Деяние квалифицировано. Квалификация преступления. Как же в таких случаях следует применять уголовный закон
Сочетание акцессорного и самостоятельного принципов позволяет решить ряд специальных вопросов ответственности соучастников: о порядке квалификации действий соучастников; времени и месте совершения преступления соучастниками; ответственности соучастников при неоконченном преступлении; при эксцессе исполнителя; соучастии в преступлениях со специальным субъектом; влиянии объективных и субъективных обстоятельств преступления на ответственность соучастников; добровольном отказе соучастников; пределах ответственности соучастников за преступление, совершенное с двумя формами вины.
Порядок квалификации действии соучастников преступления . Согласно ч. 2 ст. 34 УК РФ для квалификации действий исполнителей и соисполнителей не требуется ссылаться на положения Общей части УК РФ о соучастии. В части 3 этой же статьи указывается, что уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 УК РФ, за исключением случаев, когда они одновременно являлись соисполнителями преступления.
Данный подход представляется небезупречным. Так, П.Ф. Тельнов совершенно правильно отмечает, что в этом случае «в самом процессе квалификации не получает отражения существование такого важного уголовно-правового явления, как соисполнительство», и это «затрудняет изучение и оценку тенденций, проявляющихся в совместной преступной деятельности» 1 Тельнов П.Ф. Формы соучастия и квалификация преступлений. С. 22. . Аналогичную мысль относительно исполнителя высказывает и А. Кладков: «Выполнение указанного в ч. 2 ст. 34 УК РФ требования означает, что квалификация действий исполнителя скроет тот факт, что преступление совершил не он один, а в соучастии...» 2 Кладков А. Квалификация преступлений, совершенных в соучастии // Законность. 1998. № 8. С. 26. . Эти же авторы, кроме того, совершенно справедливо предлагают квалифицировать действия соучастников со ссылкой на соответствующую часть статьи, в которой говорится о видах соучастников. Действительно, такая квалификация будет более правильной, так как в этом случае будет отражен характер участия лица в совершении преступления.
Однако возможны ситуации, когда соучастник выполняет несколько ролей (организатора и исполнителя, подстрекателя и пособника и т.д.). Какой роли соучастника мы должны отдать предпочтение при квалификации его действий? В соответствии с уголовным законом (ч. 3 ст. 34 УК РФ) исполнительская деятельность поглощает любую другую деятельность соучастника. В уголовной литературе также отмечается, что исполнительской деятельности должно отдаваться предпочтение. Такое решение данного вопроса является неверным. Непонятно почему, например, мы не должны при квалификации действий соучастника отражать его организаторскую деятельность в том случае, когда он выполнял роли организатора и исполнителя. Ведь организатор - более общественно опасный соучастник, чем исполнитель. Кроме того, неясно как быть, если соучастник является, например, подстрекателем и пособником, а исполнителем не является. Какой роли отдавать предпочтение?
Мы считаем, что в том случае, когда соучастник выполнял несколько ролей, при квалификации его действий каждая из них должна получить отражение. Подобный порядок квалификации будет общим. Он, несомненно, отразит характер и степень участия лица в совместном преступлении, необходимость чего вытекает из требования ч. 1 ст. 34 УК РФ, и поможет реализации принципа справедливости при определении ответственности соучастников. 48% опрошенных сотрудников правоохранительных органов поддерживают именно такую точку зрения.
В соответствии с этим, как нам представляется, положение ст. 34 УК РФ (ч. 2, 3) о квалификации действий различных видов соучастников преступления должно быть изменено и сформулировано следующим образом:
«Уголовная ответственность соучастника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, с указанием части или частей статьи 33 настоящего Кодекса соответственно характеру его участия в совместно совершаемом преступлении».
Время и место совершения преступления соучастниками . Вопрос о времени и месте совершения преступления соучастниками до сих пор остается спорным в юридической литературе. Вместе с тем он имеет серьезное практическое значение. Нетрудно, например, представить себе ситуацию, отмечает Е.М. Журавлева, когда организатор, подстрекатель или пособник выполнили свои функции до 1 января 1997 г., а исполнитель позднее, т.е. после вступления в силу нового Уголовного кодекса 2 См.: Журавлева Е.М. Действие уголовного закона во времени // Рос. юстиция. 1996. № 10. С. 17. . В этом случае возникает вопрос: По какому уголовному закону определяются преступность и наказуемость деяний соучастников?
В отношении исполнителя временем совершения преступления, бесспорно, будет время совершения им общественно опасного действия (бездействия). Относительно же организатора, подстрекателя и пособника мнения исследователей разделились. По мнению одних, для соучастников временем совершения преступления будет момент совершения преступления исполнителем. Другие считают, что время совершения преступления любого соучастника определяется моментом совершения им деяния, в котором выразилось его участие в преступлении.
Действительно, исходя из некоторой акцессорности характера ответственности организатора, подстрекателя или пособника (например, в соответствии с ч. 5 ст. 34 УК РФ), можно предположить, что время совершения преступления данными соучастниками зависит от времени совершения преступления исполнителем. Однако такой вывод является поспешным, поскольку определенные факты указывают на его уязвимость. Во-первых, согласно ч. 1 ст. 34 УК РФ, ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления. Это означает, как уже отмечалось, что основание ответственности каждого соучастника имеет индивидуальный характер и зависит от фактически выполненного им деяния, т.е. от его роли в совершении преступления. Во-вторых, участие совместно действующего лица в совершении преступления нередко ограничивается определенными функциями, выполняемыми им, скажем, на стадии приготовления, и по мере дальнейшей реализации преступления исполнителем соучастник уже не осуществляет никакой деятельности. Например, участие лица в преступлении может ограничиться простым пособничеством путем предоставления орудия совершения преступления. Поэтому вполне может быть ситуация, когда участник на момент осуществления им «пособничества» не достиг возраста уголовной ответственности, а исполнитель осуществляет объективную сторону преступления только после достижения данным лицом такого возраста. «Следуя правилу о существовании единого времени совершения преступления всеми соучастниками, - справедливо замечает Е.М. Журавлева, - придется признать необходимость привлечения к ответственности пособника, невзирая на то, что в момент фактического его участия в совершении преступления действие соответствующего уголовного закона на него не распространялось» 4 Журавлева Е.М. Действие во времени российского уголовного законодательства. М., 1999. С. 37. . В-третьих, в соответствии с ч. 2 ст. 9 УК РФ временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного деяния независимо от времени наступления последствий. Применительно к совместной преступной деятельности это означает, что временем совершения преступления соучастниками следует считать время совершения ими соответствующего деяния, определяемого их ролью в совершении преступления.
На основании этого более предпочтительной является точка зрения, в соответствии с которой время совершения преступления для каждого соучастника определяется моментом совершения им деяния, в котором выразилось его участие в преступлении. В приведенном примере деяние исполнителя должно квалифицироваться по УК РФ 1996 года, а в отношении деяний других соучастников возможны различные варианты в зависимости от того, как они соотносятся с принципами, закрепленными в ст. 10 УК РФ 1996 года. Поэтому М.Г. Мельников совершенно правильно указывает на необходимость разграничения при соучастии времени совершения преступления и момента его окончания (реализации исполнителем объективной стороны преступления). Более того, как нам представляется, при соучастии необходимо учитывать и особенность соотношения времени совершения преступления и стадий совершения преступления: время совершения преступления для организатора, подстрекателя и пособника исходя из смысла ч. 1 ст. 30 УК РФ, всегда будет совпадать со стадией приготовления, несмотря на то, что исполнитель доводит преступление до конца.
Вопрос о месте совершения преступления соучастниками, по нашему мнению, должен решаться подобным же образом.
Ответственность соучастников при неоконченном преступлении . Относительно ответственности соучастников преступления за приготовление к преступлению и покушение на преступление возникает ряд вопросов.
Приготовление к преступлению традиционно рассматривается в качестве деятельности по созданию условий для совершения преступления. Часть 1 ст. 30 УК РФ приготовление к преступлению определяет как «приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам». В нашем случае представляет интерес приготовление к преступлению путем приискания соучастников и их сговора на совершение преступления. Следует заметить, что прежний УК РСФСР 1960 года не указывал на подобные подготовительные действия, они входили в понятие иного умышленного создания условий для совершения преступления.
Необходимо определиться с понятиями «приискание соучастников» и «сговор на совершение преступления» и провести четкую границу между ними. Отдельные авторы не делают этого и утверждают, что под приисканием соучастников и сговором на совершение преступления понимается простое соглашение между двумя и более лицами на совершение преступления. По сути, эти понятия сводятся к одному - соглашение на совершение преступления. Обоснованна ли данная позиция?
По словарю С.И. Ожегова, сговор - соглашение в результате переговоров; соглашение же определяется как взаимное согласие, договоренность. Мы видим, что понятия «сговор», «соглашение» и «согласие» одинаковы и являются в уголовном праве выражением согласованности соучастников. Сговор на совершение преступления имеет место в том случае, если между несколькими лицами (по крайней мере, двумя) состоялось взаимное соглашение по поводу совершения конкретного преступления. Не имеет уголовно-правового значения договоренность лиц о совершении каких-либо преступлений вообще. Что же касается приискания соучастников, то его нельзя приравнивать к соглашению. Как нам представляется, закон не случайно разделяет эти действия. Поэтому приискание будет иметь место в том случае, если нет сговора между лицами, но были реальные действия по пути достижения такового. Возникает вопрос: Какую деятельность следует относить к приисканию соучастников?
В части 5 ст. 34 УК РФ указано, что «за приготовление к преступлению несет уголовную ответственность лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления». Таким образом, этот вид подготовительных действий сводится к попытке склонения другого лица (или нескольких лиц) к совершению преступления. Такие случаи именуются неудавшимся подстрекательством и неудавшимся организаторством. Можно ли их отнести к приготовительным действиям путем приискания соучастников?
Вполне очевидно, что в данной ситуации имеются конкретные активные действия, направленные на создание условий для совершения преступления. Поэтому, если «организатор» либо «подстрекатель» своими действиями, направленными на склонение другого человека к совершению преступления, не достиг желаемого результата, мы можем с полной уверенностью говорить о приготовлении к преступлению путем приискания соучастников.
Так, Ярославским областным судом 14 мая 1999 г. Косков справедливо был осужден по ч. 1 ст. 30, п. «а», «в», «г», ч. 2 ст. 162 УК РФ. В июле 1998 г. Косков работал кладовщиком у частного предпринимателя Широковой. Имея денежные долги и узнав о наличии у нее крупных денежных сумм и банковского счета, он решил совершить разбойное нападение на Широкову с целью хищения ее имущества. Для участия в преступлении он намеревался привлечь К., работавшего сторожем в помещении детского комбината, где находился офис Широковой. В течение нескольких дней Косков склонял его к совершению планируемого преступления. 2 ноября 1998 г. Косков встретился с К. для окончательного согласования плана их действий во время нападения на Широкову. Как предлагал Косков, он совместно с К., вооружившись ножом либо пистолетом, имевшимся у К., 3 ноября 1998 г. около 8 часов должен был проникнуть в квартиру Широковой, которая доверяла К. и могла открыть ему дверь. Затем Косков, угрожая насилием и используя пистолет либо нож, хотел заставить ее выдать денежную сумму не менее 1500 долларов США и выписать банковский чек на предъявителя, после чего он собирался связать Широкову, закрыть ее в квартире, получить по чеку деньги и скрыться из города. Однако К. от участия в преступлении отказался и явился в милицию, в связи с чем Коскову не удалось совершить разбойное нападение по не зависящим от него причинам.
Таким образом, Косков обоснованно был признан виновным в приготовлении к разбойному нападению на Широкову, так как он предпринимал попытки склонить К. к совместному совершению данного преступления, но ему не удалось достичь этого.
Необходимо, однако, отметить, что действия по приисканию соучастников не ограничиваются только неудавшимся склонением другого лица к совершению преступления. Вполне возможно, что при попытке склонения лица у него уже имелась решимость совершить преступление. Это также будет приготовлением к совершению преступления. Более того, многие авторы указывают и на возможность неудавшегося пособничества. Оно возникает, когда лицо пыталось (при отсутствии сговора) оказать содействие совершению преступления, но по не зависящим от него обстоятельствам ему не удалось сделать этого (действия были совершены уже после окончания преступления или после его пресечения и т.д.).
Под приисканием соучастников следует понимать неудавшиеся действия лица, направленные на достижение преступного взаимодействия с целью совместного совершения преступления (причем они обязательно должны осуществляться в отношении конкретного лица). Указанные действия являются неудавшимся соучастием, так как в этом случае нет обязательной для соучастия совместности преступных деяний, нет присущей ему субъективной, виновной связи двух или более лиц, которая выражается в сговоре. Вместе с тем, как справедливо отмечает Н.Д. Дурманов, нельзя путать неудавшееся соучастие с обнаружением умысла, не имеющим уголовно-правового значения, для которого характерно отсутствие каких- либо действий, направленных на то, чтобы совершить преступление. Кроме того, по нашему мнению, нет необходимости дополнительно указывать в ч. 5 ст. 34 УК РФ на то, что лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления, несет ответственность за приготовление к преступлению. Данное действие полностью охватывается понятием приискания соучастников, содержащимся в ч. 1 ст. 30 УК РФ.
Приготовление к преступлению путем приискания соучастников существенно отличается от приготовления к преступлению путем сговора, когда уже можно говорить о совместности преступной деятельности лиц. По содержанию сговор охватывает собой соглашение о предмете, характере, целях и способе совершения преступления, используемых средствах и т.д. По форме выражения сговор может быть осуществлен в письменной, словесной форме либо в виде жестов, понимающих взглядов, т.е. конклюдентных действий, заменяющих устное соглашение. По времени возникновения сговор может быть предварительным, т.е. состоявшимся до начала преступления, а также возникшим в процессе совершения преступления, но обязательно до его окончания. Кроме того, сговор о совершении преступления - это момент, когда фактически имеется совместность преступной деятельности, а в случае приискания говорить о совместности не приходится.
Заметим, что в соответствии с ч. 2 ст. 30 УК РФ лица могут привлекаться к уголовной ответственности за приготовление к преступлению только тогда, когда они осуществляют приискание соучастников тяжкого или особо тяжкого преступления или когда между ними имеется сговор на совершение конкретного тяжкого или особо тяжкого преступления. Исключением из этого правила являются ситуации, когда сговор на совершение преступления представляет большую общественную опасность и образует оконченное преступление. Это положение закреплено в ч. 5 ст. 35 УК РФ, указывающей на то, что «лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество либо руководившее ими, подлежит уголовной ответственности за их организацию и руководство ими в случаях, предусмотренных статьями Особенной части Уголовного кодекса РФ. Другие участники организованной группы или преступного сообщества несут уголовную ответственность за участие в них в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части Уголовного кодекса РФ». Таковыми случаями в УК РФ являются преступления, предусмотренные ст. 208, 209, 210, 239, 279. Согласно ч. 6 ст. 35 УК РФ создание организованной группы в случаях, не предусмотренных статьями Особенной части Уголовного кодекса РФ, влечет уголовную ответственность за приготовление к тем преступлениям, для совершения которых она создана. По нашему мнению, данную норму УК РФ необходимо дополнить указанием и на участие в организованной группе, так как создание организованной группы отражает только деятельность организатора: «создание организованной группы и участие в ней ...».
В отличие от приготовления к преступлению при покушении объект преступления ставится под непосредственную угрозу причинения вреда 5 См.: Иванов В.Д. Ответственность за покушение на преступление. Караганда, 1974. С. 36, 37. . Другими словами, для покушения характерно то, что действия виновного непосредственно направлены на совершение преступления, т.е. выполняется объективная сторона состава преступления, но преступный результат не наступил по не зависящим от лица обстоятельствам, что и закреплено в ч. 3 ст. 30 УК РФ.
Говоря об уголовной ответственности соучастников за покушение на преступление, следует исходить из деления соучастия на две основные разновидности: простое соучастие (соисполнительство) и сложное (соучастие с разделением ролей). Простое соучастие характеризуется тем, что все участники совместной преступной деятельности являются исполнителями преступления. В соответствии с этим они несут уголовную ответственность за покушение, когда совершают действия, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом оно не было доведено до конца по не зависящим от них обстоятельствам. При сложном соучастии происходит разделение ролей, и действия соучастников не могут привести к завершению преступления без действий исполнителя. Исходя из этого, организатор, подстрекатель и пособник подлежат уголовной ответственности за соучастие в покушении на преступление лишь в том случае, если действия самого исполнителя достигли стадии покушения. В этой форме соучастия исполнитель становится центральной фигурой. Неслучайно, поэтому, в ч. 5 ст. 34 УК РФ говорится о возможности ответственности соучастников за покушение на преступление в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам. Однако здесь необходимо сделать одно существенное замечание. Организатор, подстрекатель или пособник в данной ситуации несут уголовную ответственность не просто за покушение на преступление, а за соучастие в покушении на преступление, поскольку в этом случае они не совершают действий, непосредственно направленных на совершение преступления.
В юридической литературе также отмечается, что при добровольном отказе исполнителя соучастники подлежат ответственности за участие в той стадии развития преступной деятельности, на которой остановился исполнитель. Это означает, что соучастники могут привлекаться к уголовной ответственности за покушение на совершение преступления, если исполнитель, скажем, на стадии неоконченного покушения, добровольно отказался от совершения преступления. Вместе с тем в ч. 5 ст. 34 УК РФ говорится об ответственности соучастников за приготовление к преступлению и покушение на него лишь в том случае, если исполнитель не довел преступление до конца по не зависящим от него обстоятельствам. О добровольном отказе исполнителя речи не идет. Поэтому не ясно, каковы в этом случае пределы ответственности соучастников. Бесспорно, что этот вопрос имеет принципиально немаловажное значение и требует законодательного разрешения. По нашему мнению, независимо от того, не довел ли исполнитель преступление до конца по не зависящим от него обстоятельствам либо вследствие добровольного отказа, остальные соучастники подлежат уголовной ответственности за фактически содеянное ими. В любом случае ответственность соучастников определяется совместно достигнутым результатом.
Учитывая перечисленные обстоятельства, как нам представляется, ч. 5 ст. 34 УК РФ необходимо изложить в следующей редакции:
«В случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам либо вследствие добровольного отказа остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление».
Эксцесс исполнителя . Эксцессом исполнителя в соответствии со ст. 36 УК РФ признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат, так как во время выхода за пределы сговора утрачивается субъективная связь между соучастниками, а следовательно, совместность их посягательства. Иными словами, эксцесс исполнителя - это не что иное, как отклонение исполнителя по тем или иным причинам от линии умышленного преступного поведения, согласованной с другими соучастниками. Хотя в зарубежном уголовном законодательстве встречаются случаи, когда соучастникам вменяется преступление, совершенное исполнителем и не охватывающееся рамками сговора. Так, в соответствии со ст. 7.02 УК штата Техас, «если при попытке реализации сговора совершить одну фелонию, один из его участников совершает иную фелонию, все участники сговора виновны в фактически совершенной фелонии, даже при отсутствии намерения ее совершить, если такое посягательство было совершено в продвижение незаконной цели и являлось таким, которое следовало бы предвидеть в результате данного сговора». Российское законодательство придерживается несколько иного понимания вопроса о пределах ответственности соучастников при эксцессе исполнителя.
Необходимо сразу же отметить, что не всякое отклонение в преступном поведении исполнителя можно относить к эксцессу. Таким образом, прежде чем рассматривать вопрос об ответственности соучастников преступления при эксцессе исполнителя, следует определить круг случаев, которые относятся к данному уголовно-правовому явлению. К эксцессу исполнителя следует относить отклонение от задуманного, влияющее на юридическую оценку содеянного, выразившееся в совершении такого деяния исполнителем, которое находится в причинной связи с действиями других соучастников, но не является совместным и не охватывается умыслом соучастников. Это означает, что к эксцессу исполнителя не относится такое отклонение в преступном поведении исполнителя, которое не может повлиять на квалификацию содеянного (например, изменение времени или места убийства определенного лица). Случаи, когда лицо совершает деяние, не находящееся в причинной связи с действием другого соучастника, также не следует рассматривать по правилам об эксцессе исполнителя. Например, А. подстрекает Б. совершить убийство В., а Б. независимо от уговоров А. самостоятельно совершает разбойное нападение на гражданина Г. В данном случае вполне очевидно отсутствие какой-либо связи вообще между действием подстрекателя и действием исполнителя. Кроме того, вполне может быть, что соучастники допускают наступление нескольких различных последствий, поскольку они действуют с альтернативным или неопределенным умыслом. В этом случае соучастники отвечают за фактически содеянное исполнителем.
В связи с этим мы критически относимся к мнению тех авторов, которые считают, что при эксцессе исполнителя причинной связи между деянием исполнителя и действиями соучастника может не быть. Ведь при отсутствии такой связи затруднений с квалификацией деяний соучастников не возникает и применять в этом случае норму об эксцессе исполнителя, по меньшей мере, нецелесообразно. Как справедливо заметил В.С. Прохоров, отсутствие причинной связи означает отсутствие эксцесса исполнителя.
Эксцесс исполнителя может выражаться в различном объеме и в зависимости от этого в теории уголовного права его принято подразделять на количественный и качественный.
Количественным эксцессом исполнителя является совершение им преступления однородного с тем, которое было задумано соучастниками, но либо с квалифицирующими обстоятельствами (например, вместо преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, исполнитель совершает преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 105 УК РФ) или в особой форме (исполнитель совершает преступление, предусмотренное ст. 161 или ст. 162 УК РФ, вместо преступления, предусмотренного ст. 158 УК РФ), не охватываемыми умыслом других соучастников. В этом случае ответственность соучастников наступает по статье, предусматривающей ответственность за менее опасный вид данного преступления.
Так, 11 февраля 1994 г. у Гасникова и Иванова, находящихся в состоянии алкогольного опьянения в квартире знакомой Иванова Советовой, возник умысел на открытое завладение имуществом семьи Советовых. С этой целью Гасников, взяв нож в руку, сел рядом с Советовой на софу, закрыл ей рот другой рукой, приказав молчать, в то время как Иванов осматривал шкафы и стенку с целью обнаружения и хищения ценных вещей. Угрожая Советовой ножом, Гасников порезал ей пальцы на руке, создавая реальную угрозу ее жизни и здоровью. Иванов в это время, реализуя преступный умысел и действуя по предварительному сговору с Гасниковым, взял с письменного стола в комнате Советова 100 тыс. руб., принадлежащих супругам Советовым. При этом Иванов приказал Гасникову выбросить нож. Гасников, выбросив нож, зашел в комнату Советова и нанес ему побои, причинив легкие телесные повреждения, повлекшие за собой кратковременное расстройство здоровья. Иванов же похитил документы: паспорта, аттестат, книжку вкладов. Президиум Верховного Суда Удмуртской Республики совершенно правильно квалифицировал действия Иванова по ч. 2 ст. 145 УК РСФСР (п. «а» ч. 2 ст. 161 УК РФ) как открытое хищение личного имущества, совершенное по предварительному сговору группой лиц. Из обвинения Гасникова был исключен квалифицирующий признак разбоя по предварительному сговору группой лиц, так как применение Гасниковым насилия, опасного для жизни и здоровья, выходило за пределы состоявшегося сговора, и ему исполнителю, допустившему эксцесс, и. «а» ст. 144 УК РСФСР (п. «а» ч. 2 ст. 162 УК РФ) не должен вменяться.
Количественным эксцессом является и совершение исполнителем менее тяжкого однородного преступления, что тоже следует относить к количественному эксцессу исполнителя. В этом случае остальные соучастники подлежат ответственности за покушение на задуманное более тяжкое однородное преступление. Например, Б. уговорил А. совершить убийство В. с особой жестокостью. А. из-за нежелания причинять страдания жертве совершает простое убийство В., предусмотренное ч. 1 ст. 105 УК РФ. В данной ситуации Б. подлежит ответственности за покушение на убийство с особой жестокостью.
При качественном эксцессе исполнитель при реализации задуманного выполняет другое неоднородное деяние. Например, Б. склоняет А. к изнасилованию В. А. после изнасилования В. в целях сокрытия содеянного убивает ее. В этом случае Б. несет ответственность только за подстрекательство к изнасилованию. Такая квалификация действий соучастников будет только тогда, когда исполнитель довел задуманное преступление до конца. В случае недоведения исполнителем задуманного преступления до конца и совершения им другого неоднородного преступления остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к задуманному преступлению (исполнитель в целях облегчения совершения преступления приобретает огнестрельное оружие) или за покушение на него (исполнитель совершает покушение на изнасилование и в целях сокрытия содеянного убивает жертву).
Таким образом, можно выделить следующие признаки эксцесса: 1) при совершении деяния исполнителем происходит такое отклонение от задуманного, которое может повлиять на квалификацию действий соучастников; 2) деяние исполнителя, являющееся отклонением от задуманного, находится в причинной связи с действиями соучастников; 3) данное деяние не является совместным и не охватывается умыслом других соучастников.
Соучастие в преступлениях со специальным субъектом . В Особенной части УК РФ содержится достаточно большое количество статей, предусматривающих ответственность за совершение преступлений лицами, обладающими, помимо общих признаков, еще и какими-либо специальными признаками субъекта преступления. Как отмечается, существование в уголовном праве понятия специального субъекта обусловлено спецификой совершения отдельных видов преступлений и самого субъекта. Признаки так называемого общего субъекта преступления определяются в Общей части уголовного законодательства, в то время как признаки специального субъекта преступления предусматриваются еще и в статьях Особенной части. Исходя из анализа УК РФ выделяются признаки, которые характеризуют специальных субъектов преступлений по гражданству, возрасту, полу, семейному положению или родственным отношениям, должностному (служебному) положению, профессиональной принадлежности, выполнению гражданского долга, принадлежности к военной службе.
Преступления данной категории применительно к соучастию порождают некоторые вопросы. Во-первых, могут ли лица, не обладающие признаками специального субъекта преступления, быть соучастниками такого преступления. И если это возможно, то, во- вторых, в каком качестве они (исполнитель, организатор, подстрекатель или пособник) могут участвовать в совершении этого преступления.
В соответствии с ч. 4 ст. 34 УК РФ лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника. Как видно, уголовный закон допускает возможность соучастия в преступлениях со специальным субъектом. Однако лицо, не обладающее признаками специального субъекта, может быть только организатором, подстрекателем или пособником при его совершении и никак не исполнителем или соисполнителем. В уголовно-правовой литературе данный вопрос в большей части решается подобным же образом.
Вместе с тем из этого общего правила делаются исключения. Так, определенные исследователи считают, что при совершении некоторых преступлений со специальным субъектом лица, не обладающие признаками специального субъекта, могут быть и соисполнителями. Однако, поскольку под соисполнительством принято понимать непосредственное совместное выполнение (полностью или частично) несколькими (два или более) лицами объективной стороны преступления, это исключение может касаться только тех случаев, когда законодательное описание объективной стороны соответствующего преступления имеет сложный характер и предусматривает не одно, а два действия или более. На подобную возможность указало 53% респондентов.
Такие исключения допускаются и в судебной практике. Например, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г. № 4 «О судебной практике по делам об изнасиловании» говорится следующее: «Квалификация изнасилования, как совершенного группой лиц, может иметь место в случае, когда лица, принимавшие участие в изнасиловании, действовали согласованно в отношении потерпевшей, причем как групповое изнасилование должны квалифицироваться не только действия лиц, совершивших насильственный половой акт, но и действия лиц, содействовавших им путем применения физического или психического насилия к потерпевшей. При этом действия лиц, лично не совершавших насильственного полового акта, но путем применения насилия к потерпевшей содействовавших другим в ее изнасиловании, должны квалифицироваться как соисполнительство в групповом изнасиловании» 6 Сборник постановлений пленумов Верховного Суда СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. С. 458, 459. . Исходя из этого, правильно полагать, что Пленум допускает возможность привлечения в качестве соисполнителей изнасилования лиц, не могущих выполнить состав этого преступления по причине отсутствия у них необходимых качеств и свойств (например, женщина). Поэтому мы согласны с мнением В. Сергеева, который пишет по этому поводу следующее: «Возможность такого привлечения ставится Пленумом в зависимость не от указанных признаков субъекта (лицо мужского пола, способность лица совершить половой акт), а от его способности применить насилие к потерпевшей. Следовательно, к уголовной ответственности за изнасилование могут быть привлечены и лица, не обладающие необходимыми специальными признаками субъекта этого преступления: мужчины, не способные совершать половые акты в силу болезни, физических и физиологических аномалий, а также женщины». Более того, «с точки зрения юридической оценки, - совершенно правильно замечает А.Н. Игнатов, - нет никакой разницы между действиями мужчины, физически принуждавшего потерпевшую к совершению полового акта с другим лицом, и аналогичными действиями женщины» 7 Игнатов А.Н. Квалификация половых преступлений. С. 116. . Подобное же указание применительно к хищению имущества, субъект которого специальный, содержится в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. № 4 «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества».
Таким образом, если специфика объективной стороны состава преступления со специальным субъектом такова, что может быть частично выполнена лицом, обладающим только признаками общего субъекта, то вполне возможно соисполнительство данного лица в таком преступлении. Основываясь на сказанном, по нашему мнению, в ч. 4 ст. 34 УК РФ необходимо внести коррективы и изложить ее в следующей редакции:
«Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совместном совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника. В случаях, когда объективная сторона такого преступления имеет сложный характер и может быть частично выполнена лицом, не являющимся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, ответственность данного лица за совершенное преступление возможна в качестве соисполнителя».
Такое уточнение внесет ясность в вопрос соучастия в преступлениях со специальным субъектом.
Влияние объективных и субъективных обстоятельств преступления на ответственность соучастников . Применительно к соучастию в преступлении возникает вопрос о том, как различные обстоятельства, отягчающие и смягчающие ответственность, имеющиеся на стороне одного соучастника, влияют на ответственность других соучастников.
При решении этого вопроса следует, прежде всего, придерживаться положения о том, что на ответственность организатора, подстрекателя или пособника определенное влияние оказывает деятельность исполнителя, а не наоборот. Поэтому обстоятельства, касающиеся организатора, подстрекателя или пособника, безусловно, влияют только на ответственность того, к кому они относятся. Что же касается обстоятельств, имеющихся на стороне исполнителя, то здесь нет однозначного подхода. А.Н. Трайнин, например, предложил следующее решение: «...поскольку умысел каждого соучастника (как и умысел индивидуального виновника) должен охватывать все те фактические обстоятельства, которые являются элементами состава, то отсюда непосредственно следует, что отдельный соучастник не несет ответственности лишь за те отягчающие обстоятельства, которых он не знал» 8 Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. С. 286, 287. . Такой подход, однако, является слишком широким, так как не учитывается специфика соучастия в преступлении.
В уголовно-правовой литературе, решая этот вопрос, большинство ученых исходят из деления всех обстоятельств на объективные и субъективные. Объективные обстоятельства (например, совершение преступления с особой жестокостью, с использованием оружия и т.п.), как совершенно правильно отмечается, вменяются в ответственность другому соучастнику, если они охватывались его умыслом. Относительно субъективных обстоятельств считается, что в том случае, когда эти обстоятельства повышают общественную опасность всего совместно совершенного преступления, они могут быть вменены другому соучастнику, если они охватывались его умыслом, когда же эти обстоятельства относятся только к личности исполнителя, другому соучастнику они вменяться не могут, даже если они и охватывались его умыслом.
Подобной позиции придерживается и судебная практика. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» указывается на необходимость учитывать при юридической оценке действий соучастников получения взятки или незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе квалифицирующие признаки, характеризующие повышенную общественную опасность взяточничества или коммерческого подкупа (вымогательство, совершение преступления группой лиц по предварительному сговору или организованной группой и др.), если эти обстоятельства охватывались их умыслом. Вместе с тем отмечается, что при квалификации действий соучастников преступления не должны приниматься во внимание такие обстоятельства, которые характеризуют личность других участников деяния (например, неоднократность получения или дачи взятки, коммерческого подкупа). Кроме того, также в соответствии с ч. 2 ст. 67 УК РФ смягчающие и отягчающие обстоятельства, относящиеся к личности одного из соучастников, учитываются при назначении наказания только этому соучастнику. Исходя из этого, данный вопрос, на первый взгляд, кажется вполне ясным и определенным, но это не совсем так.
Во-первых, нет четкого разделения обстоятельств на повышающие общественную опасность всего преступления в целом и на не относящиеся к таковым. Их перечень в уголовном законодательстве не устанавливается и, как справедливо отмечается в литературе, многие обстоятельства повышают общественную опасность и личности, и деяния одновременно.
Во-вторых, представляется неправильной практика вменения в ответственность соучастникам преступления обстоятельств, относящихся к субъективной стороне состава преступления, которые имеются на стороне исполнителя и охватываются их умыслом. Показательным в этом отношении является следующий пример из судебной практики.
Приморским краевым судом Кравчук осуждена по ст. 17 (ст. 33 УК РФ), 103 УК РСФСР (ч. 1 ст. 105 УК РФ) к годам лишения свободы, а Быстряков - по п. «а» ст. 102 УК РСФСР (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ) к 15 годам лишения свободы. Преступление совершено при следующих обстоятельствах. В 1991 г. между супругами Кравчук сложились неприязненные отношения. Они обратились в суд с иском о расторжении брака, но им был дан срок до июня 1992 г. для примирения. 8 мая 1992 г. супруги Кравчук со знакомыми у себя в квартире распивали спиртное. К ним с приятелями зашел Быстряков, у которого с Кравчуком произошла ссора, но затем они помирились и вместе продолжали распивать спиртное. Зная, что Быстряков отбывал наказание за тяжкое преступление, Кравчук предложила убить мужа, пообещав заплатить за это 5000 руб. Быстряков согласился. Кравчук сказала ему, что предупредит его, когда муж крепко заснет, и он сможет совершить убийство. 10 мая 1992 г. около двух часов ночи Кравчук пришла к Быстрякову, сообщила, что муж спит, а сама возвратилась домой. В третьем часу ночи Быстряков, взяв с собой нож, пришел в квартиру к Кравчукам. Нож он отдал Кравчук. Последняя показала, где спит ее муж, и подала топор. Быстряков нанес спящему Кравчуку удар по голове. Затем Кравчук передала Быстрякову нож, которым он ударил ее мужа в левую часть груди, причинив ранение с повреждением сердца и левого легкого, отчего тог скончался. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 13 мая 1993 г. приговор в отношении Кравчук и Быстрякова оставила без изменения. Заместитель Генерального прокурора РФ принес протест в Президиум Верховного Суда РФ, в котором поставил вопрос об отмене судебных решений в отношении Кравчук и направлении дела на новое судебное рассмотрение в связи с неправильной квалификацией ее действий и мягкостью назначенного наказания. Президиум Верховного Суда РФ 25 августа 1993 г. протест удовлетворил, указав следующее. В постановлении о привлечении Кравчук в качестве обвиняемой по п. «а» ст. 102 УК РСФСР органы следствия указали, что она, имея умысел на убийство своего мужа, предложила Быстрякову непосредственно совершить убийство, обещая за это 5000 руб., на что тот согласился. Суд квалифицировал ее действия по ст. 17, 103 УК как пособничество и подстрекательство к совершению умышленного убийства без отягчающих обстоятельств. При этом суд указал в приговоре, что она действовала не из корыстных побуждений, а из чувства мести, вследствие сложившихся между нею и мужем личных неприязненных отношений, непосредственного участия в лишении жизни Кравчука не принимала. Действия Быстрякова суд квалифицировал по п. «а» ст. 102 УК РСФСР. Далее в постановлении Президиума Верховного Суда РФ указывается, что, таким образом, суд признал Кравчук виновной в соучастии в совершении преступления, предусмотренного ст. 103 УК РСФСР, хотя никого непосредственно виновным в совершении такого преступления не признал. В связи с этим выводы суда нельзя признать соответствующими закону.
Анализируя этот пример, заметим, что решение краевого суда было правильным, поскольку корыстного мотива у Кравчук не было. Она действовала, как это совершенно правильно было указано первоначально в приговоре, из чувства мести. Из корыстных побуждений действовал только Быстряков. А одной лишь аргументации в приведенном примере тем, что Кравчук осуждена за соучастие в преступлении, предусмотренном ст. 103 УК РСФСР, в то время как никто не признан виновным в совершении данного преступления, недостаточно. Тем более, ранее уже говорилось о возможности ответственности соучастников по различным статьям УК.
Хотя в судебной практике и делается уклон на иное решение, как нам представляется, вменять в ответственность соучастникам убийство, совершенное из корыстных побуждений, которые действовали без этих побуждений, только потому, что на стороне исполнителя был корыстный мотив и они осознавали это, нельзя. Такое решение данного вопроса, по сути, означает объективное вменение и соответствует идеи об акцессорной природе соучастия. Правильно по этому поводу писал Н.С. Таганцев: «Если закон усиливает ответственность племянника, убившего дядю, после которого он был единственным наследником, совершившего преступление именно ради получения наследства, и усиливает потому, что видит в этом особую испорченность воли, то не может он предполагать такой особой испорченности у соучастника, действовавшего не ради достижения каких-либо корыстных целей, а, например, в отмщение убитому за только что нанесенную убитым обиду ему или его жене, дочери».
Исходя из самостоятельности составов преступлений на стороне каждого соучастника, обстоятельства, относящиеся к субъективной стороне состава преступления (мотив, цель, эмоциональное состояние), могут влиять на ответственность совместно действующего лица только тогда, когда они действительно есть на его стороне, а не просто осознаются им как имеющиеся на стороне исполнителя. Такое решение представляется нам наиболее соответствующим общим принципам уголовного права.
Таким образом, по нашему мнению, рассматривая влияние различных объективных и субъективных обстоятельств, имеющихся на стороне исполнителя, на ответственность соучастников, следует исходить из деления данных обстоятельств на те, которые учитываются в зависимости от их осознания соучастником (наступление тяжких последствий, совершение преступления с особой жестокостью, с использованием оружия и т.д.), и те, которые не учитываются независимо от их осознания соучастником (несовершеннолетие или беременность виновного лица, неоднократность и рецидив преступлений, особый мотив преступления и т.д.). Соответственно обстоятельства первого рода имеют объективный характер и влияют на ответственность соучастников, когда они осознавались ими. Обстоятельства второго рода характеризуют субъективную сторону преступления, совершенного исполнителем, или личность исполнителя и не влияют на ответственность остальных соучастников, даже если они и осознавались ими, так как для вменения этих обстоятельств в ответственность необходимо их действительное наличие у соучастника, а не просто осознание как имеющихся на стороне исполнителя.
Добровольный отказ соучастников . В соответствии со ст. 31 УК РФ добровольный отказ от совершения преступления возможен не только со стороны индивидуально действующего лица и исполнителя, но и со стороны таких соучастников, как организатор, подстрекатель и пособник.
Заметим, что норма, которая специально регламентирует добровольный отказ соучастников преступления, является в отечественном уголовном законодательстве новеллой. Целесообразность появления этой нормы заключается, прежде всего, в том, что добровольный отказ совместно действующих лиц по сравнению с добровольным отказом индивидуально действующего лица от дальнейшего совершения преступления имеет некоторую специфику. И, следовательно, это область, требующая отдельной регламентации. Специфика добровольного отказа соучастников преступления связана с особенностями совместной преступной деятельности, в которой участвуют два или более лица. В связи с этим возникают некоторые вопросы. До какого момента возможен добровольный отказ соучастника? Как влияет добровольный отказ одного из соучастников на ответственность других соучастников? В чем именно должен выражаться добровольный отказ соучастника? При ответе на данные вопросы следует в первую очередь помнить, что центральной фигурой соучастия, реализующей совместный преступный замысел, является исполнитель.
Организатор, подстрекатель и пособник преступления, вполне очевидно, могут добровольно отказаться от совершения преступления до того момента, когда такая возможность еще есть и у исполнителя. Поэтому, определяя момент, до которого возможен добровольный отказ соучастников, необходимо исходить из положения о добровольном отказе единолично действующего лица, закрепленного в ч. 1 ст. 31 УК РФ, поскольку оно полностью применимо и к исполнителю преступления. В соответствии с ним добровольным отказом от преступления признается прекращение приготовления к преступлению либо действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца. Из этого положения вытекает, что возможность добровольного отказа от совершения преступления у исполнителя сохраняется на стадии приготовления и покушения, а значит, до этого момента таковая сохраняется и у остальных соучастников преступления.
Вопрос о влиянии добровольного отказа одного соучастника на ответственность других соучастников возникает только при добровольном отказе исполнителя, так как само по себе наличие такового у организатора, подстрекателя или пособника не влияет на ответственность остальных соучастников. При добровольном отказе исполнителя от доведения преступления до конца, как уже отмечалось, остальные соучастники несут ответственность за приготовление к преступлению или за покушение на преступление. Все зависит от того, на какой стадии совершения преступления исполнитель добровольно отказался от преступления. Однако если исполнителей было несколько, а от преступления отказался только один, то, естественно, остальные соучастники будут нести ответственность за оконченное преступление при условии доведения его до конца оставшимся исполнителем.
Что же касается формы, в которой должен выразиться добровольный отказ соучастника, то она определяется характером участия лица в совместно совершаемом преступлении, т.е. ролью соучастника. Так, добровольный отказ исполнителя или соисполнителя по своей форме совпадает с добровольным отказом индивидуально действующего лица и заключается в простом воздержании от доведения преступления до конца. Добровольный отказ организатора, подстрекателя и пособника отличается от добровольного отказа индивидуально действующего лица, а также исполнителя (соисполнителя), поскольку данные соучастники вносят вклад в совместное преступление еще до начала его совершения.
Действия по добровольному отказу организатора, подстрекателя и пособника имеют некоторые отличия по форме между собой, но одинаковы по сути: они должны каким-либо образом не допустить, чтобы совершенные ими действия явились одним из условий совершения преступления исполнителем. Сделать это можно только путем или «изъятия» своего вклада из совместной преступной деятельности, или каким-то способом, предотвращающим совершение преступления исполнителем.
В соответствии с ч. 4 ст. 31 УК РФ организатор и подстрекатель не подлежат уголовной ответственности, если они своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца. Организатор преступления - это лицо, которое выполняет наиболее сложные и широкие функции в совместной преступной деятельности. Несомненно, что этому виду соучастника принадлежат объединяющее и направляющее начала, связанные с организацией преступления. Для добровольного отказа организатора не всегда достаточно простого бездействия, т.е. прекращения действий, направленных на организацию преступления. Ведь это может не повлечь прекращения преступной деятельности со стороны остальных соучастников, ибо преступный «механизм» уже запущен и действует в независимости от деятельности организатора. Поэтому организатор, помимо этого, должен еще совершить и определенные действия по предотвращению совершения совместного преступления. Например, убеждение соучастников отказаться от задуманного, задержание исполнителя, предупреждение будущей жертвы о грозящей опасности и обеспечение ее безопасности, а также любое своевременное сообщение органам власти о готовящемся преступлении, благодаря которому преступление не было совершено, и т.д. Подстрекатель также после склонения конкретного лица к совершению преступления для добровольного отказа не может бездействовать. Ему необходимо совершить действия по предотвращению совершения преступления. Это могут быть действия, аналогичные соответствующим действиям организатора. Согласно ч. 5 ст. 31 УК РФ, если действия организатора или подстрекателя, предусмотренные ч. 4 ст. 31 УК РФ, не привели к предотвращению совершения преступления исполнителем, то предпринятые ими меры могут быть признаны судом смягчающими обстоятельствами при назначении наказания.
Пособник преступления в соответствии с ч. 4 ст. 31 УК РФ не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления. По нашему мнению, добровольный отказ пособника из-за разницы в характере совершаемых им действий нуждается в более детальном рассмотрении. Как видно, уголовный закон при добровольном отказе к пособнику предъявляет менее жесткие требования, чем к организатору и подстрекателю. Конечно, такой подход во многом объясняется тем, что пособник нередко является менее активным соучастником и его действия, направленные на «изъятие» своего вклада в совместную преступную деятельность, не всегда могут приводить к предотвращению совершения преступления. Например, лицо предоставляет орудие совершения преступления исполнителю и после некоторых размышлений забирает данный предмет у него, но исполнителя это не останавливает, и он все равно совершает преступление при помощи орудия, взятого у другого лица, или вообще без него. Вполне понятно, что в данном случае первоначальные действия лица в виде предоставления орудия совершения преступления не стали одним из условий совершения преступления из-за предпринятых этим лицом мер. И это, несомненно, является добровольным отказом.
Однако способы пособничества, как уже отмечалось, весьма разнообразны, а само пособничество подразделяется на физическое и интеллектуальное. В отношении физического пособника все понятно: для добровольного отказа он должен забрать предоставленные средства или орудия совершения преступления либо не предоставлять данные орудия и средства, несмотря на обещание сделать это, и т.п. В отношении интеллектуального пособничества не все так просто. Это не касается только тех случаев, когда пособничество осуществляется путем заранее данного обещания преступнику произвести определенные действия после совершения преступления, поскольку такому лицу для добровольного отказа достаточно лишь отказаться от своего обещания и обязательно сообщить об этом тому, кому необходимо совершение таких действий (что, несомненно, будет являться добровольным отказом, даже если исполнитель все равно довел преступление до конца). Сложности возникают, если пособничество осуществляется советами, указаниями или предоставлением информации. Как справедливо отмечает А.А. Тер-Акопов, интеллектуальный пособник в подобной ситуации «не имеет возможности «вернуть» свои советы, указания, рекомендации» 9 Тер-Акопов А.А. Добровольный отказ от совершения преступления. М., 1982. С. 72. . Неслучайно поэтому деятельность интеллектуального пособника по добровольному отказу от совершения преступления в литературе иногда сводят к соответствующим действиям организатора и подстрекателя. Следовательно, добровольный отказ лица, оказывающего содействие совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации, возможен скорее таким же путем, как для организатора и подстрекателя. В связи с этим мы не согласны с А.П. Козловым, по мнению которого квалификация действий по добровольному отказу интеллектуального пособника ничем не отличается от квалификации подобных действий физического пособника. Свой вывод он обосновывает следующим образом: «Попытка приравнять интеллектуального пособника и подстрекателя путем определения первого как лица, укрепляющего решимость другого соучастника, тем самым максимально приблизив его к подстрекателю... является необоснованной. Любой пособник (и физический, и интеллектуальный) укрепляет решимость другого соучастника на совершение преступления в силу самого наличия соучастия (разве устранение препятствия не нейтрализует мотивы, удерживающие другого соучастника от совершения преступления?). Поэтому с таким же успехом можно смешивать квалификацию подстрекательства с квалификацией физического пособничества. Однако это не так. Сущностно пособник отличается от подстрекательства единственным: с кем они имеют дело - либо с готовым преступником (пособник), либо готовят преступника (подстрекатель)». Действительно, как физический, так и интеллектуальный пособник в конечном счете укрепляет решимость другого соучастника на совершение преступления, и с этим трудно поспорить. Но не стоит забывать, что это происходит различными ПУТЯМИ, и, более того, мы ни в коем случае не стремимся смешать понятия подстрекателя и интеллектуального пособника, поскольку ведем речь только о способе добровольного отказа данных соучастников, а это не одно и то же.
На основании вышеизложенного, предлагаем внести изменения в ч. 4 и 5 ст. 31 УК РФ и изложить их в следующей редакции:
«4. Организатор преступления, подстрекатель к преступлению, а также лицо, осуществляющее пособничество совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации, не подлежат уголовной ответственности, если они своевременным сообщением или иными предпринятыми мерами предотвратят доведение преступления исполнителем до конца. Лицо, осуществляющее пособничество какими-либо другими способами, не подлежит уголовной ответственности, если им были предприняты все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления.
5. Если действия организатора, подстрекателя или лица, осуществляющего пособничество совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации, предусмотренные частью четвертой настоящей статьи, не привели к предотвращению совершения преступления исполнителем, то предпринятые ими меры могут быть признаны судом смягчающими обстоятельствами при назначении наказания».
Кроме того, при рассмотрении вопросов, связанных с добровольным отказам соучастников, следует также учитывать и то, что любое лицо в совместной преступной деятельности может не ограничиваться выполнением функций, присущих только одному виду соучастника. Скажем, кто-то может выполнять в совместной преступной деятельности функции подстрекателя и исполнителя, а кто-то пособника и исполнителя или пособника и подстрекателя. Поэтому в данной ситуации поведение лица часто должно соответствовать поведению, характерному для добровольного отказа всех тех видов соучастников, функции которых оно выполняет. Это требование не распространяется на те случаи, когда: а) выполнение функций одного соучастника поглощает функции другого соучастника (например, выполнение функций организатора поглощает функции подстрекателя); б) действия по добровольному отказу, присущие тем видам соучастников, функции которых лицо выполняет, сходны между собой и взаимозаменяют друг друга (например, при подстрекательстве и пособничестве совершению преступления советами, указаниями или предоставлением информации); в) выполнение действий по добровольному отказу, присущих одному виду соучастника, не требует совершения действий по добровольному отказу, необходимых для другого вида соучастника (например, лицо выполняет действия по добровольному отказу, необходимые для подстрекателя, и это уже не требует совершения таких же действий, необходимых для физического пособника, функции которого оно также выполняло).
Пределы ответственности соучастников за преступление, совершенное с двумя формами вины . Преступления, совершенные с двумя формами вины (ст. 27 УК РФ), характеризуются тем, что наряду с последствиями, наступления которых лицо желало или сознательно допускало либо относилось к ним безразлично, причиняется преступный результат, отношение к которому у лица выражается в форме неосторожности (ч. 4 ст. 111; ч. 3 ст. 123; ч. 3 ст. 126; ч. 3 ст. 127; ч. 2 ст. 128 УК РФ и т.д.).
При решении вопроса о возможности соучастия в этих преступлениях следует обратить внимание на то, что законодатель говорит о преступлении, совершенном именно с двумя формами вины, т.е. никакой третьей формы вины не создается. Другими словами, умысел и неосторожность между собой не смешиваются, они существуют самостоятельно, хотя и в одном преступлении. «Реальная основа для существования преступлений с двумя формами вины заложена в своеобразной законодательной конструкции отдельных составов преступлений. Это своеобразие состоит в том, что законодатель как бы сливает в один состав, т.е. юридически объединяет, два самостоятельных преступления, одно из которых является умышленным, а другое - неосторожным, причем оба могут существовать самостоятельно...».
Основываясь на этом, можно утверждать о сложной конструкции состава преступлений с двумя формами вины, который складывается из двух уголовно наказуемых деликтов. Справедливо на этот счет замечание В.В. Лунеева, также считающего, что «в деликтах с двойной формой вины есть два самостоятельных состава преступления» 10 Лунеев В.В. Субъективное вменение. М., 2000. С. 56. . Например, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, складывается из умышленного причинения тяжкого вреда здоровью и причинения смерти по неосторожности. В связи с этим необходимо согласиться с авторами, которые рассматривают преступления данной категории в качестве «учтенной законодателем» идеальной совокупности преступлений. Таким образом, преступление, совершенное с двумя формами вины, нельзя охарактеризовать как только умышленное или как только неосторожное. В нем всегда сочетаются две формы вины - умысел и неосторожность. Поэтому совершенно правильно утверждение В.В. Лунеева о необходимости «раздельного установления вины субъекта к различным действиям и последствиям».
Следовательно, исходя из сущности данных преступлений, соучастия, как мы видим, в них быть не может. Мы не поддерживаем авторов, высказывающих противоположную точку зрения. Совместной будет только та часть преступления, которая характеризуется умышленной виной. Последствия, причиненные по неосторожности, выходят за рамки совместности, а значит, и соучастия. Поэтому совершенно справедливо большинство авторов говорят о невозможности соучастия в преступлениях с двойной формой вины. На это также указывает 61% опрошенных сотрудников.
Вместе с тем, невозможность соучастия в подобных преступлениях не означает, что соучастники умышленного преступления, повлекшего по неосторожности тяжкие последствия, вовсе не должны нести ответственности за эти последствия: «... указанные последствия (смерть потерпевшего в результате умышленного причинения тяжкого вреда здоровью) могут инкриминироваться лишь их фактическим причинителям (исполнителям), а организаторы, подстрекатели и пособники не могут нести за них ответственность, если причинение этих последствий не охватывалось их умыслом (положение, аналогичное эксцессу исполнителя)». Положение, действительно, аналогичное эксцессу исполнителя, но совместно действующие лица в этом случае не несут ответственности за наступившие по неосторожности последствия именно как соучастники. И это совместно действующих лиц не освобождает вовсе от ответственности за указанные последствия, если по отношению к ним будет установлена с их стороны вина в форме неосторожности.
Как нам представляется, эта проблема имеет следующие решения. Во-первых, можно деяния лиц в этом случае квалифицировать просто по той части статьи, которая предусматривает ответственность за наступившие по неосторожности последствия умышленного преступления (например, по ч. 4 ст. 111 УК РФ). Поскольку это преступление с двумя формами вины или, иначе говоря, учтенная законодателем совокупность преступлений, мы просто не учитываем то, что умышленное деяние было совершено в соучастии, а принимаем это преступление в целом как содеянное при посредстве других лиц (для организаторов, подстрекателей и пособников в умышленном преступлении) или непосредственно с участием других лиц (для исполнителей и соисполнителей в умышленном преступлении).
Однако сразу же возникнет вопрос: правильно ли игнорировать совершение умышленного преступления в соучастии? Поэтому, во-вторых, можно квалифицировать деяния лиц по совокупности преступлений: каждое лицо несет ответственность за умышленное преступление как совершенное в соучастии и за неосторожное преступление как содеянное при посредстве других лиц или непосредственно с участием других лиц (например, ч. 1-3 ст. 111 и ст. 109 УК РФ). Второе решение более приемлемо, так как здесь учитывается совершение умышленного преступления в соучастии
Основной состав преступления характеризует основную форму типа преступления. Он включает признаки, существенные для данного типа правонарушения и свойственные каждому случаю совершения преступления этого вида. В преступлении направленном на “Привлечение денежных средств граждан в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости” основным составом будет ч.3 статьи 200.3 Уголовного кодекса РФ. “Привлечение денежных средств граждан для строительства в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости в крупном размере”
Квалифицирующие признаки
- это признаки, отягчающие вину и в силу этого влияющие на квалификацию преступления.
Уголовное законодательство предусматривает довольно значительное количество квалифицирующих признаков, из которых наиболее часто в этой роли используются:
· неоднократность,
· систематичность,
· тяжкие последствия,
· насилие,
· судимость,
· особо опасный рецидив,
· организованная группа и др.
Квалифицированный состав преступления
- это состав, содержащий квалифицирующие признаки.
Квалифицированный состав преступления, как правило, формулируется в разных частях или пунктах соответствующей статьи Особенной части УК терминологической моделью типа: "То же деяние...".
Квалифицирующие признаки предусмотрены в ч. 2 ст. 200.3 Уголовного кодекса РФ. Согласно ч. 2 ст. 200.3 Уголовного кодекса РФ деяние, совершенное группой лиц по предварительному сговору, а равно в особо крупном размере. Под особо крупном размером согласно примечанию 1 ст 200.3 УК РФ понимается если сумма привлеченных денежных средств (сделки с денежными средствами) превышает пять миллионов рублей. Практика квалификации преступлений как совершенных группой лиц по предварительному сговору отражает тип опасного поведения соучастников. Она учитывает, что заранее обусловленное распределение ролей между ними подчеркивает устойчивость группы, объединившейся для преступления.
Зачастую характеризуется наличием отработанного плана и способов совершения посягательства, подготовкой орудий и средств, фактическим заранее обусловленным выполнением действий, облегчающих совершение деяния, намеренным созданием условий для последующего его совершения и т.п.
Все эти показатели охватываются одним, более емким признаком - заранее обусловленным распределением ролей. Именно данный критерий используют следственные органы и суды при квалификации конкретных посягательств как совершенных организованной группой
Совершение преступления группой лиц по предварительному сговору.
В уголовном праве выделяют две разновидности такого соучастия:
соисполнительство по предварительному сговору, когда два или более лица, заранее договорившись, совместно участвуют в совершении преступления. В этом случае группа обладает всеми перечисленными признаками, однако, наличие предварительного сговора свидетельствует о качественно ином содержании - группе лиц по предварительному сговору;
cоучастие в преступлении по предварительному сговору с распределением ролей. Содержание понятия "группы" здесь несколько иное, чем в соисполнительстве.
Группа должна состоять как минимум из трех человек, причем два должны быть соисполнителями, а третий либо организатором, либо подстрекателем или пособником.
Если одно лицо организовало преступление, а второе его выполнило, то в данном случае нет не только группы лиц, но и группы лиц по предварительному сговору (хотя сговор и был), поскольку отсутствует соисполнительство, т.е. участие в выполнении объективной стороны двух лиц. Если лицо организовало привлечение денежных средств граждан в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости, а другое ее совершило, то организатор несет ответственность по п. 3 ст. 33 и ч.1 ст. 200.3 УК, а исполнитель по ч.1 ст. 200.3 УК
Ситуация меняется, когда лицо организовавшее преступление участвует в нем в качестве соисполнителя. Согласно ч.3 ст.34 УК Российской Федерации он должен признаваться соисполнителем и действия виновных квалифицируются как совершенные группой лиц по предварительному сговору. Применительно к преступлению “Привлечение денежных средств граждан в нарушение требований законодательства Российской Федерации об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости” действия виновных будут квалифицироваться по ч.2 ст.200.3 УК.
Таким образом, группа лиц по предварительному сговору в качестве обязательных признаков предполагает:
наличие сговора на совершение преступления до момента начала выполнения объективной стороны преступления;
выполнение объективной стороны двумя лицами, т.е. наличие двух исполнителей;
действия соисполнителей квалифицируются непосредственно по статье Особенной части (ч.2 ст. 200.3 УК);
действия других соучастников, если они не участвовали в преступлении в качестве соисполнителей, квалифицируются по ч.1 ст.200.3 УК со ссылкой на ст.33 УК Российской Федерации.
Важное значение приобретает правильное определение вида соучастия и роли соучастников в совершении преступления. Придание группе лиц статуса группы лиц по предварительному сговору повлечет за собой необоснованное повышение наказания. Неправильная квалификация действий соучастников, без учета роли в совершении преступления противоречит ч.1 ст.34 УК Российской Федерации, поскольку ответственность соучастников определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления.
В части 2 статьи 200.2 так же говорится что,Лицо, совершившее преступление, предусмотренное настоящей статьей, освобождается от уголовной ответственности, если сумма привлеченных денежных средств (сделки с денеж ными средствами) возмещена в полном объеме и (или) если указанным лицом приняты меры, в результате которых многоквартирный дом и (или) иной объект недвижимости введены в эксплуатацию. Нельзя оставить без внимание и -Примечания. 1. Деяния, предусмотренные настоящей статьей, признаются совершенными в крупном размере, если сумма привлеченных денежных средств (сделки с денежными средствами) превышает три миллиона рублей, в особо крупном размере - пять миллионов рублей.
Подводя итог необходимо отметить, что совершение преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 200.3 существенно повышает степень общественной опасности преступных деяний и соответственно влечет усиление строгости наказания.
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина(МГЮА)
Клименко Ю. А.
Организатор преступления: вопросы квалификации
ОРГАНИЗАТОР ПРЕСТУПЛЕНИЯ: ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ
Институт соучастия в преступлении пользуется репутацией самого сложного и запутанного в уголовном праве с середины XIX в., с момента зарождения отечественной юридической науки1. С тех пор положение вещей мало изменилось: соучастие по-прежнему представляет собой феномен, сложный для понимания, причем трудности возникают не только при толковании норм уголовного закона, но и при уяснении соответствующих положений уголовно-правовой доктрины. Учение о соучастии традиционно написано непростым языком, изобилует специальными терминами и на сегодняшний день не в полной мере обеспечивает достижение поставленной перед ним задачи - разъяснить институт соучастия студентам, практикующим юристам и законодателю. Это в полной мере относится и к квалификации действий организатора преступления.
Прежде всего хотелось бы остановиться на месте организатора в системе института соучастия и уголовного права в целом, верное представление о котором является одной из предпосылок правильного применения соответствующих норм.
В первом приближении следует отметить, что организатор, как и соучастие в целом, нашел свое отражение не только в Общей, но и в Особенной части УК РФ. Организационная деятельность закреплена не только в институте соучастия, но и институте назначения наказания. Соответственно в уголовном законе существует несколько типов технико-юридических конструкций (вариантов уголовно-правовых норм) с участием организатора преступления.
В зависимости от различных технико-юридических приемов включения в уголовный закон норм об организационной деятельности (прямо указанной в законе или вытекающей из сути юридических конструкций), как нам думается, можно предложить следующую типологию технико-юридических конструкций с участием организатора преступления по УК РФ.
В рамках данной типологии деятельность организатора:
1) является конститутивным признаком основного состава преступления (например создание или руководство бандой по ч. 1 ст. 209 УК РФ);
2) находит выражение в квалифицированных составах, построенных по признаку их совершения в соучастии (к примеру, если организатор действует в составе группы лиц по предварительному сговору - п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ);
3) включена в массовые беспорядки - кратковременное преступное объединение, возникшее без предварительного сговора и без достаточной осведомленности о конечных целях (ч. 1 ст. 212 УК РФ);
4) осуществляется в форме так называемого соучастия с «распределением ролей», «выполнением различных ролей» (ч. 3 ст. 33 УК РФ);
5) рассматривается как обстоятельство, отягчающее наказание - п. «в», «г» и «д» ч. 1 ст. 63 УК РФ (совершение преступления в составе группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы или преступного сооб-
Александрович КЛИМЕНКО,
кандидат юридических наук, преподаватель кафедры уголовного права Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
□римтнтния
Жиряев А. О стечении нескольких преступников при одном и том же преступлении. Дерпт, 1850. С. 6-7.
© Ю. А. Клименко, 2015
120 ЗАКОН И ПРАКТИКА ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ П5);
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
щества (преступной организации); особо активная роль в совершении преступления; привлечение к совершению преступления лиц, которые страдают тяжелыми психическими расстройствами либо находятся в состоянии опьянения, а также лиц, не достигших возраста, с которого наступает уголовная ответственность).
Обратим внимание, что правовая оценка деятельности организатора происходит не только при квалификации совершенного с его участием преступления, но и при назначении ему наказания.
Порядок расположения юридических конструкций определен в соответствии с убывающей степенью общественной опасности роли организатора - от более опасной к менее опасной. Первые три типа технико-юридических конструкций выделены в рамках норм Особенной части УК РФ, четвертый и пятый - в рамках норм Общей части УК РФ.
Рассматриваемые технико-юридические конструкции с участием организатора имеют существенное значение для законодателя, который прибегает к ним в правотворческой деятельности с целью структурирования и упорядочения нормативного материала, что позволяет экономить текст закона.
Важны данные юридические конструкции и для правоприменителя - определив, какие из них подлежат применению, юрист получает возможность правильно квалифицировать содеянное и максимально учесть степень общественной опасности преступления в целом и действий конкретного лица при индивидуализации наказания.
В рамках настоящей работы мы остановимся на исследовании вопросов квалификации действий организатора, предусмотренных первым, вторым, четвертым и пятым типами технико-юридических конструкций.
Рассмотрим особенности квалификации по первому типу технико-юридических конструкций с участием организатора на примере ст. 210 УК РФ (похожим образом будет происходить квалификация действий организатора по ст. 205.4, 208, 209 и 282.1 УК РФ).
В статье 210 УК РФ предусмотрен «усеченный состав» соучастия - уголовная ответственность предусмотрена за сам факт объединения организатором соучастников в преступное сообщество (за приготовление к преступной деятельности), рассматриваемый законодателем как самостоятельное преступление. «Усеченным» такой состав принято называть потому, что он инкриминируется виновному сам по себе, т.е. последующие преступления, совершенные в развитие преступного замысла, искусственно отсекаются от него (подлежат квалификации по совокупности с ним). Соответственно, организатор, создавший преступное сообщество или руководивший им, должен нести «двойную» ответственность - как за конкретные преступления, совершенные преступным объединением, так и за сам факт создания этого объединения.
Рекомендации по квалификации действий такого организатора нашли отражение в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.06.2010 № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)»2. В соответствии с ним «лицо, создавшее преступное сообщество (преступную организацию), его (ее) руководитель, а также лица, осуществляющие коллективное руководство та-
2 СПС «ГАРАНТ».
ВЕСТНИК Клименко Ю. А.
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
ким сообществом (организацией), несут уголовную ответственность по части 1 статьи 210 УК РФ за совершение хотя бы одного из указанных в ней преступных действий, а также по соответствующим статьям Уголовного кодекса Российской Федерации за все совершенные другими участниками преступного сообщества (преступной организации) преступления без ссылки на часть 3 статьи 33 УК РФ и в том случае, когда указанные лица непосредственно не участвовали в совершении конкретных преступлений, но они охватывались их умыслом».
Помимо организатора - руководителя преступной организации в целом, в рамках ст. 210 УК РФ действуют организаторы рангом ниже, возглавляющие структурные подразделения преступного сообщества либо руководящие совершением конкретных преступлений. Согласно п. 17 упомянутого постановления Пленума Верховного Суда РФ № 12 «действия участника преступного сообщества (преступной организации), не являющегося исполнителем конкретного преступления, но в соответствии с распределением ролей в составе этого сообщества выполняющего функции организатора, подстрекателя либо пособника, подлежат квалификации независимо от его фактической роли в совершенном преступлении по соответствующей статье Уголовного кодекса Российской Федерации без ссылки на части 3, 4 и 5 статьи 33 УК РФ, а также по части 2 статьи 210 УК РФ».
Иными словами, действия организаторов низкого ранга следует квалифицировать как действия исполнителя, вне зависимости от того, выполнял ли такой организатор объективную сторону преступления. В этом смысле квалификация действий данной разновидности организаторов похожа на квалификацию организатора, закрепленного в ч. 1 ст. 210 УК РФ (главаря преступной организации): его роль в совершении сообществом конкретного преступления искусственно оценивается как роль исполнителя. Разница заключается лишь в том, что нижестоящему организатору в дополнение к ответственности за конкретное преступление вменяется в вину ч. 2 ст. 210 УК РФ, а не ч. 1 той же статьи, предназначенная для лидера организации.
На наш взгляд, изложенные правила квалификации не являются безупречными. По мнению высшей судебной инстанции, поскольку организованная группа и преступное сообщество обладают высоким уровнем сплоченности и общественной опасности, их член, принявший участие в совершении конкретного преступления в качестве организатора, подстрекателя или пособника, должен искусственно оцениваться как исполнитель. По замыслу Верховного Суда РФ, такая квалификация призвана подчеркнуть, что в рамках этих форм соучастия уровень опасности любого соучастника не уступает уровню опасности исполнителя. Однако такой подход упускает из виду немаловажное обстоятельство - на сегодняшний день > организатор нередко является самым опасным из соучастников, даже опаснее ис- ^ полнителя. Следовательно, применительно к организатору изложенное правило I достигает обратного эффекта: его деятельность оценивается как менее опасная, > чем есть на самом деле. р
В этой связи правила квалификации действий организатора - члена пре- ^ ступной организации нуждаются в усовершенствовании. Думается, что самое и простое решение в данном случае - квалифицировать его действия, помимо л соответствующей части ст. 210 УК РФ, по норме о конкретном преступлении со ссылкой на ч. 3 ст. 33 УК РФ. Например, если глава преступного сообщества организует совершение убийства своими подчиненными, его действия следовало бы
□римтнтния
22 ЗАКОН И ПРАКТИКА ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ [¡Зу.
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
квалифицировать по ч. 1 ст. 210 УК РФ как руководство преступным сообществом и по ч. 3 ст. 33, п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ как организация убийства, совершенного организованной группой.
Квалификация действий организатора, выступающего субъектом технико-юридических конструкций второго типа (т.е. играющего роль соисполнителя в форме соучастия, предусмотренной в качестве признака квалифицированного состава - группа лиц, группа лиц по предварительному сговору и т.д.) на первый взгляд не представляет трудностей: на практике в подобных случаях действия организатора получают такую же юридическую оценку, как и действия обычного исполнителя.
Тем не менее, говоря о данном типе юридических конструкций, нельзя не сказать, что вопрос о наличии организатора в группе лиц без предварительного сговора принадлежит в теории уголовного права к числу дискуссионных. Одни криминалисты прямо отвечают на этот вопрос положительно3, другие утверждают о такой возможности косвенно, о чем свидетельствует признание ими возможности «технического» разделения ролей и функций при совершении посягательства в группе лиц4. Третьи отрицают присутствие организатора, считая выполнение различных ролей в рамках этой формы соучастия невозможным5, во всяком случае, при действующей редакции ст. 35 УК РФ6.
Как мы полагаем, наличие организатора в группе лиц без предварительного сговора является очевидным, особенно если обратить внимание на механизм совершения преступления в группе лиц без предварительного сговора. Процесс выполнения такого посягательства зачастую бывает достаточно протяженным во времени, чтобы у лица, первым начавшего выполнение объективной стороны, появилась возможность взять на себя организаторские функции и начать их осуществлять: раздавать соучастникам указания, распределяя их функции, а также вовлекать в совершение преступления сомневающихся и колеблющихся лиц.
Указанная особенность группы лиц без предварительного сговора неоднократно отмечалась авторами работ по уголовному праву. По справедливому замечанию Н. Святенюка, для преступлений, совершаемых группой лиц без предварительного сговора, характерно присоединение участников группы к исполнителю, первым начавшему выполнение объективной стороны посягательства7. Примером подобного развития событий в ходе совершения преступления группой лиц без предварительного сговора может служить следующий случай.
Е. и Б. были осуждены по п. «а», «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ, а Ч. - по ч. 1 ст. 116 УК РФ. Согласно материалам дела, Е. и Б. являлись должностными лицами, по-
3 Комиссаров В. С. Соучастие в преступлении // Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. М., 2005. С. 336 ; Бородин С. В.
Преступления против жизни. СПб., 2003. С. 347.
ГармановВ. М. Квалификация группового сбыта наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов. Тюмень, 2008. С. 21.
Виды преступных групп: проблемы разграничения // Уголовное право. 2005. № 2. С. 19. Арутюнов А. А. Соучастие в преступлении. М., 2013. С. 145.
Святенюк Н. Ответственность за изнасилование, совершенное группой лиц, и соучастие в нем // Уголовное право. 2005. № 4. С. 46.
УНИВЕРСИТЕТА Организатор преступления: вопросы квалификации
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
стоянно выполнявшими функции представителя власти оперуполномоченными отдела уголовного розыска ОВД, а Ч., будучи стажером по должности оперуполномоченного того же отдела, должностным лицом не являлся. В вечернее время они находились в помещении ОВД. Е. подошел к Б. и попросил помочь ему в разговоре с подозреваемым в совершении разбойного нападения на магазин. Б. согласился. Затем Б. и Е. вместе со своим стажером Ч. прошли в кабинет. В ходе разговора, требуя признательных показаний, без согласования с другими лицами Е. начал бить потерпевшего К. Затем к нанесению побоев присоединились Ч. и Б. Действуя по указанию Е., Ч. надевал на потерпевшего полиэтиленовый пакет и перекрывал доступ кислорода, а Б. помогал Е. надеть на потерпевшего наручники (т.е. применить специальное средство)8. На наш взгляд, Е. выполнил роль организатора преступления.
Квалификация с использованием юридических конструкций четвертого типа (в которых организатор является субъектом соучастия с выполнением различных ролей), как правило, не вызывает затруднений: организатору вменяется ч. 3 ст. 33 УК РФ и норма Особенной части УК РФ, предусматривающая соответствующее преступление.
Определенные сложности появляются тогда, когда организаторская деятельность представляет собой сочетание подстрекательства с пособничеством. По большинству дел оно квалифицируется как организация преступления9, однако эта общая линия выдерживается правоприменителями не всегда. Нами обнаружено несколько судебных решений, в которых фактическому организатору преступления была ошибочно дана юридическая оценка как подстрекателю.
В частности, М. была осуждена по ч. 4 ст. 33, п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а В. - по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ за преступление, совершенное при следующих обстоятельствах. Тяготясь своей дочерью О., которая злоупотребляла спиртными напитками и вела аморальный образ жизни, М. решила убить ее, для чего подыскала исполнителя В. и разработала план совершения преступления. В соответствии с планом М. должна была заманить О. в дом к их знакомой П., а В., предварительно подмешав О. клофелин, - совершить ее убийство. Реализуя свой замысел, М. уговорила О. поехать в гости к П., у которой они распивали принесенное М. спиртное до тех пор, пока О. не заснула. После этого М. ушла, а В. оттащила О. в располагавшийся неподалеку овраг, где задушила ее. Содеянное М. суд расценил как подстрекательство к преступлению10.
На наш взгляд, данная квалификация является неверной. Роль М. в убийстве О. не была ограничена приисканием исполнительницы В. и склонением ее к участию в преступлении, что характерно для подстрекательства. Ею также был разработан план действий и оказано содействие в его осуществлении. Заманив О. на место совершения преступления и приведя ее в состояние опьянения, М. тем самым устранила препятствия к совершению преступления. Поэтому содеянное М. образует сумму подстрекательских и пособнических действий, которую надлежит квалифицировать как организацию преступления.
8 Уголовное дело № 1-67/10 // Архив Дзержинского районного суда г Оренбурга.
9 Уголовное дело № 2-29/07; 2-30/08; 2-32/08 // Архив Оренбургского областного суда.
10 Уголовное дело № 2-148/04 // Архив Оренбургского областного суда.
□римтнтния
124 ЗАКОН И ПРАКТИКА ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ [¡Зу
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
Необходимо отметить, что проиллюстрированная тенденция, когда организаторские действия ошибочно расцениваются как подстрекательские, была свойственна правоприменительной практике в первые годы после вступления в силу нового УК РФ. В судебных решениях 2008-2015 гг. ошибки в применении норм ст. 33 УК РФ встречаются значительно реже.
Таким образом, организация преступления может выражаться в выполнении одной из трех функций: 1) подстрекательство, совмещенное с пособничеством; 2) руководство преступной деятельностью; 3) создание организованной группы или преступного сообщества. Это своего рода три типовых варианта организаторской деятельности, руководствуясь которыми можно быстро определить, кто из лиц, действующих в рамках соучастия с распределением ролей, является организатором преступления.
В учебной литературе, однако, порой предлагается иной набор функций организатора. В частности, Р Р Галиакбаров и Г. П. Новоселов выделяют три вида общественно опасного поведения организатора: 1) организация конкретного преступления; 2) руководство его совершением; 3) создание организованной группы или преступного сообщества либо руководство ими11.
Как нам думается, подобное изложение вопроса не совсем удачно. Во-первых, наименование первой из функций, свойственных организатору, страдает тавтологией, поскольку совпадает с названием собственно организатора. Во-вторых, хотя указанные авторы и пишут правильно о том, что «для признания субъекта организатором достаточно установить виновность в совершении любого из перечисленных действий»12, в то же время они не уточняют, что для признания лица организатором требуется именно сочетание в его действиях функции подстрекателя с функцией пособника.
Кроме того, при подобной классификации функций организатора упускается из виду, что руководство осуществляется, и когда лицо управляет совершением единичного конкретного преступления, и когда стоит во главе преступного объединения (организованной группы, преступного сообщества). Для обеспечения простоты и понятности изложения учебного материала гораздо удобнее рассматривать руководство как самостоятельную функцию, специфичную только для организатора. Нецелесообразно относить руководящую роль сразу к двум вариантам организаторской деятельности.
Сложно согласиться с авторами критикуемой позиции и в том, что « в случаях, когда организатор преступления одновременно осуществляет и исполнительские действия, объем знаний о совершаемом преступлении у него всегда должен быть большим, нежели у других исполнителей»13. Возникает вопрос: если один из соисполнителей руководит остальными соучастниками в процессе совершения преступления и осведомлен о происходящем не более других - разве он не будет организатором? Безусловно будет. А раз так, процитированное предложение тре-
Галиакбаров Р. Р., Новоселов Г. П. Соучастие в преступлении // Уголовное право России. Часть Общая: учебник для бакалавров / отв. ред. проф. Л. Л. Кругликов. М., 2013.
Галиакбаров Р. Р., Новоселов Г П. Указ. соч. С. 266. Там же. С. 267.
УНИВЕРСИТЕТА Организатор преступления: вопросы квалификации
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
бовать от субъективной стороны подобного организатора-совместителя особого содержания выглядит излишним.
Несомненный интерес с точки зрения квалификации представляет предложенное А. А. Арутюновым подразделение способов взаимодействия организатора с иными соучастниками. Два варианта:
а) «система с жесткой детерминацией исполнения. Организатор принимает решение о совершении преступления. Проработав детали, он предписывает исполнителю, как именно тот должен действовать и какого результата достичь. Исполнитель безоговорочно воспринимает предписание и совершает задуманное организатором»;
б) «система с максимальной "свободой" исполнителя. Организатор замышляет совершение преступления. Он не определяет пути его совершения, а передает задание исполнителю в общих чертах. Получив задание, исполнитель сам определяет план действий. Организатор, таким образом, не вмешивается ни в процесс формирования и принятия решения исполнителем, ни в процесс собственно совершения преступления. Исполнитель действует по своему усмотрению»14.
На наш взгляд, последний из описанных А. А. Арутюновым вариантов взаимодействия не образует организации преступления. Соучастник лишь вызывает у исполнителя желание совершить преступление, а это не что иное, как подстрекательство. Процитированное утверждение выглядит тем более странно, что далее автор утверждает, что не признает организацией преступления одновременное совершение подстрекательских и пособнических действий: «Совершенно очевидно, что организация преступления не сводится к простой сумме указанных действий, а представляет качественно иную деятельность»15.
К сожалению, в процитированной работе не уточняется, в чем именно должно заключаться это новое качество организаторской деятельности. Как мы полагаем, для данной ситуации вполне применим философский закон перехода количественных изменений в качественные: когда подстрекательство сочетается с пособничеством (количественное изменение), это означает изменение качества преступной деятельности (ее качество с простого содействия меняется на организацию преступления).
Примечательно, что приведенные А. А. Арутюновым в поддержку своей позиции примеры из судебной практики в действительности работают против нее. Так, гражданин Т. предложил Г., Л. и С. ограбить супругов Х. и с этой целью на автомобиле привез их к вагончику, где проживали потерпевшие. Сам Т. остался в машине, а другие соучастники проникли в вагончик и, требуя денег, стали изби- > вать супругов. Действия Т. квалифицированы как организация покушения на со- ^ вершение грабежа по предварительному сговору, с незаконным проникновением I в жилище16. По мнению А. А. Арутюнова, «действия Т., исходя из описанной роли, >
подлежали квалификации как подстрекательство к преступлению»17. р
14 Арутюнов А. А. Указ. соч. С. 150.
15 Там же. С. 153. I
16 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2003. № 9. С. 8-9. п
17 Арутюнов А. А. Указ. соч. С. 153.
примтнтния
26 ЗАКОН И ПРАКТИКА ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ [¡Зу
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
В подтверждение своих слов процитированный автор приводит еще один пример из опубликованной судебной практики, который, по всей видимости, рассматривается как аналогичный предыдущему. Гражданин Ч. предложил И. совершить убийство У и пообещал за это материальное вознаграждение, склонив его тем самым к совершению преступления. Судебная коллегия квалифицировала действия Ч. по ч. 4 ст. 33, п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ как подстрекательство к убийству по найму18.
Теперь проанализируем оба судебных решения. Как мы полагаем, фабула дела в обоих примерах существенно отличается, и суд в обоих случаях совершенно верно определил вид соучастника. Если в первом деле имело место сочетание подстрекательства (предложил совершить преступление) с пособничеством (привез к месту совершения преступления на автомобиле), что образует организацию преступления, то во втором мы имеем подстрекательство в чистом виде - виновный лишь вызвал у исполнителя желание совершить преступление.
Исходя из всего вышеизложенного, мы не можем в полной мере согласиться с рекомендацией А. Н. Павлухина, Р С. Рыжова и Н. Д. Эриашвили о том, что «... когда соучастник выполнял несколько ролей, при квалификации его действий каждая из них должна получить отражение»19 (имеется в виду, что при выполнении лицом функции исполнителя и пособника его действия квалифицируются со ссылкой на ч. 2, 3 ст. 33 УК РФ, подстрекателя и пособника - на ч. 4, 5 ст. 33 УК РФ). Дословно совпадающая рекомендация предложена В. П. Алехиным20, схожее предложение сделано В. А. Холодок21.
Мы считаем данную рекомендацию не вполне обоснованной. Во-первых, потому что при сочетании подстрекательства с пособничеством эти действия перерастают в организацию преступления; во-вторых, потому что если лицо выступило пособником и исполнителем, то нет нужды отражать в квалификации менее опасную роль пособника.
К числу проблемных моментов квалификации с использованием юридической конструкции, отнесенной нами к четвертому типу, также относятся случаи, когда соучастие с выполнением различных ролей ошибочно расценивается как соучастие в группе лиц по предварительному сговору.
Так, К. и Н. были осуждены по ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 159 УК РФ за покушение на мошенничество группой лиц по предварительному сговору. Согласно установленным в приговоре обстоятельствам, Н. обнаружила лежащий на земле паспорт на имя З. и присвоила его, после чего решила завладеть чужим имуществом путем мошенничества. С этой целью Н. вступила в преступный сговор с К., которой предложила выехать в город и в магазине, используя найденный паспорт, приобрести в кредит товары, а впоследствии долг по кредиту не погашать. После того как Н. распределила роли и дала К. указание в отношении перечня имущества, на которое должен был быть оформлен кредит, они осуществили следующие действия:
18 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2008. № 10.
19 Павлухин А. Н., Рыжов Р. С., Эриашвили Н. Д. Виды и ответственность соучастников преступления. М., 2007. С. 104-105.
20 Алехин В. П. Соучастие в террористической деятельности. М., 2009. С. 73.
21 Холодок В. А. Теория и практика квалификации преступлений. Курган, 2010. С. 92.
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
Н. передала К. паспорт для оформления кредита, а сама осталась на улице ожидать. В магазине К. представилась именем З. и обратилась к менеджеру. При обработке кредитных документов была задержана22.
На наш взгляд, в данном случае вменение квалифицирующего признака «группой лиц по предварительному сговору» было необоснованным. Роль Н. сводится к тому, что она выдвинула идею, подыскала подходящий объект, приискала исполнителя, склонив его к участию в совершении преступления, распределила роли (что прямо отмечено в приговоре), определила способ посягательства, дала указания в отношении предмета хищения и предоставила средство совершения преступления - паспорт. Однако в осуществлении объективной стороны хищения она участия не принимала, оставаясь на улице. Посягательство совершено только одним исполнителем - К. При таких обстоятельствах содеянное Н. надлежит квалифицировать по ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 33 и ч. 1 ст. 159 УК РФ - как организацию покушения на мошенничество.
Проблемный характер носит также квалификация части преступлений, помещенных на пятое место в предложенной нами типологии технико-юридических конструкций. Имеются в виду ситуации, когда организатор-соисполнитель, действуя в рамках группы лиц, группы лиц по предварительному сговору или организованной группы, совершает преступление, для которого Особенной частью УК РФ не предусмотрен квалифицированный состав, учитывающий данное обстоятельство (к примеру, ст. 110, 115, 116 УК РФ). Как правило, в такой ситуации факт участия в преступлении организатора никак не отражается на юридической оценке содеянного, что представляется неоправданным. Указанное положение вещей свидетельствует о потребности в модернизации сложившейся на практике схемы квалификации таких преступлений.
В этой связи обратим внимание на правила квалификации соучастия, сформулированные А. И. Плотниковым. По мнению данного ученого, если признаки статьи Особенной части вообще либо в достаточной мере не отражают соучастия (ни в основном, ни в квалифицированном составе), то при его наличии необходимо ссылаться на статьи Общей части УК РФ. Например, кражу, совершенную группой лиц без предварительного сговора, указанный автор предлагает квалифицировать со ссылкой на ч. 1 ст. 35 УК РФ, посвященную данной форме совместного преступления. Для учета роли соучастника предлагается использовать аналогичное правило - ссылаться на ст. 33 УК РФ23.
Необходимость пересмотра сложившихся на практике проблемных вариантов квалификации соучастия несомненна. Однако приведенный выше источник дает основания полагать, что требование ссылаться на ст. 33 УК РФ распростра- > няется только на соучастие с выполнением различных ролей и не допускается в д иных формах соучастия. С нашей точки зрения, с этим компонентом предложения I А. И. Плотникова сложно согласиться. Дело в том, что квалифицируя преступле- > ния, совершенные соисполнителями, с дополнительной ссылкой только на ст. 35 р УК РФ, мы подчеркиваем лишь форму соучастия. Вид соучастника (выполненные ^ им функции) остаются за пределами такой квалификации. и
22 Уголовное дело № 1-279/07 // Архив Ленинского районного суда г. Оренбурга. ^
23 Плотников А. И. Теоретические основы квалификации преступлений. Оренбург, д
2001. С. 78-79.
примтнтния
28 закон и практика его примтнтния [¡зу.
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кугафина (МГЮА)
По этой причине целесообразнее квалифицировать действия организатора рассматриваемой группы преступлений со ссылкой не только на ст. 35, но и на ч. 3 ст. 33 УК РФ. Мы солидарны с теми авторами, по мнению которых ссылка на ч. 3 ст. 33 УК РФ при квалификации действий организатора должна быть обязательной и в тех случаях, когда он участвует в непосредственном совершении преступления в качестве соисполнителя24.
В приговорах по делам о преступлениях, совершенных в соучастии, суды в подавляющем большинстве не акцентируют внимания на том, кто из виновных взял на себя организаторские функции. По нашему мнению, для выхода из сложившегося положения целесообразно ввести в УК РФ императивное требование ссылаться на ч. 3 ст. 33 во всех случаях уголовно-правовой оценки действий организаторов преступления, включая соисполнительство. Тем самым на правоприменителей будет возложена обязанность выявлять организаторов преступной деятельности по всем делам, связанным с соучастием в преступлении, что позволит давать более точную уголовно-правовую оценку содеянного организаторами.
Для реализации этой идеи мы предлагаем изложить ч. 2 ст. 34 «Ответственность соучастников преступления» УК РФ в нижеследующей редакции:
«Соисполнители отвечают по статье Особенной части настоящего Кодекса за преступление, совершенное ими совместно, без ссылки на статью 33 настоящего Кодекса, кроме случаев, когда соисполнитель также является организатором преступления».
Следует отметить, что в науке уголовного права ранее высказывалось предложение квалифицировать содеянное организатором как действия исполнителя25. Как нам думается, подобная инициатива вряд ли заслуживает одобрения, поскольку у организатора более высокий уровень социальной опасности, чем у исполнителя, а одинаковая квалификация будет означать нивелирование этой разницы. Напротив, приоритетным путем развития правил квалификации преступлений, совершенных в соучастии, представляется дальнейшая детализация уголовно-правовой оценки действий соучастников в зависимости от их разновидности и от формы соучастия, в рамках которой они были объединены.
24 Царегородцев А. М. Основания ответственности и квалификации действий организаторов и других соучастников преступлений // Проблемы борьбы с преступностью: сборник. Омск - Иркутск. 1975. С. 32 ; Он же. Ответственность организаторов преступлений. Омск, 1978. С. 49.
25 Ковалев М. И. Соучастие в преступлении. Екатеринбург, 1999. С. 176.
Права пациентов на бумаге и в жизни Саверский Александр Владимирович
3. Пример квалификации преступления
Теперь есть смысл разобрать конкретный пример, чтобы увидеть в действии логику УК РФ.
Пример
Гражданка N обратилась в больницу X по поводу искусственного прерывания беременности (аборта) на 11-й неделе беременности. В результате оперативного вмешательства беременность была прервана, но произошла перфорация матки, что вызвало внутреннее кровотечение, не замеченное оперирующим врачом D, не проявившим необходимой внимательности и осторожности. Женщина ушла домой, а к вечеру у нее развилась сильная слабость, появились боли внизу живота, обильные выделения из половых органов, тошнота и рвота. «Скорая помощь» госпитализировала ее, но женщина скончалась в результате потери крови.
1. Объектом рассматриваемого преступления являются общественные отношения, обеспечивающие безопасность жизни человека, в данном случае – отношения между оперирующим врачом D больницы Х и гражданкой N, основанные на бланкетных диспозициях, содержащихся в законодательстве, нормативных актах, правилах и предписаниях об охране здоровья граждан.
2. Объективная сторона преступления выражается в том, что врач D, имея все необходимое (операционную, инструмент, ассистентов и иные необходимые условия), провел операцию некачественно, допустил грубую ошибку и не отследил возникшего кровотечения. Врач D обязан был в своей работе руководствоваться действующим законодательством об охране здоровья граждан, нормативными актами, правилами, знаниями о достижениях медицины, изложенных в специальной литературе по этому вопросу, и своей должностной инструкцией, что исключило бы ошибку.
3. Смерть потерпевшей находится в явной причинной связи с действиями врача, что подтвердилось актом патолого-анатомического вскрытия трупа: обескровливание органов.
4. Субъект преступления – специальный; им является лицо медицинской профессии, осуществляющее функции в соответствии с данной профессией, каковым в нашем случае и является врач D.
5. Для установления степени вины необходимо отделить одну форму вины от другой: умысел от неосторожности. Для этого изначально необходимо отделить действие по производству аборта от действия, приведшего к перфорации, поскольку преступление – это всегда конкретное, определенное опасное действие. Действия врача изначально были направлены на производство аборта, а не на перфорацию матки. Действие по производству аборта не является общественно опасным, если выполнено квалифицированно. Действие по перфорации является опасным – именно оно подлежит наказанию.
При определении умысла, несмотря на то что речь идет об осознании общественной опасности действий и врач должен сознавать эту опасность при производстве аборта, вред, сопровождающий деяние, не наказуем. Врач не сознавал того, что перфорировал матку. Таким образом, осознавания им опасности не было (противоположное доказать в данной ситуации почти невозможно), а значит, не было и умысла на преступление. Этого достаточно, чтобы снять вину за убийство по ст. 105, в частности и по п. г) ч. 2 этой статьи: «убийство: … женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности».
Тогда возникает необходимость в установлении вида неосторожности: легкомыслия или небрежности.
Поскольку при легкомыслии лицо сознает, что в результате его действий опасность возникнуть может, но надеется ее избежать или предотвратить, то речь всегда идет о неком преднамеренном действии, опасных последствий которого удастся избежать. Этого нельзя сказать о действии врача, который вовсе не собирался перфорировать матку. Тем более он не мог заранее надеяться на какое-либо предотвращение опасности, поскольку не собирался делать ничего опасного. Таким образом, и легкомысленной вины здесь нет.
Несмотря на то что врач не осознавал косвенных последствий аборта в виде перфорации, он тем не менее должен был предвидеть такую возможность, обладая специальными познаниями в той области медицины, которой обучался и в ней работал. К тому же перфорация матки – явление не единичное и описано в медицинской литературе довольно широко, в частности и по вопросу того, как ее не допустить. Тем более, работая хирургическим инструментом в теле человека, он должен был предполагать возможность повреждения стенок матки, с которыми соприкасался инструмент.
Таким образом, врач D при необходимой внимательности и предусмотрительности должен был (в силу служебных обязанностей и знаний) и мог (был вменяем, ничто ему не мешало) предвидеть наступление последствий хирургического вмешательства в виде перфорации матки и избежать их.
Тогда невнимательное отношение к своему делу, непредусмотрительность по отношению к результатам своих действий дает нам субъективную сторону преступления, указывая на небрежность.
Поскольку речь идет также о причинении смерти «вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей», то состав преступления налицо и врач должен нести наказание по ч. 2 ст.109 УК РФ.
Статья 109 . Причинение смерти по неосторожности
2. Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей -
наказывается ограничением свободы на срок до трех лет либо лишением свободы на тот же срок с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового.
6. На этом бы все и закончилось, если бы врач заметил кровотечение, принял бы меры к спасению женщины, но она все равно умерла бы. Скажу по опыту: следователь точно остановился бы на этом.
Однако в данном случае врач не только перфорировал матку, но не заметил ни этого, ни возникшего кровотечения, т. е. не оказал медицинскую помощь. Это приводит к необходимости переосмыслить квалификацию и посмотреть на ч. 2 ст. 124 УК РФ:
Статья 124 . Неоказание помощи больному
1. Неоказание помощи больному без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом или со специальным правилом, если это повлекло по неосторожности причинение средней тяжести вреда здоровью больного, – наказывается штрафом в размере до сорока тысяч рублей, или в размере заработной платы, или иного дохода осужденного за период до трех месяцев, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок от двух до четырех месяцев.
2. То же деяние, если оно повлекло по неосторожности смерть больного либо причинение тяжкого вреда его здоровью, – наказывается лишением свободы на срок до трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового.
С момента перфорации матки возникновения кровотечения гражданка N считается больной по этому поводу, и кровотечение является новым заболеванием, требующим немедленной медицинской помощи. Врач D должен был диагностировать это состояние, пронаблюдать женщину в течение хотя бы нескольких часов (до 24), но не сделал этого.
Состав преступления очевиден – бездействие, повлекшее за собой смерть (неоказание помощи больному).
Объект преступления прежний – безопасность жизни человека. Объективная сторона – та же, за исключением обычно предъявляемых требований уже не к производству абортов, а к диагностике и лечению кровотечений.
Субъективная сторона – та же.
Таким образом, мы имеем дело со своего рода двойным преступлением, которое в соответствии со ст. 17 УК РФ могло бы расцениваться как совокупность преступлений. Однако совокупность преступлений складывается либо из двух или более различных преступлений, совершенных двумя или более самостоятельными действиями (реальная совокупность), либо из двух или более преступлений, выполненных одним действием (идеальная совокупность).
Идеальную совокупность, а также реальную совокупность преступлений, объединенных единством намерения , следует отличать от сложных (или многосоставных) преступлений, когда законодателем сводятся в единый состав различные преступления, одно из которых служит этапом, методом, способом совершения всего преступления в целом. В таких случаях отдельная квалификация соответствующих преступлений не требуется, так как, конструируя сложный состав, законодатель отразил в размере соответствующего наказания повышенную опасность таких преступлений.
В нашем случае результат обоих преступлений оказался единым – смерть женщины.
А приведенный анализ необходим для того, чтобы понимать истинные причины смерти, включая возможность ее предотвращения.
Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Сборник действующих постановлений пленумов верховных судов СССР, РСФСР и Российской Федерации по уголовным делам автора Михлин А С3.47. Постановление Пленума Верховного Суда СССР «О квалификации нарушения правил вождения или эксплуатации машин военнослужащими и иными лицами, несущими уголовную ответственность по Закону об уголовной ответственности за воинские преступления» от 30 марта 1973 г.
Из книги Покупка и продажа квартиры: законодательство и практика, оформление и безопасность автора Брунгильд Аделина ГеннадиевнаПример №1 Налоговый орган 15 февраля 1995 г. получил от нотариуса сведения о том, что наследство открыто с 10 сентября 1994 г. наследником первой очереди. Стоимость наследованного имущества составляла 25 000 000 руб. Минимальная месячная оплата труда на день открытия наследства
Из книги Уголовное право (Общая и Особенная части): Шпаргалка автора Автор неизвестенПример №2 Налоговый орган 15 декабря 1994 г. получил от нотариуса сведения о том, что наследство открыто с 1 июня 1994 г. наследником первой очереди, совместно проживающим c наследодателем. Общая стоимость наследованного имущества составляла 40 000 000 руб. (наследуемое имущество
Из книги Права водителя 2014. Как противостоять недобросовестному гаишнику? С таблицей штрафов автора Усольцев Дмитрий АлександровичПример №1 Если в течение 1994 года физическим лицом от одного и того же дарителя, не состоящего с одаряемым в родственных отношениях, по нотариально удостоверенным договорам дарения получены три подарка (в январе – на сумму 1 000 000 руб., в апреле – на сумму 5 000 000 руб. и в
Из книги Квалификация преступления со специальным субъектом автора Павлов Владимир ГригорьевичПример №2 Гражданин Н. в январе 1995 г. получил в подарок квартиру стоимостью 10 000 000 руб., которая принадлежала на праве общей совместной собственности его матери и ее супругу, не являющимся отцом одаряемого.Минимальная месячная оплата труда на день оформления договора
Из книги Настольная книга судьи по квалификации преступлений: практическое пособие. автора Рарог Алексей ИвановичПример №3 Физическое лицо в январе 1995 года подарило квартиру стоимостью 35 000 000 руб. двум физическим лицам (супругам) в общую совместную собственность, состоящим с дарителем в различных родственных отношениях (дочь и зять).Минимальная месячная оплата труда на день
Из книги Теоретические основы квалификации преступлений: учебное пособие автора Корнеева Анна ВладимировнаПример №1 Платежное извещение на сумму 55 тыс. руб. на уплату налога с имущества, переходящего в порядке наследования или дарения, вручено плательщику 4 марта 1995 г., налог должен быть уплачен не позднее 3 июня 1995 г., т. е. последним днем уплаты считается 3 июня. Гражданин в
Из книги автораПример №2 Платежное извещение на сумму 50 тыс. руб. на уплату налога с имущества, переходящего в порядке наследования или дарения, вручено плательщику 4 марта 1995 г., налог должен быть уплачен не позднее 3 июня 1995 г., т. е. последним днем уплаты считается 3 июня. По письменному
Из книги автора13. Понятие предмета преступления и его соотношение с объектом преступления. Многообъектные преступления Предмет преступления – предметы материального мира, на которые непосредственно воздействует преступник, осуществляя посягательство на объект преступления, и
Из книги автора52. Понятие, виды и значение квалификации преступлений. Процесс квалификации преступлений Квалификация преступления – это установление и юридическое закрепление тождества между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления. Квалификация
Из книги автораПример ДТП со смертельным исходом В июне 2006 года, примерно в 17 часов 30 минут, водитель В., управляя принадлежащим Ш. автомобилем ГАЗ-322131, двигался в городе […] по ул. Комарова в направлении от ул. Стартовой к ул. Королева, при этом в нарушении требований пунктов 1.3, 1.5, 9.9, 10.1 ПДД,
Из книги автораГлава II Состав преступления как уголовно-правовое основание квалификации
Из книги автора§ 4. Состав преступления как инструмент квалификации Из определения квалификации и всего последующего изложения очевидно, что квалификация неразделимо связана с понятием состава преступления и его признаками. Двуединая служебная роль состава преступления
Из книги автораГлава 2 Состав преступления и его функции при квалификации
Из книги автора§ 1. Уголовный закон и состав преступления как основа квалификации преступлений Определение квалификации преступлений как установления и юридического закрепления тождества юридически значимых признаков реально совершенного деяния с признаками состава преступления
Из книги автораГлава 5 Изменение квалификации преступления
Роли, выполняемые лицами в совместно совершаемом преступлении, могут различаться, и в зависимости от характера действий соучастников выделяются следующие виды соучастников преступления: исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник (ч. 1 ст. 33 УК).
Квалификация действий организатора, подстрекателя, пособника должна осуществляться по ст. 33 УК и по статье Особенной части УК, предусматривающей ответственность за совершенное ими преступление. Следует обратить внимание на то, что квалификация действий организатора, подстрекателя, пособника должна осуществляться обязательно со ссылкой на конкретную часть ст. 33 УК; неуказание в процессуальных документах части ст. 33 УК является нарушением уголовно-процессуального закона, и в случае с приговором является основанием к его отмене (п. 1 ст. 382 УПК).
В соответствии с ч. 2 ст. 33 УК исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных уголовным законом. Таким образом, закону известны три разновидности исполнителя.
Первая из них - исполнитель, непосредственно совершающий преступление, т.е. единолично выполнивший всю объективную сторону преступления. Он также может действовать вместе с соучастниками, выполняющими иные роли.
Второй разновидностью исполнителя является соисполнитель, непосредственно участвующий в совершении преступления совместно с другими лицами. Все эти лица именуются соисполнителями, поскольку все вместе они выполняют объективную сторону преступления.
При этом полного выполнения каждым соисполнителем всей объективной стороны преступления не требуется; для констатации соисполнительства достаточно, чтобы каждый из соисполнителей выполнил хотя бы часть объективной стороны преступления. Так, при изнасиловании действия лиц, лично не совершавших насильственного полового акта, но путем применения насилия к потерпевшей содействовавших другим в ее изнасиловании, должны квалифицироваться как соисполнительство в групповом изнасиловании Пункт 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2004 г. N 11 "О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации" // БВС РФ. 2004. N 8. С. 2 - 5..
В судебной практике соисполнительством признаются и более сложные случаи распределения ролей между соучастниками, когда фактически те или иные из них оказывают помощь в совершении преступления, не выполняя непосредственно объективную сторону преступления. Тем не менее юридически эти действия признаются соисполнительством, именуясь техническим распределением ролей.
Наиболее показательна в этом отношении позиция судебной практики по делам о хищениях, где согласно п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое" "уголовная ответственность за кражу, грабеж или разбой, совершенные группой лиц по предварительному сговору, наступает и в тех случаях, когда согласно предварительной договоренности между соучастниками непосредственное изъятие имущества осуществляет один из них. Если другие участники в соответствии с распределением ролей совершили согласованные действия, направленные на оказание непосредственного содействия исполнителю в совершении преступления (например, лицо не проникало в жилище, но участвовало во взломе дверей, запоров, решеток, по заранее состоявшейся договоренности вывозило похищенное, подстраховывало других соучастников от возможного обнаружения совершаемого преступления), содеянное ими является соисполнительством и в силу части второй статьи 34 УК РФ не требует дополнительной квалификации по статье 33 УК РФ" БВС РФ. 2003. N 2. С. 2 - 6.. Иными словами, согласно указанному Постановлению действия лиц, выполняющих на месте совершения преступления (т.е. непосредственно содействующих исполнителю) пособнические или организаторские функции, квалифицируются как соисполнительство в хищении.
Третьей разновидностью исполнителя является посредственный исполнитель. Его действия характеризуются совершением преступления "чужими руками". Например, способный нести уголовную ответственность субъект использует малолетнего для совершения кражи через форточку, невменяемого - для совершения убийства, лицо, не подозревающее о наличии в продаваемом им пакете наркотического средства, - для сбыта последнего. Во всех приведенных примерах способный понести уголовную ответственность субъект непосредственно не участвует в выполнении объективной стороны преступления и фактически выполняет роль организатора (пособника, подстрекателя). Однако в силу закона (ч. 2 ст. 33 УК) он рассматривается как посредственный исполнитель преступления, совершенного не подлежащим уголовной ответственности лицом Пункт 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. N 7 "О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних" // БВС РФ. 2000. N 4. С. 9 - 13., и его действия квалифицируются по статье Особенной части УК как действия исполнителя преступления без ссылки на ст. 33 УК. При этом пределы ответственности посредственного исполнителя определяются направленностью его умысла: в случае совершения "негодным" субъектом иного преступления квалификация действий посредственного исполнителя осуществляется с учетом правил об эксцессе исполнителя (ст. 36 УК).
Если же лицо использовало для совершения преступления лицо, не подлежащее в силу каких-либо причин уголовной ответственности, не осознавая этого обстоятельства, то его действия надлежит квалифицировать как покушение на организацию совершения соответствующего преступления или как покушение на подстрекательство к его совершению (например, действия подстрекнувшего малолетнего совершить кражу и не осознающего этого обстоятельства должны квалифицироваться по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 33 и ч. 1 ст. 158 УК).
При наличии двух и более посредственных исполнителей их действия квалифицируются по статье Особенной части УК как действия исполнителей преступления без ссылки на ст. 33 УК и с вменением квалифицирующего признака совершения преступления группой лиц или группой лиц по предварительному сговору, если он указан в статье Особенной части УК Настольная книга судьи по уголовным делам. Московская государственная юридическая академия. Рарог А.И., Есаков Г.А., Чучаев А.И. СПС ГАРАНТ.
В случае же склонения к совершению преступления нескольких лиц, из которых кто-то способен нести уголовную ответственность, а кто-то не подлежит ей в силу каких-либо причин, действия склоняющего в целом квалифицируются как подстрекательство к соответствующему преступлению или как организация его совершения.
Из определения организатора преступления, данного в ч. 3 ст. 33 УК, можно выделить четыре разновидности организаторской деятельности:
1. Организатором преступления признается лицо, организовавшее совершение преступления, т.е. подготовившее совершение преступления в целом или в большей его части посредством разработки плана совершения преступления, приискания соучастников, орудий и средств совершения преступления, обучения соучастников и т.д.
2. Организатором признается лицо, руководившее исполнением преступления, т.е. лицо, упорядочивающее деятельность соучастников по непосредственному совершению преступления как на месте его совершения, так и вне его.
3. Организатором признается лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию), т.е. лицо, итогом деятельности которого по приисканию соучастников, орудий и средств совершения преступления, разработке планов совершения преступлений и т.д. стало создание организованной группы (ч. 3 ст. 35 УК) или преступного сообщества (преступной организации) (ч. 4 ст. 35 УК).
4. Организатором признается лицо, руководившее организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией), т.е. лицо, возглавляющее уже созданную им самим или другим лицом организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию).
Организатор преступления является самой опасной фигурой среди соучастников. Как правило, организатор является тем инициирующим фактором, с которого начинается подготовка преступления, его планирование. Именно он подбирает других соучастников, обеспечивает координацию и слаженность их действий в процессе реализации преступного намерения. Свои функции организатор может выполнять как в качестве самостоятельной фигуры совместно с другими соучастниками, так и выступая одновременно в качестве соисполнителя. Когда лицо выполняет только функции организатора, оно непосредственно не выполняет состава преступления, как это бывает, например, при найме другого лица на убийство за плату. Курс уголовного права. Том 1. Общая часть. Учение о преступлении (под ред. доктора юридических наук, профессора Н.Ф.Кузнецовой, кандидата юридических наук, доцента И.М.Тяжковой) - М.: ИКД "Зерцало-М", 2002
При квалификации действий лица как организатора необходимо иметь в виду, что излишне в такой ситуации квалифицировать эти же действия как пособнические или подстрекательские (т.е. организация совершения преступления охватывает пособничество и подстрекательство к его совершению) БВС РФ. 2001. N 12. С. 12 - 13..
Подстрекателем (ч. 4 ст. 33 УК) является лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом. Подстрекатель воздействует на исполнителя преступления или других соучастников, возбуждая в них решимость, желание совершить преступление. Склонение к совершению преступления должно носить конкретный характер, т.е. вызывать у индивидуально определенного лица желание совершить определенное преступление, и быть направлено на возбуждение такого желания, хотя при этом и не требуется четкой детализации преступных действий. Действия подстрекателя всегда носят умышленный характер. Его сознанием должно охватываться то, что он вовлекает подстрекаемого в совершение конкретного преступления и предвидит, что в результате его действий и действий исполнителя неизбежно или возможно наступят общественно опасные последствия.
Подстрекатель должен отвечать за оконченное преступление, если преступление будет исполнителем выполнено. Покушение исполнителя на преступление влечет за собой оценку действий подстрекателя так же, как покушения, несмотря на то, что свои действия он может полностью выполнить. В некоторых случаях действия подстрекателя по склонению кого-либо к совершению преступления в силу разных причин, но по не зависящим от него обстоятельствам, оказываются безуспешными.
Такое неудавшееся подстрекательство (покушение на подстрекательство) в уголовном праве рассматривается как создание условий для совершения преступления и поэтому квалифицируется как приготовление к преступлению (ч. 5 ст. 34 УК). От организатора подстрекатель отличается тем, что он не планирует совершение преступления и не руководит его подготовкой или совершением. В тех случаях, когда лицо не только склонило другое лицо к совершению преступления, но впоследствии выполнило и организационные действия, действия соучастника следует оценивать как организационные, поскольку по своей сути они являются более опасными, нежели подстрекательские.
Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступника либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы (ч. 5 ст. 33 УК).
От исполнителя пособник отличается тем, что он непосредственно не выполняет объективной стороны преступления, а либо в процессе подготовки преступления, либо на стадии его совершения оказывает помощь исполнителю путем создания реальной возможности завершения преступления.
Пособничество возможно на любой стадии преступления, но до его фактического завершения. Действия, совершенные после окончания преступления, не находятся в причинной связи с совершенным преступлением и, соответственно, не могут образовывать соучастие. Этим пособничество отличается от укрывательства преступления.
Единственным исключением из этого правила является оценка действий лица как пособничества, когда планируется их совершение после окончания преступления (скрыть преступника, орудия и средства совершения преступления, среды преступления либо предметы, добытые преступным путем, обещание приобрести или сбыть такие предметы), и это обстоятельство обговаривается соучастниками заранее, как правило, до начала совершения преступления.
Иногда пособничество выражается в действиях, которые образуют признаки самостоятельного состава преступления, предусмотренного Особенной частью, например, приобретение и передача исполнителю оружия для совершения убийства (ст. 222 УК). В таких случаях содеянное должно квалифицироваться по совокупности как самостоятельное преступление и соучастие в другом преступлении.
В зависимости от характера деятельности пособника (ч. 5 ст. 33 УК) пособничество делится на два вида: интеллектуальное и физическое.
К интеллектуальному пособничеству относятся дача исполнителю советов, указаний и представление иной информации, существенно облегчающих совершение преступления и содержащих информативные сведения. К интеллектуальному пособничеству также относятся заранее данное обещание скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно заранее данное обещание приобрести или сбыть такие предметы. В этой связи интересно дело К. и других, осуждение которых за пособничество хищению было признано необоснованным, поскольку хотя они и помогли перенести и скрыть похищенное, зная, что совершена кража из магазина, однако заранее не обещали этих действий.
При квалификации пособнических действий в форме заранее данного обещания приобрести или сбыть предметы, добытые преступным путем, их следует отличать от прикосновенности к преступлению в форме заранее не обещанного приобретения или сбыта имущества, заведомо добытого преступным путем (ст. 175 УК). Последнее преступление отличается от пособничества, как указано в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 31 июля 1962 г. N 11 "О судебной практике по делам о заранее не обещанном укрывательстве преступлений, приобретении и сбыте заведомо похищенного имущества", тем, что при соучастии "эти действия были обещаны исполнителю до или во время совершения преступления".
Вместе с тем в исключительных случаях заранее не обещанные приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем, могут быть признаны пособничеством. Как указано в п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. N 4 "О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества", "следует квалифицировать как соучастие в хищении... систематическое приобретение от одного и того же расхитителя похищенного имущества лицом, сознававшим, что это дает возможность расхитителю рассчитывать на содействие в сбыте данного имущества" Судебная практика по уголовным делам / Сост. Г.А. Есаков. М., 2005. С. 23-28..
Физическое пособничество характеризуется оказанием физической помощи исполнителю при подготовке или в процессе совершения преступления. При этом совершаемые лицом действия не должны охватываться объективной стороной конкретного преступления, в противном случае речь будет идти уже о соисполнительстве, когда субъектов объединяет не только намерение, но и единство места, времени и действий Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1985. N 7. С. 12.*(467). Если исполнитель не воспользовался помощью физического пособника, то последний не может быть признан соучастником в силу отсутствия причинной связи между его действиями и совершенным преступлением.
К физическим способам пособничества относятся: предоставление средств или орудий совершения преступления (передача исполнителю различных предметов, необходимых для совершения преступления) и устранение препятствий (изменение окружающей обстановки, связанное с устранением помех на пути исполнителя).
В отличие от определения подстрекателя, характеризуя пособника, законодатель дает исчерпывающий перечень способов, которыми виновное лицо может содействовать исполнителю. В связи с этим необоснованным является высказанное в специальной литературе мнение, что пособничеством являются также заранее обещанное недоносительство и попустительство.
Квалификация действий пособника зависит от результатов деятельности исполнителя. Если исполнитель, несмотря на все выполненные действия пособника, не смог довести преступление до конца, то содеянное пособником должно расцениваться как покушение на преступление.
С субъективной стороны пособничество, как и другие виды соучастия, может совершаться только с умыслом. Интеллектуальным моментом умысла пособника охватывается сознание общественно опасного характера своих действий и действий исполнителя, предвидение возможности или неизбежности наступления в результате совместных действий единого общественно опасного результата. Волевой момент умысла пособника характеризуется, как правило, желанием (прямой умысел), а в некоторых случаях и сознательным допущением указанных последствий либо безразличным к ним отношением (косвенный умысел).
