессионально занимающимся определенной деятельностью, и контрагентом-непрофессионалом, обременительны для такого лица и существенным образом нарушают баланс интересов сторон (несправедливые договорные условия), а при заключении договора контрагент был поставлен в положение, затрудняющее согласование иного содержания условий договора, суд вправе применить к такому договору условия о договорах присоединения, изменив или расторгнув соответствующей договор по требованию контрагента (п. 9).
В том же ключе даются пояснения, в соответствии с которыми в случае различного толкования сторонами условий договора толкование таких положений судом должно осуществляться в пользу стороны, которая подготовила проект договора или предложила формулировку спорного условия (п. 11). Таким образом, пока не доказано иное, предполагается, что такая сторона является профессионалом в соответствующей сфере, в связи с чем и несет риск толкования условий договора не в свою пользу.
В Постановлении ВАС РФ также отмечает, что при рассмотрении споров о защите от несправедливых договорных условий суд должен оценивать спорные условия в совокупности со всеми условиями договора и с учетом всех обстоятельств дела. То есть имеют значение не только условия конкретного соглашения, но и то, было ли это связано с иными отношениями сторон, в том числе с заключением другого договора. Исходя из всех обстоятельств дела, суд должен сделать вывод о наличии или отсутствии нарушения баланса интересов сторон.
В целом Постановление Пленума ВАС РФ "О свободе договора и ее пределах" является новаторским с точки зрения подхода арбитражных судов к оценке договорных отношений, а с учетом его направленности на защиту интересов слабой стороны в договорах также в какой-то степени социально ориентированным, что более характерно для Верховного Суда РФ.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Гражданское право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - Кодекс) о порядке заключения договоров поставки применяются при разрешении споров только в том случае, если предложение заключить договор (оферта) направлено не ранее 1 марта 1996 года.

Правилами параграфа 3 главы 30 Кодекса об исполнении договоров поставки следует руководствоваться, когда договор заключен не ранее 1 марта 1996 года либо когда соответствующие права и обязанности по договору, заключенному до 1 марта 1996 года, возникли начиная с этой даты Федерального закона "О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации").

2. При рассмотрении споров, связанных с неисполнением либо ненадлежащим исполнением договорных обязательств, необходимо учитывать, что нормы об ответственности, предусмотренные частью второй Кодекса, применяются, если соответствующие нарушения были допущены начиная с 1 марта 1996 года и только в тех случаях, когда договором, заключенным до этой даты, не установлена иная ответственность Федерального закона "О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации").

3. При рассмотрении споров, связанных с заключением и исполнением договора поставки, и отсутствии соответствующих норм в параграфе 3 главы 30 Кодекса суду следует исходить из норм, закрепленных в параграфе 1 главы 30 Кодекса (пункт 5 статьи 454), а при отсутствии таких норм в правилах о купле-продаже руководствоваться общими положениями Кодекса о договоре, обязательствах и сделках.

4. В связи с регулированием нормами Кодекса договора поставки в качестве отдельного вида договора купли-продажи, а также признанием утратившим силу пункта 6 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 03.03.93 N 4604-1 "О некоторых вопросах применения законодательства Союза ССР на территории Российской Федерации" Федерального закона "О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации") арбитражные суды при разрешении споров могут применять правила Положения о поставках продукции производственно-технического назначения или Положения о поставках товаров народного потребления, которые не противоречат императивным нормам Кодекса, если в договоре имеется прямая ссылка на конкретный пункт этих Положений либо из текста договора очевидно намерение сторон его применять. В указанных случаях правила Положений о поставках следует рассматривать как согласованные сторонами условия обязательства.

5. Квалифицируя правоотношения участников спора, судам необходимо исходить из признаков договора поставки, предусмотренных статьей 506 Кодекса, независимо от наименования договора, названия его сторон либо обозначения способа передачи товара в тексте документа.

При этом под целями, не связанными с личным использованием, следует понимать в том числе приобретение покупателем товаров для обеспечения его деятельности в качестве организации или гражданина-предпринимателя (оргтехники, офисной мебели, транспортных средств, материалов для ремонтных работ и т.п.).

Однако в случае, если указанные товары приобретаются у продавца, осуществляющего предпринимательскую деятельность по продаже товаров в розницу, отношения сторон регулируются нормами о розничной купле-продаже (параграф 2 главы 30 Кодекса).

6. Разрешая споры о возмещении убытков, вызванных уклонением от согласования условий договора поставки Кодекса), следует учитывать, что такими убытками могут быть признаны, в частности, расходы стороны, направившей извещение о согласии заключить договор с предложением о согласовании его условий (акцепт на иных условиях), если они понесены в связи с подготовкой и организацией исполнения данного договора, предпринятыми по истечении 30-дневного срока со дня получения лицом, направлявшим оферту, акцепта на иных условиях.

7. В случаях, когда моменты заключения и исполнения договора не совпадают, а сторонами не указан срок поставки товара и из договора не вытекает, что она должна осуществляться отдельными партиями, при разрешении споров необходимо исходить из того, что срок поставки определяется по правилам, установленным статьей 314 Кодекса

8. Согласно пункту 2 статьи 510 Кодекса договором поставки может быть предусмотрено получение товаров покупателем в месте нахождения поставщика (выборка товаров).

При применении этой нормы необходимо исходить из того, что поставщик считается исполнившим свои обязательства, когда товар в установленный договором срок был предоставлен в распоряжение покупателя в порядке, определенном пунктом 1 статьи 458 Кодекса.

9. Разрешая споры, связанные с доставкой товаров, следует иметь в виду, что если договором не предусмотрено, каким видом транспорта и на каких условиях доставляется товар и в связи с этим выбор вида транспорта и условий доставки осуществляется поставщиком (пункт 1 статьи 510 Кодекса), расходы по доставке распределяются между сторонами в соответствии с договором.

Если порядок распределения транспортных расходов по доставке товара договором не установлен, суд путем толкования условий такого договора должен выяснить действительную волю сторон с учетом практики их взаимоотношений.

10. При рассмотрении дел о взыскании с поставщика неустойки за недопоставку товаров нужно учитывать, что поставщик не может быть признан просрочившим в случаях, когда им поставлены товары ненадлежащего качества или некомплектные (статьи 475, 479, Кодекса), однако покупателем не заявлялись требования об их замене, устранении силами поставщика недостатков либо доукомплектовании таких товаров, и они не приняты покупателем на ответственное хранение.

11. При разрешении споров, вытекающих из договора поставки, заключенного с условием его исполнения к строго определенному сроку (пункт 2 статьи 457 Кодекса), необходимо иметь в виду, что досрочная поставка товаров либо восполнение недопоставленного количества товаров в следующем периоде или периодах допускаются по данному обязательству лишь при наличии согласия покупателя. По договорам поставки товаров к определенному сроку уведомления покупателем поставщика об отказе принять просроченные товары не требуется. Если указанные товары покупателем приняты, обязательства поставщика считаются исполненными с нарушением установленного срока.

Порядок исчисления неустойки, предусмотренный статьей 521 Кодекса, применяется к договорам поставки товаров к определенному сроку, только если восполнение недопоставки имело место с согласия покупателя, но было произведено не в полном объеме. В остальных случаях неустойка взыскивается однократно за период, в котором произошла недопоставка.

12. При рассмотрении дел, связанных с нарушением поставщиком условия договора об ассортименте товаров, покупателем могут быть предъявлены требования, предусмотренные пунктом 2 статьи 468 Кодекса. В частности, покупатель вправе отказаться как от товаров, не соответствующих условию об ассортименте, так и от всех переданных одновременно товаров. Такой отказ не считается отказом от исполнения обязательства и не влечет расторжения договора. Покупатель в этом случае вправе требовать неустойку за недопоставку всей партии товара.

Если покупатель не отказался от товаров, не соответствующих условию об ассортименте, и поставка товаров данного наименования согласно договору должна осуществляться в следующие периоды поставки, то указанные товары должны засчитываться в счет объемов этих периодов.

13. Рассматривая споры, связанные с поставкой некомплектных товаров, а также с нарушением условия договора о поставке товаров в комплекте, необходимо иметь в виду следующее.

Если покупателем по договору поставки является организация, осуществляющая продажу товаров в розницу Кодекса), она вправе требовать замены такого товара, когда он возвращен потребителем, не предъявляя предварительно требования о доукомплектовании товара, поскольку иное не предусмотрено договором. В остальных случаях суду надлежит истребовать у покупателей (получателей) доказательства соблюдения ими порядка, установленного статьей 480 Кодекса.

14. На основании пункта 2 статьи 513 Кодекса покупатель (получатель) обязан проверить количество и качество принятых товаров в порядке, установленном законом, иными правовыми актами, договором или обычаями делового оборота.

При разрешении споров следует также учитывать, что порядок проверки качества товаров может быть предусмотрен обязательными требованиями государственных стандартов (пункт 1 статьи 474 Кодекса). В этих случаях проверка качества товаров, осуществляемая покупателем, должна соответствовать таким требованиям.

Порядок приемки товаров по количеству и качеству, установленный Инструкцией о порядке приемки продукции производственно-технического назначения и товаров народного потребления по количеству, утвержденной Постановлением Госарбитража СССР от 15.06.65 N П-6, и Инструкцией о порядке приемки продукции производственно-технического назначения и товаров народного потребления по качеству, утвержденной Постановлением Госарбитража СССР от 25.04.66 N П-7, может применяться покупателем (получателем) только в случаях, когда это предусмотрено договором поставки.

Если законом, иным правовым актом, обязательными правилами, договором, обычаями делового оборота порядок приемки по количеству и качеству не определен, данное обстоятельство само по себе не является основанием освобождения поставщика от ответственности за нарушение соответствующих условий договора. Арбитражным судам следует оценивать представленные покупателем доказательства, свидетельствующие о поставке товаров с нарушением условий договора об их количестве и качестве.

15. В случаях, когда в качестве основания ответственности поставщика как грузоотправителя покупателем представляются документы о причинах несохранности товаров при их перевозке (коммерческий акт, акт общей формы и т.п.), составленные перевозчиком в одностороннем порядке, указанные документы подлежат оценке арбитражным судом наряду с другими доказательствами (пункт 4 статьи 796 Кодекса).

Если при разрешении спора выявляются обстоятельства, свидетельствующие о том, что недостатки товара явились следствием нарушения правил перевозки груза, за которые отвечает перевозчик, ответственность за эти недостатки не может быть возложена на поставщика.

При наличии бесспорных доказательств, подтверждающих, что причиной несохранности товара явились противоправные действия поставщика, ответственность может быть возложена на последнего независимо от предъявления покупателем требований к перевозчику.

16. Покупатель обязан оплатить полученные товары в срок, предусмотренный договором поставки либо установленный законом и иными правовыми актами, а при его отсутствии непосредственно до или после получения товаров (пункт 1 статьи 486 Кодекса).

Поэтому судам следует исходить из того, что при расчетах за товар платежными поручениями, когда иные порядок и форма расчетов, а также срок оплаты товара соглашением сторон не определены, покупатель должен оплатить товар непосредственно после получения и просрочка с его стороны наступает по истечении предусмотренного законом или в установленном им порядке срока на осуществление банковского перевода, исчисляемого со дня, следующего за днем получения товара покупателем (получателем).

Необходимо также иметь в виду, что конкретный срок проведения расчетных операций применительно к различным формам расчетов должен быть определен Центральным банком Российской Федерации, но предельный срок не должен превышать двух операционных дней в пределах одного субъекта Российской Федерации и пяти операционных дней в пределах Российской Федерации (статья 80 Закона Российской Федерации "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)").

17. При разрешении споров по расчетам за товары, поставленные с согласия покупателя досрочно (пункт 3 статьи 508 Кодекса), следует учитывать, что такое согласие само по себе не меняет условий договора о сроках оплаты и порядке расчетов, и в отсутствие соглашения сторон об ином оплата таких товаров должна производиться в порядке и сроки, предусмотренные договором.

Если порядок и форма расчетов договором не определены и расчеты в силу статьи 516 Кодекса должны осуществляться платежными поручениями, покупатель, согласившийся принять товар досрочно, обязан совершить действия, необходимые для оплаты товаров, не позднее следующего дня с момента их получения.

В случаях, когда договором поставки установлена обязанность покупателя оплатить товары в течение определенного времени с момента их получения, срок платежа за товары, поставленные с согласия покупателя досрочно, исчисляется с момента их фактического получения.

С аналогичным названием. Конечная редакция документа немного отличается от первоначального текста. Наиболее важные положения постановления для «ЭЖ» прокомментировал Артем Карапетов, директор юридического института «М-Логос», д.ю.н.

Издание постановления от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» (далее — постановление № 16) является серьезной вехой в развитии российского договорного права. В целом документ обеспечивает существенный прогресс в области оформления более разумных и гибких границ свободы договора.

Пленум решил вопрос о статусе императивных и диспозитивных норм

Постановление № 16 ориентирует арбитражные суды на осуществление телеологического толкования норм договорного права, ориентацию при толковании на очевидную цель соответствующей нормы. Такой способ толкования давно и продуктивно работает во многих европейских странах, и в последние годы активно применялся Высшим арбитражным судом РФ.

Одно из ключевых положений постановления № 16 закреплено в отношении принципа определения квалификации норм договорного права в качестве императивных или диспозитивных.Если норма определяет права и обязанности сторон догово­ра и прямо оговаривает, что стороны вправе согласовать иное, то как раньше, так и сейчас она однозначно признается диспозитивной. Если такая норма прямо выражена в законе как запрет, то ее императивный статус также не вызывал и не вызывает сомнений.

Изменение же произошло в квалификации норм договорного права, которые не содержат текстуального атрибута императивности или диспозитивности (нормы договорного права с прямо не определенной в тексте природой).

Еще в советское время сложился подход, согласно которому такие нормы должны считаться императивными. В то время это было вполне логично, так как свобода договора в принципе не признавалась и официально провозглашалось, что запрещено все то, что прямо не разрешено. В той парадигме считалось, что цель любой нормы договорного права установить некую структуру правоотношения и запретить все иные варианты определения прав и обязанностей самими сторонами. Исключением могло быть только прямое указание (дозволение законодателя) в самой норме о том, что стороны вправе в договоре согласовать иное.

С переходом к новой, рыночной экономике и провозглашением приоритета свободы договора вполне логично было ожидать изменения подхода к толкованию норм договорного права и перехода к общепринятым стандартам. Императивность нормы договорного права в развитых странах фиксируется, либо если в ее тексте это прямо указано (например, «соглашение об ином недействительно»), либо когда из толкования ее целей суду очевидно, что эта норма имплицитно императивна. Общим правилом же является то, что нормы договорного права предполагаются диспозитивными.

В принципе, в силу того, что речь здесь шла о неписаных правилах толкования, ничто не мешало судам с 1995 г. исходить именно из такого приема толкования. Но так сложилось, что в судебной практике в основном в силу инерции продолжил доминировать старый, советский подход к толкованию норм договорного права. Это привело к тому, что при данном подходе к толкованию у нас основная часть таких норм оказывается удивительным образом императивной, причем без каких-либо к тому политико-правовых оснований.

Постановление № 16 призывает арбитражные суды перестать использовать советский подход и принять на вооружение телеологический подход к толкованию таких норм с прямо не определенной в законе природой.

Такие нормы согласно постановлению № 16 должны быть признаны императивными, если суду очевидны политико-правовые основания для ограничения свободы договора (защита интересов третьих лиц, публичных интересов, слабой стороны договора, баланса интересов сторон договора и др.). В таком случае суд должен быть готовым мотивировать свой выбор в пользу вывода об императивной квалификации. Вывод об императивности такой нормы по итогам телеологического толкования без подробного его обос­­нования осуществляться судом не должен.

Если суд не находит оснований для признания нормы с неопределенной природой императивной, телеологическое толкование оставляет суду один выбор — признать такую норму диспозитивной.

При этом постановление № 16 допускает ограничительное толкование судом сферы диспозитивности или императивности норм договорного права на основе анализа их целей. Ограничительное толкование — давно признанный способ толкования закона. Постановление № 16 задает определенные ориентиры и критерии использования судом такого приема толкования.

Слабой стороной договора может быть и компания

Постановление № 16 предусмат­­ривает, что у свободы договора должны быть пределы. В случае явных злоупотреблений сильной стороной договора и навязывания слабой стороне явно несправедливых условий последняя должна иметь право требовать исключения таких условий или просто возражать против их применения в суде. Причем ВАС РФ здесь по сути расширяет сферу применения ст. 428 ГК РФ о договорах присоединения, прямо оговаривая, что такая защита может быть предоставлена даже коммерчес­кой организации, оказавшейся слабой стороной договора.

Очень важное разъяснение дано применительно к режиму непоименованных договоров. Ранее в научной и учебной литературе встречался подход, согласно которому к непоименованному договору в приоритетном порядке подлежали применению специальные нормы о похожем поименованном договоре. Иногда такое искусственное затягивание непоименованных договоров (истинно непоименованных, а не тех, которые прикрывают обычный поименованный договор каким-то англоязычным названием) в рамки режимов похожих поименованных договоров встречалось в судебной практике. В этом плане постановление № 16 закрепляет крайне важную идею о том, что к непоименованным договорам нормы о договорах поименованных в автоматическом порядке применяться не должны. Обратное возможно только в рамках точечной аналогии закона.

Наконец, последнее ключевое нововведение — это установление принципа толкования договора contra proferentem: если использование обычных прие­­мов толкования (ст. 431 ГК РФ) не позволяет суду выявить смысл спорного условия, оно должно быть истолковано в пользу контрагента той стороны, которая это условие разработала (то есть против автора). Этот общепринятый прием толкования может оказать крайне важное влияние на практику договорной работы. Если сейчас многие компании занимаются составлением своих проформ договоров спустя рукава, не вдумываясь в смысл принимаемых ими условий и не заботясь о их ясности и непротиворечивости, то в условиях действия принципа contra proferentem ситуация начинает меняться кардинально. Если в разработанной компанией проформе договора остаются какие-то неясности, страдать от них будет именно эта сторона, так как спорное условие будет истолковано против нее. В долгосрочном плане этот подход может стимулировать существенную оптимизацию качества договорной работы.

к сведению

Текст постановления № 16 немного отличается от текста проекта этого документа.

Например, содержание п. 5 постановления № 16 не соответствует тому, что было предложено в проекте. В нем говорилось о возможности суда квалифицировать правовую норму как диспозитивную или императивную (то есть запрещающую или дозволяющую установить в договоре условия иные, чем указано в норме) в зависимости от субъектного состава договорного правоотношения. В отношениях двух компаний или предпринимателей такие нормы предлагалось толковать как диспозитивные, поскольку предпринимательская деятельность предполагает большую свободу договорных отношений, а в отношениях с участием потребителей — как императивные.

В постановление № 16 не вошли положения проекта (п. 6), посвященные злоупотреблению сторонами правом из договора или закона. Так, в проекте было сказано, что при доказанности злоупотребления стороной правом из условия договора, отличного от диспозитивной нормы или исключающего ее применение, либо из императивной нормы, суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления может отказать этой стороне в защите принадлежащего ей права полностью или частично, признать соответствующее условие договора недействительным либо применить иные меры, преду­смотренные законом (п. 2 ст. 10 ГК РФ). При этом возможны си­туации, когда злоупотребление правом допущено обеими сторонами договора.

Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах» (далее также - «Постановление») с момента его и принятия и до настоящего времени остаётся одним из наиболее обсуждаемых судебных актов ВАС РФ. Также как и по многим юридическим вопросам, мнения юристов касательно Постановления и его роли в юридической практике разделились. Кто-то считает, что Постановление привнесло дополнительную неопределенность в гражданский оборот, кто-то же, напротив, говорит о том, что новых возможностях, связанных с ограничением буквального толкования правовых норм.

Вместе с тем, несмотря на различные дискуссии, можно сделать один объективный вывод - вот уже два с половиной года Постановление активно применяется судами в различных правовых вопросах. И пусть судебная практика не всегда единообразна, тем не менее, ее анализ позволяет выявить ряд тенденций, которые могут быть приняты во внимание как на досудебной, так и на судебной стадиях юридической деятельности.

1. Касательно императивности правовых норм и необходимости соблюдения баланса интересов сторон

Особый интерес для правоприменительной практики представляют пункты 2 - 4 Постановления, которые содержат разъяснения по поводу того, какую норму права судам следует считать императивной, а, значит, какие ограничения должны быть в обязательном порядке соблюдены сторонами, в частности, при заключении договора.

Одним из наиболее наглядных примеров того, как суды, руководствуясь Постановлением, могут применить признать диспозитивной норму, устанавливающую обязанности для субъектов правоотношений, являются судебные акты по делу № А40-158220/2015. В рамках указанного дела истец обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском о взыскании денежных средств, в т. ч. процентов за пользование чужими денежными средствами, в связи с неисполнением ответчиком - банком - обязанности по выплате суммы банковской гарантии.

Суть спора сводилась к разрешению вопроса об императивности п. 2 ст. 374 ГК РФ «требование бенефициара должно быть представлено гаранту до окончания срока действия независимой гарантии» . Истец направил требование банку до окончания срока действия банковской гарантии, однако, когда банк его получил, срок действия гарантии уже был окончен, в связи с чем банк отказался выплачивать денежные средства бенефициару, посчитав истца нарушившим императивное условие выплаты указанных средств, установленное нормой гражданского законодательства.

Рассмотрев указанное дело, суды трех инстанций, руководствуясь п.п. 2 - 4 Постановления, не нашли признаков императивности в п. 2 ст. 374 ГК РФ, указав, что «отличие условий договора от содержания данной нормы само по себе не может служить основанием для признания этого договора или отдельных его условий недействительными».

Иными словами, в отсутствие прямого запрета на установление сторонами в договоре положений, противоречащих ГК, а также явно выраженного нарушения баланса интересов сторон, суды интерпретируют п. 2 ст. 374 ГК РФ, а также все остальные нормы ГК, где есть слово «должен» , как «может» , оставляя сторонам договора право выбора наиболее предпочтительного для них варианта правоотношений.

Другой пример - дело № А40-37963/12-59-350, в котором суды трех инстанций при втором круге рассмотрения дела применили п. 2 Постановления и пришли к выводу, что ст.ст. 929 , , ГК не содержат явно выраженный запрет на замену страхового возмещения в денежной форме иной формой возмещения, на основании чего был сделан вывод, что «осуществление страхового возмещения в виде передачи соглашения об отступном не противоречит действующему законодательству» (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 28.10.2014 по делу № А40-37963/12-59-350).

Следуя изложенным в Постановлении выводам, все чаще суды стали признавать, что они не вправе «ограничиваться формальной констатацией определенного условия договора в отрыве от его контекста и цели заключения, а должны оценивать все условия договора в их совокупности с учетом целей его заключения и действительной воли сторон, в пользу сохранения существующих обязательств, при условии добросовестного поведения участников сделки» (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28.01.2016 № Ф09-10829/15 по делу № А76-2502/2015).

Учёт всех обстоятельств дела, в частности, воли сторон, целей и условий, при которых договор был заключен, позволяет судам в ряде случаев применить положения Постановления и для восполнения пробелов в праве. Например, в деле № А40-44056/2013 Девятый арбитражный апелляционный суд применил п. 3 Постановления и п. 2 ст. 23 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее также - «Закон об АО») и отказал в апелляционной жалобе, так как не нашёл императивную норму, которая обязывала бы акционеров распределять имущество ликвидируемого юридического лица исключительно пропорционально. Иными словами, в отсутствие чёткого ответа на вопрос, допустимо ли с точки зрения Закона об АО непропорциональное распределение имущества ликвидируемого юридического лица, ст. 31.1 Закона об АО, в совокупности с п. 3 Постановления, позволяют сторонам предусмотреть такой порядок распределения имущества (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 27.02.2015 № 09АП02292/2015 по делу № А40-44056/2013).

Также, интересным представляется тот факт, что суды, применяя Постановление, стремятся при толковании условий договоров между сторонами учитывать существо применяемых к таким условиям договора правовых норм. В частности, в деле № А69-3576/2013 Третий арбитражный апелляционный суд указал, что «законодатель, формулируя правило о том, что необходимые расходы, понесенные покупателем в связи с принятием товара на ответственное хранение, подлежат возмещению поставщиком, не преследовал цель ограничить стороны в использовании неустойки как механизма компенсации убытков» .

Отметим, что применение положений Постановления позволяет сторонам сделки, среди прочего, устанавливать наиболее предпочтительные для них механизмы взаимодействия, которые не ограничиваются буквой закона, а, возможно, и дополняют его.

Так, например, в рамках рассмотрения дела № А40-149290/2014 перед судами был поставлен вопрос, является ли императивной ст. 1010 ГК РФ, содержащая перечень оснований для прекращения агентского договора. По мнению одной из сторон договора, право агента на одностороннее расторжение агентского договора, противоречило ст. 1010 ГК РФ. Направляя указанное дело на новое рассмотрение, Арбитражный суд Московского округа пришел к выводу, что, в отсутствии в ГК РФ запрета на иное, допустимо предусматривать в агентском договоре право стороны на отказ от его исполнения. Тем самым Арбитражный суд Московского округа как-бы дополнил ст. 1010 ГК новыми основаниями для расторжения агентского договора, предусмотренного соглашением сторон. При рассмотрении дела на втором круге Девятый арбитражный апелляционный суд и Арбитражный суд Московского округа пришли к аналогичному выводу (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 06.06.2016 по делу № А40-149290/14, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 13.09.2016 по делу № А40-149290/14).

Положения Постановления применяются судами не только в вопросах, связанных с возможностью сторон расторгнуть договор в одностороннем порядке, но и по вопросам условий их одностороннего расторжения.

Так, в деле А40-83887/2015-42-652 истец - индивидуальный предприниматель - обратился в суд с иском о взыскании денежных средств, уплаченных им в качестве комиссии по кредитному договору. Кредитный договор в данном деле предусматривал право Истца на досрочное погашение текущей задолженности по кредиту с уплатой Кредитору «комиссии за досрочное погашение, если период времени с даты фактического предоставления кредита по дату досрочного погашения текущей задолженности по кредиту (включительно) составит менее 365 календарных дней».

Истец полагал, в числе прочего, что включение в кредитный договор подобных условий нарушает п. 1 ст. 16 Закона РФ от 07.02.1992 № 2300-1 «О защите прав потребителей». Помимо вполне очевидного указания на неприменение Закона о защите прав потребителей к отношениям по кредитному договору, предназначенному «для предпринимательских целей», суды первой и апелляционной инстанций указали на следующее:

• Законодательство РФ не запрещает кредиторам выдвигать дополнительные условия в виде уплаты комиссии в подобных случаях, так как с экономической точки зрения, комиссия за досрочное погашение кредита направлена на компенсацию потерь кредитора;
• Досрочное погашение кредита создает для заемщика имущественное благо в виде экономии денежных средств, составляющих проценты за пользование кредитом, которые подлежали бы уплате при погашении кредита в соответствии с согласованным графиком;
• Подобное условие договора соответствует законодательству, в котором отсутствует какое-либо императивное предписание, устанавливающее исчерпывающий перечень условий кредитного договора, а также запрещающее установление условий, прямо не предусмотренных законом или иным правовым актом в том числе, об уплате комиссий наряду с процентами по кредиту (Постановление Арбитражного суда г. Москвы от 22.12.2015, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 16.03.2016 по делу № А40-83887/2015).

Похожей позиции придерживался Девятый арбитражный апелляционный суд в деле № А40-69329/2015, где, применяя п. 1, 3 и 4 Постановления, был сделан вывод об отсутствии в российском праве императивных норм, которые бы ограничивали права сторон указывать в договоре суммы денежных средств, подлежащих оплате в случае его одностороннего расторжения.

Суммируя вышеизложенные выводы судов можно говорить, что формула «разрешено, если не запрещено», установленная п. 2 Постановления, позволяет сторонам предусматривать любые основания и условия расторжения договора, если законом прямо не предусмотрен запрет на установление согласованных сторонами условий об ином, а также не нарушен баланс интересов всех сторон.

Так, например, прямого запрета на указание «иного» условия расторжения договора применительно к п. 1 ст. 782 ГК РФ («Заказчик вправе отказаться от исполнения договора возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов» ) не содержится, чем и воспользовались стороны в деле № А40-135254/2013, предусмотрев в договоре о передаче прав пользования доменными именами, обязанность пользователя в случае одностороннего расторжения договора, уплатить правообладателю (истцу) компенсацию за весь неполученный доход.

Суд в данном деле руководствовался п. 4 Постановления, отметив ничтожность условия о компенсации за одностороннее расторжение договора, равной времени действия всего договора, поскольку такая компенсация «носит запретительный характер для ответчика, лишая его возможности воспользоваться правом на отказ от исполнения договора, вопреки прямой норме закона» (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 28.06.2014 № 09АП-21516/2014-ГК по делу № А40-135254/2013).

Примечательно, что к похожим выводам, но руководствуясь другими положениями Постановления (п. 9 Постановления), пришёл Арбитражный суд Амурской области в деле № А04-2448/2016. При рассмотрении указанного спора суд посчитал, что включение в контракт условий, предусматривающих начисление неустойки подрядчику от цены контракта без учета объема уже выполненных подрядчиком и сданных заказчику работ, является злоупотреблением правом.

Два вышерассмотренных дела подтверждают, что, применяя Постановление, суды не стремятся интерпретировать право исключительно в расширительном смысле и исключительно в пользу неограниченной свободы договора. Напротив, в подобных ситуациях, суды обязаны учитывать «существо» норм, а также «цели, которые преследовал законодатель, устанавливания то или иное правило» (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28.01.2016 по делу № А76-2502/2015). Тем не менее, баланс интересов сторон остаётся даже в этих случаях решающим фактором в толковании норм и/или положений договоров (там же).

Так, на необходимость соблюдения баланса интересов указали Восемнадцатый арбитражный апелляционный суд и Арбитражный суд Уральского округа в судебных актах по делу № А76-2502/2015, отмечая, что «при толковании условий договора суды не вправе ограничиваться формальной констатацией определенного условия договора в отрыве от его контекста и цели заключения, а должны оценивать все условия договора в их совокупности с учетом целей его заключения и действительной воли сторон, в пользу сохранения существующих обязательств, при условии добросовестного поведения участников сделки» (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28.01.2016 по делу № А76-2502/2015).

Учёт интересов сторон при этом может заключаться не только в контексте баланса экономических интересов, но также в равенстве переговорных возможностей, чему посвящены сразу несколько пунктов Постановления.

2. Касательно равенства переговорных возможностей

На необходимость «выравнивания» интересов сторон, лишь одна из которых является профессиональным участником рынка, направлены п. 10 и 11 Постановления, в соответствии с которыми при оценке фактического соотношения переговорных возможностей сторон необходимо учитывать уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере (п. 10 Постановления), а, при невозможности установить действительную общую волю сторон - толковать положения договора по принципу сontra рroferentem («против предложившего»), где лицом, предложившим лицом считать профессионала в соответствующей сфере (п. 11 Постановления).

Применение судами указанных пунктов позволяет оградить «неопытную» сторону от последствий противоречивых формулировок в стандартных соглашениях, к которым часто прибегают банки и страховые организации, как произошло, в частности, в деле А40-168599/2015.

В рамках указанного дела истец обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском о признании недействительными и не подлежащими применению своп-договоров, заключенных в рамках Генерального соглашения между ним и банком. Удовлетворяя требования истца, суд признал недобросовестным поведение банка как в процессе заключения спорных сделок, так и в последующих договорных отношениях, выразившееся в не предоставлении банком сведений о рисках, отсутствии четкого описания порядка определения текущей стоимости свопов, неточности в расчётах, что в виду отсутствия опыта ввело истца в заблуждение относительно существа заключаемых сделок и связанных с их исполнением негативных рисков.

Руководствуясь принципом добросовестности, и применяя п. 10 (при оценке фактического соотношения переговорных возможностей сторон необходимо учитывать уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере) и п. 11 (при невозможности установить действительную общую волю сторон договор необходимо толковать против предложившего, где предложившим предполагается профессионал в соответствующей сфере) Постановления, суд пришёл к следующим выводам:

• позитивное заблуждение в существе/содержании/предмете сделки возникает до оформления соответствующего документа и действует до того момента, пока не возникнут те обстоятельства, которые не предполагались и не подразумевались заблуждающейся стороной при изначальных условиях;
• заинтересованность в совершении сделки, а также отсутствие каких-либо возражений/требований у непрофессионала, не могут рассматриваться как согласие с представленной информацией и свидетельствовать об ее полном и адекватном пониманием;
• применение непрофессионалом общепринятой на соответствующем рынке терминологии не свидетельствует о том, что у такой стороны есть необходимые специалисты или опыт в данной области, а также «не свидетельствует о том, что каждая из применяющих данные термины сторон в полной мере осознает содержание каждого применяемого термина, а также последствия реализации сделки в натуре»;
• сторона - профессионал в сфере финансов и финансовых рынков обязана обеспечить, чтобы положения сложных финансовых инструментов были ясными, недвусмысленными и понятными любому лицу, не обладающему специальными навыками в сфере финансов и не знакомому с принятыми в этой сфере обыкновениями и терминологией;
• банк, как квалифицированный инвестор, исходя из недопустимости извлечения выгоды из незаконного и недобросовестного поведения, обязан информировать контрагентов - не профессионалов не только об экономическом, но и юридическом существе и возможных последствиях предлагаемых сделок.

Суд также согласился с доводом истца о том, что, ввиду «наполненности текстов Подтверждений…и Генерального соглашения… отсылочными нормами к стандартной документации НАУФОР и терминами в специальном значении, итоговое их понимание и применение при обычных условиях существенно затруднено» (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 26.02.2016 по делу № А40-168599/2015).

Иными словами, суд, встав на сторону контрагента-непрофессионала, фактически утвердил «презумпцию безграмотности контрагента»: даже если сторона, не обладающая достаточным опытом в сфере работы с финансовыми инструментами, активно использует общепринятую терминологию, выражает согласие на совершение сделки и впоследствии подписывает соглашения, содержащие данные термины и отсылочные нормы, данная сторона всё равно считается не осознающей в полной мере содержание каждого применяемого термина, а также последствий реализации совершаемых ею сделок. При этом данная презумпция распространяется не только на экономические вопросы, но и на «юридическую сущность» сделки, что фактически может означать обязанность стороны-профессионала предоставлять юридические консультации своим потенциальным контрагентам.

Таким образом, максимально возможный способ для банка или иного профессионального участника ограничить себя от риска признания сделок с непрофессиональными контрагентами недействительными - разъяснять противоположной стороне все подробности, в т.ч. правовые, касающиеся сделки, с разъяснением применимой терминологии. При этом рекомендуется максимально аккуратно составлять отсылочные нормы в соглашениях, поскольку излишняя «загруженность» договоров отсылочными нормами может быть воспринята судом как «затрудняющая понимание» для стороны, не являющейся профессионалом, и, как следствие, свидетельствовать о недобросовестности профессионального участника в договорных отношениях.

Еще к одним профессиональным участникам гражданского оборота, действия которых все чаще оцениваются судами на предмет равенства переговорных возможностей, относятся страховые организации.

Так, в деле № А40-118838/2015 правила страхования, применимые к отношениями сторон спора по договору страхования транспортного средства, устанавливали размер некомпенсируемого страховщиком ущерба размере 98% от страховой суммы, если застрахованное транспортное средство было похищено «вместе со свидетельством о регистрации транспортного средства и/или оригинальными ключами от транспортного средства» (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда № 09АП-16098/2016 от 09.05.2016 по делу № А40-118838/2015).

Подобная формулировка, позволяла страховщику отказаться признавать хищение страховым случаем ввиду действий страхователя. При этом, как отмечено судом, игнорируется «факт возникновения опасности, от которой производилось страхование, причинение вреда страхователю и причинно-следственная связь между ними».

Применяя п. 10 Постановления, суд указал, что за счёт данного положения правил страхования страховая компания - профессиональный участник рынка - фактически уменьшала собственный предпринимательский риск, связанный с выплатой страхового возмещения, поскольку выплата страхового возмещения зависела не от происшедшего события, а от действий страхователя, и признал данное положение договора страхования ничтожным.

Отдельную группу спросов между страхователями и страховщиками занимают дела касательно исключений из страховых случаев. Как показывает практика, единый подход к таким делам еще не сформирован.

В частности, в деле № А40-185418/2014 между страховщиком и страхователь был заключен договор страхования специализированной техники и передвижного оборудования, предусматривающий, в числе прочего, хищение как страховой риск по данному договору. В период действия договора страхования застрахованное имущество было похищено. По факту хищения было возбуждено уголовное дело, а страхователь обратился к страховщику за выплатой страховой суммы, однако страховое возмещение страховщик не выплатил.

Отказывая в выплате страховой суммы, страховщик исходил из того, что событие, описанное Истцом, не входило в перечень застрахованных рисков по договору, придерживаясь следующих доводов:

• договор страхования устанавливал перечень событий, в случае наступления которых страхование не осуществлялось. Данный перечень включал «хищение застрахованной техники третьими лицами путем мошенничества, в частности, при их действиях под именем другого лица и/или поддельным документам» ;
• заявление на страхование имущества содержало ограниченный перечень составов преступлений, в случае совершения которых у страховщика возникает обязанность выплатить страховое возмещение: «кража» (ст. 158 УК РФ), «грабеж» (ст. 161 УК РФ), «разбой» (ст. 162 УК РФ)»;
• в соответствии с постановлением о переквалификации заявленное истцом событие по своим признакам образовывало состав преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ («мошенничество»).

Доводы отзыва страховщика суд признал необоснованными и отклонил в связи со следующим:

• в силу п. 11 Постановления толкование спорных условий договора и правил страхования должно осуществляться в пользу страхователя, а не в пользу страховщика;
• довод страховщика относительно того, что в правилах страхования риск «хищение» указан только в форме кражи, грабежа и разбоя, опровергается, поскольку хищение путем мошенничества полностью охватывается понятием «хищение» в том в смысле, который ему придает соответствующий пункт правил страхования;
• постановление о возбуждении уголовного дела подтверждает утрату товара, но не является судебным актом, вступившим в законную силу (приговором суда), которым установлена виновность лиц и дана квалификация хищения - кража, грабеж, разбой или мошенничество, следовательно, нет оснований утверждать, что не произошли кража, грабежа, разбойное нападение - страховые случаи по договору (Постановление Девятого апелляционного суда от 24.02.2016 по делу № А40-185418/2014).

Иными словами, суд, признавая требование страхователя о выплате страхового возмещения правомерным и подлежащим удовлетворению в полном объеме, истолковал положения договора и правил страхования в пользу страхователя

Вместе с тем последующая практика Арбитражного суда г. Москвы (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 21.06.2016 по делу № А40-65735/2016) демонстрирует иной подход к аналогичному делу.

Так, в заключенном между сторонами вышеуказанного дела договоре страхования было предусмотрено, что

• застрахованными рисками помимо прочего являются: утрата, гибель (уничтожение) или повреждение застрахованной спецтехники или ее части, если такая утрата, гибель (уничтожение) или повреждение застрахованной спецтехники или ее части произошли в результате: хищения, угона, иных противоправных действий третьих лиц;
• не является страховым случаем утрата, гибель (уничтожение) или повреждение застрахованной спецтехники, возникшие в результате хищения спецтехники путем мошенничества.

Следовательно, договором страхования в данном деле также было прямо предусмотрено, что хищение имущества в результате мошенничества не является страховым риском.

Доказывая «легитимность» подобных исключений, суд:

• применяя п. 11 Постановления и интерпретируя спорные положения договора, пришел к выводу, что данный договор в части, касающейся мошенничества, «предусматривает не основания освобождения от выплаты страхового возмещения, а называет одно из тех событий, которое по условиям договора не является страховым случаем» . Таким образом, при том, что лицом, предложившим условия договора, считается страховщик, применение п. 11 Постановления в данном случае не создало каких-либо затруднений в исключении мошенничества из страховых рисков;
• принял во внимание п. 1 Постановления, а также п. 4 ст. 421 ГК РФ (устанавливающий принцип свободы договора), указав, что в российском праве отсутствуют императивные нормы, запрещающие предусматривать аналогичные исключения в договорах страхования.

При этом суд также отметил, что «вопреки доводам истца об отсутствии судебного акта, данная следственная квалификация, отражена в процессуальном документе, является официальной и определяет рамки уголовного преследования в пределах состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ» (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 21.06.2016 по делу № А40-65735/2016).

Таким образом, анализ двух судебных актов Арбитражного суда г. Москвы показывает, что подход к идентичным вопросам со ссылкой на Постановление, не является идентичным. При этом если в первом деле суд, руководствуясь п. 11 Постановления, исходил из недоказанности потери имущества из-за преступлений, отнесённых к категории «исключений», и стремился предоставить максимальную защиту для страхователей, то в последующем деле суд занял более взвешенную позицию, которая больше, чем предыдущая, основывается на общих положениях принципа свободы договора.

3. Касательно неустойки и ее компенсационного характера

В свете Постановления хотелось бы обратить внимание, что принцип соблюдения баланса интересов активно применяется и в такой категории дел, как дела о взыскании неустойки.

Так, анализ практики применения положений Постановления по данному вопросу показывает, что для того, чтобы обеспечить соответствие неустойки её ключевой - компенсационной - функции и не превратить неустойку в «средство обогащения кредитора», необходимо всесторонне учитывать экономические интересы всех сторон спора.

Ключевой вопрос, которым задаются суды, рассматривая споры, связанные с взысканием неустойки - является ли размер взыскиваемой неустойки действительно соразмерным убыткам. Так, в частности, Арбитражный суд Брянской области применил п. 8 Постановления и снизил размер неустойки до 50%, ввиду того, что неустойка, начисляемая «на общую сумму контракта без учета размера фактически просроченного платежа противоречит принципу юридического равенства» (Решение Арбитражного суда Брянской области от 14.07.2016 по делу № А09-3271/2016). Аналогичной позиции придерживаются и другие суды (Решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 30.11.2015 по делу № А56-47569/2015).

В другом деле Девятый арбитражный апелляционный суд указал, что неустойка за просрочку самовывоза оплаченного товара покупателем, на момент рассмотрения спора приблизительно равная стоимости приобретённого товара, «не имеет компенсационного характера в силу отсутствия убытков кредитора» (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 23.07.2015 № 09АП28064/2015-ГК по делу № А40-49028/15).

При этом суды могут прийти к выводу, что отдельные положения договоров о неустойке нарушают баланс интересов сторон не только в тех случаях, когда взыскиваемый размер неустойки оказывается несоразмерен убыткам, но и когда положения договоров между сторонами предусматривают разную ответственность для сторон.

Так, в деле № А19-20904/2015 стороны заключили договор подряда на выполнение проектных и изыскательских работ, строительно-монтажных и пусконаладочных работ, условиями которого была предусмотрена возможность начисления заказчиком штрафа за каждые последующие 15 дней превышения конечного срока выполнения работ или этапа работ. Однако договор не предусматривал возможность начисления подрядчиком заказчику аналогичных штрафных санкций в случае отступления заказчика от условий договора. При этом размер ответственности заказчика в договоре был ограничен 5% работ или от стоимости этапа работ по договору.

Снижая размер взыскиваемой неустойки до 5% от цены договора, суд, применяя п. 8, 9 Постановления, указал, среди прочего, следующее:

• цель института гражданско-правовой ответственности - закрепление и восстановление имущественной сферы потерпевшего, а не его неосновательное обогащение за счет нарушителя;
• установление в договоре различного режима ответственности для сторон является несправедливым условием;
• включение в проект договора явно несправедливого условия, оспаривание которого осложнено (в частности, ввиду положений Федерального закона от 18.07.2011 № 223 - ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц»), может поставить заказчика в более выгодное положение и позволить ему извлечь необоснованное преимущество;
• в силу п. 8 Постановления если сторона злоупотребляет своим правом, вытекающим из условий договоров, суд с учётом характера и последствий злоупотребления вправе отказать этой стороне в защите принадлежащего права полностью или частично;
• поскольку ст. 333 ГК РФ позволяет суду снизить подлежащую взысканию неустойку при наличии заявления от ответчика, суд вправе снизить размер подлежащей взысканию неустойки (Решение Арбитражного суда Иркутской области от 27.04.2016 по делу № А19-20904/2015).

Обобщая вышесказанное, можно отметить, что Постановление само по себе, с одной стороны, гарантирует вариативность поведение участников гражданского оборота, но, с другой стороны, не превращает свободу во вседозволенность. Поскольку основная масса пунктов Постановления применяется к самым разнообразным правоотношениям, на текущий момент судебная практика со ссылками на Постановление очень разнообразна, и, скорее всего, такое разнообразие будет сохраняться в будущем в связи с возможностью различного толкования большинства правовых норм.

Publicum jus est quod ad statum rei romanae spectat, privatum quod ad singulorum utilitatem .

Публичное право есть то, которое относится к положению римского государства; частное – которое относится к пользе отдельных лиц.

Ульпиан

14 марта 2014 ВАС РФ даровал юридическому сообществу возможность кардинально изменить представление о том, как можно читать и применять нормы Гражданского кодекса Российской Федерации (далее по тексту – ГК РФ). Речь идет о Постановлении Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 №16 «О свободе договора и ее пределах».

Отрасль частного права, окрашенная императивными методами правого регулирования…

Мы привыкли к тому, что гражданское право – это отрасль, которая первая стоит в списке примеров относящихся к праву частному в противовес праву публичному. С первых курсов университета каждый юрист усвоил, что частноправовые отрасли носят свое название из-за призвания регулировать отношения не связанные с публичным интересом, отношения, возникающие между лицами, а также, то, что характерным признаком частноправовых отраслей выступает метод диспозитивного регулирования. Метод диспозитивности своего рода синоним слова «свобода», - говоря о гражданском праве, - свобода выбирать наиболее эффективные инструменты для всесторонней реализации условий, заключаемых между лицами договоров.

Главным источником гражданского права для нас сегодня выступает ГК РФ 1994 года, постулирующий свободу договора одним из главных принципов отрасли. При этом существует мнение, что нормы, регулирующие отдельные виды договоров в ГК РФ распределяются примерно в следующей пропорции: около 1600 (!) императивных и только 200 диспозитивных . Возможно ли такое?

История вопроса в трех словах

Ответ на поставленный вопрос, звучит очень просто и кроется в политической истории страны. Возможно ли, что главный источник базовой частноправовой отрасли соткан из императивных предписаний? Да, потому что хрустальный мост через реку за одну ночь можно построить только в сказке, а перестраивать правосознание в реальной жизни приходится десятилетиями. Идеология плановой экономики советского периода не предполагала развитость гражданско-правовых отношений частноправового характера. Широко известна формулировка господствующего принципа регулирования «запрещено все, что не разрешено», и гражданское право того периода не было исключением.

Что случилось при принятии ГК РФ в новой стране в 1994 году? Авторами проекта была предпринята попытка расставить по тексту закона так называемые маркеры диспозитивности и императивности норм, которые мы все очень хорошо знаем. Так, дополнение к норме о том, что «соглашение об ином ничтожно» является примером маркера императивности, уточнение же нормы посредством фразы «если иное не предусмотрено соглашением сторон» являет собой образец маркера диспозитивности. Здесь все предельно ясно, НО (!) норм, помеченных маркерами в кодексе меньшинство, в отношении же большинства норм законодатель промолчал, подготовив тем самым благоприятную почву для укрепления привычного и понятного принципа «запрещено все, что не разрешено» или «все, что явно не разрешено, - запрещено». Судебная практика, система мышления практикующих юристов – все, восприняло привычную тенденцию императивности, простую и понятную, вот только одна беда, - плохо сочетающуюся с рыночной экономикой и принципом свободы договора. Все нормы, не помеченные маркерами диспозитивности, априори признавались императивными. Так сложилась практика. Хотели ли этого разработчики проекта ГК? Самое обидное, что нет, и анализ материалов тех лет по подготовке проекта, а также интервью с участником того процесса подтверждают это. Нет возможности в рамках данного сообщения освятить подробно вопрос относительно действительных целей, закладываемых в спешке при подготовке проекта авторами, однако, есть возможность констатировать, что нечетко прорисованный замысел подарить свободу максимально осторожным способом, был обречен на провал. В то время как привычное, годами сформированное понимание узких рамок дозволенного протянуло руку помощи и расставило в головах правоприменителей все по не своим местам.

Почему появилось постановление о свободе договора, о чем оно, и как его применять?

Ответ на вопрос почему появилось постановление пленума о свободе договора формулируется также очень просто. Потому что развивающиеся рыночные отношения требовали все больших и больших возможностей варьировать косные формулы предписанные текстом ГК, и, как мы только что выяснили в силу сложившейся практики, воспринимаемые как императивные. Оборот вносил свои коррективы в устои советского сознания, предприниматели допускали в текстах заключаемых договоров отступления от правил, сформулированных в нормах без маркеров, что в огромном количестве случаев приводило к печальным последствиям - оспариванию сделок по формальным основаниям. Оборот стоял на своем и постепенно, в ряде случаев ВАС РФ начал защищать право сторон согласовать иное распределение прав и обязанностей, нежели было указано в норме, не содержащей маркера диспозитивности. Формирование подобной практики по некоторым вопросам дало почву для размышлений, и, постепенно привело к подготовке постановления о свободе договора.

О чем постановление? В трех словах мысль документа выражается в наделении судов очень широким объемом полномочий по толкованию норм без маркеров. Постановление призвано объяснить и закрепить окончательно в практике понимание о том, что если норма не содержит атрибута (маркера) диспозитивности это не означает ее априорной императивности. Интересен и важен тот факт, что при возникновении спора, суд, решивший истолковать норму без маркера, в качествеимперативной , по-прежнему имеет на это право, но должен мотивировать свое решение и разъяснить какие интересы и ценности могут оправдать необходимость императивной квалификации и, как следствие ограничение свободы договора.

Как применять постановление пленума практикующему юристу? В п.3. Постановления приведен исчерпывающий перечень оснований , предоставляющих судам толковать норму в качестве императивной:

Защита публичного интереса;

Интересов третьих лиц или слабой стороны договора;

Недопущение грубого баланса интересов сторон.

Указанные основания выступают своеобразной подсказкой любому юристу, согласовывающему условия конкретного договора. Нет необходимости более исходить из априорного запрета согласовать иное, если нормой ГК прямо не установлена такая возможность. Можно, предварительно оценив условия, подлежащие внесению в договор, на соответствие приведенным выше критериям.

Постановление о свободе договора – гигантский шаг к перестройке сознания, к формулированию и укреплению на деле, а не на словах принципа свободы договора, принципа «дозволено все, что не запрещено». Хрустальный мост построен и от того разовьет ли практика принципы, заложенные в рассмотренном документе, зависит наша возможность обогащать и усложнять договорные конструкции не оглядываясь и не боясь последующего оспаривания, формулировать их также свободно, как это делается в других юрисдикциях, на базе законодательства которых, сейчас в России заключается огромное количество соглашений. Хотелось бы верить, что хрустальный мост между берегами «запрещено, все, что не разрешено» и «разрешено все, что не запрещено» со временем превратится в каменный.

Дополнительные источники:

Карапетов А.Г., Бевзенко Р.С. Комментарий к нормам ГК об отдельных видах договоров в контексте Постановления Пленума ВАС РФ «О свободе договора и ее пределах» // Вестник ВАС РФ. 2014.№8.

Карапетов А.Г., Бевзенко Р.С. Комментарий к нормам ГК об отдельных видах договоров в контексте Постановления Пленума ВАС РФ «О свободе договора и ее пределах» //Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2014.№9.

Постановление Пленума Высшего Арбитражного суда Российской Федерации от 14.03.2014 №16 «О свободе договора и ее пределах».

Брагинский М.И. О нормативном регулировании договоров // Журнал российского права. 1997. N 1. С. 72

Бевзенко Р. Постановление о свободе договора. Как с его помощью составить эффективный и безупречный договор//Юрист компании. 2014. №6.

Интервью с заместителем председателя Совета Исследовательского центра частного права при Президенте РФ, д. ю. н., профессором Александром Львовичем Маковским//Арбитражная практика.2014.№2. С.16-23.

Ольга Черкашина-Шмидт - ведущий юрисконсульт компании Alta Via