Павел нилин. Павел нилин - жестокость

П. Нилин «Жестокость» (1956)

Повесть – какая? Психологическая и философская.

Маскировка под наивность и безэмоциональность (Бабель, Тихий Дон, Белая Гвардия). Сложность определения авторской позиции, объективность повествования.

Конфликт Венька-Узелков: что такое человек? Узелков – сатирический персонаж.

Философский пласт – Лазарь – воскрешение, Венька – спаситель (Иешуа). Вера в то, что человек может измениться. Говорит правду и пробуждает хорошее. Плюс название.

Чувство ответственности, личная вина. Нравственная трагедия (Гамлет). Трагический конфликт – неразрешимость, максимализм героя, ряд обстоятельств. Человек не может быть ответственным за все. Отсюда бессилие.

Быт, сквозь который просвечивают нравственно-этические идеалы.

Венька Малышев «заражён так называемой христианской моралью», как выражается Узелков. На рассуждения Узелкова и начальника милиции Венька Малышев смотрит не с точки зрения государственных интересов, а с точки зрения общечеловеческой морали, поэтому все их резоны представляются ему просто ложью и подлостью. И убивает его то, что он, помимо своей воли, оказывается замешанным в подобной подлости

Повествование о судьбе Веньки Малышева вырастает в рассказ о человеческой трагедии самого серьёзного масштаба. И эта трагедия основана на причинах не только этического характера, но и социально-философского, так как здесь дело не только в личной непорядочности начальника милиции. Сложившаяся ситуация имеет непосредственное отношение к проблеме личности и государства, личности и революции. Революция и «новый мир» как мир справедливости и добра стали для Веньки Малышева частью его жизненного идеала, которому он служил всеми силами. И субъективно он чувствует себя представителем именно революционных сил, советского государства. Но в реальности оказалось, что для интересов революции, для интересов государства его позиция как раз неприемлема и даже враждебна.

-«идейность Веньки погубила его, так жить дальше - значит смириться, а смириться - значит проиграть».

В «Жестокости» мы снова сталкиваемся с жертвенным типом личности. Главный герой берет на себя ответственность за грехи других людей. Отсюда и глубокий духовный кризис, переживаемый им, из которого лишь два выхода: перелом в человеке или полное угасание личности. Венька встал перед выбором: смириться с клеймом «обманщик» или смыть его собственной кровью. Самоубийство закрепляет выход? «...Доказать всем, что твои убеждения сильнее... смерти. Переступить через естественное чувство самосохранения, естественную жажду выжить, уцелеть - с этого начинается героизм отдельного человека, столь необходимый для нравственной энергии всего общества, хотя он и представляется «верхом безрассудства» людям рассудительным... Для человека противоестественно по доброй воле расставаться с жизнью, но если он готов отдать ее - значит, сильны идеалы, ведущие его» - считает А. Бочаров.

Узелков – это личность очень значительная: это один из социально-психологических типов, порождённых «новым миром». какого нового человека породила революция. в двух типических, знаковых образах: Морозки у А. Фадеева и Шарикова у М. Булгакова. В повести П. Нилина «Жестокость» можно увидеть своеобразные художественные вариации этих типов в образах Веньки Малышева и Якова Узелкова. и. С точки зрения Веньки Малышева, революция делается для личности, поэтому необходимо не только контролировать, но и защищать человека. С точки зрения Узелкова, личность служит «материалом» для революции, поэтому можно пожертвовать человеком «в политических интересах», «чтобы на этом примере научить тысячи»

П. Нилин. «Жестокость» - рассказ о событиях 1920-х гг. Ретроспективный сюжет (повесть появляется в 1956 г.). Жестокость – принципиальное название, до этого она должна была называться «Из жизни Веньки Малышева» (не обобщающее, а обозначающее название). 1956 – год начала периода шестидесятничества. Текст становится одним из самых статусных, известных не только в прозе, но и в культуре, общественной атмосфере того времени.

Неожиданный конец. Герой поступил так, как не должен был поступать.

Можно сопоставить с произведениями Распутина и Абрамова (традиция покаяния, добровольного мученичества).

Один из главных персонажей – журналист. Образ типичного журналиста, самовлюбленного невежды, который сеет зло. Это человек, который выступает против правды. Слово «правда» в произведении – одно из главных (истина, историческая правда очень важны в то время). Формально это социально-бытовая, психологическая повесть.

Повесть построена как воспоминания очевидца. Очевидец знает меньше, чем автор, и понимает меньше, чем читатель. В оценке журналиста Узелкова автор, рассказчик и читатель совпадают. Узелков искажает истину. Трагический аспект. Один из героев – человек по имени Лазарь (воскрешение духовное, и воскреситель – идеальный герой, комсомолец Вениамин Малышев). Простодушный рассказчик придает особый смысл повести.

Почему рассказ начинается с описания журналиста?

Наивное повествование, психологические подробности. Внезапный переход к трагической, неожиданной ситуации. Постижение болезненных противоречий развития страны: читатели того времени увидели источник будущих трагических противоречий, репрессий, несправедливости.

Идея гуманизма (время – 1922-23 гг, период становления новой власти и жесткого сопротивления ей; и профессия героев – представителей новой власти). когда определяется будущее всего государства, а жизнь отдельного человека обесценивается, и на таком материале – по контрасту – автору удаётся выразить идею абсолютной ценности личности. Ситуация нравственного выбора у людей, которые решают чужие судьбы. Останутся они людьми?

-«В своих произведениях Павел Нилин подвергает героев нравственному испытанию, выявляющему подлинную сущность каждого».

Трагический конфликт между идеалом и действительностью

Тема человечности и жестокости. Социальное зло.

Конфликты в повестях Нилина сложные, многоуровневые, не сводящиеся лишь к одному столкновению: автор идет от простого к сложному, от частного к целому, поднимаясь на уровень художественного обобщения.

ТРАГИ́ЧЕСКОЕ - эстетич. категория, характеризующая неразрешимый худож. конфликт (коллизию), развертывающийся в процессе свободного действия героя и сопровождающийся страданием и гибелью героя или его жизненных ценностей. Причем катастрофичность Т. вызывается не гибельной прихотью случая, но определяется внутренней природой того, что гибнет, и его несогласуемостью с наличным миропорядком. Диалектика жизни поворачивается к человеку в Т. ее патетически-страдальческой стороной. Т. не допускает к.-л. возвышения героя (или автора) над конфликтом, примирения или разрешения его в какой-то иной, «высшей» сфере - в противном случае оно скорее оборачивалось бы мистерией, эпич. отрешенностью или переходило бы в область комического, преодолеваясь в юморе.

Т. предполагает свободное самоопределение действующего лица. Противоречие, формирующее Т., заключается в том, что именно свободное действие человека реализует губящую его неотвратимую необходимость, предвидимую (в героич. трагедии) или непредвидимую (трагич. заблуждение) им самим. (Т. «являет тайну антиномического сочетания обреченности и вольного выбора в судьбах человека», В. И. Иванов). В отличие от мелодраматического (вызывающего жалость, трогательного), в Т. человек не может выступать лишь как пассивный объект претерпеваемой им судьбы. Т. родственно возвышенному и героическому в том, что оно неотделимо от идеи достоинства и величия человека, проявляющихся в самом его страдании. В Т. свершается самоутверждение личности, ее духовного принципа или нравств. достоинства ценой собственной жизни. Т. - «прорыв» необходимости и одновременно ее торжество, утверждение человеч. свободы ценою крушения или смерти, верность своей идее или своему пафосу перед лицом их эмпирич. поражения. Подобно др. эстетич. категориям (напр., возвышенному, комическому), Т. в разл. эпохи остается и неизменным (типологически единым пафосом) и одновременно - переменчивым по социально-историч. природе, по идейным и духовным коллизиям, к-рые оно претворяет.

Павел Нилин

Жестокость

Мне запомнился Узелков именно таким, каким увидели мы его впервые у нас в дежурке.

Маленький, щуплый, в серой заячьей папахе, в пестрой собачьей дохе, с брезентовым портфелем под мышкой, он неожиданно пришел к нам в уголовный розыск в середине дня, предъявил удостоверение собственного корреспондента губернской газеты и не попросил, а, похоже, потребовал интересных сведений. Он так и сказал – интересных.

Происшествия, предложенные его вниманию, не понравились ему.

– Ну что это – кражи! Вы мне дайте, пожалуйста, что-нибудь такое…

И он щелкнул языком, чтобы нам сразу стало ясно, какие происшествия ему требуются.

Я подумал тогда, что ему интересно будет узнать про аферистов, про разных фармазонщиков, шулеров и трилистников, и сейчас же достал из шкафа альбом со снимками. Но он на снимки даже не взглянул, сказал небрежно:

– Я, было бы вам известно, не Цезарь Ломброзо. Меня физиономии абсолютно не интересуют.

И как-то смешно пошевелил ушами.

А надо сказать – у него были большие, оттопыренные, так называемые музыкальные уши. И потом мы заметили: всякий раз, когда он нервничал или обижался, они шевелились сами собой, будто случайно приспособленные к его узкой, птичьей голове, оснащенной мясистым носом.

Нос такой мог бы украсить лицо мыслителя или полководца. Но Узелкова он только унижал. И, может быть, Узелков это чувствовал. Он чувствовал, может быть, что нос его, и уши, и вся тщедушная фигурка смешат людей или настраивают на этакий насмешливый лад. И поэтому сам старался показать людям свое насмешливое к ним отношение.

Я давно заметил, что излишне важничают, задаются и без видимой причины ведут себя вызывающе и дерзко чаще всего люди, огорченные собственной неполноценностью.

Не берусь, однако, утверждать, что Узелков принадлежал именно к этой категории людей.

Не хочу также сгущать краски в его изображении, чтобы никто не подумал, будто я стремлюсь теперь, по прошествии многих лет, свести с ним давние личные счеты. Нет, я хотел бы в меру своих способностей все изобразить точно так, как было на самом деле. И если я начал эту историю с Узелкова, со дня его появления в нашей дежурке, то единственно потому, что главное, о чем я хочу рассказать, произошло именно после его приезда.

Хотя, конечно, в первый день никто ничего не мог предугадать.

Узелков, нервически подергивая плечами, ходил по нашей дежурке, трубно сморкался в широко раскрытый на ладонях носовой платок и говорил:

– Вы мне дайте, пожалуйста, что-нибудь такое фундаментальное. А уж дальше я сам разовью. Мне хотелось бы успеть сделать еще сегодня что-нибудь незаурядно оригинальное для воскресного номера. Что-нибудь такое, понимаете, экстравагантное!..

– Хотите, я вам про знахарок подберу материал? – предложил Коля Соловьев. – Знахарки тут шибко уродуют народ. Надо бы их осветить пошире и как следует продернуть в газетке…

– О знахарках я уже писал из Куломинского уезда, – сказал Узелков. – И это, собственно говоря, не мой жанр. Я, к вашему сведению, не рабкор и не селькор и никого не продергиваю. Я осмысливаю исключительно крупные события и факты. В этом и состоит цель моего приезда…

– Ага, – догадался Венька Малышев. – Я знаю, чего вам надо. Я сейчас принесу…

Всем нам хотелось угодить представителю губернской газеты, впервые заехавшему в эти места, в этот уездный город Дудари, расположенный, как было сказано в старом путеводителе, среди живописной природы, но малодоступный для туризма из-за сложности передвижения по сибирским дорогам.

Из губернского центра в Дудари надо было или плыть на пароходе, или ехать поездом да еще пробираться по тракту на лошадях – в общей сложности не меньше пяти суток.

Не всякий без крайней нужды мог решиться на этакую дальнюю поездку, зная к тому же наверное, что в пути на него в любой час могут напасть бандиты.

Бандитов в начале двадцатых годов было еще очень много в этих местах.

Даже генералы действовали среди бандитов – белые генералы, потерпевшие полное крушение в гражданской войне.

Впрочем, в бандах Дударинского уезда генералов и полковников уже не осталось. Их сильно потрепал особый отряд ОГПУ, продвинувшийся теперь дальше – в сторону побережья Великого, или Тихого океана.

А вокруг Дударей действовали, как считалось после крупных операций, ослабленные банды. Но ослаблены они были не настолько, чтобы можно было писать в сводках: «Ночь прошла спокойно». Нет, спокойных ночей еще не было в Дударинском уезде. И спокойные дни выпадали редко.

Бандами еще кишмя кишела вся тайга вокруг Дударей. Они убивали сельских активистов, нападали на кооперативы, грабили на дорогах и старались использовать любой случай, чтобы возбудить в населении недовольство новой властью, посеять смуту среди крестьян и завербовать таким способом в свои полчища побольше соучастников.

Продвигаться по дорогам было крайне опасно.

Поэтому всякий рискнувший приехать сюда был немножко и героем. Встречали мы приезжих с неизменным радушием.

А собственный корреспондент мог рассчитывать на особенно радушный прием.

Правда, он приехал к нам в пору некоторого временного, что ли, затишья.

Была зима. Даже один из самых отчаянных бандитских атаманов, знаменитый Костя Воронцов, кулацкий сын и бывший колчаковский поручик, объявивший себя «императором всея тайги», зимой уводил свои банды в глубину лесов, зарывался в снега, прекращая на время, до весны, все убийства, грабежи и поджоги.

Зимой ему опаснее было действовать, чем весной и летом, когда в густой траве среди бурелома пропадают не только человечьи, но и конские следы.

В городах в это зимнее время озоровали чаще мелкие шайки и одиночки, так называемые щипачи, а также разные домушники, скокари, очкарики, фармазоны, прихватчики и тому подобная шпана.

Зимой нам работать было нелегко, но все-таки немного легче, чем весной и летом. Зимой мы готовились к весне, устанавливали новые агентурные связи и между делом составляли подробную опись наиболее выдающихся происшествий, представляющих, как любил цветисто выражаться наш начальник, известный интерес для криминалистической науки.

Вениамин Малышев как помощник начальника по секретно-оперативной части правильно сообразил, что корреспонденту будет интересно заглянуть в эту опись. Малышев принес и разложил перед ним два рукописных журнала, полных снимков и схем. Но тот даже перелистывать их не стал, хмыкнул носом и усмехнулся:

– Вы учтите, пожалуйста, что я не историк. Вы мне постарайтесь дать что-нибудь посвежее, что-нибудь, понимаете, такое…

И опять он щелкнул языком.

Это щелканье нам сразу не понравилось. Но в первый раз мы промолчали. А во второй Венька Малышев сказал:

– Слушайте. Вы что думаете, тут каждый день людей убивают? Мы-то, как вы считаете, для чего здесь находимся?

– Я не знаю, зачем вы здесь находитесь, – опять усмехнулся, хмыкнув носом, собственный корреспондент. – Но я лично приехал сюда, чтобы в художественной форме осмысливать наиболее свежие и по возможности увлекательные факты. Я должен, к сожалению, заботиться в первую очередь о читателе. Читатель ждет главным образом свежих фактов…

Эти слова нам тоже не понравились.

Лет корреспонденту на взгляд было не больше, чем нам, – примерно семнадцать, от силы девятнадцать. И это показалось нам особенно обидным. Чего он из себя выламывает?

А он держался в своей собачьей дохе и в заячьей папахе так независимо и с таким важным видом расстегивал и застегивал брезентовый портфель, что в первый день мы даже не решились поставить его на место.

На следующий день он опять пришел. Опять придирчиво рылся в сводках, недовольно морщился, записывая что-то в блокнот, грыз карандаш и тихонько вздыхал. И во вздохах его угадывалась какая-то давняя печаль. Она отражалась и в его круглых, галочьих глазах, изредка слезившихся то ли от мороза, то ли от резкого света, то ли еще от чего.

Некоторые происшествия ему все же понравились. Довольный, он извлек из портфеля десяток папирос, завернутых в газетную бумагу, и угостил нас всех.

И даже вору, сидевшему тут, в дежурке, в ожидании своей участи, тоже дал папироску.

Затем, поговорив с нами полчаса, он объяснил, между прочим, что, хотя его фамилия Узелков и зовут его просто Яков, в газете он подписывается «Якуз», спросил зачем-то, партийные ли мы, и стал ходить к нам в уголовный розыск почти каждый день.

В уголовном розыске у нас были строгие правила, по которым полагалось, например, встречать отменно вежливо всякого посетителя, будь он вор или свидетель, все равно. Но, несмотря на то что эти правила никогда не нарушались, посетители все-таки часто робели в нашем учреждении. И нам это казалось естественным. Я больше скажу. Мы сами побаивались своего учреждения, потому что здесь никто ни на какую поблажку рассчитывать не мог. Ошибся, превысил власть, нарушил дисциплину – и пожалуйста, садись за решетку.

Уездный сибирский городок Дудари. 20-е гг. Повествование ведется от лица участника описываемых событий, о которых он вспоминает много лет спустя. Автор повествования, который ни разу в повести не назван по имени (в дальнейшем - Автор), работает в уголовном розыске вместе со своим другом Вениамином Малышевым, должность которого - помощник начальника по секретно-оперативной части. Оба они очень молоды - им нет еще и двадцати лет. Главная задача уголовного розыска в описываемое время - после окончания гражданской войны - очистить Дударинский уезд от бандитов, скрывающихся в тайге. Бандиты убивают сельских активистов, нападают на кооперативы, стараются завербовать в свои ряды как можно больше соучастников. В Дудари приезжает собственный корреспондент губернской газеты Яков Узелков, пишущий под псевдонимом Якуз, - молодой человек лет семнадцати-девятнадцати. На Веньку Малышева и его друга Якуз производит впечатление человека образованного, так как он очень любит использовать в речи мудреные слова, например: меценат, экзальтация, пессимизм, фамильярность и т. п., однако он чем-то сразу не понравился друзьям, а его корреспонденции, посвященные будням уголовного розыска и написанные излишне витиеватым слогом, они находят не соответствующими действительности. Сотрудники уголовного розыска проводят операцию по обезвреживанию банды атамана Клочкова. Во время операции Венька ранен. Клочков и несколько членов банды убиты, а остальные - арестованы. Венька допрашивает одного из арестованных - Лазаря Баукина, и приходит к выводу, что Баукин, охотник и смолокур, попал к бандитам случайно. На допросах Венька подолгу разговаривает с Баукиным, узнает подробности его жизни и явно симпатизирует этому арестованному бандиту, который к тому же сознался, что это именно он ранил Веньку. Вскоре Лазарь и еще двое арестованных совершают побег из-под стражи. Венька ошеломлен побегом своего подопечного. В продовольственном магазине, расположенном недалеко от уголовного розыска, появляется хорошенькая молодая кассирша, которая очень нравится обоим друзьям, но они робеют и не решаются с ней познакомиться. Вскоре от Узелкова они узнают, что её зовут Юля Мальцева и он с ней знаком - ходит к ней в гости, они разговаривают, обсуждают прочитанные книги. Друзья, завидуя образованности Узелкова, записываются в библиотеку и, несмотря на недостаток времени, много читают. Вскоре от знакомой библиотекарши они узнают, что вся образованность Узелкова почерпнута им из энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Тем временем в отдаленном районе Дударинского уезда, Воеводском углу, объявляется банда Константина Воронцова - «императора всея тайги», как он сам себя именует. И поимка неуловимого Кости Воронцова становится для уголовного розыска самой главной проблемой. Венька Малышев отправляется в Воеводский угол, а чем он там занимается - не знает никто, даже его лучший друг. В отсутствие Веньки Автор случайно знакомится с Юлей Мальцевой и, когда Венька возвращается из Воеводского угла, знакомит его с ней. Венька любит Юлю, однако считает, что он её не стоит: несколько лет назад он встретил одну женщину и потом хворал. Хотя он вскоре вылечился, тем не менее он считает, что должен рассказать об этом Юле. Венька пишет письмо, в котором объясняется Юле в любви и признается в том, что его гнетет. Письмо Венька той же ночью опускает в почтовый ящик, а наутро в составе отряда из шести человек отправляется в тайгу для поимки Кости Воронцова. Отряд подъезжает к заимке, где живет любимая женщина Кости - Кланька Звягина. После условного знака отряд приближается к дому, где находит Лазаря Баукина, а также связанных Костю и нескольких членов его банды. Отряд возвращается в Дудари, по дороге его окружает конная милиция, которая арестовывает Лазаря. Начальник уголовного розыска сообщает Веньке, что он представлен к награде за организацию операции по поимке Кости Воронцова. Венька отказывается от награды, считая, что он её не заслужил - это Лазарь, которого Венька убедил в достоинствах советской власти, задержал Костю, и то, что Лазаря посадили «для проверки» - несправедливо: он сам хотел, чтоб все было по закону, чтоб его судили за то, в чем он виноват, а проверять его после того, что он сделал, - нечего. Венька ждет письма от Юли в ответ на отправленное накануне признание. Приходит Узелков и просит Веньку допустить его к Воронцову. Венька отказывает ему в этом, и тут Узелков говорит, что Венька - человек недалекий, о чем ему было известно и раньше: сегодня он случайно прочел его любовное письмо - оно лежало в книге, которую он давал читать Юле. В тот,же вечер Венька кончает с собой выстрелом в висок, так и не узнав, что Юля не давала Узелкову его письма, а он сам в её отсутствие забрал свою книгу с вложенным в нее письмом.

Павел Филиппович Нилин

«Жестокость»

Уездный сибирский городок Дудари. 20-е гг. Повествование ведётся от лица участника описываемых событий, о которых он вспоминает много лет спустя.

Автор повествования, который ни разу в повести не назван по имени (в дальнейшем — Автор), работает в уголовном розыске вместе со своим другом Вениамином Малышевым, должность которого — помощник начальника по секретно-оперативной части. Оба они очень молоды — им нет ещё и двадцати лет. Главная задача уголовного розыска в описываемое время — после окончания гражданской войны — очистить Дударинский уезд от бандитов, скрывающихся в тайге. Бандиты убивают сельских активистов, нападают на кооперативы, стараются завербовать в свои ряды как можно больше соучастников.

В Дудари приезжает собственный корреспондент губернской газеты Яков Узелков, пишущий под псевдонимом Якуз, — молодой человек лет семнадцати-девятнадцати. На Веньку Малышева и его друга Якуз производит впечатление человека образованного, так как он очень любит использовать в речи мудрёные слова, например: меценат, экзальтация, пессимизм, фамильярность и т. п. , однако он чем-то сразу не понравился друзьям, а его корреспонденции, посвящённые будням уголовного розыска и написанные излишне витиеватым слогом, они находят не соответствующими действительности.

Сотрудники уголовного розыска проводят операцию по обезвреживанию банды атамана Клочкова. Во время операции Венька ранен. Клочков и несколько членов банды убиты, а остальные — арестованы. Венька допрашивает одного из арестованных — Лазаря Баукина, и приходит к выводу, что Баукин, охотник и смолокур, попал к бандитам случайно. На допросах Венька подолгу разговаривает с Баукиным, узнает подробности его жизни и явно симпатизирует этому арестованному бандиту, который к тому же сознался, что это именно он ранил Веньку. Вскоре Лазарь и ещё двое арестованных совершают побег из-под стражи. Венька ошеломлён побегом своего подопечного.

В продовольственном магазине, расположенном недалеко от уголовного розыска, появляется хорошенькая молодая кассирша, которая очень нравится обоим друзьям, но они робеют и не решаются с ней познакомиться. Вскоре от Узелкова они узнают, что её зовут Юля Мальцева и он с ней знаком — ходит к ней в гости, они разговаривают, обсуждают прочитанные книги. Друзья, завидуя образованности Узелкова, записываются в библиотеку и, несмотря на недостаток времени, много читают. Вскоре от знакомой библиотекарши они узнают, что вся образованность Узелкова почерпнута им из энциклопедии Брокгауза и Ефрона.

Тем временем в отдалённом районе Дударинского уезда, Воеводском углу, объявляется банда Константина Воронцова — «императора всея тайги», как он сам себя именует. И поимка неуловимого Кости Воронцова становится для уголовного розыска самой главной проблемой. Венька Малышев отправляется в Воеводский угол, а чем он там занимается — не знает никто, даже его лучший друг.

В отсутствие Веньки Автор случайно знакомится с Юлей Мальцевой и, когда Венька возвращается из Воеводского угла, знакомит его с ней. Венька любит Юлю, однако считает, что он её не стоит: несколько лет назад он встретил одну женщину и потом хворал. Хотя он вскоре вылечился, тем не менее он считает, что должен рассказать об этом Юле. Венька пишет письмо, в котором объясняется Юле в любви и признается в том, что его гнетёт. Письмо Венька той же ночью опускает в почтовый ящик, а наутро в составе отряда из шести человек отправляется в тайгу для поимки Кости Воронцова.

Отряд подъезжает к заимке, где живёт любимая женщина Кости — Кланька Звягина. После условного знака отряд приближается к дому, где находит Лазаря Баукина, а также связанных Костю и нескольких членов его банды. Отряд возвращается в Дудари, по дороге его окружает конная милиция, которая арестовывает Лазаря. Начальник уголовного розыска сообщает Веньке, что он представлен к награде за организацию операции по поимке Кости Воронцова. Венька отказывается от награды, считая, что он её не заслужил — это Лазарь, которого Венька убедил в достоинствах советской власти, задержал Костю, и то, что Лазаря посадили «для проверки» — несправедливо: он сам хотел, чтоб все было по закону, чтоб его судили за то, в чем он виноват, а проверять его после того, что он сделал, — нечего.

Венька ждёт письма от Юли в ответ на отправленное накануне признание. Приходит Узелков и просит Веньку допустить его к Воронцову. Венька отказывает ему в этом, и тут Узелков говорит, что Венька — человек недалёкий, о чем ему было известно и раньше: сегодня он случайно прочёл его любовное письмо — оно лежало в книге, которую он давал читать Юле.

В тот, же вечер Венька кончает с собой выстрелом в висок, так и не узнав, что Юля не давала Узелкову его письма, а он сам в её отсутствие забрал свою книгу с вложенным в неё письмом.

Человек, повествующий историю, работает в уголовном розыске. Вместе с ним работает его друг Вениамин Малышев. Ребята молоды и их возраст не достиг еще двадцати лет. Цель работников – освободить Дударинский уезд от бандитов.

Однажды в Дудари приезжает Яков Узелков (Якуз) – семнадцатилетний корреспондент газеты. Друзьям этот парень показался человеком образованным, но его корреспонденция не производила впечатления отражения реальных событий уголовного розыска.

Во время проведения операции, связанной с бандой Клочкова, был ранен Венька, некоторые члены банды – убиты, остальные – арестованы. В период допроса Лазаря Баукина, Венька узнает много интересного из его жизни и проявляет симпатию к бандиту. А после происходит побег Лазаря и еще двоих арестантов.

В магазине рядом с уголовным розыском работает симпатичная девушка, которая покорила сердца одновременно двоих друзей. От Якуза парни узнают ее имя – Юля Мальцева, и что она является хорошей знакомой корреспондента. Ребята начинают много читать, чтобы понравиться девушке.

И вот неожиданно появляется банда Константина Воронцова. Теперь найти ее участников становится основной задачей блюстителей порядка. Малышев анонимно отправляется в Воеводский угол.

Тем временем Автор знакомится с милой продавщицей, а когда друг возвращается, то знакомит и его с Юлей. Венька испытывает к девушке любовные чувства, но считает себя недостойным ее. Позже он пишет ей письмо и во всем признается, а утром отправляется на задание.

Ребята из розыска подходят к дому любимой бандита Кости – Кланьки. Потом они направляются к месту, где находится Лазарь Баукин и его банда. Возвращаясь в Дудари, отряд встречает конная милиция и арестовывает задержанных. Веньку награждают за поимку преступников, но он отказывается и защищает Баукина, который помог задержанию Кости.

Малышев мечется в ожидании письма от Юли. Как-то приходит Узелков с просьбой допустить его к бандиту Воронцова, но Венька отказывает ему. И тут он узнает, что Узелков случайно прочел его любовное письмо, которое находилось в книге Юли, и что Венька недалекий человек.

Малышев заканчивает свою жизнь самоубийством, даже не узнав, что Юля не давала читать свое письмо, Узелков сам взял ее книгу.

Я.А. Теренина

Отрадно сознавать, что в последнее время наше искусство встает на путь признания необходимости и важности развития советской трагедии. Появляются статьи о сущности трагического, главы в книгах, специальные исследования, посвященные этой теме.

Советские писатели, учитывая многообразие и сложность человеческих отношений, все смелее и смелее стремятся проникнуть в глубины жизненных явлений. Интерес к внутреннему миру человека, к его переживаниям способствовал появлению большого количества произведений трагедийного звучания. Трагедийная тематика в последние годы выступает и в искусстве экрана («Судьба человека» С. Бондарчука, «Повесть пламенных лет» А. Довженко и Ю. Солнцевой, «Баллада о солдате» и «Чистое небо» Г. Чухрая, «Живые и мертвые» А. Столпера и др.).

Расширяются самые рамки трагического. Раньше жанр трагедии был представлен преимущественно советской исторической и историко-революционной драматургией («Гибель эскадры» А. Корнейчука, «Оптимистическая трагедия» В. Вишневского и др.). Произведения же с трагедийными мотивами в основном были посвящены либо борьбе двух миров в период величайшего социального переворота (произведения М. Шолохова, К. Федина, Л. Леонова), либо изображению гибели героя при защите Родины («Молодая гвардия» А. Фадеева, «Зоя» М. Алигер, «Сын» П. Антокольского, «Верность» О. Берггольц и др.). Почти совершенно отсутствовали произведения с трагедийными конфликтами на современном материале.

Преодоление субъективизма в политике и идеологии способствовало углублению художественного осмысления эпохи, послужило основой для осознания конфликтов прошлого, возникавших в результате нарушения моральных и правовых норм. Это углубление сказалось и в новых произведениях о событиях военного времени (К. Симонова, Л. Первомайского. А. Адамовича, А. Ананьева), и в произведениях, непосредственно освещающих факты беззаконий, имевшие место в недавнем прошлом (Б. Дьяков «Повесть о пережитом», Г. Шелест «Колымские записи» и др.), и в произведениях о раннем периоде развития нашего общества. К последним принадлежит и «Жестокость» П. Нилина.

Понять смысл и значение повести можно, только соотнеся ее с литературным процессом последних лет, а также с наметившимися в нем новыми тенденциями в трактовке темы трагического. В отличие от многих других писателей Павел Нилин ставит вопрос об истоках жестокости, о той питательной среде, которая ее порождала. Некоторые критики совершенно не поняли этого. Показательно с этой точки зрения высказывание писателя В. Воеводина, совершенно игнорирующего идейный замысел Нилина: «Будем говорить прямо: мы знаем, в сорокалетней истории нашего общества, нашего государства были полосы, когда подчас страдала справедливость и не всегда могла торжествовать революционная честь. Но ведь то, что происходит в повести П. Нилина, происходит еще на самой заре нашей государственной жизни. Подумал ли Нилин об этом?» Очевидно, П. Нилин думал об этом серьезнее, чем автор приведенных строк.

Имеющая богатый подтекст, повесть Нилина «Жестокость», философская по своему содержанию, дает повод для серьезных раздумий о жизни. Советские писатели на современном этапе развития нашей литературы все чаще находят драматические моменты в самом, казалось бы, обыденном и привычном. Немалая заслуга в этом принадлежит и Нилину, который в середине 50-х годов наряду с В. Тендряковым одним из первых проявил известную смелость в изображении сложных и драматических сторон жизни. В дальнейшем эта тенденция была развита и углублена в творчестве таких писателей, как П. Проскурин, С. Залыгин, Ф. Абрамов, В. Максимов, В. Липатов и др.

«Жестокость» привлекает нас исключительной остротой разоблачения мещанско-обывательской морали. Советская литература и на предшествовавших этапах своего развития уделяла много внимания столкновению двух типов морали: социалистической и индивидуалистической. Но в настоящий момент борьба этих двух начал, двух взглядов на жизнь стала основой художественного конфликта многих произведений.

Мещанство представляет опасную силу еще и потому, что, преследуя свои корыстные цели, способно в любой момент подставить ножку каждому встающему на его пути. При этом самое страшное заключается именно в том, что мещане не знают угрызений совести. Они как будто никого не убивают, не грабят, их нельзя привлечь к уголовной ответственности, а между тем в столкновении с ними нередко гибнут умные, талантливые люди. Вспомним трагическую гибель Ричарда Гольдина и поведение Агапова в повести Д. Гранина «Иду на грозу». С аналогичной ситуацией мы сталкиваемся и в пьесе С. Алешина «Все остается людям», и в повести В. Тендрякова «Тугой узел», и в романе Б. Полевого «На диком бреге».

Литература последних лет достигла немалых успехов в этом направлении. И творчество П. Нилина в этой связи представляет для нас несомненный интерес.

Тема разоблачения современного мещанства интересовала Нилина с первых шагов его литературной деятельности. О внутренних врагах, проникших в новый быт, он писал еще в 20-е годы. Показателен в этом отношении его фельетон «Люди-тараканы». В этом фельетоне, несколько декларативном, описательном, даже наивном, гневно обличались обыватели, меняющие, подобно хамелеонам, свою окраску и приспосабливающиеся к случаю. «Играя на солнце красными цветами», они незаметно пробираются в наши учреждения.

В повести «Человек идет в гору» выведен председатель шахткома Усынин, «гремящий на собраниях колокольчиком, произносящий пышные слова». В повести «Поездка в Москву» Нилин нарисовал образ обюрократившегося профсоюзного деятеля Боровика, который «мог вовремя ввернуть одну, другую цитату, сказать что-то о стране и ее задачах, о народе, который борется за коммунизм. Но за словами этими, авторитетными и правильными, угадывались какие-то не человеческие, а заячьи чувства».

Все это подступы к теме трагического. Примечательно, что Нилина почти никогда не интересовал (если не считать рассказа «Жучка») мещанин простейшего, легко распознаваемого типа.

В «Жестокости» Нилин обличает мещанство как силу, враждебную самым основам советского строя, способную причинить тягчайшие страдания людям, сталкивающимся с ним. Именно в мещанско-обывательской среде видит он благоприятную почву для произрастания жестокости во всех ее видах.

Вот один из героев повести - тупой и самодовольный начальник угрозыска. Отдавая приказ арестовать Лазаря Баукина и его людей, он искренне верит в свою правоту, так как поступает «согласно инструкции». Ведь Баукин - преступник, он скрывается от наказания, он бежал из угрозыска, уведя с собой двух сообщников. Поэтому сейчас, когда он сам идет в руки, нет ничего проще, как заставить его понести заслуженное наказание. Но указания начальника преступны, ибо речь идет о судьбе человека, находящегося на распутье, поверившего в правду революции. Для начальника угрозыска Баукин как личность, как человек совершенно безразличен. С помощью удачно найденной языковой детали автор предупреждает нас об этом уже в эпизоде первого знакомства начальника и Лазаря, когда начальник не удостаивает арестованного даже взглядом. Обращаясь к Малышеву и Соловьеву, он говорит: «... Вы давайте, заканчивайте это и пожалуйте ко мне...». Сама по себе эта фраза могла бы остаться незамеченной читателем, и поэтому Нилин добавляет: «На арестованного он даже не взглянул и было непонятно, что значит „заканчивайте это”». Лазарь Баукин для него - только подследственный, только приманка, на которую можно поймать атамана бандитов Воронцова. Для молодого же сотрудника угрозыска Веньки Малышева Лазарь - прежде всего человек, в котором нужно разобраться.

На доверии к человеку, к его возможностям, к его здоровой сущности строится Венькин подход к Баукину. Сумев оценить по достоинству положительные качества этого, казалось бы, отпетого бандита, его твердость, смелость и мужество, Венька делает вывод: «Значит, есть нам смысл повозиться с тобой».

И Венька начинает подыскивать ключ к душе Баукина. Во время допросов Малышеву удается получить от Лазаря ценные сведения, но всего важнее для него истинное самочувствие Баукина. И доверие, постоянно ощущаемое Баукиным, дает результаты: Веньке удается разбередить душу человека, заставить его задуматься над собственной жизнью.

Со слов других действующих лиц, а в особенности из скупых рассказов самого Веньки читатель узнает, как складывается дальнейшая судьба Лазаря, и для него становится очевидным, что борьба за этого человека, начатая Малышевым, продолжается. Силой своих убеждений, выраженных в точных, сердечных словах, храбростью, с какой он всегда готов отстаивать эти убеждения, Венька постепенно покоряет Баукина, и тот начинает относиться к нему с уважением.

Разностороннее исследование характера человека из народа является одной из отличительных особенностей литературы последнего десятилетия (Степан Чаузов - герой повести С. Залыгина «На Иртыше», тетка Дарья в поэме А. Твардовского «За далью - даль» и др.). В этой связи несомненный интерес представляет и образ Лазаря Баукина. Нилин рисует его как самобытную, значительную личность. Борясь за Баукина, Венька не мог не видеть, что «Лазарь резко отличается от других арестованных бандитов». Ведь даже в угрозыске, в арестном помещении, бандиты говорят о Лазаре как о человеке, который мог бы стать главарем, если бы не превратности судьбы. Большая популярность Лазаря среди бандитов (а среди них немало таких же, как он, запутавшихся) - далеко не маловажная деталь для Веньки. Он хорошо знал, что, перетянув на свою сторону Баукина, он в то же время расслоит банду Воронцова.

Естественно, в этом случае Малышев шел на небольшую педагогическую хитрость. И не просчитался. При всем своем мужестве и бесстрашии Лазарь один, без мужиков, не смог бы справиться со сложной операцией поимки Воронцова, тем более, что тот в последнее время не доверял Баукину.

Баукин способен вызвать восхищение не только в среде своих единомышленников. «Это мужик, знаешь, с какой головой», - отзывается о нем Малышев, тоньше и глубже других разобравшийся в его характере. Баукин прежде всего человек, думающий о жизни, и именно этим он привлекает Веньку.

Думающий, но запутавшийся человек оказывается в стане врагов, сперва в белой армии, а затем в банде Клочкова. Коллизия эта далеко не нова. Она отражена в таких произведениях, как «Тихий Дон» М. Шолохова, «Дума про Опанаса» Э. Багрицкого, «Ватага» В. Шишкова. Но, обращаясь к ней, Нилин не повторяет своих предшественников. Автор «Жестокости» вскрывает социально-экономическую основу классовой борьбы с Сибири в первые годы Советской власти во всей ее сложности. Нисколько не оправдывая ошибок своего героя, Нилин в то же время делает в своей повести несколько иной акцент: судьба героя в данном случае находится в прямой зависимости от людей, извращающих сущность Советской власти.

Лазарь Баукин, принадлежащий к числу тех мужиков, кому «запутали, задурили голову разные белые офицеры», сближается с Малышевым, и это сближение становится решающим в его судьбе. Он все больше и больше осознает бесцельность и неправоту борьбы против Советской власти и именно поэтому не присоединяется к банде Клочкова, помогает Веньке задержать Воронцова. При этом Баукин вовсе не рассчитывает на то, что ему простят все его грехи. Он и не хочет этого: «Ежели нужно меня судить, пусть судют. Я весь наруже». Вместе с тем под влиянием Веньки Баукин начинает верить в гуманность Советской власти, в ее справедливость. Поэтому особенно страшна вопиющая несправедливость начальника угрозыска, она не вяжется ни с какими моральными и правовыми нормами советского общежития. Пренебрежение к судьбе отдельной личности здесь оборачивается пренебрежением к судьбам общего дела. Такой человек, как Баукин, мог бы принести огромную пользу Советской власти, став ее убежденным, активным защитником. Отказав Баукину в доверии, не дав ему возможности самому до конца разобраться в окружающей его жизни, начальник угрозыска вновь толкал его на ту дорогу, с которой Баукин уже свернул.

История Баукина имеет в повести более широкий смысл, чем это кажется на первый взгляд. Несправедливость по отношению к Баукину - это несправедливость и по отношению к людям, которые пошли за Баукиным, поверили ему, и по отношению к Веньке Малышеву. В этой связи более понятным становится и трагический финал повести. Не об одном Баукине думает Венька в последние минуты жизни. Потрясенный жестокостью решения начальника, распорядившегося арестовать и предать Лазаря суду, Венька чувствует себя невольным обманщиком: «... выходит, что я обманул их! Обманул от имени Советской власти. Какими собачьими глазами я буду теперь на них смотреть». Несправедливость начальника начисто перечеркивает всю проделанную Венькой работу и позволяет Воронцову бросить Баукину нестерпимо обидную фразу: «А все- таки, Лазарь, не шибко тебе верят комиссары! Продать меня доверили, а охранять не доверяют».

Нилин сознательно заостряет драматический конфликт повести. К моменту ее трагической развязки у Веньки крайне неуравновешенное настроение, обусловленное стечением многих обстоятельств. Поимка Воронцова потребовала от него огромного физического и нравственного напряжения; к концу этой операции Венька был совершенно обессилен. Давала себя знать и недавно перенесенная болезнь. А тут еще и тяжелые интимные переживания. В «Жестокости» тема доверия решается как бы в двойном плане: в широком, имеющем социальное значение, и в более узком, ограниченном сферой интимных взаимоотношений. Образ Веньки Малышева удивительно гармоничен. Определяющими его чертами являются нравственная цельность и идейная целеустремленность. Даже слабости этого человека соответствуют пафосу его характера, как бы вытекают из его достоинств. Будь у Веньки другой характер, его трагедия утратила бы для нас всякий смысл, ибо в произведении с элементами трагедийного особенно важна цельность характеров.

Будучи доверчивым по натуре, Венька убежден, что все отношения между людьми должны строиться на полном доверии. Полюбив Юлю со всей страстностью юношеского чувства, он решает жениться на ней. В то же время он не хочет ничего скрывать от Юльки, поэтому он пишет ей даже о «секретной болезни», которой когда-то болел. И вот это письмо попадает в руки ненавистного Веньке Узелкова, который цинично глумится над чувством Малышева. Не зная, что письмо попало к Узелкову случайно, Венька испытывает глубокую горечь и разочарование в любимой девушке.

«Жестокость» кончается самоубийством героя, но это не придает повести характера безысходности, не означает конфликта личности с обществом. Нилин показывает в «Жестокости», что общественный конфликт воспринимается Венькой как личная трагедия, общественные интересы для него важнее личных. Ведь к концу повести все обстоятельства, казалось бы, складываются в венькину пользу: его хотят представить к награде, повысить в должности, отозвать в губрозыск. Но воспользоваться всем этим Венька органически не может, это значило бы отказаться от всего самого дорогого, на карту поставлены его самые заветные убеждения, его идеалы. И Венька решается умереть, отстаивая свои благородные жизненные принципы.

Но как же могло случиться, что такой сильный, уверенный в себе человек мог так непростительно смалодушничать?

Изображая нравственное размежевание людей в процессе их деятельности, Нилин не облегчает сложностей жизненной борьбы. Веньке и его друзьям противостоят люди с потребительским отношением к жизни, приспособленцы и демагоги, живущие за. счет революционной энергии народа, греющиеся у того огня, который «могут зажечь и удержать в руках другие». Все они в совершенстве овладели искусством мимикрии, и поэтому их фальшь стала почти неуловимой. Кажется даже, что эти люди служат тому же делу, что и Малышев.

Особенно интересен с этой точки зрения образ корреспондента губернской газеты Якова Узелкова. Противоречие между видимостью и истинной сущностью Узелкова ясно читателю с самого начала, но тем не менее Узелков до самого конца совершенно неуязвим. Когда в финале «Жестокости» комья мерзлой земли стучат по крышке Венькиного гроба, Узелков, «преисполненный чувства собственного достоинства и собственной непогрешимости», идет с похорон, произнося торжественные слова о мужестве и правде. И никто не сомневается в том, что он имеет право произносить эти слова, так же как никто не может заподозрить его в том, что он виноват перед Малышевым, «потому что ни один прокурор не найдет в его поступке того, что на языке криминалистов называется составом преступления...».

Его не могут повергнуть в уныние ни отсутствие творческого воображения, ни недостаток образования и культуры. Узелков всегда найдет выход. Он бездарен, он пишет о жизни, не зная и не любя ее. Узелков не считает нужным кого-либо критиковать, за что-либо бороться - чутьем приспособленца он сразу нащупывает выгодный путь. Чего стоит хотя бы такое его заявление: «Я, к вашему сведению, не рабкор и не селькор и никого не продергиваю. Я осмысливаю исключительно крупные события и факты». Описывая «все самое крупное, небывалое, выдающееся», Узелков бессовестно перевирает факты, «перехватывает». «Все, о чем он пишет, необыкновенно, впервые появилось, мир об этом еще не слыхивал».

Но Узелкова трудно уличить во лжи, почти немыслимо припереть к стенке. Когда Венька обвиняет его в «придумывании», он ханжески заявляет, что делает это для того, чтобы вызвать интерес к материалу, во имя «требований высшей политики».

К социальной демагогии вынужден прибегать и другой приспособленец - начальник угрозыска. Его отличительная черта - желание оградить себя от всяких потрясений, спокойно, без хлопот и волнений нести службу в таком беспокойном учреждении, как угрозыск. Он больше всего на свете любит тишину, считая ее главным признаком порядка. Оказавшись начальником угрозыска и не имея никаких данных для этой работы, он все время вынужден лавировать и приспосабливаться. В этом плане очень интересны его взаимоотношения с Венькой Малышевым. В критике этот момент обычно обходится или объясняется совершенно неправильно. Так, например, В. Воеводин писал, что умное, бережное отношение начальника к Веньке вызывает симпатию. Действительно, это отношение создает впечатление большой доброжелательности: начальник прощает Веньке дерзости, спускает проступки, которые всем другим сотрудникам не прошли бы даром. Всех окружающих поражает его «ласковое» отношение к Малышеву во время болезни. Его смерть начальник воспринимает как личную утрату. Но все это - лишь внешняя сторона дела.

Думается, что не будет натяжкой сказать, что отношение начальника продиктовано чисто практическими соображениями. При всей своей тупости и ограниченности он прекрасно понимает, какой для него клад такой сотрудник, как Малышев. Начальник угрозыска пригревает Веньку совсем не бескорыстно: без таких людей, как Малышев, ему было бы трудно справляться с работой угрозыска.

Во многих произведениях последних лет, в том числе и в «Жестокости», мещанство, обывательщина раскрываются как сила, враждебная человеку, чуждая самому гуманистическому духу революции.

Одному из персонажей «Жестокости» - сотруднику угрозыска Голубчику - ничего не стоит без всякой нужды подстрелить «прямо в самое сердце» пятнадцатилетнего бандита. Жестокий в своем усердии, со смехом смотрит он на труп мальчишки.

Ничего не значит отдельная человеческая личность и для работника губкома комсомола Сумского. Какое ему дело до того, что какого-то рядового комсомольца Егорова собираются исключить из комсомола якобы за религиозные пережитки. Для Сумского случай с Егоровым - прекрасная иллюстрация к докладу на антирелигиозную тему, и, используя свое положение, он, нарушая устав, добивается формального решения бюро укома комсомола об исключении Егорова.

Равнодушие к судьбе Егорова проявляет и Узелков. Он еще заранее, до собрания, заготовил очерк об «обывателе с комсомольским билетом», даже эпиграф к нему подобрал. А факты его не интересуют. Но если жестокость Сумского порождена его самоуверенностью, верхоглядством, желанием быть всегда на виду, то позиция Узелкова в этом вопросе обусловлена, с одной стороны, его безответственностью, а с другой - стремлением втереться в доверие к начальству.

Знакомя читателя с разнообразными формами проявления жестокости, в каждом конкретном случае вскрывая их этические и социальные корни, Нилин всей логикой художественного повествования подводит нас к мысли о том, что носителями жестокости являются люди, заботящиеся только о своих эгоистических интересах, примазавшиеся к революции, спекулирующие на ее высоких идеалах. Равнодушные и безразличные к судьбам общего дела, они духовно немощны и бессильны, когда требуется отстаивать высокие принципы. Поэтому для облегчения своей деятельности они вынуждены прибегать к самым крайним средствам, в том числе и к жестокости, продиктованной якобы интересами «высшей политики», «высшими соображениями». Суть этой позиции предельно ясно выражена в цинично-наглой фразе Узелкова: «Иногда в политических интересах надо сурово наказать одного, чтобы на этом примере научить тысячи».

Совершая акт беззакония по отношению к Баукину, начальник угрозыска пытается убедить окружающих, что он действует, исходя из государственных интересов. Он совсем не заботится о том, какой ущерб наносит своим распоряжением Баукину, Малышеву, тем людям, которые участвовали в поимке Воронцова, а думает только о собственном престиже. Ему нравится «ходить в героях». И как он ни туп, но, хитря и изворачиваясь, умеет создать видимость правоты и законности своих действий.

В анализируемой нами повести речь идет о 20-х годах, но она адресована нашим современникам. Вскрывая пороки мещанства как социального зла, писатель именно с этим явлением связывает различные проявления самоуправства и беззакония. Мещанство было добротной почвой для их возникновения и процветания. Борьба с мещанством гораздо сложнее, чем это кажется, она чревата самыми трагическими последствиями - вот вывод, к которому подводит писатель всем своим произведением.

Природа трагизма в «Жестокости» совсем иная, чем та, которая нашла отражение в таких произведениях 20-х годов, как «Жизнь и гибель Николая Курбова» И. Эренбурга, «Вор» Л. Леонова, «Голубые города» А. Толстого. Источник трагических переживаний героев этих произведений заключался в неприятии условий жизни, с которыми столкнул их нэп, в непонимании обстановки мирного времени, в их социальном заблуждении. Для героев «Жестокости» нет и не может быть трагического разлада с действительностью.

В вышеупомянутых произведениях 20-х годов писателей не интересовало изображение среды, в них был отражен не столько конфликт героя с социальным окружением, сколько внутренний конфликт, конфликт героя с самим собой. Гибель героев этих произведений была случайностью, не имеющей существенной связи с общественными закономерностями, поэтому трагедии в широком, общественном смысле этого слова здесь не было.

Гибель Веньки Малышева тоже не вызвана неизбежностью, и тем не менее его самоубийство воспринимается нами по-иному. Малышев гибнет, отстаивая высокие идеалы, а не свое личное, мелкое, индивидуальное.

При всем трагизме повесть Нилина мобилизует нравственные силы человека на борьбу против зла. Соотношение сил к моменту развязки относительное: останься герой жить, он сумел бы, вероятно, справиться с минутным малодушием. Смерть Малышева вовсе не означает гибели его представлений, его веры, его жизненной философии. Оптимизм «Жестокости» основан на ясном понимании закономерностей исторического развития, на твердой уверенности в торжестве защищаемого дела. Венька не одинок, у него есть последователи: то, что не успел высказать начальнику угрозыска Венька, высказал Коля Соловьев.

Поступок Веньки справедливо осужден его друзьями, хотя это им и не легко. Особенно трудно его ближайшему другу. С большой психологической правдой это показано в повести. Вся про­ивоестественность разыгравшейся на глазах Венькиного друга трагедии заключается, по его мнению, именно в том, что формально победу одержали обыватели, которых так страстно и горячо ненавидел Малышев. Автор в последней главе не случайна заостряет на этом внимание. Первое чувство, которое испытывает Венькин друг после всего случившегося, это не жалость, не горе, а стыд за то, что все произошло в ресторане Долгушина, которого они с Венькой так презирали. Фигура Долгушина, торжествующего обывателя, появляется и в сцене похорон Малышева и в эпизоде прощания товарищей с Венькой, у могилы которого, как призрак, возникает Долгушин.

Поведение же Узелкова на кладбище еще более убеждает рассказчика в Венькиной неправоте. «А по раскисшей земле мягко стелется теплый туман, в котором отчего-то знобит меня, и я все время думаю о Веньке, о том, что если бы ему привелось сейчас увидеть Узелкова, он сам бы не простил себе этой минутной слабости».

Умная и смелая книга П. Нилина учит разбираться в жизни и людях, призывает не сдаваться даже в самые трудные минуты, зовет осуществлять свои идеалы до конца. И, главное, она заставляет задуматься над тем, как важно в жизни уметь отличать разрешимые конфликты от неразрешимых. Трагедийная в своей основе, повесть Нилина вместе с тем оптимистична в самом хорошем понимании этого слова.

Л-ра: Вопросы советской литературы. – Ленинград, 1968. – С. 61-72.