Главная Штрафы Китайская тюрьма. В тюрьме китайской. Городская тюрьма Шэньян

Китайская тюрьма. В тюрьме китайской. Городская тюрьма Шэньян

По всему Китаю раскинулась обширная сеть тюрем и трудовых лагерей. Там содержатся мужчины и женщины, интеллигенты и неграмотные, коррумпированные чиновники и люди, осуждённые за инакомыслие.

Одни тюрьмы известны пытками и рабским трудом. Другие ― особыми заключёнными, которые содержатся в сравнительно комфортных условиях.

Ниже перечислены пять крупнейших тюрем Китая, все они расположены на севере или северо-востоке страны. Три из них находятся в черте городов или недалёко от мегаполисов. Две другие расположены в холодных и малонаселённых районах Маньчжурии и Внутренней Монголии.

Городская тюрьма Шэньян

Где расположена: Шэньян, столица провинции Ляонин

Год строительства: 2003

Площадь: 0,40 кв. км

Эта огромная тюрьма расположена в 25 км от города Шеньян, её строительство обошлось в 1 миллиард юаней (примерно $120 миллионов). В тюрьме пять блоков: тюрьма для новых заключённых, первая тюрьма Шэньян, вторая тюрьма Шэньян, женская тюрьма и тюремный госпиталь.

В тюрьме заключено около 20 000 человек. В одной камере содержатся до 12 человек. Для одного человека отводится три квадратных метра.

Это пенитенциарное учреждение называли «главным достижением Бо Силая». Бо Силай, амбициозный член политбюро, лично руководил строительством этой тюрьмы в провинции Ляонин. Он был партийным секретарём провинции с 2003 по 2004 годы. В 2012 год Бо Силай был арестован и впоследствии осуждён на пожизненное заключение.

Во время и после правления Бо Силая здесь содержали многих последователей духовной практики Фалуньгун. По меньшей мере, 46 последователей Фалуньгун погибли от пыток в тюрьме Шеньян.

Одни из самых знаменитых заключённых тюрьмы ― блогеры Чжан Пэн и Цзэн Ичунь. Они были осуждены за «подрыв государственного строя», потому что опубликовали статьи на чувствительные темы, например, бойня на площади Тяньаньмэнь в 1989 году (Чжан) и «Девять комментариев о коммунистической партии» (Цзэн). «Девять комментариев» ― книга, которая разоблачает бандитскую сущность компартии.

Тюрьма Яньчэн

Тюремный комплекс Яньчэн. Фото: Screen shot/Complex.com

Где расположена: Саньхэ, провинция Хэбэй

Год строительства: 2002

Площадь: 0,44 кв. км

Гу Кайлай, жена Бо Силая, строителя тюрьмы Шеньян, отбывает пожизненный срок за убийство британского бизнесмена в этом тюремном комплексе, который китайские пользователи Интернета окрестили «Белым домом» за характерную архитектуру.

Тюрьма Яньчэн управляется непосредственно министерством юстиции Китая. Это одна из так называемых «роскошных тюрем», которые предназначены для осуждённых партийных чиновников.

Яньчэн может похвастаться аккуратными газонами площадью в три футбольных поля. Отсюда её другое название: «Тюрьма-сад». Камеры имеют размер среднестатистической квартиры в Нью-Йорке, в тюрьме есть современный тренажёрный зал и даже коктейль-бар.

Бывшие партийные боссы могут наслаждаться жизнью даже за решёткой. У них есть доступ к Интернету, смартфоны, DVD, вкусная еда. При желании они могут заказывать в тюрьму проституток.

В свою очередь заключённые, осуждённые за мелкие преступления или инакомыслие, в тюрьмах часто подвергаются побоям, пыткам или целый день должны выполнять тяжёлую работу при плохом питании.

В результате антикоррупционной кампании Си Цзиньпина тюрьма Яньчен и тюрьма Циншэн, другая «роскошная» тюрьма, оказались переполнены. Максимальная вместимость Яньчэн ― 1 600 заключённых.

Провинциальная тюрьма Шаньдун

Партийные чиновники приехали с инспекцией в тюрьму Шаньдун. Фото: Screen shot/Baike Baidu

Где расположена: город Цзинань, столица провинции Шаньдун

Год строительства: 1962

Площадь: 0,35 кв. км

На территории провинциальной шаньдунской тюрьмы расположены государственные предприятия: обувная фабрика и автомобильный завод.

Эта тюрьма-град ― место содержания «шпионов» и «агентов разведки». Правда, сложно сказать, действительно ли там содержатся настоящие шпионы или люди, которых просто обвинили в шпионской деятельности. В 1963 году там содержали 1 294 человека. В настоящее время данные о количестве заключённых засекречены.

Демократический активист Жэнь Чжиюань ― один из самых известных узников тюрьмы. В 2005 г. он был арестован по обвинению в «подрыве государственного строя» и год спустя приговорён к десятилетнему заключению.

В 2013 году бывшие заключённые шаньдунской тюрьмы рассказали, что Жэня в заключении неоднократно избивали и подвергали психологическому насилию. Поскольку он отказался признать себя виновным, ему отказано в праве на ежемесячные визиты родственников, медицинском обслуживании и праве подавать апелляции в тюрьме.

Региональная тюрьма Баоаньчжао

Вид на тюрьму Баоаньчжао, Google Earthг. Фото: Screen shot/Google Earth

Где расположена: Джалайд-Ци, Хинган, Внутренняя Монголия

Год строительства: 1954

Площадь: 0,325 кв. км

Региональная тюрьма Баобаньчжао состоит из восьми отделений и комплексов: тюрьма Баоаньчжао, тюрьма Утай, тюрьма Улань, вторая женская тюрьма, восточное отделение тюремной администрации, второй санитарный центр, управление по водоснабжению и электроэнергии и сельскохозяйственная торговая компания Баоаньчжао.

В 2004 году в Баоаньчжао содержалось 6 000 заключённых и работало 1 700 охранников.

Гражданские полицейские, работающие в управлении по водоснабжению и электроэнергии, выполняют различные функции, например, работают врачами или учителями. Они сами живут в комплексе.

В тюрьме Баоаньчжао была замучена до смерти Чжоу Чайся, последовательница духовной практики Фалуньгун. Её подвергли пыткам за то, что она не захотела отказаться от своей веры. Она скончалась в Баоаньчжао в июле 2003 года от полученных трав, сообщал сайт «Минхуэй».

Тюрьма Нэхе в Хэйлунцзян

Где расположена: Малый Хингам, провинция Хэйлунцзян

Год строительства: 1955

Площадь: 183 кв. км

Эта тюрьма была построена после земельной реформы и коллективизации, проведённой в 1950-1953 годах. «Сельскохозяйственный» тюремный комплекс включает в себя 106 кв. километров пахотной земли. Под тюремные здания отведено 60 кв. км.

В 2004 году были построены дополнительные здания для 543 партийных чиновников. В настоящее время в тюрьме содержится 1 000 заключённых, работают 390 полицейских и 2119 сотрудников.

Ранее известный как «тюрьма Лаогай», в 2013 году этот гигантский центр заключения был переименован в тюрьму Нэхе.

Тюрьма Нэхе печально известна насилием и самоубийствами. В январе этого года охранник тюрьмы убил шесть местных жителей, живущих недалёко от тюрьмы. Заключённый, который попытался помочь охраннику достать оброненный в воду пистолет, утонул. Сообщалось о нескольких случаев, когда надзиратели забивали заключённых насмерть.

Между 2008 и 2014 годами в тюрьме Нэхе пытались покончить жизнь самоубийством, по меньшей мере, восемь заключённых и один охранник.

Силовое решение юридических вопросов, тогда, когда писанное право не позволяет без потери державного лица «Срединного государства желтых людей» осудить или встать на сторону «бледнолицых варваров с окраины», характерно для китайской традиции.

Официальный статус российско-китайских отношений в то время носил имя «стратегическое партнерство, направленное в XXI век». Кто такие партнеры? У людей европейской культуры имя партнеры значит компаньоны в деле, в сделках на рынке. Партнер – это тот, с кем ты имеешь бизнес, и имеешь выгоду. У китайцев же партнер – это тот человек с кем китаец садится «играть на интерес» за карточный стол или в мацзян. А это, согласитесь, другой смысл. То же касается и других понятий экономики. Например, возьмем инвестиции. Никаких инвестиций в западном смысле слова, в смысле «священного акционерного капитала», у китайцев в бизнесе нет. По форме есть, а, по сути, нет. Для китайца иностранные инвестиции – это предоплата за товар. Или возврат исторических долгов за неравноправные отношения в XIX веке. Или отступные за отказ китайцев от изощренной мести за 100 лет былого полуколониального позора.

Ну а раз партнер – это не компаньон в деле. Не тот, кто составляет с тобой компанию. А тот, кто в карточной игре составляет противную сторону. То против него можно использовать все карты: и те, что на руках, и те, что припрятаны в рукаве. Тем более, что мораль прошлых обид это оправдывает.

А если иностранец окажется ушлым. Воспримет девиз стратегического партнерства по-китайски: как бесконечный путь хитрости, как игру, где все карты хороши. Да ещё и начнет обыгрывать китайских партнеров по игре на интерес. То не миновать ему силового решения вопросов правды и права. Ибо за китайским партнером всегда стоит вся совокупная мощь Срединного государства желтых людей, лучших из лучших. Тогда как за бизнесменом европейского склада ума стоят лишь «буква закона», да «права человека».

Так и получилось со мной и моим компаньоном, когда я, блефуя и передавая ход китайской стороне, перевел внешний долг российской компании на внутренний долг двух китайских компаний. А мой российский компаньон вывел выигранные на кону деньги из Китая в гонконгский офшор. При этом буква закона нами не была нарушена. Юридические претензии предъявлять нужно было к падким на легкий выигрыш китайцам. Однако на «пути хитрости» уязвлена была великоханьская гордость – то, что называется «лицо». В Китае потерю денег простить можно. А потерю лица – НЕТ.

Тогда, дабы не потерять лицо всей китайской цивилизации, меня с почетом старого статуса в Посольстве СССР, с признанием дипломатических преимуществ и привилегий, на которые я после 1991 года, конечно, не имел права, выдворили из страны «за деятельность не совместимую со статусом». А затем, всецело пользуясь тем, что я уже не мог приехать в Китай и лично участвовать в арбитраже, закрыли мое совместное предприятие с изъятием в свою пользу всей доли иностранного капитала. Ну а моего российского компаньона без былых дипломатических привилегий три месяца прессовали в тюрьме, до тех пор, пока не выбили из него откуп: достаточную по меркам полиции сумму денег. При этом, так и не открыв и не закрыв обвинение.

Ну а поскольку представителям российского бизнеса статус «персоны нон грата» явно не грозит, остановлюсь, с откровенных слов моего компаньона, на поучительном примере такого финансового регулятора, как китайская тюрьма. Регулятора в том смысле, что без откупа здесь не обойтись.

Ну, так вот. Пекинский централ в сравнении с провинциальной Хайларской тюрьмой во внутренней Монголии – это очаг уюта «со всеми удобствами». Общие камеры хотя и перегружены: на 12 кв. метрах сидят 28 человек, однако есть «очко» и умывальник. Подъем в 6 часов. К «утреннему туалету» дежурный каждому сидельцу отрывает от рулона по два куска туалетной бумаги и выдавливает порцию зубной пасты. Полотенец нет. Раз в неделю помывка: холодный душ. Кроме заботы о гигиене, от казны на пропитание в день выдают две постные «просвирки» из рисовой муки и два стакана воды. Все остальные «разносолы» за счет денег с воли.

Связь сидельца с внешним миром – это номер телефона. Её осуществляет охрана. Если позвонить не кому – медленная смерть. Если позвонить есть кому – то охрана получит для сидельца с воли деньги и разделит сумму 50 на 50. С той половины, что останется сидельцу, оплачивается «буфет»: лапша, галеты, соевые сосиски… За деньги можно устроить перевод в камеру «улучшенного содержания» менее населенную, с передачами продуктов с воли и выводом на балкон. Но и там нет ни телевизора, ни книг, ни газет.

Быт и нравы в камере конфуцианские с признаками расовой сегрегации. «Папа» — китаец. Старший по возрасту и с наибольшим сроком. Его место справа от окна. При «папе» — дежурный, который сторожит его покой, делает «папе» массаж и убирает камеру. Большая часть пола накрыта деревянным настилом высотой 15 см. На настиле циновки и подушки набитые шелухой. Под настилом, даже и на третьем этаже, бегают крысы. Побитие которых через щели в настиле составляет «развлечение для народа». Основное время провождения для китайцев – игра в карты. Иностранцы сидят вместе с китайцами. Если нет запрета от охраны, то первую неделю, дабы сломить гордыню, «белых обезьян» бьют. Ну а чернокожие братья по разуму на настил не допускаются вообще и спят на узкой полоске пола «у параши». При этом китайцы в камере живут дружно, а иностранцы – отчужденно.

Ещё 10 лет назад в Пекине и других китайских тюрьмах 16 граждан России сидело пожизненно. А 5 человек «мотали срок» в 20 лет. Сидят за торговлю наркотиками, сутенерство, драки повлекшие смерть человека, нанесение коммерческого ущерба. А вот русская девушка 20 лет от роду за передачу китайцам 2 килограмм героина была и вовсе расстреляна.

Быт и нравы в Хайларской тюрьме менее жестокие, чем в Пекине, но для иностранца более суровые. Умывальника в камере нет. Параша без крышки. Вода – из вентиля батареи отопления. Лампочка освещения, как и в Пекине, не выключается, но подъема и отбоя нет. Кормят баландой из ведра. В камере 15 кв. метров сидят 15 человек. Сидельцы со сроками 20-25 лет сидят в кандалах с цепями. Во всех случаях, сидельцы, срок более 4-х лет (а за кражу велосипеда уже дают 5 лет) начинают отбывать на тяжелых каторжных работах: в каменоломнях, на рудниках, у печей кирпичных заводов. И только после 4-х лет каторги попадают на отсидку, где за деньги можно перейти из общей камеры в улучшенную. А за откуп в 300 000 юаней скостить срок и выйти на свободу. Если денег нет – медленная смерть. В Китае всегда было много народа и смерть человека не является чем-то ошеломляющим психику.

Тюрьма в Китае – это традиционный конфуцианский инструмент демонстрации обществу принципа: государственная власть сильнее денег!

Примечательно как в 2007-2008 годах государственная власть с помощью тюрьмы за два года искоренила ранее весьма распространенное пьянство за рулем. Тогда в Пекине, сначала по средам и субботам, а затем внезапно, полиция устраивала повальные проверки водителей на алкоголь. Делалось это на перекрестках, пока поток машин стоит на красный свет. Если тест показывал наличие алкоголя, то в полицейский автобус забирали всех подряд, не взирая на лица. На первый раз оформляли штраф в 2000 юаней с водителя и по 500 юаней со всех, кто был в машине, как с пособников, а нарушителей заводили в базу данных. На второй раз – сразу 15 суток тюрьмы в общей камере с отсидкой на корточках! Отсидели все, даже самые блатные и богатые, так как откупиться в этой кампании наведения порядка от власти было нельзя. В итоге традиционное государство «Восточной деспотии», показав свободолюбивому бизнесу: кто в доме хозяин, на деле утвердило принцип произвола власти, как высшей ценности, что конфуцианской этики, что народной демократии.

Андрей Петрович Девятов, член Союза писателей России, постоянный заместитель директора Института российско-китайского стратегического взаимодействия (ИРКС)
No150 от 29.12.2010

Бо и Кристин Йонсоны были обычными экспатами в Китае. До тех пор пока их сын не попал в китайскую тюрьму.

Шведская семья переехала в Китай в 2007 году, Бо работал в местном представительстве Ericsson. Они жили в загородном поселке с международной школой, которую посещали их четверо детей, и были частью энергичного сообщества экспатов. «Да, это был своего рода вакуум, - говорит Бо, - но мы жили вполне обычной жизнью».

К концу 2013 года дочь Йонсонов еще училась в средней школе, а двое старших сыновей уже уехали в Швецию для поступления в университет. Родители также задумались о том, чтобы вернуться на родину.

Их младший 18-летний сын Ноак к этому времени закончил школу и поступил на курсы китайского языка в Пекинский университет. В следующем году он собирался поступать в шведский университет.

Но одна ноябрьская ночь изменила все его планы.

Его проблемы начались в вечер, когда он вместе с несколькими своими друзьями-иностранцами отправился в один из клубов университетского района Пекина. Конечно, они выпивали. Когда компания уже покидала заведение, произошел конфликт из-за сумки одной из девушек, которую, по словам Ноака, не вернули из гардероба. Произошла словесная перепалка и компанию выгнали из клуба.

Уже за пределами клуба перепалка превратилась в драку, одному из случайных участников конфликта сломали нос.

Впоследствии Ноак, который утверждал, что не участвовал в драке, оказался в полицейской машине.

В тот момент он ни о чем не переживал и надеялся, что его роль в этом происшествии быстро станет очевидной.

18-летний Ноак, едва закончив школу, испытал на себе всю тяжесть китайской судебной системы. Фото: WSJ

Но за этим последовала долгая ночь ожидания в камере. Надежды Ноака на то, что утром он сможет пойти на занятия, постепенно таяли. Ему не разрешили сделать телефонный звонок, но сообщили, что его друзья уже оповестили родителей, и они находятся в участке. Вместе с ним в камере был его товарищ из Южной Кореи.

«Тогда я все еще ничего не боялся», - рассказывает Ноак. Он предполагал, что его не имеют права держать в полицейском участке больше суток. К тому времени родители уже передали ему обед.

Позже в тот же день Ноака и его друга куда-то повезли на машине. Он посчитал, что это означает то, что их сейчас освободят.

Но вместо этого машина зеахала на территорию, огороженную высоким забором с натянутой поверху колючей проволокой.

«До этого я лишь смеялся над всей этой ситуацией. Но в тот момент мне стало страшно, я не понимал, как все могло зайти так далеко».

На новом месте двум парням выдали толстые одеяла, серые брюки и рубашки и развели по разным камерам.

Ноак попал в 6-местную камеру, где все койки уже были заняты. У входа сидели двое «дежурных» - нигериец и китаец. В камерах была введена система двухчасовых дежурств заключенных. С одной стороны это было средством поддержания порядка, с другой - способом борьбы с недостатком коек.

Нигериец рассказал, что он находится здесь уже 15 месяцев. Он попросил Ноака сменить на посту дежурного китайца. Тот сразу же заснул прямо на полу.

Ноак как смог разместился в камере. Теперь ему уже не казалось, что освобождение случится скоро. После его прибытия перевес в камере пал в сторону иностранцев: теперь их было четверо, против трех китайцев.

Через несколько дней после его помещения в тюрьму, Ноака посетили два сотрудника шведского посольства. Парень попросил их передать родителям, что он очень мерзнет в камере. Но лишь через две недели он смог получить передачу с одеялом, одеждой и книгами - все вещи тщательно проверялись.

Посольство Швеции не давало официальных комментариев об обстоятельствах дела Ноака, но там отметили, что в среднем менее 10 шведов ежегодно имеют дело с китайской судебной системой.

Следующие несколько недель в обязанности Ноака входило мытье туалета и стирка полотенец своих сокамерников.

«Я прибыл последним и был белым. Поэтому я был низшим по рангу», - рассказывает Ноак.

Еда в тюрьме была не особо аппетитной. Два раза в день в камеру доставляли ведро с пищей. Обычно это был соевый бульон с несколькими овощами. Раз в неделю давали рис. Больше всего здесь любили яичницу с томатами, которая тоже была раз в неделю.

Отец Ноака - Бо Йонсон, говорит, что самым тяжелым было отсутствие возможности поговорить и увидеться с сыном.

«Поначалу, особенно в первые недели после того, как Ноак попал в тюрьму, я был словно в трансе и не мог работать. Лишь после того, как я договорился с адвокатом, я смог немного успокоиться. Но и тогда я чувствовал себя ужасно».

Сама тюрьма - Пекинский изолятор временного содержания №1 - находится недалеко от аэропорта, на восточной окраине города. По словам Сьюзан Файндер, юриста из Гонконга, эта тюрьма считается «первоклассной» и поэтому в ней разрешено содержать иностранцев.

Ноак и его сокамерник из Пакистана даже придумали игру: во время ежедневных прогулок на свежем воздухе, они пытались угадать, самолет какой авиакомпании сейчас пролетает в небе.

«Конечно, я думал, что скоро выйду оттуда».

По ночам он надевал на лицо самодельную маску и с головой накрывался одеялом. Так он мог укрыться от света, который всегда был включен в камере. «В эти моменты я очень скучал по своей семье, а мысли о будущем пугали меня. Я ужасно себя чувствовал и много плакал, пытаясь заснуть».

В канун Рождества Ноака посетила адвокат с письмом от семьи. Ей запретили оставлять его, можно было только прочитать вслух. Тогда Ноак впервые получил новости от своих родных.

Двое его старших братьев приехали в Пекин на время каникул. «Было трудно думать о том, что все кроме меня собрались вместе».

Из бумаг, которые Ноак подписывал при поступлении в тюрьму, он запомнил одну дату - 29 декабря. Он возлагал все надежды на этот день и верил, что тогда его и выпустят.

В указанную дату он весь день с нетерпением ждал, когда по громкой связи объявят его имя. И ближе к вечеру это случилось.

После месяца, проведенного в тюрьме, он вышел на свободу. Свои вещи Ноак раздал сокамерникам. На выходе из тюрьмы его ждали отец, старший брат Лукас и мать его южнокорейского друга, которого тоже выпустили сегодня.

Но на этом все не закончилось.

Документы Ноака остались у властей. Прокурор несколько раз вызывал его на допросы. Хотя Ноак довольно хорошо знает китайский, он попросил предоставить англоязычного переводчика, чтобы было больше времени на обдумывание ответов.

Прокуратура делала запросы о предоставлении дополнительной информации в полицию, для того чтобы определить, нужно ли передавать дело в суд. Как Ноак понял, его хотели обвинить в «нарушении общественного правопорядка».

По словам Ноака, полицейские хотели вызвать на допрос и других иностранцев, находившихся в клубе в тот день, но некоторые из них уже закончили свое обучение и уехали из Китая.

Как рассказал Бо Йонсон, сумка, из-за которой началась перепалка, была возвращена хозяйке работниками заведения уже на следующий день. А менеджер клуба и вовсе заявила, что ничего не знает о какой-либо драке, случившейся рядом с клубом.

По совету адвоката, родители Ноака связались с человеком, которому их сын предположительно сломал нос, и уладили с ним все разногласия финансовым путем. В своем письме прокурору этот человек заявил, что получил свое ранение в результате драки с другим иностранцем, а Ноак просто пытался их разнять.

Но и на этом дело Ноака не было закрыто, хотя вероятность предстать перед судом стала значительно меньше. Учитывая крайне низкий показатель оправдательных приговоров в Китае, тюремное заключение было вполне реальной перспективой в случае суда.

«Я заставлял себя не думать об этом», - говорит Ноак.

Тянулись дни и недели. Студенческая виза Ноака закончилась, теперь он находился в стране на нелегальном положении, но и уехать из Китая он не мог.

Адвокат рассказала парню, что в прокуратуре считают, что он попал под «дурное влияние», и предложила ему написать обращение, в котором он бы раскаялся в том, что совершил. Ноак неохотно написал письмо, в котором он заявил, что сожалеет о том, что стал участником инцидента, в котором пострадал человек.

Пытаясь снискать снисхождение прокурора, адвокат добавила несколько предложений о том, что Ноак любит Китай и китайскую культуру.

Йонсоны с надеждой на то, что вся ситуация скоро разрешится, приняли решение уехать из Китая к лету 2014 года. К тому времени Ноак уже поступил на курс инженерной физики в Уппсальский университет. Но недели ожидания превратились в месяцы.

В июле мама и сестра Ноака все-таки вернулись в Швецию. Отец остался в Китае, надеясь уехать вместе с сыном.

Но за несколько дней до начала учебного года, не имея никаких новостей из прокуратуры, Ноак решил отказаться от места в шведском университете.

«Это было трудное решение, но я знал, что мне понадобится не меньше года для того, чтобы начать новую жизнь».

Через некоторое время, отец вернулся в Швецию, а Ноак переехал жить к друзьям семьи. Он проводил дни, занимаясь учебой и играя в регби в своей старой школе - Западной Академии Пекина.

Ноак сразу после получения известия о закрытии его дела. Фото: WSJ

Мама Ноака вернулась в Пекин в октябре. Несколько недель спустя наступил день долгожданного освобождения. Им объявили, что дело было закрыто.

Управление прокуратуры района Хайдянь отказалось давать какие-либо комментарии относительно обстоятельств дела.

Все дела с бумагами были быстро улажены - Ноак получил свой паспорт и возобновил визу.

19 ноября он сел в самолет до Швеции. В аэропорту Стокгольма его ждали шампанское, семья и друзья. Сделанное в аэропорту фото Ноака, окруженного сине-желтыми воздушными шарами, собрало 357 «лайков» в Facebook, многие из них - от пекинских экспатов, которые все это время следили за его историей.

Три месяца спустя Ноак поступил на курс математики и компьютерного программирования в Стокгольмском университете.

Ноак сразу после возвращения в Швецию. Фото: WSJ

Конечно, он обсуждал со своими друзьями свою историю, но старается не распространяться о том, что с ним произошло среди своих новых знакомых: «Я не знаю почему. Наверное, просто не хочу привлекать к себе внимание».

Свой опыт Ноак считает несправедливостью, которую ему пришлось преодолеть. Но по его словам, он хочет вернуться в Китай снова, чтобы увидеть его прогресс и улучшение положения прав человека.

Кристин - мама Ноака, говорит, что они много обсуждали то, что произошло с ним и решили, что все это не должно омрачать годы проведенные в Китае.

«Ведь иначе целые семь лет превратятся в ничто».

Перевел Максим Гарбарт

Когда я итожу, то, что прожил, не могу не вспомнить конец 90-х годов ХХ века. Тогда, китайские власти, после долгой и безрезультатной тяжбы в судах по коммерческому иску предписали мне в течение 48 часов покинуть страну, а моего российского компаньона посадили. Сначала в Пекинский централ. А затем в не столь отдаленный от границы с РФ холодный Хайлар.

Силовое решение юридических вопросов, тогда, когда писанное право не позволяет без потери державного лица «Срединного государства желтых людей» осудить или встать на сторону «бледнолицых варваров с окраины», характерно для китайской традиции.

То же касается и других понятий экономики. Например, возьмем инвестиции. Никаких инвестиций в западном смысле слова, в смысле «священного акционерного капитала», у китайцев в бизнесе нет. По форме есть, а, по сути, нет. Для китайца иностранные инвестиции – это предоплата за товар. Или возврат исторических долгов за неравноправные отношения в XIX веке. Или отступные за отказ китайцев от изощренной мести за 100 лет былого полуколониального позора.

Быт и нравы в камере конфуцианские с признаками расовой сегрегации. «Папа» – китаец. Старший по возрасту и с наибольшим сроком. Его место справа от окна. При «папе» – дежурный, который сторожит его покой, делает «папе» массаж и убирает камеру. Большая часть пола накрыта деревянным настилом высотой 15 см. На настиле циновки и подушки набитые шелухой. Под настилом, даже и на третьем этаже, бегают крысы. Побитие которых через щели в настиле составляет «развлечение для народа». Основное время провождения для китайцев – игра в карты. Иностранцы сидят вместе с китайцами. Если нет запрета от охраны, то первую неделю, дабы сломить гордыню, «белых обезьян» бьют. Ну а чернокожие братья по разуму на настил не допускаются вообще и спят на узкой полоске пола «у параши». При этом китайцы в камере живут дружно, а иностранцы – отчужденно.

Тюрьма в Китае – это традиционный конфуцианский инструмент демонстрации обществу принципа: государственная власть сильнее денег!

********************************************************

Иллюстрированный журнал Nanfang Zhoumo воспользовался этим случаем, чтобы опубликовать свидетельства о том, в каких условиях содержатся заключенные. Такого в китайской прессе ранее никогда еще не писали.

"9 марта 2001 года, около 9 часов утра, полицейские доставили меня в следственный изолятор. После того как я был подвергнут полному личному обыску и у меня забрали ремень, меня босиком привели в «загон» (так в тюрьме Фучжоу называют многоместные камеры). Большая железная дверь захлопнулась, и я оказался в помещении высотой около 7 метров, свет в которое попадал из единственного окна. Помещение было размером около двадцати квадратных метров и в нем содержалось 27 человек. Все они изготавливали фонарики, расшивая их макраме или украшая бисером. Позже я узнал, что эта работа была обязательна для всех.

Мое появление вызвало большое оживление. «Разденься и сполоснись!» – приказал мне 50-летний мужчина, старший по камере. Я зашел в «закуток» (место, где моются, примыкающее к камере), чтобы там «пройти прописку», состоящую в том, что на меня вылили 20 ведер ледяной воды. Дело было в марте, и было еще холодно. Я жутко замерз, окруженный глазеющими на меня двадцатью мужиками. Мне было не по себе, стоя голым среди них… Позже я узнал, что мне повезло, так как я оказался в «красной хате», т.е. предназначенной для чиновников, иностранцев и пожилых людей, т.е. среди тех лиц, которые даже в предварительном заключении имели некоторую поддержку. В следственном изоляторе были только две такие камеры, все остальные, еще большего размера, предназначались для уголовников – убийц или воров. Там всех вновь прибывших в качестве «прописки» попросту жестоко избивали.

Как только мое «споласкивание» закончилось, старший по камере потребовал, чтобы я рассказал, за что здесь очутился. «Досадно!», – произнес он, прежде чем приказать мне идти работать. Все утро я нанизывал бисер. Когда принесли обед, я просто не мог есть. В 22 часа все улеглись спать.

Дюжина мужиков набилась на небольшое возвышение, которое служило общей постелью, и я больно ударился ногой, пытаясь туда пробраться. Старший по камере сказал мне: «Будешь спать около толчка!». Так как места на общей постели всем не хватало, половина заключенных спали либо в проходе, либо около туалета. Когда же в камеру набивали еще больше народа, то некоторые заключенные были вынуждены спать сидя у стены, либо ждать своей очереди, чтобы вытянуться на постели…

В первые дни я очень боялся, но потом потихоньку привык. В камере собралась очень специфическая компания. Двадцать восемь «пассажиров» делились как бы на три «класса»: высшее общество, состоящее из старшего по камере (как правило, назначается администрацией) и еще нескольких доминирующих личностей; нижний слой, который состоял из вновь прибывших и из заключенных, у которых был низкий статус; и средний слой. Имеется несколько факторов, которые позволяют определить, к какому «классу» принадлежит тот или иной заключенный: его способность пускать в ход кулаки, в каких отношениях он находится со старшим по камере и с охранниками, но также большую роль играет преступление, в котором его обвиняют (те, кто обвиняются в изнасиловании или в мошенничестве – «на очень плохом счету»).

В самом начале меня попытались унизить, но после того, как я несколько раз подрался, никто больше трогать меня не осмеливался. В течение двух недель я спал около толчка, затем почти год в проходе. Если ты – мокрая курица, то ты будешь постоянно стирать белье или мыть посуду. Заключенные, у которых есть деньги, могут что-то покупать, чтобы снискать благосклонность старшего по камере и «пассажиров» первых двух «классов». Таким образом, они могут облегчить свое существование. Но те, у кого нет денег или тех, кто мог бы защитить, вынуждены постоянно заниматься уборкой или стирать нижнее белье другим заключенным.

Подследственные никогда не выходят из камеры

В этом СИЗО один охранник отвечает за две камеры, в каждой из которых содержится от двадцати до тридцати человек. Для одного человека – это невыполнимая миссия; поэтому он должен делегировать часть своих полномочий старшим по камере, которые, соответственно, играют большую роль в поддержании порядка. В свою очередь, они имеют определенные льготы: им достается больше пищи, и они меньше работают. И места для сна у них больше.

В отличие от других заключенных, которые могут посылать своим близким только почтовые открытки, старшие по камере имеют право написать своим родственникам одно или два письма в месяц. Наконец, они могут дважды в день покидать «загон», чтобы отчитаться перед охранниками. У них действительно льготные условия, потому что подавляющее большинство заключенных могут выйти из «загона» только один раз – когда их осудят.

Когда наш старший по камере убыл, охранники решили, что у меня есть кое-какой авторитет, и предложили мне занять его место, на что я согласился только лишь для того, чтобы иметь возможность выходить подышать свежим воздухом! Вообще-то я там наполовину ослеп, потому что глаза не имели возможности смотреть дальше, чем на три-четыре метра. Дальше взгляд упирался в стену камеры.

В качестве старшего по камере я был всего один год, а потом отказался. Как двадцать мужиков, постоянно запертых в одной камере, без всякого намека на интимность, могут жить и не драться? Если старшему по камере не хватает авторитета, ситуация становится неуправляемой. Часто охранники посылают нескольких физически крепких заключенных, чтобы те помогли старшему по камере. В случае, если происходит какой-либо инцидент, всегда задаешь себе вопрос: стоит ли применять силу. Это нелегко решить!

Днем охранники наблюдают за тем, что происходит в камере через мониторы и вмешиваются при малейшем инциденте, но вечерами заключенные должны обеспечивать порядок самостоятельно. Если ночью драка приобретает скверный оборот или, например, кто-нибудь заболел, старший по камере приказывает всем стучать по полу, чтобы показать, что что-то произошло, чтобы пришли охранники.

В камере люди часто умирают, и никто не знает отчего. Тюремный врач посещает регулярно и дает витамины B и D. Когда мы его спрашиваем, почему кто-то умер, он отвечает, что проведенное вскрытие не дало возможности определить причину смерти. Может быть виновато плохое качество пищи…

Поэтому он сразу решил давать всем пищевые добавки. На всякий случай. За три года, проведенные в СИЗО, я ни разу не ел свежих овощей. К концу шестого месяца заключения мои волосы поседели не только из-за переживаний, связанных с моим делом, но и по причине отвратительного питания.

При малейшей драке мужчины, которые на свободе запросто могли выдержать двадцать ударов кулаком, здесь могут умереть от щелчка. Нас никогда не выводят на прогулки, и мы все имеем мертвенно-бледный вид. Зимой утром луч солнца проникает в камеру на 12 минут. И все по очереди стоят под ним. Я это навсегда запомню!

Никто снаружи не знает, что происходит в камере. Только те, кто в ней живут. По существующим правилам, подследственным нельзя контактировать со своими родственниками, только со своим адвокатом. В моем случае, мне пришлось ждать три месяца, прежде чем я смог с ним встретиться. Когда я освободился, я узнал, что он должен был несколько раз подать прошение в различные инстанции, чтобы ему разрешили со мной встретиться. И я мог его видеть лишь один или два раза в год. Каждый раз встреча длилась примерно полчаса. Но говорить можно было исключительно о моем уголовном деле.

Полицейские, сидящие с двух сторон около каждого из нас, тут же прерывали разговор, если он не относился к моему делу. Да и что толку было говорить ему обо всем этом?

Помню одного заключенного, у которого была исключительно завидная судьба. Это был иностранец китайского происхождения, который находился в СИЗО в течение двух лет за мошенничество, т.е. за преступление, которое, в принципе, делало его презираемым в глазах других заключенных. Но, не смотря на это, он относился к «первому классу». Каждый месяц его посещал консул, специально для этого прилетавший самолетом из Кантона, чтобы узнать о нем новости и не избили ли его. Ему даже не надо было просить, чтобы он к нему прилетал – так в его стране заведено. Нам трудно было понять такое поведение. Так мы открыли для себя, какое значение ТАМ имеет человеческое существо.

***
«С тех пор, как Китай ввел в практику кампании, направленные на борьбу с преступностью, названные «Сильно ударить» (с начала 1980-х годов), следственные изоляторы переполнены», – говорит Ванг Шунан, заместитель секретаря Китайского криминологического общества, профессор Университета политики и права.

Опрошенный иллюстрированным еженедельником Nanfang Zhoumo, он подтверждает существование постоянного насилия, описанного в свидетельствах, собранных кантональным еженедельником. «Хотя существующие правила обязывают во время содержания под стражей осуществлять не только функцию наблюдения, но и образовательную функцию, запрещают избиения, словесные оскорбления, телесные наказания и жестокое обращение с задержанными, концепция управления некоторыми следственными изоляторами остается все еще примитивной и ограничивается тем, что необходимо «не допустить побег, предотвратить смерть». Мы имеем ограниченные ресурсы, и полицейские не могут сами руководить всеми заключенными.

В следственных изоляторах практикуются избиения вновь прибывших теми, кто уже сидит давно, для того, чтобы они сидели тихо и в особенности для того, чтобы они признали свою вину».

Метки:

Смертность в китайских тюрьмах так велика, что мертвецкая считается самой необходимой их принадлежностью. Туда сваливают тела всех умерших в тюрьме, и они остаются там, пока не принимают необходимых и очень простых мер по подготовке их погребения. Некоторые из несчастных явно умерли от жестоких и частых побоев. Другие, несомненно, пали жертвами разных болезней, которые не редки в китайских тюрьмах, чему весьма благоприятствуют эти берлоги.

Если говорить о внешности, то несчастные обитатели китайских тюрем, возможно, выглядят более плачевно и убого, чем кто-либо еще. Мертвенные лица, истощенные тела и длинные нечесаные черные волосы – сбривать их не позволяют тюремные правила – делают узников похожими скорее на демонов, чем на людей; они поражают выражением уныния и печали на лицах, которые нелегко забыть. В каждом из тюремных отделений все заключенные носят ножные кандалы. Исключение составляет узник, которого считают более порядочным и который ведет себя лучше, чем все остальные. Ни руки, ни ноги у него не скованы, и в знак того, что ему доверяют и надеются на него, он получает привилегию надзирать за товарищами по заключению в своем отделении тюрьмы. Подобный обычай существовал в Древнем Египте, поскольку мы читаем, что начальник тюрьмы в этой стране отдал под надзор в руки Иосифу всех узников, находившихся в одной с ним темнице!

Одежда китайских заключенных – это сшитые из грубой ткани красного цвета куртка и брюки. На спине куртки большими иероглифами пишется название тюрьмы, в которой содержится носящий ее человек, – если ему удастся бежать из заточения, то люди сразу поймут, что это сбежавший заключенный, и, по всей вероятности, его поймают.

К каждой тюрьме пристроен амбар, в котором начальник хранит самый дешевый и грубый рис. Этот рис – один из источников его побочных доходов: он продает его в розницу заключенным по самой выгодной для себя цене. Овощи и дрова, необходимые для приготовления еды, которые ежедневно предлагают купить узникам, тоже поставляет начальник тюрьмы. Каждой тюрьмой руководит начальник, в подчинении у которого находится значительное число тюремщиков. Так, в каждой большой тюрьме Кантона есть начальник, двадцать четыре тюремщика, тридцать семь сторожей и пятнадцать копейщиков. Снаружи у ворот каждой тюрьмы устроена казарма, где расквартированы десять солдат. При тюрьме в соответствии с законом должны также находиться врач, пять писарей и шесть носильщиков дров и воды; но насколько это правило соблюдается, сказать не могу.

П.С. Моя знакомая просидела в тюрьме два месяца, в Китае, Гуанчжоу. Человек не мог разговаривать первые две недели и не понимал, что он уже на свободе! ” – Там был ад!” – это единственное, что она говорит до сих пор! Не так уж и далеко от реальности голивудский “Бангкок -Хилтон”!

Берегите себя! И делайте визы легально, следуйте законам, не употребляйте наркотики! Воздержитесь, Ваша жизнь и нервная система дороже!