Шариат судья. Шариатский суд в дореволюционной России (по материалам Южного Урала). Определение и характеристика исламского права

Если судить только по дискуссии, развернувшейся в российских средствах массовой информации вокруг вопроса о введении шариатского правосудия, можно подумать, что подавляющее большинство коренного населения Северного Кавказа вернулось к строгому соблюдению норм ислама и уже строит свою жизнь по законам шариата. Такую ошибку совершают даже видные российские политологи и этнологи, правда не занимающиеся специально Северным Кавказом (см., например: Мадашенко: 1998, 74; Арутюнов: 1999, 16). Представление это глубоко ложное. В повседневной жизни постсоветского Кавказа, как и в целом в Российской Федерации, шариатский суд занимает пока весьма скромную нишу.

Шариат так и не получил государственного признания de jure. В 1996 г. по новой редакции Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ) были декриминализированы некоторые нормы шариата (в частности, многоженство), прежде приравнивавшиеся к тяжкому уголовному правонарушению по ст. 212 и 235. В последней редакции федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях», принятого в 1997 г., ислам был назван среди религий, «составляющих неотъемлемую часть исторического наследия народов России» (Собрание законодательства Российской Федерации. 1997, № 39, ст. 4465, с. 7666), однако шариатские суды так и не были признаны федеральными и республиканскими властями.

В пику новой российской Конституции шариат был признан одним из основных источников права в Чечне и Ингушетии. В декабре 1997 г. в Ингушетии согласно указу президента Р.Аушева принят закон о мировых судьях, обязывающий их «руководствоваться нормами адата и шариата» (ст. 3) (подробнее см.: Бобровников: 1999в, 63). Однако этот закон так и не был осуществлен на практике. Вскоре после его принятия появился федеральный закон о мировых судьях, автоматически упразднивший ингушский законопроект.

Еще раньше, в 1996 г., Чечня была объявлена исламской республикой. Преамбула конституции ЧРИ провозгласила «Коран и шариат основными источниками законодательства». И.о. президента ЧРИ З.Яндарбиев отменил на территории республики действие советских и российских законов. Народные суды были упразднены. Вместо них вводилась новая шариатская иерархия правосудия, включая сельские, городские и районные шариатские суды, подчинявшиеся Верховному шариатскому суду в Грозном, облеченному правом пересмотра их решений. Был срочно переведен с арабского на русский и введен в действие Уголовный кодекс Судана, в целом придерживающийся норм шариата (Акаев: 1999, 102)30.

Однако осуществить широкую программу исламизации уголовного законодательства и судопроизводства в Чечне пока не удалось. Разработка там шариатского законодательства и его согласование с иными системами права, действующими на ее территории, рискуют затянуться на долгие годы, если не полностью провалиться. После более чем 50-летних антимусульманских гонений в республике не осталось разбирающихся в мусульманском праве юристов и грамотных шариатских судей. В 1996-1997 гг. в Чечне были спешно созданы «ликбезовские» курсы для подготовки кадров шариатских судов, но их выпускники продемонстрировали крайне низкий уровень не только шариатской, но и в целом юридической грамотности. В наспех сделанный перевод УК ЧРИ вкрались досадные ошибки. Не были полностью переведены в понятную местным мусульманам систему штрафы, порой исчисляющиеся в суданских фунтах и верблюдах (полевой материал В.О.Бобровникова, собранный в 1998-2000 гт. на Северном Кавказе).

Нормальной работе созданных в 1996 г. шариатских судов в Чеченской Республике мешали также слабость властных структур и сложившаяся в последние годы опасная криминогенная обстановка. Полевые командиры, сосредоточив в своих руках всю полноту власти на местах, не подчинялись обвинительным приговорам шариатских судов, вынесенным им самим или бойцам из их отрядов. Они превратили районные шариатские суды в средство сведения счетов с политическими противниками, подобное военно-шариатским судам времен Гражданской войны. Часть шариатских судов в Чечне возглавили Хаттаб, А.Бараев, А.Межидов и другие полевые командиры из числа «ваххабитов». Другие суды перешли в руки резко враждебных по отношению к «ваххабитам» сторонников суфийских братств (тарикатов) накшбандия и кадирия, включая бывшего муфтия ЧРИ А.Кадырова.

Обе стороны не раз обвиняли друг друга в нарушении шариата. Между отрядами шариатской гвардии, созданными при «ваххабитских» и «тарикатистских» шариатских судах, время от времени происходили вооруженные столкновения (см., например: Мир за неделю. № 7, 09-16.10.1999; Версты. №71, 20.06.2000; Время МН. 26.07.2000). Самой кровопролитной была стычка между «ваххабитами» и гвардейцами полевого командира С.Ямадаева, держащего сторону «тарика- тистов», 14 июля 1998 г. в Гудермесе. По официальным, несколько заниженным данным, в ней погибло более 30 «ваххабитов», несколько гвардейцев и 10 мирных жителей (Акаев: 1999, 103). Правительство А.Масхадова оказалось бессильным остановить дальнейшее углубление конфликта. Накануне второй чеченской войны работа шариатских судов была парализована двоевластием в Чечне.

Верховный шариатский суд ЧРИ со времени своего создания враждовал с парламентом, оспаривая у последнего полномочия высшей законодательной власти в Чечне. Отношения между двумя ветвями высшей законодательной власти в республике окончательно зашли в тупик в январе 1999 г., когда парламент объявил Верховный шариатский суд неконституционным органом, а последний, в свою очередь, приостановил деятельность парламента. Чтобы разрешить конфликт, по предложению главы оппозиции Ш.Басаева 3 февраля 1999 г. президент Масхадов распустил парламент, объявив о введении в республике «полного шариатского правления» и создании Государственного совета (Шура) из авторитетных мусульманских алимов и полевых командиров. Однако оппозиция не признала власть президентской Шуры. В Чечне возникло две Шуры - масхадовская и басаевская - и соответственно два Высших шариатских суда (Акаев: 1999, 106-107). Начало в сентябре 1999 г. второй чеченской войны отодвинуло возможность создания жизнеспособных шариатских институтов на неопределенное время.

В Чечне введение шариата оказалось политическим блефом, козырной картой в противоборстве военно-политических группировок. Чеченские шариатские суды имеют небольшое отношение к реальной шариатской практике. В своей деятельности они не раз грубо нарушали основные нормы мусульманского права. Руководившие ими полевые командиры участвовали в похищениях людей, торговле оружием и наркотиками (Совершенно секретно. № 6, 2000, 8-9). По непроверенным сведениям, после переселения в г. Урус-Мартан Багаутдин Кебедов или один из его соратников издал фетву, позволяющую шариатским гвардейцам совершать похищения российских милиционеров с целью обмена их на содержащихся в плену «ваххабитов». Текст фетвы был опубликован в 1998 г. в грозненской газете «Аль-Каф». О ее существовании мне не раз сообщали мои респонденты, но обнаружить номера газеты с ее текстом так и не удалось.

На востоке Северного Кавказа шариату de facto удалось занять небольшую нишу в жизни сельских и городских мечетных общин. Согласно моим полевым материалам и по сообщениям дагестанской прессы (см., например: Голос правды. Махачкала, 1992, № 10; Дагестанская правда. 03.03.1994; Новое дело. 01.04.1994), в десятках горных и предгорных колхозов сельские администрации (не всегда гласно) вернули мечетям большую часть приписанных к ним до коллективизации частных пашен и садов (вакфов), управляющихся по нормам мусульманского права (Бобровников: 1997в, 137-138). Вопреки российским и республиканским законам дореволюционные списки вакфов, сохранившиеся в частных библиотеках, получили юридическую силу. Общественное мнение селения следит за тем, чтобы новые владельцы мечетных земель вносили в мечетную кассу положенную часть урожая. В Цумадинском районе мне случилось бьггь свидетелем троекратного перераспределения сельских вакфов - в 1993, 1996 и 1999 гг. (полевой материал В.О.Бобровникова, собранный в 1992- 2001 гг. в разных сельских районах РД).

На Северо-Западном Кавказе реституции вакфов пока не произошло. Нет достоверных сведений и о появлении шариатских (или исламских) судов. Собранные И.Л.Бабич и некоторыми другими исследователями материалы говорят о функционировании здесь лишь российских народных и местных медиаторских судов (Бабич: 1999, 191-194, 205- 209, 218; Трофимова: 2001, 206-209). Подавляющее большинство их находится в джамаатах Северного Дагестана, единичные шариатские суды появились в общинах северокавказских мигрантов в Ставропольском крае и Астраханской области. Работа шариатских судов на постсоветском Северном Кавказе еще плохо изучена. В литературе практически нет описаний их работы, сделанных очевидцами.

Олно из редких исключений - характеристика деятельности шариатского суда в переселенческом дагестанском селении Кироваул в 50 км к западу от Махачкалы, принадлежащая перу Л.В.Макарова, научного сотрудника московского Института востоковедения.

Автор проводил полевое обследование в Кировауле вскоре после образования там шариатского суда и шариатской гвардии. Интересно отметить, что оба этих института были созданы совместно общинами «ваххабитов» и «традиционалистов», на которые в начале 90-х годов раскололось селение. Ввиду чрезвычайной важности этого источника, опубликованного по-английски в Бюллетене лейденского Института по изучению ислама в современном мире (ISIM Newsletter), я решил привести его текст почти полностью:

«...сход жителей Кироваула постановил в мае 1998 г. создать шариатский суд и шариатскую гвардию для борьбы с употреблением алкоголя и наркотиков, воровством и моральной распущенностью. Тарикатисты и ваххабиты имеют равное представительство среди шести судей (по три наиболее компетентных алима с обеих сторон) и в гвардии, насчитывающей около 40-50 человек. На стенах мечети стали регулярно вывешивать бюллетени, уведомляющие население о принципах деятельности шариатских структур. Затем шариатская гвардия начала патрулировать улицы селения, главным образом ночью.

Все задержанные на улицах в состоянии опьянения или уличенные в воровстве предстают перед судом, который определяет заслуженное ими наказание в соответствии с шариатом. Конечно, такие меры наказания, как отрубание руки и побивание камнями, никогда не применяются, и единственным видом наказания остаются палочные удары. Их количество зависит от вида преступления. В Кировауле не проводится публичных порок. Все наказания приводятся в исполнение в здании медресе. При них присутствуют только члены суда и гвардии.

Однако имена наказанных тотчас становятся известны в селении.

По крайней мере в первый месяц своего существования шариатская гвардия не встречала серьезного противодействия со стороны правонарушителей или их семей. Наоборот, некоторые женщины, страдавшие от пьянства своих мужей, начали просить шариатскую гвардию вмешаться и приструнить их. Большинство моих респондентов из Кироваула согласны, что с введением шариата ситуация в селении стала более спокойной и менее напряженной; количество краж и других преступлений снизилось...

Успехи по введению шариата объясняются некоторыми особенностями небольшой общины Кироваула, в частности весьма высокой религиозностью населения; довольно сильными традициями самоуправления у горцев и недавних переселенцев, привыкших решать свои внутренние проблемы самим, без обращения к властям... Кроме того, практически все жители Кироваула связаны узами близкого или далекого кровного родства; таким образом, выступление против шариатской гвардии здесь равносильно выступлению против своих собственных родственников, что считается у горцев крайне предосудительным» (Makarov: 1998, 19).

Описание шариатского суда, сделанное в обшине, около трети населения которой принадлежит к «ваххабитам», в целом подтверждает мои наблюдения над их деятельностью как в чисто «традиционалистских» джамаатах, вроде Агвали и Хуштада, так и в таких «ваххабитских» селениях, как Кванада и Саситли, откуда происходят лидеры дагестанских «ваххабитов» Б.М.Кебедов и А.А.Омаров. Таким образом, несмотря на вражду, разделяющую джамааты «ваххабитов» и их противников, шариатские суды, созданные обеими сторонами, имеют немало сходства.

Этот институт возглавляет, как правило, имам соборной мечети (дибир/эфенди/кади). По пятницам он председательствует на заседаниях совета старейшин джамаата. Шариатские суды разбирают мелкие уголовные и брачно-семейные дела, оформляют завещания (подробнее см.: Бобровников: 1999в, 63). Мой опьгг полевой работы в Северном Дагестане показывает, что в основном их деятельность сводится к нотариальным функциям. Наряду с нормами фикха сельские кади вынуждены применять положения российского законодательства, например при оформлении разводов, а также некоторые принципы местного адата. К последнему обращаются, разбирая поземельные тяжбы между колхозниками, ссоры, возникающие из-за пользования оросительными каналами (полевой материал В.О.Бобровникова, собранный в 1992-1997 гт. в Хасавюртовском, Хунзахском, Цумадинском районах РД).

В некоторых крупных горных селениях Дагестана при мечетях из молодежи 20-30-летнего возраста созданы отряды шариатской гвардии, заменившей собой дружинников позднего советского времени. В их функции входит поддержание общественного порядка на улицах, приведение в исполнение приговоров председателя шариатского суда.

Председатели возрожденных шариатских судов нередко входят в состав сельских и районных администраций. Наиболее авторитетные из них участвуют в разборе по адату или шариату участившихся в последнее время поземельных тяжб между селениями. Например, в 1991 г. в Цумадинском районе Дагестана спор за пастбищную гору между селениями Саситли, Кеди и Сильди разбирался с участием М.-С.Абакарова, возглавляющего шариатский суд при соборной мечети г. Хасавюрта, и его коллег С.-Г.Пирмагомедова из с. Агвали и М.-С.Газиева из с. Хуштада. С.-Г.Пирмагомедов представлял Цума- динский район на Съезде народов Дагестана, проходившем в 1992 г.

в Махачкале (полевой материал В.О.Бобровникова, собранный в 1995- 1997 гг. в Цумадинском районе РД).

Но все же основными органами правосудия у мусульман Северного Кавказа являются российские народные суды. После советской эпохи российское право, с одной стороны, адат и шариат - с другой, существуют как бы в разных плоскостях. Например, шариатский брак (пиках) сейчас российским законом игнорируется. В случаях многоженства никах просто регистрируется местным муллой. Только в некоторых дагестанских общинах, контролировавшихся «ваххабитами», при введении шариатских судов все государственные органы судебной власти были распущены. Последовательно этот принцип был проведен в жизнь лишь в четырех даргинских селениях Буйнакского района Дагестана - Карамахи, Чабанмахи, Дуранги и Кадар. В августе 1998 г. они объявили себя «самостоятельной исламской территорией, управляемой по законам шариата». Об этом уведомляли надписи, поставленные при въезде в селения. Представители милиции и сторонники враждебного «ваххабитам» ДУМД вынуждены были покинуть селения (НГ-Религии. 24.11.1999; Roshchin: 2000). Однако опыт «шариатского правления» карамахинцев оказался недолог. Летом 1999 г., воспользовавшись вторжением в Северный Дагестан отрядов «ваххабитов» из Чечни, ДУМД сумело склонить на свою сторону руководство федеральных сил и подавить карамахинских «ваххабитов» (Roshchin: 2000; Moscow Times. 01.09.1999).

Завершая описание шариатского суда, Д.Макаров делает вывод о «весьма ограниченном размере исламизации в Кировауле». По его мнению, воссоздание шариатских судов в регионе имеет только местное значение и пока не способно помочь решению серьезных проблем постсоветского Северного Кавказа, таких, как торговля наркотиками, похищение людей, урегулирование поземельных споров. Поэтому дагестанские мусульмане по-прежнему чаше обращаются к государственному законодательству (Makarov: 1998, 19). С этим выводом нельзя не согласиться. Успех введения шариатских судов в мелких горных селениях Северо-Восточного Кавказа объясняется относительно стабильной обстановкой в них. Тяжелые уголовные правонарушения встречаются тут крайне редко, порой раз в десятилетие. А в больших городах и даже в сельских райцентрах на равнине шариатские суды, лишенные эффективных средств принуждения, не имели успеха.

Почему же шариатское правосудие малоэффективно даже в современном Дагестане? На мой взгляд, причину этого нужно искать в изменении обстановки в регионе под влиянием советских преобразований. Как ни относиться к советскому наследию в истории Северного Кавказа, нельзя не отметить происшедшую здесь при Советской власти секуляризацию общественной организации и правовой культуры. Культурная революция 20-60-х годов дала горцам всеобщую

грамотность и массовую светскую культуру. В то же время основы высокой исламской культуры в горах и на равнине были подорваны. Только в отдельных труднодоступных селениях в Северном и Центральном Дагестане до конца 80-х годов удалось сохранить нелегальные кружки по изучению арабского языка, Корана и основ шариата (Shikhsaidov: 1999, 60). С другой стороны, наследием советских преобразований стала до поры до времени скрытая конфликтность межэтнических, социальных и поземельных отношений в регионе, выступившая наружу в постсоветское время.

Что же касается так называемого исламского возрождения на постсоветском Северном Кавказе, то результаты его весьма скромны даже в таких быстро реисламизируюшихся республиках, как Дагестан. Лучший специалист по мусульманской школе в Дагестане А.Р.Шихсаидов справедливо называет современные исламские вузы Дагестана «лишь тенью того, чем были медресе Дагестана XVIII-XCK вв. Имеющаяся (у них. -В.Б.) литература по исламу также не отличается высоким качеством. Здесь изучают в основном Коран и сунну, правила чтения Корана, арабский язык» (Shikhsaidov: 1999, 61).

Столь же критически о современной мусульманской школе отзываются правительственные чиновники Дагестана, курирующие ее деятельность. «К сожалению, сегодня приходится признать, - говорил М.М.Гусаев, министр по делам национальной политики, информации и внешним связям РЛ, - что возрожденческие процессы в исламе не дают заметного прогресса в нравственной, духовной жизни мусульман, в силу чего ислам до сих пор не стал... стабилизирующим фактором в республике» (цит. по: Шихсаилов: 1999в, 110). Те же мысли М.М.Гусаев выразил при встрече с А.Р.Шихсаидовым, немецким ученым М.Кемпером и автором этих строк, произошедшей в сентябре 2001 г. в Махачкале. По словам Ильяс-хаджи Ильясова, советника председателя Правительства РЛ по вопросам религий, «ни один из наших бесчисленных исламских институтов и университетов не аттестован и не аккредитован, и они имеют (в лучшем случае) только лицензию на право ведения образовательной деятельности... Среди ректоров исламских институтов и университетов нет ни одного имеющего высшее (или хотя бы среднее) профессиональное образование; более того, нет среди них также лиц, получивших высшее или среднее светское профессиональное образование» (цит. по: Шихсаилов: 1999в, 110; ср. интервью с М.Курбановым, заместителем министра по делам национальностей и внешним связям РЛ: Маслиат. Махачкала, № 3, апрель 1995 г., 3). Силами дагестанских и прочих северокавказских медресе сегодня совершенно невозможно обеспечить кадрами шариатские суды республики.

Серьезной проблемой постсоветского Дагестана, как и в Чечне и Ингушетии, остается острая нехватка грамотных кади и разбирающихся в мусульманском праве светских юристов. Суля по моим полевым материалам, эта проблема довольно остро стоит как среди «традиционалистов», так и у «ваххабитов». Среди тех и других изредка встречаются действительно прекрасно образованные в вопросах шариата лица, вроде Б.Кебедова и покойного А.Ахтаева у «ваххабитов» или М.-С.Абакарова, имама соборной мечети Хасавюрта, из числа их идейных противников. Но в подавляющем большинстве амиры, возглавляющие джамааты «ваххабитов», и либиры «традиционалистов» довольно невежественны в вопросах мусульманского права и даже арабского языка. Недаром в «ваххабитском» центре Карамахи арабская надпись на здании шариатского суда была сделана с грубыми орфографическими ошибками (см. фото: НГ-Религии. 24.11.1999, 4).

Следует отметить, что в последние годы чувствуется некоторое охлаждение жителей республики к исламу. Исламский бум пошел на убыль и в северных и центральных районах Дагестана, где влияние ислама всегда ощущалось сильнее. Сократилось число зарегистрированных в республике мечетей и мектебов. С 1996 по 2000 г. оно упало соответственно с 1670 до 1585 и с 670 до 203. За последние год-два более чем в два раза уменьшилось количество дагестанцев, совершающих хаджж. В 2000 г. их было всего 5449 по сравнению с 12-14 тыс. человек в 1996-1997 гг. (Макаров: 2000, 71, примеч. 5;

см. также материалы выборочных социологических опросов, проводившихся в 1997-2000 гт. в Махачкале Э.Кисриевым и обнаруживших падение числа лиц, относящих себя к мусульманам, с 95 до 82% опрошенных. - Kisriev: 2000, 65).

Шариатский суд в дореволюционной России (по материалам Южного Урала)

Шариатский суд в дореволюционной России (по материалам Южного Урала)

У.И. Гибадатов

Добровольное вхождение башкир в состав России было оговорено множеством условий. Со стороны башкир требовалась абсолютная преданность государству, несение военной службы предполагало не только охрану границ от набегов других народов, но и участие в военно-политических походах Российской империи.

После вхождения Башкирии в состав России шариатский суд мог рассматривать все гражданские дела, кроме земельных споров и дел об убийствах, которые теперь составляли исключение (хотя данный факт зачастую игнорировался башкирами). Кроме того, в башкирских «инстанциях» не могли решаться дела, касающиеся представителей других национальностей, дабы не затрагивать интересы лиц других сословий или вероисповеданий. В этом случае даже если одной из сторон являлся башкир, дело передавалось гражданским судам. Так, Указом Сената от 11 декабря 1835 года шариатские суды не имели права рассматривать спорные дела, возникающие в браке магометанки с «новокрещенным из татар», они были «ограничены рассмотрением браков чисто между магометанами». Исключение составляли случаи, когда «немусульманская» сторона добровольно изъявляла желание о рассмотрении дела шариатским судом. Кроме того, категорически запрещалось рассмотрение дел башкир, входивших в компетенцию уездных, земских судов и судебных палат.

Это повлекло за собой декларирование новых концепций решения религиозно-политических проблем в крае, в том числе и в сфере правовой культуры.

Тем не менее шариатские суды продолжали существовать. Несмотря на то, что правительство пересмотрело организационное строение, процедурные правила и компетенцию шариатских судебных учреждений, последние обладали практически безграничной властью над коренным населением.

Как известно, шариатские суды пользовались несомненным авторитетом у населения. Решения ими принимались окончательно и практически не подлежали апелляции. В связи с этим не было необходимости вести какие-либо записи, дела шариатских судов решались устно. К юрисдикции этих судов относились раздел имущества и наследства, бракоразводные дела, ссоры, драки, мелкая кража либо захват чужого имущества, а также взыскание долгов, земельные споры. Кроме того, шариатские суды рассматривали дела по религиозным проступкам мусульман, нарушающих предписания шариатных законов и Корана, а также по мелким проступкам по службе духовных лиц мусульман. Параллельно разбирательство мелких гражданских дел относилось к компетенции волостных старшин.

Несмотря на то, что шариатские суды находились под контролем администрации края, они продолжали свою привычную деятельность, зачастую игнорируя российское законодательство. Так, несмотря на запрет по поводу разбирательства земельных споров, шариатские судьи продолжали их рассматривать. Дела по шариату часто решались относительно справедливо и незамедлительно. Так, для разрешения споров о земельных угодьях было достаточно свидетельских показаний в пользу одной из сторон, и споры старались заканчивать полюбовной мировой. Спорная вотчина переходила тому, кто мог предоставить на нее более «старую грамоту».

Помимо земельных дел шариатские суды продолжали рассматривать и дела об убийствах, сами устанавливали наказания, наиболее суровым из которых была смертная казнь. Так, наиболее распространенным видом наказания за мелкие проступки (обман, непослушание родителей, хулиганство) было избиение плетьми, розгами, а также воздействие словом. За кражи был распространен следующий вид наказания: виновного сажали на черную корову лицом к хвосту, подвешивали на шею чугунный казан (иногда кость или украденную вещь) и в таком виде «катали» по деревне, а иногда и вокруг дома потерпевшего. Сам вор при этом должен был кричать: «Мин бур!» («Я вор!»). По свидетельствам некоторых легенд, таким же образом наказывали женщину, родившую вне брака, к тому же ее лицо мазали сажей. Иногда (летом) провинившихся оставляли раздетыми у реки на «съеденье» комарам. Некоторые наказания отличались некоторой степенью наивности. Например, при воровстве, когда не могли определить вора, применялся такой способ наказания, как «сжигание сухожилий волка». Считалось, что при этом процессе виновный начинал биться в конвульсиях и умирал.

Несмотря на то, что по поводу определения более сурового наказания шариатский суд должен «обратиться к губернатору или к мировым и общим судам», шариатские суды не всегда считались с указаниями правительства и действовали по правилам шариата, который в основном предусматривал жестокие меры наказания. Так, «к высшей мере наказания» приговаривали за убийства, увечья, кражи (в основном скота), прелюбодеяние, рождение внебрачных детей. Эти преступления считались наиболее позорными, порочными и противоречащими всяческим мусульманским и общечеловеческим нормам.

К примеру, виновных за воровство, вместо того чтобы призвать к совести и заставить возместить убытки (как того требовало российское законодательство), привязывали к конскому хвосту и пускали по степи. Сохранились также сведения о таком виде наказания, как обмазывание преступника медом и бросание его в муравейник. Были также зафиксированы случаи, когда у согрешившего отрезали уши, бросали его в горячую золу, а затем живьем закапывали в яму.

Возрастают требования к личности шариатского судьи: отныне только «указные» муллы имеют право исполнять его обязанности. Кандидаты после избрания их населением проверялись на знание шариатских законов, в то время как полиция отслеживала благонадежность кандидатур. После проверок такого рода претендент должен был получить одобрение Духовного Собрания, и только после этого губернатор издавал указ о назначении его муллой, и, следовательно, шариатским судьей.

Что касается остальных священнослужителей, то указом «О правах духовенства, принадлежащего к округу Оренбургского Магометанского Духовного Собрания» было установлено, что «в округе Оренбургского Магометанского Духовного Собрания высшее магометанское духовенство составляют Оренбургский муфтий и ахуны», ответственность за деятельность соборных мечетей ложится на муллу, простых мечетей - на имама и маязина. Для священнослужителей устанавливался свой ценз -- образовательный. Муфтий назначался на должность путем тщательной и всесторонней проверки по представлению министерства внутренних дел; помимо знания шариата и Корана будущий муфтий должен был владеть русским языком и быть преданным Российскому государству. Причем эти два требования были основополагающими. Кроме всего прочего, кандидатура муфтия обязательно согласовывалась с местной полицией и губернским прокурором по месту проживания лица. И только после всяческих проверок представленная кандидатура муфтия утверждалась в должности именным указом императора. Суд над провинившимся муфтием согласно Указу от 22 сентября 1788 г. вершил Правительствующий Сенат.

Одним словом, несмотря на сравнительно незначительную с юридической точки зрения подсудность, шариатские суды обладали безграничной властью над народом. Существует мнение о том, что такое положение было связано с тем, что дела, относящиеся к юрисдикции шариатских судей, как правило, имели массовый характер. Тем не менее автор склонен считать, что власть шариата над народом объясняется богобоязненностью народа и благоговением перед толкователями Корана, которые, как им казалось, являли собой «глас Аллаха».

Чувствуя покорность народных масс и постепенно начиная верить в «святость» своего предназначения, священнослужители Корана постепенно начали злоупотреблять данной им властью. На этой почве зародилось взяточничество, частыми стали случаи подлога, присвоения чужого имущества и т. д. Так, в Оренбургской палате уголовного суда рассматривалось дело муфтия Гусейнова о его противозаконных действиях и отказе от дачи показаний. После этого разбирательства императором было принято решение впредь вершить правосудие над муфтиями в Правительствующем Сенате с последующим докладом Его Величеству. Нарушителей часто лишали всех чинов, порой даже отправляли на ссылку в Сибирь.

Более того, народ, безгранично веривший в эту «святейшую касту», постепенно начинает в ней разочаровываться; частыми стали случаи выражения недовольства, порой довольно агрессивного.

Ход развития истории показывает, что, несмотря на «антихристианский» характер судов шариата, они не представляли особой опасности для Российской империи. Скорее всего, наоборот, они осуществляли значительное содействие при усмирении коренных народов края, и, несмотря на некое игнорирование российского законодательства, верно служили царскому режиму. Что касается местного населения, то оно, по своей наивности, немало страдало от «правосудия» шариата, которое часто вступало в конфликт с местными законами башкирского народа. В результате произошло некоторое смешение традиций, норм и законов шариата с местным «законодательством»: мусульманство, несмотря на определенную власть над народом, так и не прижилось в той же самой степени, в какой оно существовало (и существует) на Востоке. Что касается шариатских судов, то постепенно они стали изживать себя как противоречащие основным принципам гуманности и соблюдения прав и свобод человека. С приходом Советской власти они были ликвидированы окончательно.

суд шариат право

Примечания

• 1 СУУУДД МВД. Ст. 1345, 1416. Отд. 1. № 9158.
• 2 См.: Асфандияров А.З., Асфандиярова К.М. История башкирских сел Пермской и Свердловской областей. Уфа, 1999. С. 95.
• 3 Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. 225. Оп. 3. Д. 1.
• 4 МИБ. Т. 3. С. 27.
• 5 Там же. С. 252.
• 6 СУУУДД МВД. Т. 2, ч. 1. Разд. 2. Ст. 1348, 1339.
• 7 МИБ. Т. 3. С. 526.
• 8 Под собирательным словом «мулла» мы подразумеваем всех мусульманских духовных лиц, наделенных судебной властью. Нередко муллой называется также грамотный человек, владевший арабской письменностью.
• 9 Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. 225. Оп. 3. Ф. 1. Л. 11.

А также предписания культа: регламентацию религиозных праздников, поста, молитв, других обязанностей мусульман. Шариатский суд - основной институт, применяющий исламское право. До XIX века в подобных системах мусульманских государств суды кади играли главенствующую роль. Позже эти органы правосудия в большинстве восточных стран были вытеснены светскими судами, применяющими законодательство европейского образца. Однако в настоящее время в Иране отдельно от всей системы страны действует Особый духовный суд. В Йемене, несмотря на влияние европейских норм на развитие отдельных отраслей, мусульманско-правовая традиция остаётся преобладающей. Судебная система Афганистана представляет собой сочетание традиционного шариатского права с некоторыми нормами европейских правовых систем. В Саудовской Аравии и Пакистане шариатский суд в настоящее время остаётся основным органом правосудия. В этих странах положения нормативно-правовой части шариата - фикха - определяют нормы поведения мусульман в обществе, организацию, юрисдикцию суда, в том числе статус кади, порядок предъявления доказательств, слушания свидетельских показаний, протоколирование судебных заседаний.Статус судьи в шариате

Орган правосудия в исламском государстве возглавляет шариатский судья - кади, назначаемый правителем страны. В должностной иерархии статус чиновника, занимающего должность кади, выше, чем статус имама мечети. На столь ответственную должность назначается специалист по праву, имеющий высшее религиозное образование. По сути, судья в шариате - глава мусульман города или округа. Кади в участковом суде первой инстанции уполномочен принять единоличное решение по любому рассматриваемому делу. Если оно находится в апелляционной инстанции округа, то решение выносят трое судей. Шариатский суд носит персональный характер. Значит, особенности личности кади влияют как на справедливость принятия того или иного решения, так и на степень суровости наказания.

Шариатский суд назначает за прелюбодеяние раджм - жесточайшее наказание в виде избиения камнями до смерти. Однако такой приговор выносится лишь в том случае, если факт прелюбодеяния подтверждён четырьмя свидетелями, а сами преступники признались в грехе, а также в том, что сделали это без принуждения. Кроме того, приговорённые к смерти должны быть совершеннолетними и находиться в здравом рассудке. Нормы шариатского права позволяют казнить путём отсечения головы мечом. Саудовская Аравия остаётся единственной страной в мире, где публично на площади обезглавливают мужчин и женщин. В шариатском правосудии предусматриваются чрезмерно жестокие меры наказания за воровство: за совершённое впервые - отсекают четыре пальца правой руки, за повторное - половину левой ступни. 100 ударов хлыста полагается неженатому мусульманину, впервые совершившему прелюбодеяние. На 20 ударов меньше - тем, кого уличили в лжесвидетельстве. За непредумышленное убийство суд выносит решение о денежном возмещении.

О судьбе шариатских судов в Дагестане и причинах их отмены

Почти 90 лет назад, в 1927 году, было официально отменено действие шариатского права в Дагестане. Совнарком республики издал постановление об упразднении шариатских судов на территории ДАССР. Эта правовая система действовала в Дагестане в течение почти двенадцати столетий и горцы с трудом простились с ней. Вполне ожидаемо это вылилось в восстания и акты гражданского неповиновения в разных частях Дагестана. При этом то, как шариатские суды были инкорпорированы в советское правосудие, является весьма любопытным прецедентом и заслуживает отдельного внимания.

О роли шариатского правосудия в Дагестане на протяжении веков

Шариатская правовая система зародилась в Дагестане вместе с распространением ислама. Известно, что поначалу, на протяжении 7 и 8 веков новая религия сумела проникнуть в Южный и частично Центральный Дагестан. Затем, постепенно, на протяжении долгих столетий ислам распространялся по остальным частям Дагестана. Само собой разумеется, что за этим процессом шло и распространение шариатской правовой системы. Исламская доктрина предполагает, что ее правовые нормы являются императивными для мусульманской общины. Этим во многом был обусловлен теократический характер многих государственных образований Дагестана. К таковым можно причислить те общины, руководителем исполнительной власти в которых были духовные лидеры, шариатские судьи – кадии. Наряду с другими духовными лицами – эфенди они осуществляли и судебную и исполнительную власть. При таком разграничении полномочий, можно отметить, что законодательную власть осуществляли руководители родовых объединений – тухумов во время совещаний аксакалов.

Несмотря на верховенство шариатского права в таких образованиях, помимо него существовало и традиционное право, основанное на местных обычаях и традициях. Как правило, оно уступало шариатскому праву в приоритетности, хотя очевидно, что такие правовые прецеденты, как легитимность обычая кровной мести, свидетельствует о том, что блюсти такой порядок вещей было непросто и традиционное право могло иметь больший приоритет. Также такие примеры свидетельствуют о компромиссном характере локальной правовой системы, в рамках которой шариат с адатами шли на взаимные уступки. В феодальных образованиях – ханствах или бекствах – также имела место смешанная правовая форма, основанная на симбиозе местных обычаев с религиозными канонами ислама. После присоединения Дагестана к Российской империи, новые власти не стали спешить менять привычный для горцев порядок вещей. Было установлено, что уголовные дела решались представителями местной царской администрации – как правило, окружным руководством. А гражданские и имущественные вопросы позволялось решать привычным для дагестанцев образом – согласно их религии и традициям.

Сталинское обещание

На рубеже эпох, когда рухнула Российская империя и по стране победоносно шла советская власть, на месте прежней Дагестанской области была провозглашена ДАССР. При этом новые власти учитывали высокую степень религиозности местного населения и проводили осторожную политику по отношению к мусульманскому духовенству, исламу и шариатскому праву.

Во время провозглашения ДАССР тогдашний нарком по делам национальностей РСФСР Сталин заявил, что Дагестан должен управляться согласно своим особенностям, своему быту и обычаям. «Нам сообщают, что среди дагестанских народов шариат имеет серьезное значение. До нашего сведения также дошло, что враги советской власти распространяют слухи, что советская власть запрещает шариат. Я здесь от имени правительства Российской Советской Федеративной Социалистической Республики уполномочен заявить, что эти слухи неверны. Правительство России предоставляет каждому народу полное право управляться на основании своих законов и обычаев. Советское правительство считает шариат таким же правомочным, обычным правом, какое имеется и у других народов, населяющих Россию. Если дагестанский народ желает сохранить свои законы и обычаи, то они должны быть сохранены ».

Естественно, задача построения нового социалистического общества не могла предполагать существование в стране какой-либо альтернативной или параллельной правовой системы или доктрины помимо советской. Поэтому без риска ошибиться можно отметить, что озвученное Сталиным было не очень искренним. Формально это даже не скрывалось, что становится видно из названия положения о шариатских судах - « Временное положение о шариатских судах в ДССР», в где в первой же статье которой оговорено, что: «В виде временной меры, учитывая особые условия Дагестанской действительности, наряду с народными судами на территории ДССР сохраняется и действует единая система шарсудов, а именно:1) сельский шарсуд, 2) окружной и районный шарсуд и 3) высший шарсуд… ». В статье 11 уточнялся порядок надзора за деятельностью судов: « …Непосредственный надзор за деятельностью сельских шариатских судов принадлежит окружным или районным шарсудам, а надзор за посредниками принадлежит Высшему шариатскому суду; общий надзор за всеми шариатскими судами принадлежит отделу шариатской юстиции... »

Вскоре после отмены шариатских судов в Дагестане стали назревать протестные настроения в обществе. Страну гор охватили локальные восстания тех, кто не желал мириться с отменой шариатского права. Протест назревал тем сильнее, поскольку отмена шариатских судов сопровождалась гонениями на религию, закрытием мечетей и медресе, тотальной пропагандой атеизма. В Юждаге, где советская власть особенно рьяно пыталась насадить атеизм, произошло несколько восстаний против властей.

Среди них наиболее яркими можно назвать восстание шейха Гаджи Эфенди Штульского и Хновское восстание. Оба восстания были вызваны несогласием общественности с новыми порядками в советском Дагестане. Лидеры повстанцев требовали у советской власти восстановления шариатских судов. Между тем, смотря на события той эпохи с высоты нашего времени, совершенно ясно, что иначе и быть не могло. Советская власть просто не могла допустить существования в стране параллельной правовой системы, да и к тому же имеющей с ней фундаментальные расхождения, и не являющейся даже светской.

Немаловажную роль играло и то, что советское государство было не просто светским, но и открыто антирелигиозным, проповедовавшим атеизм. При этом, первоначальная лояльность советской власти к мусульманскому религиозному права была продиктована необходимостью получить поддержку мусульман или минимизировать риски восстания с их стороны в период становления советской власти и борьбы с внутренними и внешними врагами.

Реже - "диван шарий": арабская калька с русских выражений "шариатский суд", "шариатская канцелярия", сокращенно "шарсуд" - судебная инстанция, учрежденная в послереволюционной России для мусульман Северного Кавказа. Основным источником права для шариатских судов признавались нормы шариата. На западе региона махкамы шария следовали ханафитскому толку фикха, на востоке - шафиитскому (среди мусульман-суннитов) и джафаритскому (среди мусульман-шиитов).

Восстановление шapиaтa в полном объеме было одним из главных лозунгов революции 1917 года на Северном Кавказе. Решение о создании первых махкам шария приняли I Съезд горских народов Кавказа во Владикавказе в мае 1917 г. и I Съезд народов Терека в Моздоке в январе 1918 г. Городские суды (араб. "махаким/дававин ал-мадина") открылись во Владикавказе, Грозном, Нальчике, Темир-Хан-Шуре и других крупных городах, сельские суды (араб. "махаким/дававин ал-карйа") - в отдельных селениях в горах, предгорьях и на равнине. К ним перешли функции так называемых словесных и народных судов, которые до революции разбирали уголовные и отчасти поземельные дела согласно местному обычному праву (адат), а гражданско-семейные и наследственные споры - по шapиaтy.

В годы гражданской войны эти суды были преобразованы в военно-шариатские суды, игравшие роль военно-полевых трибуналов. "Положение о военно-шариатском суде" утверждено в январе 1919 года Советом министров Горской республики. Эти суды продолжали работать при сменявших друг друга военных режимах: турецких оккупационных властях, под властью полковника Л.Ф.Бичерахова и Добровольческой армии генерала А.И.Деникина. Независимо от них с сентября 1919 по март 1920 г. в чеченском селении Ведено, дагестанских селениях Анди, Ботлих и некоторых других действовали махкамы шария Северо-Кавказского эмирата шайх ал-ислам Узун-хаджи. На территориях, контролируемых большевиками, в 1919-1920 годах работали революционно-шариатские суды. Махкамы шария использовались для расправы над политическими врагами. Так, в июле 1919 г. главный военно-шариатский суд Темир-Хан-Шуры приговорил к смертной казни У. Буйнакского и других советских работников Дагестана, арестованных деникинцами. В свою очередь, в марте 1920 года при большевиках члены этого суда были расстреляны по приговору Темир-Хан-Шуринского революционно-шариатского суда.

После окончания гражданской войны в каждой советской автономии была создана своя иерархия шариатских судов. Основные принципы их деятельности закрепили "Положение о шариатских судах" Дагестанского Ревкома и ЦИК ДАССР от июня 1920 и июля 1922 гг., постановление "О введении шариатского судопроизводства" в Горской АССР от апреля 1921 г., законы о шариатских судах, разработанные в Адыгейской, Кабардино-Балкарской, Карачаево-Черкесской, Северо-Осетинской, Чеченской и Ингушской автономных областях, на которые распались Горская АССР и Кубано-Черноморская республика.

В Дагестанской АССР организация шариатского правосудия была трехступенчатой. Ее низовой уровень составляли сельские и городские суды - "шариатские тройки" из двух членов и председателея (дибира). Они рассматривали иски о разделе имущества размером до 300 рублей (в ценах 1922 года), гражданские и наследственных споры на сумму до 100 рублей, мелкие уголовные и поземельные дела. Апелляции на их решения подавались в окружные суды (араб. "махаким/дававин ан-нахийа") в составе "шариатской тройки", писца и рассыльного. Эти же суды рассматривали гражданские и наследственные споры, дела о разделе имущества на сумму до 1 тысячи рублей, поземельные тяжбы между селениями, убийства и другие тяжкие преступления. Кассационной инстанцией для махкам шария всех уровней были Шариатский подотдел и следственные комиссии при Народном комиссариате юстиции ДАССР.

В Горской АССР и образовавшихся из нее автономиях система шариатского правосудия была иной. Основным его звеном были не сельские и городские суды, а окружные "шариатские тройки" во главе с кади (эфенди). Они разбирали гражданские и наследственные споры на сумму до 200 рублей, кражи размером до 50 рублей, другие мелкие уголовные правонарушения, а также составляли "списки порочных лиц", т. е. преступников-рецидивистов, подлежавших административной высылке за пределы региона или заключению в концентрационный лагерь. Наиболее широкими полномочиями шариатские суды обладали в Чечне и Ингушетии, где их решения могли быть обжалованы только в Верховном суде РСФСР, которому был поручен надзор за деятельностью махкам шария. В Кабардино-Балкарии и Адыгее кассационной инстанцией для махкам шария был местный Народный комиссариат юстиции. Наконец, в Кубано-Черноморской республике вместо махкам шария была учреждена должность кади в составе местных народных судов. Шариатские суды ежегодно разбирали от 30-50 (на Северо-Западном Кавказе) до 70-80% (a Дагестане и Чечне) всех судебных дел.

Если в начале 1920-х гг. Советская власть пыталась привлечь на свою сторону мусульманское большинство населения Северного Кавказа, признав шариат "правомочным обычным правом" (И. В. Сталин), то накануне коллективизации окрепшее Советское государство решило уничтожить шариатское судопроизводство. В Горской АССР махкамы шария несколько раз то запрещали, то вновь открывали, пока окончательно не ликвидироваливали в августе-декабре 1922 года (на территории современной Северной Осетии с мусульманским меньшинством). В остальных автономиях в 1922-1924 годах их сняли с государственного обеспечения и перевели на содержание мусульманских общин, желавших судиться по шариату. Тяжкие уголовные правонарушения, поземельные тяжбы, дела по опеке над вдовами и сиротами, а также иски, в которых одна из сторон отказывалась обращаться в шарсуд, передавались в народные суды. В январе 1925 года махкамы шария были отменены в Адыгее и Кабардино-Балкарии, в январе 1926 года - в Ингушетии и Чечне, а в апреле-октябре 1927 года - в Дагестане. В 1928 году в УК РСФСР была введена Х глава "О преступлениях, составляющих пережитки родового быта". По ее ст. 203-204 уличенные в участии в махкамах шария на год ссылались в концентрационный лагерь.

Насильственное объединение крестьян-мусульман в колхозы и гонения на махкамы шария вызвали волну долго не прекращавшихся крестьянских волнений. Крупнейшие из них: движения 1928-1929 годов в Кабарде (Баксанское и Верхнекурповское "дела"), восстания 1930 года в Большом Карачае, Дагестане и Северном Азербайджане (Дидойский и Хновский мятежи, "дело" шайха Штульского), бунты горцев Чечено-Ингушетии и Северного Дагестана в 1934-1936 и 1940-1942 годах. Одним из главных требований восставших было восстановление шариатских судов. Восстания были жестоко подавлены Красной армией при поддержке отрядов НКВД и частей особого назначения. В 1944 году чеченцы, ингуши, карачаевцы и балкарцы были депортированы в Среднюю Азию и Казахстан. Однако, несмотря на репрессии в 1930-50-х годах, во многих сельских районах Северного Кавказа и даже в среднеазиатской ссылке шариатские суды продолжали тайно действовать.

После распада СССР на волне движения за мусульманское возрождение началось восстановление шариатских судов. Несколько десятков их учреждено в сельских и городских мусульманских общинах Дагестана и Чечни, единичные - в Адыгее, Карачае (Моздок), Кабарде (Нальчик) и Северной Осетии (Владикавказ). В 1996 году из Уголовного Кодекса РФ были изъяты статьи 212 и 235, приравнивавшие применение норм шариата к тяжкому преступлению, однако шариатские суды так и не были признаны в РФ. Их узаконили только в Чеченской Республике Ичкерия, где в 1996 г. рецепирован уголовный кодекс Судана, в целом основанный на нормах шариата, и в Ингушетии, где в декабре 1997 г. принят закон о мировых судьях, обязывающий их "руководствоваться нормами адата и шариaтa" (ст. 3). В отличие от 1920-х годов сегодня шариатский суд чаще всего представляет имам (дибир/эфенди) соборной мечети, который по пятницам председательствует на заседаниях совета старейшин общины и выполняет обязанности местного кади. Обычно эти суды ограничиваются разбором мелких уголовных и брачно-семейных дел, нотариальным оформлением завещаний. Наряду с шариатскими судами у мусульман Северного Кавказа работают российские народные и общественные третейские суды.

Литература:

• Мисроков З.Х. Исчезновение шариата в автономиях Северного Кавказа. - М., 1979.
• Мисроков З.Х. Адатские и шариатские суды в автономиях Северного Кавказа. Автореф. канд. дис. - М., 1979.
• Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана (1917-1918 гг.). Горская республика (1918-1920 гг.): документы и материалы. -Махачкала, 1994.

  Источники:

• Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. Выпуск 2., М., 1999.